Статистическое меньшинство

      — Это не совсем то, к чему ты привык, но еда превосходная, — припарковавшись у обочины, Феликс кивнул на противоположную сторону улицы.              Там виднелся вход в небольшое кафе, Хёнджин даже назвал бы это забегаловкой. И да, это был определенно не мишленовский ресторан, к которым он привык, но сегодня его радовала возможность приоткрыть для себя завесу тайн предпочтений Веснушки.              — С удовольствием это проверю, — улыбнулся он, покидая авто.              Внутри оказалось шумно и многолюдно. Большинство столиков оккупировали компании студентов. Жизнь кипела в разговорах и суматохе, несдержанном смехе и тихих перешёптываниях. Но в то же время тут было чисто и как-то даже уютно. Пробравшись к пустующему столику, в самом конце зала, Хёнджин первый уселся на потёртый, но мягкий диванчик. Подвинулся ближе к стене и поправил подушки у спинки, чтобы Феликсу было удобнее сесть рядом.              Всё вокруг кричало о дешевизне: само помещение и его отделка; видавшая виды мебель и сомнительного качества декор. На столах стояли лишь салфетницы и лежали заламинированные в плотную пленку меню. Общая сумма цен в списке блюд была меньше чаевых, которые Хван позволил бы себе оставить кому-либо. И всё это вкупе с и вправду вызывающими обильное слюноотделение ароматами с кухни делало из этого места сбывшуюся мечту. А ещё сидящий по левую руку Феликс, что уже тыкал в меню пальцем и рассказывал, какое из блюд Хёнджин просто обязан заказать, ибо те божественны и никакие крутые рестораны на подобные кулинарные шедевры не способны.              — Давай так, ты выбираешь для нас всё, что посчитаешь нужным, а я плачу, — потираясь о чужое плечо, тихо проговорил Хёнджин.              — Не боишься разориться? — подтрунил над ним Феликс и заглянул в глаза.              И именно сейчас Хвану пришлось признаться самому себе, что он влюбился. Вот так просто, не в какой-то крышесносный момент, не под влиянием поцелуя или секса, не во время чего-то эпически прекрасного или романтичного. Просто этот момент был именно тем самым — простым, теплым и настоящим. Парень перед ним не носил масок. Разделял с ним повседневность, раскрывая истинный лик, и ему явно было достаточно самого Хёнджина. Деньги, статус, влияние — не играли в этом месте и с этим человеком никакой роли. Хван кивнул, тепло улыбаясь, и уже собирался наклониться ближе, чтобы поддавшись душевному порыву, коснуться губами щеки Ликса. Но так не вовремя звякнувший колокольчик над дверью отвлек Веснушку, заставив рефлекторно обернуться.              В кафе вошли трое крупных мужчин и заняли один из столиков.               — Остальные двое, я так понимаю, твои няньки? — хмыкнул Ликс, рассматривая новых посетителей. На Донсу красовался чёрный костюм а-ля крутой телохранитель из боевиков, и тот сильно выделялся на фоне своих товарищей, что были в неприметных кэжуал шмотках. Не удивительно, что Феликс не замечал их раньше — дядьки выглядели совсем уж обычными.              — Угу, — тихо протянул Хёнджин и всё же ткнулся губами в скулу. Приятный свежий аромат парфюма попал в легкие вместе с глубоким вдохом.              Хёнджин был счастлив.              Феликс заказал столько еды, что хватило бы на пятерых, аргументировав свои действия фразой «ты обязан это хотя бы попробовать». А ещё он заказал парочку блюд на стол «сопровождающих», и довольная широкая улыбка на лице Хвана дала понять, что Феликс сделал всё правильно. Он за Принцем никогда не замечал неуважительного или пренебрежительного обращения с кем-либо… ну, кроме случая с Юджином. Правда, старший предпочел провести малоприятную беседу тет-а-тет, не вынося сор из избы. В кабинете явно произошло нечто выходящее за рамки, судя по следу на шее мужчины, но Хван после этого не позволял себе грубого словца даже в отношении своего бывшего. Из всех этих наблюдений Феликс успел сделать вывод, что Хёнджин уважительно относится к другим людям вне зависимости от их положения в обществе. И это радовало.              А ещё Ликса радовало, что сегодня Хёнджин оказался более разговорчивым, открытым и расслабленным. В прошлый раз ответственность за свидание легла на плечи старшего, и в нём чувствовалась некая скованность, тревожность. Сейчас же, Хван так увлекся рассказом о своей первой поездке в Нью-Йорк, что активно жестикулировал рукой, в которой держал палочки с едой. От таких манипуляций соус уже успел капнуть и на стол, и на его черный худи. Продолжая внимательно слушать, Ликс самостоятельно стер салфеткой жирное пятно, а Хёнджин лишь улыбнулся на это, быстро поблагодарил и продолжил историю.              Постепенно, слово за слово, разговор перетек к теме работы кукол. Старший тут же замялся и как-то неловко выпалил:              — Ты сказал, что тебе нравится эта работа. Но я искренне не понимаю… как… есть же клиенты, которые тебе неприятны.              — Нет, — пожал плечами Феликс, но видя недоумевающий взгляд черных глаз, всё же решил пояснить детальнее, — Хёнджин, ты же сам забрал меня от Луиса, ты видел, что это за место, и уверен, понимаешь, как там обращались с… нами. — После робкого кивка собеседника он продолжил, — то, что было, и то, что есть — это кардинально разные ситуации. Я вполне доволен, а мой ценник и талант к социалкам позволяет отделаться от нежелательных клиентов довольно быстро.              — Отделаться? — нахмурился старший, а Ликс прикусил язык. Рассказывать маленькие рабочие хитрости боссу — не лучшая идея. Но если тот и вправду настроен серьезно, настолько, что готов во всеуслышание объявить об их отношениях, то Феликсу тоже следует пойти навстречу и быть честным.              — Из-за высокой цены во мне не сильно заинтересованы те, кому нужен просто секс. Ну, за редкими исключениями.              — Вроде Со и Хана? — уточнил Хёнджин.              — Не совсем. Мы не часто… ммм, ну ты понял. По большей части, мы просто тусим вместе. Моя бы воля, я бы просто дружил с этими ребятами, по-настоящему. Они классные. А так им приходится платить, даже если они просто хотят провести со мной домашний вечер, с попкорном и дорамой.              — Куклам нельзя контактировать с клиентами вне работы, — растерянно закивал старший, озвучивая пункты контракта. — Мне жаль, Веснушка, что так…              — Не надо, — перебил его Феликс, но тут же округлил глаза, вспоминая сегодняшний разговор о моногамии. Если бы он согласился, возможно, смог бы перевести общение с такими вот клиентами в иное, на самом деле дружеское русло? — Не извиняйся, я понимаю, что это бизнес, в котором есть свои правила, и так же понимаю, чем чреваты поблажки. Я не глупый.              — Спасибо, — прошептал Хёнджин, а Ликс хихикнул, ибо выглядело так, как будто его поблагодарили за наличие мозга в черепной коробке.              — В общем, чем выше цена, тем требовательнее или сложнее клиенты приходят. А такие всегда ищут постоянства, ибо запросы может удовлетворить не каждая кукла. Ознакомительное свидание зачастую проходит в каком-нибудь приличном ресторане, и вот тут… Ммм, в общем, я отказать клиенту хоть и имею право, но это не очень хорошо для репутации. Так что, если мне кто-то совсем уж не нравится, я делаю так, чтобы он отказался сам.              — Это я понял, но каким образом? — потакая любопытству, Хёнджин придвинулся ещё ближе, буквально слипаясь с Веснушкой бедрами и плечами. А для надежности он ещё и перехватил его руку под столом, сжимая нежную ладонь в своей.              — Ну, тут как повезет. Клиенты быстро указывают на свои предпочтения, и можно поюлить так, чтобы те поняли, что ты им не подходишь. На крайний случай в ход пускается неуклюжесть, пролитое вино и плохие манеры, — Феликс хихикнул, что-то вспомнив, и густо покраснел. Склонившись к самому уху Хёнджина, тихо прошептал, — один раз, мне попался такой настырный, что пришлось даже пукнуть во время ужина.              Оглушающий смех Хвана заставил дернуться всех присутствующих в небольшом помещении, а многих и обернуться. Кто-то недовольно хмыкнул, а кто-то поддержал, тоже посмеиваясь с нелепо гогочащего парня. Феликсу пришлось закрыть ему рот ладонью, а уровень неловкости достиг максимальной отметки. Он тут личным делится вообще-то, а с него так неприкрыто угорают.              — Всё, всё, прости, — немного успокоившись, Хёнджин мягко убрал чужую руку от своего лица, — И как, это сработало?              — Не особо, — понурив голову признался Ликс.              — Не удивительно. Я бы от тебя не отказался, даже если бы ты прямо посреди ресторана…              — Нет, прошу, не продолжай. И предположить боюсь, что ты там придумал! — перебил Веснушка и отодвинулся подальше. Как будто глупыми мыслями можно было заразиться через прикосновения.              — А что, это было бы весьма ммм… дерзко, — откинувшись на спинку, Хван сощурил глаза, всматриваясь в Ликса. Да, откровенное ребячество — представлять Феликса, забравшегося с ногами на стол в элитном ресторане и демонстративно справляющего малую нужду прямо на натертый дорогущий паркет. Но святые небеса, вытянутые в шоке лица снобов, посещающих такие места, стоили бы каждой капли. Мысленно посмеявшись с представшей перед глазами бунтарской картины, Хван неожиданно вспомнил и о разговоре с лучшим другом. — И кстати, солнышко, почему Чан считает тебя особо опасным?              — О господи! — Ликс тут же спрятал лицо в ладонях, — это всё Йени. Мы как-то гуляли с ним, и к нам пристали два пьяных мужика. Вежливо отшить не получилось. Они начали распускать руки, а я тогда уже прошел курс самообороны, ну и… короче, это не я опасный, а они — пьяные придурки без координации, встретились с асфальтом неудачно. Уехали на скорой, а Йенни сильно приукрасил историю, когда рассказывал Чанни.              — Ммм, красивый, дерзкий и друг хороший, способный прийти на помощь в беде. Ещё и яйца у тебя потрясающие, — прошептал Хван придвигаясь ближе и смакуя момент, пока лицо Феликса сменило пару оттенков румянца, а после вовсе вытянулось в искреннем недоумении.              — Чего? — нелепо хлопая ресницами, промямлил Ликс. Хван не стал давать пояснений, просто прильнул своими губами к его и тут же ощутил, как напряжение Ликса отступает, сменяясь взаимностью.              А дальше беседа потекла сама собой. Ликс перескакивал с темы на тему, рассказывая обо всем, чему он успел научиться за время пребывания в особняке, и как продолжил развиваться после. Хван с удивлением слушал о куче разнообразных курсов, что младший успел посетить. Тот даже на спицах учился вязать, и готовился сделать для одного из клиентов свитер к рождеству. В груди кольнула нотка ревности: Хёнджин тоже хотел себе свитер, сделанный этими вот чудесными руками.              В перерывах между болтовней Ликс то и дело подстрекал его пробовать блюда. Из очередной тарелки Хёнджин выудил палочками еду, почти не рассматривая, ибо как раз заслушался о том, как волнительно было веснушчатому посетить свой первый показ мод во Франции. Кусочек пищи, попавший на язык, сразу же загорчил на рецепторах мерзким, знакомым привкусом.              — Ты чего? — смутился Феликс, видя, как скривилось в отвращении лицо Хвана.              — Бакажа-ан, — тот так невнятно пробормотал, стараясь не сглатывать и не жевать пищу, что Ликс не сразу понял, что это вообще было за слово.              — О боже! — испуганно выдернув пару салфеток, он подставил ладони с ними ко рту старшего, — а ну плюнь!              Хван, секунду помешкав, понял, что деваться ему некуда… Обидно так позориться на ровном месте, но и проглотить он точно не смог бы. Приоткрыв рот, он аккуратно сплюнул ненавистный овощ в салфетки, а после быстро вытер губы чистыми. Чтобы хоть немного перебить жуткий привкус, он тут же потянулся к кимчи.              — Хух, — после активного пережевывания облегченно выдохнул Хёнджин, — спасибо, спас.              — Тебе стоило предупредить меня, что у тебя аллергия на баклажаны! — осуждающе зыркнув, Ликс смял салфетки и отложил их на край стола. Бегло пробежавшись взглядом по всем блюдам, он вычислил «врага» — кадича, и отодвинул тарелку подальше от них.              — Аллергия у меня только на котиков, — спокойной ответил Хёнджин и потянулся к графину с водой.              — Эм… А с баклажанами тогда что не так? — непонимающе уставился на него Феликс. Он-то уже успел подумать, что чуть было не убил своего Принца…              — А они просто фу, мерзкие, — абсолютно серьезно заявил тот.       

