365 дней

      Как удивительно, что на другом конце страны солнце так ярко светит в глаза, что хочется закрасить окна черной краской, а в самом центре этого солнца — как кот наплакал. Нет, может в Москве или в Воронеже его достаточное количество, но вот в Питере… Да, там с этим небесным светилом дела обстоят намного сложнее. Вот дождь и тучи всегда пожалуйста, заверните два, но не солнечный свет.       — Антон, задвинь шторы! — жалобно протянул Арсений, кидая парню в бок одну из подушек. Тот, почувствовав нечто, мешающее его сну, тяжело вздохнул и перекатился на край кровати, но так и не поднялся. — Тош!       — А чего я сразу? — прохрипел в ответ Шастун. — Может, сам?       — Ну Антошка! Тебе ближе к окошку! — в рифму ответил Попов, приоткрывая один глаз и отрывая голову от подушки. Антон, лежащий на соседней кровати, и пальцем не пошевелил. — Пожалуйста!        Недовольно закряхтев — а кому охота вылезать из мягкой постельки? — парень-таки поднялся на ноги, почесывая плоский живот. Бельё в районе паха было натянуто и доставляло чисто физические неудобства: на то, что на него смотрел Арс, было как-то всё равно. Чего он там не видел-то?       — Шаст, а чего тебе такое снилось? — заигрывающе спросил брюнет, открывая и второй глаз и приподнимаясь на локте. — С моим, я надеюсь, участием?       Парень прошлёпал босыми ногами к окну, зевая и прикрывая ладонью рот. Едва только запахнув ночные шторы, он удивленно обернулся на возлюбленного, который любопытно, чуть ли не с открытым ртом, разглядывал его пах. Эрмитаж, блять.       — Арсеньсергеич, понятие «утренняя эрекция», более известное, как «утренний стояк». Я, так полагаю, вам больше незнакомо? — с умным видом выдал Шастун, возвращаясь к своей кровати, но на полпути разворачиваясь и направляясь к кровати Попова. Тот, подобно чеширскому коту, расплылся в улыбке, откидывая в сторону край одеяла, мол, приходите в мой дом, мои двери открыты.       Парень, ускорившись, улегся в постель, закидывая уже успевшие замерзнуть ноги на мужчину и прижимаясь к нему поближе. Арсений же, не готовый с такому резкому контрасту температур, вздрогнул и тихо взвизгнул:       — Антон, ты холодный!       — Зато внутри я очень горяч, — в шутку брутально поиграл бровями. Брюнет расхохотался. Серьёзный Антон — выдуманный Антон, парень и дня не может прожить, не выкинув очередную порцию смеха.       — Тогда, друг мой, — кивая в сторону напрягщегося члена, запрятанного глубоко в недрах одеяла, — это уже не утренний стояк, а плод чьих-то фантазий. Надо сказать, очень пошлых фантазий.       — А даже если и так? — рука на талии притянула мужчину ближе, буквально вдавливая в себя.       — Я-то там, блять, был?       Шастун рассмеялся, нежно целуя надутые в притворной обиде губы любимого, что никак не вязалось с темой разговора. Помедлив несколько секунд, Арсений приоткрыл рот, позволяя Антону терзать его губы и проникнуть языком глубже, оглаживая кромку зубов и нёбо. Поцелуй со вкусом табака и мятной жвачки — видимо, младший уже успел сходить покурить. Вот хитрец! А окно закрыть ему, значит, было лень.       Сильные руки Шастуна спустились ниже, оглаживая бедра и подкаченный торс. Мышцы красиво перекатывались под ладонями парня, жаль, что под одеялом этого видно не было. Арсений вмиг взбодрился, отвечая на поцелуй, который переходил из нежного в хищный и страстный, и перемещая ладонь на полувставший член. Антон, не ожидавший такого стремительного развития событий — спешить им особо и некуда — коротко простонал в разомкнутые губы.       Он взрослый дяденька, ему тридцать лет, и подростковый возраст, когда кончить он мог от одного вида оголенной груди, уже давно позади, но почему-то сейчас его, как и когда-то в семнадцать, бьёт крупная дрожь от каждого касания подушечками пальцев возбужденной плоти. Антон уже давно признался самому себе, что у него ни с кем и никогда, кроме Арсения, не было такого крышесносного секса, но, даже не смотря на это, каждый последующий раз он открывает для себя что то новое, до одури приятное и неизведанное.       