Ушедшее счастье

-А ты сиди и набирайся опыта!-раздражённо бросил Ромка и сразу позабыл обо мне; и чтобы не привлекать к себе лишнего, и не нужного внимания, я отодвинулся к углу, стена которого была украшена старым выцветшим фотопортретом Алексея Кольцова, великого дореволюционного лирика. Российская Империя уже давно сгинула, как и СССР, но в некоторых знакомых мне людях ещё сохранялась неистребимая романтика и, кажется, я тоже был в их числе. Серое и тусклое январское утро медленно, и незаметно перетекало в мокрый снежный день, за окном дымным пятном отсвечивал фонарь, оставляя причудливые блики на сизой изморози оконного стекла. В коридоре было довольно прохладно: из-под щёлок приоткрытых на проветривание двух окон, поддувало едким пронзительным холодком. Я не обижался, что Рома и Бяша разговаривают так, словно рядом с ними стоит манекен, а не Антон Петров-их новый друг и товарищ, по их же недавнему заявлению. Я понимал, что не просто избежал худшей участи, а можно сказать, прошёл по лезвию ножа и должен быть благодарен судьбе за то, что эти двое потеряли намерение закопать меня где-то в лесу. Но в душе оседала досадливая горечь и неловкость от самой ситуации, в которой мне была отведена роль ничтожества-первоклашки, который ни фига не понимает, и который пропустил весь учебный год, теперь бестолково хлопающего ушами, тогда как мои прилежные, даже трудолюбивые товарищи уже приступили к решению задач повышенной сложности. И от этого я бессознательно контролировал все их слова и предложения, пытаясь найти хоть малейшую ошибку и неувязку в их рассуждениях, и опрометчивость в выводах. Но не мог: детали "операции", которую они сейчас так увлечённо обсуждали, мне были неизвестны, спрашивать я не хотел, и только из отдельных реплик, фраз, вопросов и ответов вырисовывался, собственно, сам смысл задачи. Какой-то мелкий воришка из посёлка Сенька, которого Рома не то припугнул, не то уговорил-этого я не понял,-но во всяком случае этот пацан пообещал дать выход к Стае-той самой банде зверей, к которым принадлежала загадочная и притягательная Алиса. Он согласился передать кому-то из членов Стаи-кому конкретно, он не сказал,-что с ними хочет найти контакт некий начинающий бандит со своей маленькой шайкой, чтобы вместе сварганить некое "приличное дело". Наверное, имелось в виду "похитить ребёнка" или что-то вроде этого. Так вот, сегодня ранним утром, Рома встретился с этим воришкой, и тот сказал, что их человека будут ждать на главной части просёлочной дороги, третье дерево от места развилки. Для дела Рома выбрал Бяшу, и его выбор, в принципе, был понятен-особых кандидатур поблизости не находилось, а меня было бы глупо отправлять на встречу с малолетним уголовником. Бяша сам по себе был похож на миниатюрного ворика, этакого "урку" в школьной форме. Он изо всех сил старался показать, что ни сколечко не волнуется, и встречи совсем не боится, и что он и не такие дела проворачивал. Поэтому он, пока Рома говорил, всё время шутил, старался вставить в разговор какие-то анекдотики, сам же первый им смеялся и, выбрав именно меня-как новенького и безусловно ещё менее опытного, чем он сам,-спросил: -А ты "блатняком" разговариваешь, нах? Я-то как раз умел разговаривать на жаргоне, потому что до нашего бегства сюда, в эту глушь, папа очень часто при мне разговаривал с личностями, которых он называл "уважаемыми людьми", а на самом деле были обычными "братками", каких сейчас полно по всей стране, но сейчас говорить об этом было бы неуместно-и я промолчал, а Бяша, коротко всхохотнув, сказал Роме: -Не сомневайся, Ромка!-мне в его шепелявом говоре послышался звенящий истеричный накал.-Всё будет заебись, нах! Оглянуться не успеют, как я их уже-цап! Бяша нелепо изобразил рукой, как же он схватит неведомого противника, на что я, да и Рома, коротко усмехнулись и не обратили особого внимания. От долгой неподвижности затекла нога, я переменил позу, пол подо мной пронзительно заскрипел, и Рома с Бяшей посмотрели на меня. Но поскольку я стоял, по-прежнему каменно молча, то мы вдвоём снова повернулись к Бяше, и Рома, рубя ладонью стену, сказал: -Запомни, Бяша: никакой самодеятельности от тебя не требуется: не вздумай изображать "быка" или даже, не дай Господь, человека от "законника". Ты простой пацан, лопушок, шестёрка. Тебя пахан, то есть я, отрядил выяснить-есть ли с кем разговаривать? Если они согласны объединить усилия и сделать взаимопомощь-мы им помогаем ребёнка похитить, а они нам помогают на школу напасть и кошмар устроить, то приду с ними базар вести уже я. Ищите связи потому, что вас, мол, мало и в наличии только один... -А если спросят, нах, почему сразу не пришёл пахан?