•••

      «Будь другом, свали куда-нить на ночь! У Йени, кстати, будет свободно ;)»              Чан тяжело вздохнул, переводя взгляд с телефона, на котором красовалось сообщение Хвана, на своё отражение в зеркале.              — Та бли-и-ин! — протянул он, рассматривая новую темно-синюю пижаму. Она такая плюшевая, мягонькая. Он только пару минут как успел в нее переодеться. На тумбочке возле кровати уже стоял бокал вина, а рядом лежала книга — «Нужные вещи» Стивена Кинга. Он купил её ещё пару недель назад, но всё никак руки не доходили начать читать. Сегодня должен был быть тот самый вечер — только для себя.              Хёнджин никогда не приводил партнеров в дом, не желая подпускать посторонних к своему убежищу. Хван Хонсеб, в своё время позволил несовершеннолетнему сыну сепарироваться и переехать из семейного особняка, только при условии, что тот будет под надежным присмотром. Кандидатура Бан Чана папку вполне устроила, и с тех пор этот пентхаус парни делили на двоих. Оба считали его своим общим домом и старались больше никого не пускать в этот маленький мирок. Чан даже Йени ни разу не позволял остаться тут на ночь, уважая личное пространство Джинни.              Похоже, грядут большие перемены.              Ещё раз вздохнув, Кристофер вылил вино в раковину, помыл бокал, и быстро переодевшись, направился к лифту. «Меня выгнали из дому. Еду к тебе, милый» — отправил он своему парню, садясь в машину.       

•••

      В машине получалось кое-как сдерживаться, хотя напряжение между ними стало нарастать ещё тогда, когда покидая кафе, Хёнджин предложил Ликсу продолжить вечер в пентхаусе. В поцелуе они слились, как только створки лифта захлопнулись, а в свой дом он заносил Феликса уже на себе.              Ликс крепко держался за старшего руками и ногами, не желая разрывать поцелуй, и даже не задумывался о том, куда и как они движутся. Опомнился, лишь когда ощутил под спиной мягкий матрас.              Хёнджин уложил Кроху на кровать прямо так, в верхней одежде и обуви. Но стоило ему отстраниться, как замер, поняв, что только что сделал. До этого момента он не делил свою постель вообще ни с кем и никогда… а сейчас на любимом покрывале лежал ещё более любимый человек, с любопытством вертящий головой по сторонам. Как ни странно, такое вторжение не вызывало никакого дискомфорта, напротив, Феликс выглядел так гармонично, словно обнаруживался в этой комнате изо дня в день. Единственным раздражающим фактором оказались излишки одежды.              Хван встал на колени и осторожно расстегнул молнии на чужих ботинках, мысленно отмечая, что Феликсу нравится обувь, похожая на его любимые, мягкие и удобные мартинсы. Только берцы парня были куда массивнее, тяжелее, на платформе и с высоким голенищем. Отставив те в сторону, он не удержался, слегка задрав штанину и приспустив носок, горячо поцеловал в оголившийся участок кожи. Феликс мило хихикнул, зарождая в груди пузырьки радости, и попытался выпутаться из куртки. Пришлось помочь.              — Ты чего-нибудь хочешь? — вернувшись из гостиной, в которой оставил все их верхние вещи и обувь, спросил Хёнджин.              — Хочу, — томно, бархатно протянул Феликс, сразу же приковывая к себе всё внимание. Парень расслабленно лежал на кровати, приподнявшись на локтях, и во все глаза смотрел на Хёнджина. Таким жадным, голодным взглядом, что непроизвольное тяжёлое сглатывание оказалось слишком громким в образовавшейся тишине. Феликс явно говорил не о питье или еде…               Хван не понимал, почему этот человек имеет такое колоссальное влияние на его физические и мыслительные способности. Ликс не делал ровным счетом ничего. Не улыбался, не говорил, не двигался. Но то, как он смотрел… Хёнджин отчетливо чувствовал, как повышается давление внутри тела, да и снаружи тоже. Воздух становился плотнее, словно загустевая в пространстве между ними. Кровь шумела в ушах. Сердце билось быстро, но по звуку в голове казалось, что наоборот, замедлилось. Ни единой здравой мысли, ни одного слова на языке — тот словно бы онемел, вжавшись в нёбо. Глаза в глаза. Мир сузился, уплотняясь и меняя форму, сконцентрировался вокруг единственного человека перед ним. А потом взорвался… одним тихим словом.              — Душ? — прошептал Ликс, без интонаций и эмоций, но сказал этим сразу так много и так понятно для Хёнджина, что он аж покачнулся. Кажется, он совсем пропал.              Ликс старался не показывать, как буйно в нем кружат эмоции, боясь прервать этот сакральный момент. Хёнджин смотрел в ответ, словно загипнотизированный. Как будто попал в невидимые сети и не знал, рваться из них или безропотно принять свою участь. Вырвался. Задышал часто-часто, словно вновь пытался научиться поглощать кислород. Проморгался и медленно поднял руку, указывая на дальнюю от себя дверь.              — Там, — Хван ещё несколько раз моргнул, пытаясь вернуть ясность мысли. — Полотенца в шкафчике. А там, — сдвинул руку к другой двери, — халаты.              Феликс молча кивнул и направился к первой двери. За ней оказалась просторная ванная комната. У правой стены стоял шкафчик, в котором, по-видимому, и хранились чистые полотенца. В необходимости халата он не был уверен, но позволение исследовать чужое жилище отозвалось любопытством. Так что Ликс тут же направился ко второй двери, распахнул её и оторопело замер на пороге.              — О-о-у-у, — удивленно протянул он.              Увиденное вызвало вопросы, выбиваясь из общей картины дома. В гостиной Хвана, его спальне и ванной — царил идеальный порядок. Не было ничего лишнего, и у каждого предмета, похоже, имелось своё место. Скорее всего, старший был весьма педантичен в вопросе обустройства жилья, но то, что творилось в гардеробе… Все вешалки и полки были пусты. Только в самом дальнем углу, в прозрачном чехле, висели те самые гостевые халаты. А вот на полу явно случился какой-то локальный шмотко-апокалипсис. Обувь была разбросана по всему периметру, как будто фура с ней взорвалась и разметала груз в разные стороны. С вещами была похожая ситуация. На некоторых выдвижных ящиках висели футболки, но большая часть дорогих одежд оказалась сконцентрирована в четырех больших кучах. Луи Витон переплетался брендированной тканью с такой же брендированной, только от Версаче, словно любовники телами в запретном танце страсти. Спортивные костюмы мешались с белоснежными рубашками, врастая в футболки. Классика смешивалась с кежуалом и дополнялась дорогим дизайнерским шмотьем. Из этих «гор-монстров» то тут, то там торчали части тремпелей. В голове Феликса звучал лишь один вопрос: «Что, мать вашу, здесь произошло?»              — Не спрашивай, — раздался смущенный голос позади, и Ликс обернулся, сразу же наткнувшись на пустой взгляд Хёнджина, направленный в хаос гардеробной.              — Думаю, обойдусь полотенцем, — Феликс ещё раз взглянул на «минное поле» обуви, понимая, что пройти в другой конец комнаты, ни разу не споткнувшись и ни в чем не запутавшись, будет невыполнимой миссией.       