Арсений — как личный сорт героина, притягивает к себе, манит магнитом, и оторваться от него уже невозможно.       — Антон, — тихо шепчет на ухо брюнет, опаляя кожу жаром и вызывая по всему телу табун мурашек, — пожалуйста.       — Что такое, лис? — изображая непонимание, но уже с трудом сдерживаясь, чтобы не толкнуться в чужую ладонь спрашивает парень, прикусывая тонкую кожу на шее и тут же её зализывая. На этом месте позже обязательно останется отметина, и Арсений будет ворчать. Но это потом. Сейчас на это абсолютно наплевать.       — Сделай что-нибудь, — хнычет Попов, невинно хлопая глазами, и член в боксерах дёргается, требуя внимания.       Антон, помедлив, откидывает в сторону одеяло, открывая вид на стройные ноги возлюбленного, который он скрещивает в попытке хоть немного снять напряжение с возбужденного органа. Серое бельё абсолютно ничего не скрывает: в районе головки темнеет маленькое влажное пятнышко от выступившей естественной смазки, и рот парня наполняется слюной.       Он медленно ведёт ладонью от щиколоток к паху, оглаживая мягкую кожу и коротко целуя коленную чашечку. Пальцы ведут по кромке белья, цепляясь за резинку и медленно стягивая его вниз до середины икр — снимать полностью нет никакого желания, хочется поскорее перейти к самому интересному.       Антон подползает чуть ближе, наклоняя голову и ведя кончиком носа по гладко выбритому паху, шумно втягивая воздух и заставляя Арсения, смотрящего сверху на эту картину, едва ли не до крови прикусить губу и нетерпеливо толкнуться в воздух. Парень, и сам напряжен до предела, издал короткий смешок и размашисто провел кулаком по члену, размазывая по всему стволу предэякулят. Попов, до этого лежавший молча, громко всхлипывает, но, вспоминая о толщине стен в этом отеле (ночью было отчётливо слышно, как чихнул Позов), кусает ребро ладони, жмурясь от столь желаемых ощущений.       Понимая, что он все делает правильно, Шастун, хватаясь за бедра нижнего, тянет его на себя, а сам укладывается на живот, сокращая до минимума расстояние между ним и плавно покачивающейся сочащейся головкой, которую так не терпится попробовать на вкус. Парень высовывает язык, проводя им от самого основания до верха, вбирая розовую головку в рот и толкаясь кончиком в уретру. Солоноватая смазка смешивается со слюной, капая с подбородка и попадая на поджавшиеся яички.       Правая рука ложится на основание члена, мягко надрачивая, а левая мнет яйца, стараясь передать Арсению весь спектр ощущений. Тот подпрыгивает на кровати от удовольствия. Пальцы сами собой вплетаются в светлые кудри, насаживая Антона на член.       Шастун, довольно хмыкнув, наполовину пропускает ствол в горячий рот, упирая головку в глотку. Не спешит, — так и подавиться можно — а медленно, словно леденец, смакует плоть, обильно заливая все слюной. Арсений едва не воет от удовольствия, сильнее сжимая зубами кожу на ладони.       Внезапно лежащий на расстоянии вытянутой руки телефон заливается настойчивой трелью, и теперь выть старшему хочется от досады. Кто вообще посмел прервать такой момент? Что там вообще такое происходит, и может ли оно по важности сравниться с утренним сексом?       — Кто там? — хрипит Шаст, с громким чпоком выпуская член изо рта. Тот шлепается на живот Попова, оставляя на коже смесь слюны и предэякулята, и мужчина вздрагивает, протягивая руку ко все не умолкающему гаджету.       — Блять, — тихо стонет Арсений, читая имя контакта. — Серёжа, я убью тебя.       Параллельно в дверь номера — благо, что запертую, — кто-то настойчиво тарабанит, но догадаться, кто же это именно, совершенно несложно, к тому же таинственный незнакомец через несколько секунд подаёт голос.       — Молодожёны, медовый месяц устроите позже, — ехидно усмехнулся Матвиенко, не прекращая стучать. — Надеваем трусы и выходим на белый свет. Есть небольшие проблемки по концерту.       Тяжело вздыхая, парни отлипают друг от друга. Антон обиженно тащится в ванную, а Арсений остаётся в комнате, заметая следы былой страсти.       Ну, Матвиенко, месть будет сладкой.

