365 дней

      Поезд Владивосток-Хабаровск прибыл на вокзал в девять тридцать утра, когда вся команда уже проснулась и была готова выходить. Арсений, едва проснулся, исчез в дверях купе, а как только вернулся обратно — демонстративно отвернулся от Шастуна, не реагируя ни на единую его реплику или вопрос. Антон же, видя такую реакцию, расстроился. Была надежда, что за ночь обида Арсения хоть немного рассеется, и мужчина пойдет на контакт, но чудо, как бы о том не мечтал младший, так и не случилось.       Ни Позов, ни Матвиенко, ни остальные ребята, видя накаленную до предела между парнями обстановку, по этому поводу не говорили ничего. Болтали на отвлеченные темы, не касающиеся отношений Попова и Шастуна, смеялись. Пытались, конечно, сначала вовлечь в беседу хотя бы одного из них, но успехом это не увенчалось, и попытки прекратились.       Выйдя на перрон, вытащив за собой из поезда багаж, Антон потянулся, разминая затёкшие конечности. Узкие и маленькие вагоны вместе с такими же по размерам спальными местами явно не предназначены для двухметрового Шастуна, которому постоянно приходилось наклоняться в проходах и протискиваться боком. Арсений окинул его тяжелым взглядом, покачал головой и прошел мимо.       На самом деле, Антон бы и сам был рад извиниться и забыть обиды, но Арс, видимо, либо не был готов к такому, либо, как истинный представитель голубых кровей, хотел еще немного повыделываться, мол, смотри, кого потерял и кусай локти. Локти Шастун, конечно, кусать не собирался, но вот семь раз пожалеть, что поддался порыву и наговорил мужчине всякого, успел.       — Идемте, ребят, автобус ждет, — позвал Матвиенко и махнул вслед за собой рукой. — Кто не успел - тот опоздал и пойдет пешком.       Тяжко вздохнув, парень подхватил свой чемодан и потащил его в сторону выхода с вокзала, треща колесиками по плитке. Рядом вдруг материализовался Позов.       — Шаст, ты как? — осторожно спросил, понимая, что, отчасти, в сложившейся ситуации виноват и сам.       — Понимаешь, Поз, он меня даже слушать не хочет, — понуро опустил голову. — Еще суток не прошло, а мне так хреново с этого всего.       — Блин, Антох, мне, наверное, стоит извиниться…       — Дим, не забивай голову. Рано или поздно нас бы всё равно кто-нибудь запалил, это просто дело времени.       — Ага, только попробуй теперь то же самое сказать Арсу, — горько усмехнулся Позов, разделяя настроение друга. Сейчас и ему самому стало неудобно.       — Пробовал, не получилось, — Шастун вытащил из пачки, спрятанной в кармане куртки, сигарету и зажал ее губами. — Будешь?       — Ага. — Вторая сигарета оказалась в руках Позова, а Антон потянулся за зажигалкой. Парень подпалил кончик и дал другу прикурить, затянулся, пропуская едкий, но такой необходимый дым в легкие, согреваясь изнутри. Приятно.       — И что мне теперь делать, Дим?       — Знаешь, Шаст, — задумался собеседник, выпуская струйку сизого дыма в воздух, — может, попробовать подступиться к нему несколько иначе?       — И что ты предлагаешь? Петь ему под окнами я не собираюсь, — вторая затяжка. Голову легко закружило.       — Не, я думаю, можно поступить гораздо проще, — парень вопросительно уставился на друга, убирая сигарету от лица. — Подари ему что-нибудь символичное. У вас же по-любому есть что-то такое, и не говори мне даже об обратном.       — Может, лучше что-нибудь посерьезнее?       — Поверь мне, Шаст, я знаю, о чем говорю. — Друг подмигнул и похлопал Антона по плечу, туша сигарету и бросая окурок в урну. — Напряги извилины и подумай хорошенько.       — А, это, я…       — Все, пошли, нас ждут, — и ушел вперед, вынуждая Шастуна перестать хлопать варежкой и поспешить к стоянке.       В автобусе, как и ожидалось, Арсений не то, чтобы не сел рядом — он ушел на другой ряд в противоположный конец салона, беседуя о чем-то с Сережей и даже не глядя в его сторону. Печально. Прогресса, к сожалению, так и не наблюдается.       Поз сочувственно улыбнулся, проходя мимо друга с занимая место позади него. Антон вздохнул и прислонился лбом к стеклу, вороша недавние воспоминания, приятные и не очень.       Что же ему такое подарить?

***

      Заселился в номер на этот раз Шастун с Позовым. Решение это никто не обсуждал, как-то это всё само собой сложилось и подразумевалось. Хотя, знаете, оно и к лучшему. Когда люди в ссоре, самое худшее для них — вынужденно находиться один на один в помещении. Ни подумать, ни расслабиться, ни взгрустнуть. Арс же, с Сережей вместе заняли соседний номер. Впрочем, это тоже было понятно сразу — все они бронируются однотипные и подряд, чтобы не бегать постоянно по этажам и коридорам по всяким мелочам.       — Ди-им… — уныло протянул Шаст, падая на кровать. Она, кстати, оказалась немного жестче, чем во Владивостоке. Эх, Арс такие матрасы любит…       — Тох, я не знаю, что ему подарить, — предугадал вопрос Дима. — Подумай сам. Ваши же отношения, стало быть, тебе и виднее. Позов смотался в душ, а Шастун продолжил душевные метания. — Блять, точно! — вскрикнул парень, ударяя себя ладонью по лбу. Вышедший из ванной Дима покрутил пальцем у виска, мол, ошалел так орать.