•••

      Слишком долго.              Хёнджин отправил Ликса в свой душ, а сам сразу же ушёл в тот, что в комнате Чана, и до сих пор не вернулся. Да, пусть у Феликса опыта вагон, и он может подготовить себя в кратчайшие сроки, но сегодня не торопился, слишком нервничая и переживая на каждом шагу. С момента возвращения в комнату уже прошло минут двадцать. Он обсох полностью и даже успел слегка замерзнуть, сидя на чужой постели нагишом. Но хуже всего— это мысли… Инстаграм и тик-ток не сильно помогли отвлечься. В чате друзей повисла тишина. А себя занять оказалось нечем. Оставалось только изучать спальню взглядом да думать, думать, думать. Вопросов почему старшего так долго нет не возникало. Всё было слишком очевидно, и именно из-за этого с каждой минутой росла тревожность. Она могла бы быть необоснованной, так как в своих силах и умениях Феликс был уверен более чем… когда дело касалось клиентов. Но вот воспоминания о том, как он растерялся в их прошлый с Хёнджином раз, были всё ещё свежи. В работе предпочтения и табу партнёра выяснялись сразу. С ним же они ничего такого не обсуждали, и Феликсу придется действовать по наитию, практически вслепую. С учётом того, насколько этот человек для него важен, каждое возможное действие или решение заранее становилось потенциально опасным. И совсем не имеет значения, что они оба взрослые, и в случае чего, могут направить друг друга или обговорить момент в моменте. Первые шаги навстречу всегда самые тяжелые. Оступишься — и впечатление будет испорчено, отложится в памяти так, что ничем потом не сотрешь и не перекроешь. А Феликсу эгоистично хотелось быть лучшим для Принца во всём. Самым желанным и, да простит его скромность, — самым любимым.              Периферическим зрением Ликс заметил, как дверь в комнату бесшумно открылась, он поднял взгляд к вошедшему Хёнджину, и тревога сразу отступила. Хван обладал неоспоримым авторитетом у сильных мира сего, его уважали и даже боялись. А сейчас этот сильный мужчина мялся у изножья кровати, откровенно смущаясь. Теребил в пальцах край пояса своего синего атласного халата, робко улыбался, и так же робко скользил взглядом по обнаженному телу Феликса. Такой очаровательный и честный в своих эмоциях, что просто невозможно не влюбиться. Снова.              — Иди ко мне, — прошептал Феликс, протягивая ему руку. В груди разливалось тепло. Ликс всегда думал, что дорвись он до Принца, сожрал бы его в своем страстном порыве целиком. Но прямо сейчас его желание оказалось совсем иным — нежным и трепетным. Хотелось дарить свою любовь, укутать нею, показать, что Феликс стремится не к телу Джинни, а к его душе.              — Долго ждешь? — от низкого медового голоса по коже поползли мурашки, и это не укрылось от пытливого взгляда тёмных глаз.              — Пять лет, — необдуманно ответил Ликс и тут же прикусил язык. Не время для старых обид.              — Надеюсь, это того стоило, — выдохнул старший, развязывая пояс. Атласная ткань, сорвавшись с плеч, сползла по светлой коже вниз, к полу. Такой сакральный момент, но и его Феликс умудрился испортить… не сдержав своего смеха.              — Боже, Джинни! — пряча лицо в своих ладонях, Феликс попытался скрыться от слегка неловкой картины. Он вовсе не ожидал такого поворота. Любопытство всё равно взяло верх, и спустя пару секунд он раздвинул пальцы, чтобы одним глазком вновь взглянуть на старшего. Первый шок отступил так же быстро, как и нагрянул. Не было смысла кривить душой, ведь стройный, высокий и широкоплечий Хёнджин выглядел необычайно сексуально в этих черных кружевных шортиках. Про нежность и трепет как-то сразу захотелось забыть, потому что температура тела резко поднялась. Мысль о том, что Хёнджин надел их именно для Феликса кружила голову.              — Не нравится? — растерянно переспросил тот.              — Очень даже наоборот, — наконец отняв руки от лица, Феликс позволил себе детально рассмотреть каждый изгиб чужого тела. Видимо, его прямой взгляд оказался слишком красноречивым, потому что Хёнджин в момент переменился в лице. Всё смущение слетело с него, словно и не было, лишь покрасневшие щеки выдавали истинные чувства. Чужой взгляд опустился на неприкрытый пах и Джинни, хищно облизнувшись, слегка прищурил глаза. Ещё через мгновение он склонился над кроватью и медленно пополз к Феликсу.              — Я хочу… — томно промурчал Хёнджин. А Ликс его вообще не узнавал, он видел старшего злым, дерзким, ранимым и чувственным. Но не таким вот игривым. Сколько личностей живёт в этом человеке? Невообразимо. Тело непроизвольно напряглось, когда Хёнджин скользнул ладонями по икрам, подхватил под коленями и сильно потянул на себя, заставляя лечь на спину. Феликс старался погладить чужое бедро и добраться до кружева, когда старший склонился над ним и прошептал в самое ухо: — почувствовать, как ты твердеешь прямо у меня во рту.              Ноль времени на обработку информации, лишь быстрый поцелуй в губы, и ноги Феликса уже развели в стороны.              Хёнджин опустился ниже, минуя все предварительные ласки. Ему бы и хотелось зацеловать, вылизать, прикусить, но тогда у Ликса бы встал, прежде чем он успел добраться до самого сладкого. Хёнджин и сам не понимал, почему хочет именно этого. Но вид расслабленного Феликса с ещё мягким членом заводил даже больше, чем тот развязный образ травести-дивы со стояком в кружеве. Казалось, что вот такой Феликс только для Хёнджина: обнаженный, беззащитный, доверившийся всецело. Настоящий.              Три мягких касания губами легли на лобок, прежде чем Хёнджин поддел языком член и спрятал его в своем рту. Кровь только начала напитывать орган, и он ещё ощущался гибким и нежным, заполняя собой пространство. Хван обвел его языком и осторожно попытался протолкнуть кончик между крайней плотью, желая коснуться головки.              