-узкие хитрые глаза Бяши горели, и он всё время потирал одна о другую красные детские пухлые ладошки, вылезавшие вместе с запястьями из рукавов потрёпанного свитера. -Скажешь, что пахан их не глупее, чтобы соваться по дебильному: откуда нам знать, что они на хвосте ментов не приведут-они наверняка эту Стаю разрабатывают уже. А сам ты, мол, милиции и Тихонова не боишься, поскольку на тебе ничего нету и про дело будущее при всём желании рассказать никому ничего не можешь-сам пока не в курсе... Ромино лицо было сердитое и грустное одновременно, и мне казалось, что он тоже не уверен в Бяше. И неожиданно мне пришла мысль предложить себя вместо него. Конечно, я не такой, как они, и дружу с ними всего первый день, но, наверное, уж всё, что этот бурятёнок может сделать, я тоже сумею. Ничего ведь особого не планируется, просто надо хорошо поболтать с этим воришкой, и всё! Я снова качнулся и сказал, слегка откашлявшись: -А может, есть смысл просто взять да...-я запнулся, пытаясь заговорить на их языке,-наебать его? Затащим куда-нибудь и поговорим всерьёз? Рома с Бяшей оглянулись на меня, мгновение они молчали, потом эта недоумённая тишина раскололась оглушительным хохотом. Заходился тонким фальцетом Бяша, мягко похохатывал Рома, и я тоже стал вяло смеяться, решив разрядить обстановку. Потом смех вдруг резко оборвался, и только Бяша не смог совладать со своей смешливостью и хихикнул ещё пару раз на разгоне... Рома положил на моё плечо руку и сказал: -У нас здесь, братан, не боевик и не песня Шуфутинского! Нам пленные не нужны... И я удивился, как точно он угадал мою мысль. Конечно, лучше всего было бы промолчать и дать им возможность забыть о моём предложении, которое, судя по реакции, показалось им вопиющей глупостью. Но я уже завёлся, а уж если завёлся, то становлюсь упрямым и упорным, как танк. Поэтому я спросил, спокойно и негромко: -А почему так? Рома повертел в руках ножик, зачем-то подул на него, пожал плечами: -А что мы ему предъявим? Наёбка, Тоха, она и есть наёбка, то есть, дело с риском-либо прогорит, либо нет. Ну схватим мы его, прижмём к стенке, а он нас пошлёт по матушке и скажет, что наговоры всё это, про его связь со Стаей... Я подумал, что много Рома на себя берёт, но говорить ничего не стал, поняв уже, что сделал глупость, вступив в спор. Наше импровизированное "совещание" скоро кончилось, встречу определили на вечер, и так как делать больше было нечего, мы сходили в столовую на первом этаже. Оттуда мы вынесли несколько ломтей чёрного хлеба и несколько стаканов с кислым невкусным киселём, и особенно быстро со всем этим справился Бяша, между приёмами пищи облизывавший худые пальцы в заусеницах. На его запястье я увидел россыпь цыпок, и, глядя на них, я почему-то вспомнил старую примету, будто цыпки вырастают в том случае, если в руке берёшь лягушек. Начался урок русской литературы и, войдя в класс, я сразу же обратил внимание на особенно печальный вид Лилии Павловны, будто с ней случилось что-то страшное. Она вся как-то сгорбилась, уменьшилась в размерах и перестала быть похожей на злую немецкую овчарку, теперь я нашёл в ней схожесть с побитыми щенком. Под её глазами были довольно заметные мешки, а волосы, обычно уложенные сверху в причудливую "шишку", были сильно растрёпаны и напоминали мочалку. Тогда же, я обратил внимание на то, что в классе не было Кати, и тут же почувствовал неприятный холодок в сердце. Быстро выйдя из класса, я побежал к лестнице и, стуча каблуками туфель, снова спустился на первый этаж, к доске с расписанием. Не доходя до доски буквально пары метров, я увидел подтверждение своих подозрений: Катина фотокарточка справа от фотографий Вовы и Семёна, и почему-то мне казалось странным, что в одном ряду так причудливо оказались три разных лица: детское и наивное-Вовы, жирное и мерзкое-Семёна, надменное