***

Час спустя Антон уже стоял у двери в соседний номер, подбирая нужные слова и собираясь с мыслями. Первые все никак не приходили, вторые — хаотично прыгали внутри черепной коробки и даже не думали упорядочиваться. Плевать. Он — импровизатор, а значит будет импровизировать. Парень коротко постучал костяшками пальцев по холодной древесине. За стеной послышалось недовольное ворчание, и через несколько мгновений дверь распахнулась, открывая вид на заспанного и растрепанного Арсения. В сердце болезненно закололо. Вот он, любовь всей его жизни, стоит перед ним весь такой домашний, уютный, зевает и пока что недоуменно смотрит на нежданного гостя. Хочется сгрести его в охапку, сжать в объятиях до хруста костей и никогда не отпускать. А ещё дать себе по голове за то, что так его обидел. Попов, постепенно возвращаются в реальность после сна, нахмурился, выражая свое недовольство. Мужчина молча застыл в дверях, облокачиваясь плечом о косяк и скрещивая на груди руки. Да, кажется, кого-то не рады видеть. — Арс, — тихо начал парень, поджимая губы, — Надо поговорить. — Зачем ты пришел, Антон? — ледяным тоном спросил брюнет, — Опять сделать меня виноватым? Выгородить себя и Позова? — Арсень… Прости меня, прошу, — из-за спины Шастуна показался маленький рыжий лисенок, — Лисичка, пожалуйста… — Ты просишь прощения так же просто, как и кричал на меня, — в голосе Попова чувствовалась горечь, — Так нельзя. — Арс, я тебя очень люблю, — выдохнул парень, пытаясь докоснуться пальцами до запястий возлюбленного, но тот отшатнулся, — Я исправлюсь, клянусь. — Уходи, Антон, — покачал головой, — Уходи. — Лисичка, пожалуйста! Антону казалось, что ещё чуть чуть, и по щекам побегут слезы. Обида на самого себя жгла душу не хуже раскаленного металла, и в горле свернулся ком. Хотелось уткнуться носом в родное плечо, зарыться пальцами в мягкие тёмные волосы, пахнущие чем-то мятным, пойти вместе смотреть фильм и целоваться до покраснения губ. Но он не хочет этого. Это невыносимо! — Но ты ведь тоже не можешь без меня, — робко проронил Антон. Мужчина облизнул сухие губы. Что-то в его лице переменилось, — Арс… — Уходи. Не дожидаясь ответа, Попов захлопнул дверь. Горько усмехнувшись, парень осторожно положил у входа игрушку, к лапке которой была примотана крохотный записка в форме розового сердечка. У него не получилось. Арсений даже толком слушать не стал. Может, лучше бросить эту затею и пустить все на самотёк? Может, решение само придёт к ним? Помедлив, — вдруг мужчина всё-таки вернётся, — Шастун на негнущихся ногах вернулся в свой номер. Попов, лежащий в кровати, вопросительно посмотрел на друга, но тот лишь отрицательно покачал головой. Не получилось.

***

Когда шаги в коридоре стихли, Арсений аккуратно выглянул за дверь, осматриваясь. Да, Антон ушёл. На пороге одиноко сидел плюшевый лисенок с чем-то в лапах. Бережно подняв малыша, брюнет вернулся в комнату. Принюхался. От игрушки пахло им. Прижав её ближе к себе, Попов выудил записку, вчитываясь в написанные от руки строки.

Прости меня, я такой дурак:)

Люблю тебя больше жизни

Твой А.

Две строчки. Всего каких-то две строчки, а в глазах предательски защипало. В голове сразу возник образ Шастуна, старательно выходящего сидя за столом буквы, смешного такого, взъерошенного и очень милого. По правде говоря, Арсений и сам толком не знал, почему не стал слушать Антона. Скорее всего, здесь сыграла обычная гордость и его актерские данные. На сцене он всегда отлично вживался в роль, вот и сейчас вжился. Только сейчас это вышло ему боком. Остаточная злость все ещё имела место быть, но на смену ей приходила тоска, от которой хотелось выть. Он простил его, давно простил. Просто не нашёл в себе сил подойти и по-человечески извиниться. А Антон вот нашёл и даже пришёл, но сам Арс поступил как последний мудак, не дав ему толком связаться и пары слов. Надо будет обязательно поговорить завтра с Антоном. Мужчина больше не может без него, это просто ад. Невыносимо спать одному в холодной постели, невыносимо завтракать в одиночестве… Список, на самом деле, можно продолжать до бесконечности. Любовь это… прощать, даже когда очень разозлился Сегодня Арсений засыпал в обнимку с маленькой лисичкой, пахнущей им, пахнущей домом.