Феликс, охваченный предвкушением, не мог оторвать взгляд, наблюдая, как Джинни умащивается на живот между его ног. Он вытянулся на кровати и нырнул руками под бедра, уложив свои большие ладони на его талию. Слегка сжимал и мял кожу, параллельно поглаживая выпирающие тазовые косточки большими пальцами. Это было приятно, но еще приятнее оказалось видеть, как Джинни блаженно жмурится, пока мягко посасывает головку. Он не спешил и не напирал, просто наслаждался моментом. Его желания слишком очевидны — Хёнджин делал это в первую очередь для себя. Тихо мычал, когда член Феликса, значительно увеличившись, твердел всё сильнее и сильнее от этих нехитрых манипуляций. Хёнджин был так прекрасен в своей искренности. С прикрытыми глазами неторопливо скользил пухлыми губами по затвердевшей плоти. Ласкал влажно и тепло.              Ликсу тоже хотелось прикрыть глаза и полностью отдаться ощущениям, но он не мог себе этого позволить. Нужно было запомнить всё до мельчайших деталей. Сохранить в себе память о том, как может быть прекрасно и трепетно с тем, кого по-настоящему любишь.              Когда член полностью затвердел, Хёнджин сделал лишь несколько движений головой и разомкнул губы, отстраняясь. Влажно поцеловал бедро и припал щекой к теплой коже, потёрся с нажимом, желая пропитаться этой близостью. Возбуждение кипело в нём, сердце колотилось, горячая кровь неслась по артериям, венам и капиллярам. В голове клубился туман. Но в то же время ему было спокойно, как никогда. Весь мир вновь сузился до одного человека и его тепла. Хёнджин чувствовал себя непривычно. Словно все былые связи, опыт, предпочтения вмиг стёрлись и перестали иметь какое-либо значение. Здесь и сейчас, вместе с Феликсом, он будто впервые услышал самого себя. Страхи, тревоги, тяжелые мысли испарялись, освобождая пространство для иного чувства — гармонии. Да, именно так. Осознавая это, Хёнджин поднял взгляд к лицу своего мальчика и увидел на нём мягкую улыбку, а в глазах не испепеляющие огни, а тёплые морские волны. Они колыхались неспешно, согревая и маня в свои глубины. А он вовсе и не против был потонуть в них навсегда.              — Скажи, что это происходит на самом деле, — робко прошептал Феликс, поглаживая костяшками выступающую скулу старшего.              Он уже прикасался к Хёнджину, чувствовал его на себе и в себе, но до сих пор было сложно поверить, что это не фантазия, что Хёнджин настоящий. Вот он рядом и смотрит на него вот так… словно видит не физическую оболочку куклы, а истерзанную душу.              Какова была вероятность, что всё сложится именно так? Что все мучительные годы окупятся в одно мгновение? Феликс так часто и так много мечтал о подобном, но в глубине души всё время резался об осознание невозможности стать кем-то значимым для Принца.              Какова была вероятность, что вот такой человек обратит на него внимание? Не как на несчастную, покалеченную игрушку, о которой нужно заботиться. И не как на элитную шлюху, способную удовлетворить любую фантазию. Хёнджин, стоя на самой верхушке пирамиды, опустил взгляд и каким-то чудом всё же сумел, там, у её подножья, в толпе из миллиона незначительных людей рассмотреть именно его. Статистически — это было невозможно. А практически — вот они здесь. Цепляются друг за друга так, словно во всем мире больше никого и не осталось.              Хёнджин не ответил. Поднялся и подполз ближе, оседлал его бедра, потянул за руку на себя. Ликс повиновался и сел, тут же обвивая узкую талию, заскользил пальцами по позвонкам. Хёнджин же, взял в свои теплые ладони его лицо и заглянул в глаза так, что сразу стало очевидно — слова тут ни к чему. Впервые в жизни, Феликс почувствовал это… Он был любим.              Оказывается, когда в книгах говорилось «заниматься любовью» — имелся в виду вовсе не секс. Феликс не смог прочувствовать это в первый раз, тогда его переполняли эмоции и разобраться у него просто не получилось. Но сейчас у Ликса язык не повернулся бы назвать происходящее «сексом». Прелюдия тянулась, как густая смола. Неторопливые, томные поцелуи — когда лишь губы скользят по губам, прижимаясь друг к другу и не отпуская ни на миг. Казалось, что тела размягчились, расплавились под нежными, но напористыми прикосновениями. Он помнил, как Хёнджин припал к его соскам, жадно втягивая кожу в себя, покусывал и играл кончиком языка. Сжимал бедра, ощутимо, но не грубо.              Воздух в помещении постепенно становился всё гуще, а дышать труднее, и для Хёнджина спасительным глотком оказался Феликс. Шумно втягивая в себя его свежий аромат, он терялся от блаженного чувства в груди. Голову дурманило, кружило этим запахом, им хотелось пропитаться всецело, оставить на своей коже и в лёгких. Хёнджин не отказывал себе ни в одном желании. Исследовал разгоряченное тело под собой, целовал и облизывал каждый участок кожи. Губами слушал, как бьется сильное сердце, пульсирует в гонимой по организму крови. Оно словно бы пело… для него.              Время теперь не имело значения, и он никуда не торопился. Неспешно прикасался, вел подушечками пальцев по каждой выступающей грани кости или по рельефу мышц. И позволял проделывать всё тоже самое с собой. Это было похоже на плавный танец под водой. Любовный, призывный. Когда ты долго искал одного единственного партнера, уготованного тебе судьбой, и вот наконец вы встретились. И именно этот танец позволяет понять вам, что никакой ошибки нет — вы нашли друг друга.              Феликс ни о чем не думал, весь обратился в чувства. Прекрасные и трепетные. Долгие ласки даже не вызывали дискомфорта в паху, член то наливался кровью больше, то слегка опадал. Да, желание слиться с Хёнджином присутствовало, сильное и напористое. Но периодически оно отступало на второй план, позволяя просто наслаждаться гармонией их соприкосновений. Нежные касания сменялись не менее нежными поцелуями, он чувствовал, что старший словно под самую кожу пробирается, и это было так волшебно. Возвышенно. Он закрывал глаза и чувствовал, как длинные пальцы очерчивают косточку на щиколотке правой ноги. Как Принц целует его в подъем стопы, который внезапно оказался сверхчувствительным. А следом чести соприкоснуться с пухлыми, невероятно красивыми губами удостоились и его пальцы. Хван поцеловал каждый, а после на долгую минуту припал щекой к стопе, но всё равно продолжал ласкать руками.              