***

      Проблемы, как выяснилось уже на сцене, оказались и не проблемами вовсе: просто кто-то утащил куда-то провода от прожекторов, а запасные нашлись в три счета — их и искать-то не пришлось, они сразу в шкафу лежали.       Обиженный на всё и вся Арсений сидел на диване в гримерной, надув щеки и грозясь каждому, кто сегодня ещё хоть раз посмеет тронуть его по какому-нибудь пустяку устроит не меньше, чем атомную войну. Вся команда, видя это учтиво обходила его стороной, даже не направляясь в его сторону взгляда. Вся, кроме Шастуна.       Тот, видя, что что-то тут не так, тихонько подсел рядом и обнял брюнета за плечи, укладывая его голову себе на грудь. Попов даже сопротивляться не стал, что неудивительно — Антона он подпускает к себе всегда (ну, кроме той недавней ссоры). Оксана, намеревавшаяся войти в помещение, увидела эту картину, покачала головой и вновь скрылась за дверью, оставляя их наедине.       — Кто обидел моего мальчика?       — Я оторву Сереже яйца, — фыркнул Арсений, теснее прижимаясь к младшему. — Обломщик.       — Арсень, ты из-за этого, что ли, переживать удумал? — удивился Шаст. — Обещаю, как только выдастся свободная минута — мы обязательно продолжим.       — Антон…       — Я серьёзно, — кивнул парень и поднялся на ноги. — Идём, мы ещё не гримировались, а у нас выход через полтора часа.

***

      Концерт, как, собственно, и ожидалось, прошёл на ура — довольные зрители после его окончания ещё долго хлопали в ладоши, не желая отпускать парней.       Утрамбовавшись в автобус, уставшие, но довольные, ребята двинулись к отелю, по пути обсуждая сегодняшний выход на сцену.       — Блин, я все-таки скучал по гастролям, — вздохнул Позов, сильнее натягивая на лоб черную кепку. — Это даже круче, чем снимать.       — Я тоже в восторге. — Оксана улыбнулась, внезапно сбавляя голос. — Потише, Арс уснул.       Антон, до этого залипающий а окно, перевел взгляд вбок. Действительно. Арсений, облокотившись на Шастуна, мирно сопел, не переставая сжимать увитую металлом руку. Так мило.       Когда автобус прибыл, парень, дождавшись, когда все выйдут из салона, осторожно подхватил спящее тельце на руки, направляясь к своему номеру. Девушка на ресепшене, видя это, тепло улыбнулась, направляясь вслед за Шастуном и помогая ему открыть дверь, не разбудив ненароком спящего мужчину. Благо, что номер на первом этаже, ни девушке не пришлось надолго отлучаться, и парню нести этого спящего ангела лишние метры.       Несмотря на свою стройную и подтянутую фигуру, весил Попов нехило.       Уложив на кровать и стянув с него свою футболку, которая была ему длинновата и доходила до середины бедра, оставляя лишь спортивные штаны и белье, Антон накрыл возлюбленного пуховым одеялом.       Любовь это…       … носить его футболки.              Арсений, не просыпаясь, смешно сморщил нос и перевернулся на бок. Шастун, чуть слышно усмехнулся и чмокнул мужчину в щеку.       — Спокойной ночи, Сюш.