и до невозможности красивое-Катино. Я невольно залюбовался её золотыми локонами, благо, фотокарточка была цветной, и почувствовал на себе насмешливый взгляд ярко-зелёных глубоких глаз, и одновременно с этим вспомнил о таких же глубоких глазах Полины, только они были не ярко-зелёные, а матово-голубые, с изумрудным оттенком. Тут же перед носом завитал знакомый запах ежевики, та записка... Я бестолково моргнул и осмотрелся, вдруг, Полина сейчас стоит рядом со мной и ждёт моей реакции? Но её не было, и это обстоятельство тоже насторожило меня. Вдруг она тоже пропала? Её исчезновение, подумал я, волновало бы меня больше, чем Катино. И в классе Полины не было, парта, за которой она сидела в одиночестве, пустовала... Тягуче сочилось время, капали ленивые минуты, и, если бы пронзительный школьный звонок не оглашал начало новой перемены, можно было бы подумать, что время остановилось навсегда. Метель дудела в окно, как в сломанную губную гармошку из маленького московского магазинчика, невыносимо однообразно, пугающе-яростно и крикливо заревела на улице машина милиции, шаркали и неровно топали в коридоре тяжёлые шаги, и наконец, день закончился, и когда Рома, встав с места после последнего урока, сказал: "Всё, пошли!"-мы с Бяшей вскочили, шумно завозились, натягивая лямки рюкзаков, затолпились на миг перед дверью. Где-то зазвучало радио, и когда мы выходили из школы, оно прошелестело нам вслед своим картонным горлом: "Московское время-пятнадцать часов. Начинается концерт по заявкам радиослушателей. По многочисленным просьбам, первой песней идёт "Алёшка" популярного исполнителя Жени Белоусова... " Час мы стояли на улице, а когда настало время, Бяша ушёл вперёд, а мы шли за ним метрах в ста, потом и мы растянулись; и когда Бяша встал на дороге, и стал виден нам издалека, мы с Ромой пристроились у маленькой телефонной будки, которая, как я знал, уже сто лет не работала. Прохожих почти не было. Подсвеченный изнутри синими лампами, проехал потрёпанный автобус. Я взглянул на подаренные отцом наручные часы и шепнул Роме: -Четверть пятого... Рома сильно сжал мне руку, и я увидел, что рядом с Бяшей остановилась высокая фигура в зимней куртке, с натянутым капюшоном. Я обратил внимание на странную походку этого незнакомца-его шаг был очень широкий, и с каждым движением он будто держался, чтобы не упасть на руки, и не потерять равновесие. Я никак не мог сообразить, откуда тот взялся: всё отлично просматривалось, и он не мог подойти незамеченным. Я взглянул на Рому, и тот сказал совсем тихо, будто "шпала",-так я прозвал незнакомца,-мог нас услышать отсюда: -С автобуса на ходу в снег спрыгнул, а мы и не заметили... Разговор получился совсем коротким. "Шпала" вдруг похлопал Бяшу по плечу, и мне показалось, будто они пожали друг другу руки, потом повернулся, перепрыгнул через сугроб и растворился в надвигающейся вечерней темноте. Мы тут же подбежали к Бяше, напуганные чем-то: -Что он сказал?-нетерпеливо потряс его Рома за плечо.-Что сказал?! Бяша будто замер. У него мелко дёргалась губа, и я неожиданно увидел, что в его глазах стояли маленькие слёзки. -Ты чего напуган-то?-осторожно поинтересовался я. -Он...-Бяша шмыгнул носом.-Он сказал, что... Катю они... увели, и что... Ещё раз он нас увидит... он посмотрел на меня так ещё... с ней заберёт... Рома неожиданно сплюнул на снег: -Тьфу ты! И только это тебя напугало? Опять заикой станешь? Как после гаража? Бяша дрогнул и резко вздёрнул плечами. -Кто это был-то?-уже не так резко спросил Рома.-Человек хоть? -Я не увидел... Он капюшоном закрылся, нах... Но глаза у него были злющие... Бяша снова передёрнул плечами и выбросил короткий матерок. -Мда, не густо... Ну теперь мы знаем, что Катя и остальные-их рук дело, тех, кого этот хер с горы представлял.-сказал Рома.-Раз Бяша его понял, значит человеческая речь им не чужда... Я его не узнал, а здесь, в посёлке, я знаю всех, уж поверь мне, Тоха. В общем, фигня непонятная... Но я совсем не скорбел по Кате, и даже наоборот, на меня нашло какое-то странное игривое настроение, и я внезапно выдал: -Был бы я кем-нибудь из братьев Вайнеров-обязательно об этом деле книгу бы написал! -А о чём же писать, если следов нет?-спросил Рома. -Нет, так будут!-горячо пообещал я.