Всё это было волшебно.              Из блаженного забвения Феликс вынырнул, только когда горячая ладонь коснулась его члена. Оказалось, что они стоят на коленях, друг напротив друга и целуются. Всё как в тумане. Хван ласкал его непривычными движениями, уделяя больше внимание головке и всё время прокручивая кисть. Понадобилось время, чтобы «пьяный» Ликс осознал, что Хёнджин показывает, что нравится именно ему, словно бы учит, как обращаться со своим телом. И он решил ответить. Окольцевал пальцами твердый ствол партнера и принялся двигать рукой, по всей длине, с оттяжкой опускаясь вниз и более резко поднимаясь вверх. Хёнджин оценил его сообразительность, и разорвав поцелуй, заглянул в глаза, мягко улыбаясь.              Откуда взялась смазка, Феликс не понял. Похоже, Хёнджин соображал сейчас чуть лучше него. На вторую руку холодком лёг густой гель, а следом Хёнджин, приблизившись вплотную, завел её за свою спину. Перед первым прикосновением Феликс прикрыл глаза, желая прочувствовать момент. Он подушечками аккуратно провел по сфинктеру, непроизвольно сжавшемуся из-за всё ещё прохладного геля. Без напора, нежно ласкал старшего сзади, то слегка надавливая, то потирая нежную кожу. Массировал его, наблюдая как в глазах напротив сгущается тьма, а пухлая нижняя губа то и дело оказывается в плену белоснежных зубов.              — Да, вот так приятно, — откидывая голову назад, выдохнул Хёнджин. Его дыхание начало учащаться, а язык резвее заскользил по пересохшим губам, — мне нравится стимуляция снаружи, — едва слышно пояснил он.              — Простаты, — ответил Феликс на неозвученный вопрос и тут же ощутил, как его коснулись сзади.              Хёнджин не стал углубляться сразу, немного погладил вход, с нажимом оттягивая нежную кожу. Пытался дать почувствовать своё желание попасть внутрь, надавливал и кружил пальцем, лишь слегка приоткрывая колечко мышц, но не переходя грань. А потом вошел сразу двумя пальцами и до предела. Это не было больно или неприятно, но от вспыхнувших ощущений и всплеска эмоций Феликс аж вскрикнул. Его тут же утянули в поцелуй, теперь куда более напористый и требовательный. Толкнулись языком в рот, ещё больше повышая градус удовольствия.              Тогда-то он и решился. Точнее, сделал это прежде, чем успел обдумать хоть что-то. Надавил одним пальцем и без какого-либо сопротивления погрузился им в Хёнджина. Сколько раз он проделывал подобное с другими? И не сосчитать. Но сейчас всё ощущалось, словно бы впервые. Такой горячий и узкий внутри, даже несмотря на подготовку. Феликс ненадолго замер, впитывая в себя чужое внутреннее тепло. Через минуту он добавил ещё один палец, а спустя ещё парочку — вошел уже тремя. Хёнджин явно не испытывал никакого дискомфорта. Удовлетворенно мычал. Когда же дело дошло до простаты, так и вовсе начал сладко постанывать. Было так странно и почему-то неожиданно, что старший позволяет делать это с собой. Может, потому, что Феликс всегда представлял его активом, и сам себя загнал в нелепые рамки?              — Ты хорошо подготовился, — прошептал он между поцелуями в скулу.              — Я старался, для тебя, — а голос Хёнджина звучал сдавленно, словно тот смущался. Но Феликс мог понять. Если бы он сам не был так поглощен волшебством их единения, тоже бы смущался. Невзирая на обучение, опыт, работу, с Хёнджином всё было иначе. По-настоящему, для себя и друг друга. Личное. От этого важность происходящего возрастала до небес, а их связь становилась буквально религиозным таинством.              Хёнджин взял его первым. Всё так же, словно показывая всю свою суть, входил медленно, позволяя обоим полноценно прочувствовать друг друга. Он подолгу смотрел в глаза, нависая сверху, целовал веснушки, то и дело зарывался носом в светлые волосы, вдыхая Феликса особо глубоко.              Феликс уже понял, что запах для Хёнджина играет особую роль, и ему явно нравилось, как пахнет «его Кроха». Это воодушевило, делая момент ещё более сакральным.              Принц двигался медленно, любил его так, как не делал этого прежде кто-либо другой. Или может, Феликсу просто так казалось, потому что Хёнджин и был единственным, кто мог бы… именно любить, а не заниматься сексом, трахать или иметь. Глубоко погружаясь и выходя до головки, настойчиво, но мучительно-тягуче. Хёнджин просто не оставлял ему ни малейшего шанса спастись. Феликс под ним таял, превращаясь в эфемерную дымку, окутывал собой горячее тело старшего, проникал под его кожу и в кровь. Желал остаться там навечно. Хёнджин смотрел в глаза, лишь иногда, не сдерживаясь, чувственно целовал в губы. А после вновь и вновь вглядывался в саму суть Феликса.              Хёнджин любовался им, ибо это было неизбежно. Феликс, со своими разметавшимися по подушке локонами, яркими веснушками на порозовевших щеках, пухлыми, приоткрытыми губами — совершенен. А в глазах рождаются и умирают неведомые миры. Никого более прекрасного Хван в своей жизни не встречал, и тем более не касался. И дело даже не во внешней привлекательности, что бесспорно, присутствовала, нет. Просто Феликс ощущался родным, словно они были созданы друг для друга. Хёнджин за свою жизнь прочел множество романов, и помнил, как в некоторых говорилось про родство душ. О том, что Бог соединяет некоторые пары ещё на небесах, изначально задумывая их единым целым. Он не брался судить, кто и зачем их сотворил, но был уверен, что вместе с Феликсом они та самая гармония, к которой стремится всё сущее в этой вселенной.              Было жарко, мышцы ныли, возбуждение становилось болезненным, но Хёнджину катастрофически не хотелось возвращаться к реальности. Тонуть в этих карих глазах — вот к чему стремилась его душа. К сожалению, их физические оболочки не были способны выдержать нахлынувших чувств. Феликс очевидно начинал терять себя, и Хёнджин решил ускориться, довести его до пика. По вискам и прядям волос струился пот, капая на веснушчатую кожу, а с нее уже скатываясь к любимому помятому покрывалу. Одна из капель скользнула по подбородку Хёнджина и, сорвавшись, разбилась о пухлую губу Ликса. Тот сразу слизал её и, не сдерживаясь, потянулся к чужому лицу, чтобы вобрать в себя остальную влагу. От ощущения горячего языка на своем лице в мозгу Хёнджина что-то щелкнуло. Он крепко сжал в своих объятиях парня и значительно ускорился, не обращая внимания на рваный ритм. Удовольствие вспыхнуло внутри ярко и ослепительно.              — Да, да… — хрипло вскрикнул Ликс, откидываясь обратно на подушку, — Ещё немного… почти… ещё чуть-чуть… — он прикрыл глаза и шептал словно в бреду, охваченный нарастающей предоргазменной волной.              Хёнджин чувствовал, как его начинают сжимать, как мышцы парня напрягаются, и тот мелко дрожит всем телом.              — Не вздумай! — опомнившись, Феликс распахнул глаза и впился умоляющим взглядом в тьму глаз над ним — словно чернеющее небо. Беззвездное, бесконечное пространство космической пустоты. В ней не видно ничего, но она наполнена тайнами, что никому не удастся разгадать… никому, кроме Феликса. — Не вздумай кончить, — повторил он дрожащими губами, — я хочу тебя, пожалуйста, умоляю.              — Тише, тише… — успокаивающе прошептал Хёнджин, покрывая влажное веснушчатое лицо короткими поцелуями. Он не замедлялся, в надежде, что Феликс всё же успеет достичь пика, прежде чем придется сбавить обороты, ибо сам уже подходил к грани, — я выдержу, Кроха.              Обещание подействовало на Ликса мгновенно, и он, прикрыв глаза, полностью отдался ощущениям. Теперь, без оков тревог, его уносило так стремительно, что голова пошла кругом. Глубокий толчок, и все нервные окончания вспыхивали разом. Ещё один — и искры превратились в необузданный, дикий огонь. Третий — испепеляющее пламя вихрем понеслось под кожей. Четвертый — и немой стон не сумел сорваться с перенапряженных голосовых связок.              Хёнджин с неприкрытым ликованием продолжал вбиваться в пульсирующее нутро, пока Феликс под ним извивался и хватал ртом воздух. Кончал долго и бурно, пока фрикции постепенно не начали замедляться. Хёнджин не покинул его тело, наслаждаясь рефлекторными вздрагиванием и импульсами от последних отголосков наслаждения. Мягко целовал щеки, нос, губы, но ему не отвечали. Феликс словно выпал из реальности, но явно не отключился. Просто погрузился в своё удовольствие так глубоко, что был не в силах как-либо отреагировать. Хван был более чем доволен таким исходом. Можно даже сказать — гордился собой.              А гордиться было чем, ибо как только их тела расцепились, и он рухнул на бок, пришло осознание. Пусть его физическое состояние в последнее время и улучшилось, но к подобным подвигам тело явно было не готово. Как ему вообще хватило выносливости так долго продержаться — загадка. Мышцы от перенапряжения сводило, и как только он попытался вытянуться и расслабиться, правую икру скрутило болью от судороги. Хёнджин зашипел, резко сел и попытался растереть сжавшийся комок мышцы.              — Что случилось? — Ликс хотел привстать, но руки не слушались. Его оргазм был оглушительным, и после такого оправиться сложновато.              — Ничего, Кроха, всё нормально, — сцепив зубы, Хёнджин отчаянно пытался избавиться от жгучей боли, — просто ты себе деда какого-то выбрал. Я стар для таких марафонов.              — Ты не старый, — расслабленно хихикнул Ликс. Ему хотелось как-то помочь, но он мог лишь наблюдать, — просто немощный.              — Ну спасибо, — Хёнджин обернулся и надул губы. Такой милый, что если бы Ликс мог, точно бы сейчас пощипал его за щёки. — Салфетки с твоей стороны. Подашь?              Хёнджин бережно обтер его, целуя следом каждый очищенный участок кожи. Потом, не сдержавшись, ещё и вылизал, словно кот сметану с блюдца. В завершение снова прошелся чистой салфеткой, чтобы наверняка и насухо. Феликса такая забота и согревала и забавляла. Теперь, когда магия их единения немного схлынула, в памяти вновь всплывали факты о Хване, как главе крупнейшей компании и хозяине множества людей. А он тут ему животик вылизывает, словно влюбленный юнец.              Пока они кутались в объятия друг друга и лениво целовались, Ликс не мог отделаться от размышлений, какой же Хёнджин на самом деле. Со всеми ли своими любовниками он был столь же ласков и внимателен? Сколько их вообще было? Старший не пользовался услугами кукол, но очевидно был опытен. Спал ли он только с мужчинами, или девушки ему тоже по вкусу? Кто был его первым или первой? Что он чувствовал к тому человеку?              — Эй, Кроха, — Хёнджин заметил, как опустел взгляд карих глаз, словно Феликс сейчас где-то не здесь, — всё в порядке? — он ткнулся носом в его, веснушчатый, и коротко поцеловал следом.              — Да, — выныривая из своих мыслей, Ликс нашел взглядом любимую тьму на глубине зрачков Хёнджина. Он неуверенно улыбнулся и добавил, — хочу, чтобы ты был только моим.              — Но я и так только твой, — уверенно ответил Хёнджин и слегка отстранился. Его лицо стало серьезнее, а взгляд резче. Феликс понял, что сболтнул фигню. Эти мысли вызвали в нем какое-то странное чувство, похоже на… ревность? Но сегодня у них уже был подобный разговор, Хёнджин тоже хотел, чтобы Ликс был только его… а он отказал. Кажется, теперь он и сам понимает…              Феликсу стало стыдно, и он постарался скрыть это за поцелуем. А следом и за отчаянными попытками прижаться к Хёнджину как можно ближе. Почему-то накатил страх потерять его по собственной глупости и упрямости. Благо, старший хоть и напрягся, явно уловив нездоровую природу происходящего, но поддался. Углубил поцелуй, импульсивно сжал его ягодицы и притянул к себе. Ох, точно! Крепкий стояк Принца никуда так и не делся…              Теперь вел Феликс, это вышло само собой. Старший уже показал, каким хочет быть с ним, и теперь настала и его очередь. Магия происходящая между ними сегодня была прекрасна, и Ликс мог бы вернуть этот настрой, но… Похоже, истинный романтик среди них двоих именно Принц, а Феликс… он немного из другого теста.              Пальцы сжали волосы на затылке, и Хёнджин аж зашипел, отстраняясь. Распахнул веки и замер, ошарашенный. В глазах напротив полыхали уже знакомые огни, он видел их ранее, ещё в тот вечер, когда Феликс ублажал себя перед ним. Осознание того, что воплощение похоти вернулось, щелкнуло моментально. Феликс улыбнулся, хотя это больше походило на оскал, и резко склонился к его плечу. Хёнджин понял, что пропал, в тот же миг, как по коже заструилась боль. Острые зубы впились в плоть, сильно. Впрыснули «яд» страсти в его кровь, и голова закружилась.              — Я не такой, как тебе могло показаться, — на мгновение отстранившись, прошептал Ликс и тут же зализал покрасневший участок кожи. Следующий поцелуй он обрушил на шею, горячий, напористый. Втянул в себя кожу, все так же крепко держа Хёнджина за волосы, а второй рукой с нажимом заскользил по бедру, притянул ближе, переплетая их ноги.              — Так… шшш… — Хёнджин поморщился от очередной метки на шее, — покажи мне.              — Останови меня, если что-то будет не так, — Феликсу должно было быть страшно показывать истинный лик, но он уже вспыхнул, и желание овладеть Хёнджином казалось невыносимым. Обуздать, сковать и покрыть. Он видел слезы печали старшего, а теперь его одолевало желание заставить его плакать вновь. На сей раз — от удовольствия. Он льнул к нагому телу, терся об него, сжимал пальцами все доступные участки кожи, пока жадно целовал и покусывал другие. Запястье, шею, бедра, ягодицы. Хёнджин не сопротивлялся. Рвано дышал, вздрагивал, но подставлялся, словно ему было мало. Это заводило Феликса ещё больше. Ему отдавались, потакали, желали в ответ.              — Господи, — простонал Хёнджин, когда зубы сомкнулись на его соске. Спину выгнуло, и звуки с уст срывались сами собой. Феликс был страстью — чистым безумием. А Хёнджин был счастлив, потому что младший — наивный мальчишка, раз принял его за неженку. Хван боготворил его сейчас, отдаваясь ощущениям. В крови забурлила магма, понеслась густым потоком по артериям, желая найти выход на поверхность. Мысли испарялись с каждым прикосновением. Жадный маленький обманщик, демон, притворившийся ангелом, цеплялся за его плоть так, словно лишь только им, Хёнджином, и мог насытиться. Хотелось отдать всего себя.              — Пожалуйста, не останавливайся, — самозабвенно шептал Хёнджин, когда его перевернули на спину, а после оседлали.              — Хочу взять тебя, — горячее дыхание опалило губы, и требовательный поцелуй тут же вскружил голову.              Хёнджин чувствовал, как его словно накрывает каким-то наркотическим трипом. Внутри тело пылало, а кожа казалась прохладной, покрываясь мурашками в тех местах, с которых соскальзывали чужие горячие ладони. Теперь Феликс держал его лицо в своих руках, не позволяя уйти от губ и языка, что терзали рот. В какой-то момент, Хёнджин почувствовал, как большой палец присоединился к ним. Скользнул внутрь, уцепившись за внутреннюю сторону щеки. Поглаживал ту, слегка оттягивая, пока они продолжали неистово целовать друг друга. Безумие. Чистое. Прекрасное.              Феликс был в восторге, когда понял, что подобные манипуляции почти сразу «расплавили» старшего. Он был уверен, что тот даже сам не осознает, что отвечает столь же грубо, сжимает талию, хватается длинными пальцами за бедра, тянет за волосы. Скорее всего, останутся синяки, но сейчас было абсолютно начхать на это.              Хёнджин первый толкнулся ему навстречу, будучи не в силах справиться с нахлынувшим возбуждением, начал тереться своим членом об его живот и постанывать в поцелуй.              Выдержка Ликса трещала по швам. Он отстранился, несмотря на попытки партнера удержать его, выхватил подушку из-под головы того и швырнул на пол у кровати.              — Встань на колени, — скомандовал Феликс и слегка даже смутился, когда Хёнджин улыбнулся на это. Открыто, искренне. Он не знал, как Принц может отреагировать на эту часть его личности. Ещё пару дней назад он бы даже предположить не мог, что тот пустит его в себя, а сейчас… Хёнджин приподнялся и быстро мазнул губами по его щеке, попутно прошептав нечто похожее на «хорошо». Без промедления сполз с кровати, уложил подушку ровнее и встал на неё коленями. Руками уперся в кровать и прикусил свою аппетитную нижнюю губу. Их взгляды встретились, и Феликс на мгновение растерялся. Хёнджин не смущался, ждал покорно и смотрел так, словно ничего и никого кроме Феликса в этом мире не существует. Блядство. Старший выглядел абсолютно счастливым. В груди сделалось больно, сердце словно вращалось вокруг своей оси, натягивая артерии и вены, наматывая их на себя.              — Сладкий мальчик, — бездумно слетело с уст Ликса, но он не соврал. Неважно, кто из них старше, у кого какой статус в обществе или роль в постели, это всё казалось такими глупостями. Главным было лишь одно — они сами. Сейчас, вдвоем, друг для друга, готовые дарить удовольствие и принимать его. Потому что возбуждены, желанны и любимы. И да, для Феликса сейчас Хёнджин был самым сладким, лакомым кусочком. Его хотелось сожрать целиком.              — Кроха? — тихо позвал Хёнджин, видя, что Веснушка на него просто залип. Осознание этого струилось счастьем под ребрами, но он был так сильно заведен, что просто не мог ждать дольше. Хотел своего мальчика немедленно.              Феликс встрепенулся и зашарил руками по постели, не отрывая взгляда от прекрасного, раскрасневшегося и искусанного парня перед собой. В голове пульсировала мысль: «Неужели ты правда мой?». Хёнджин был невероятен, многогранен, и каждая из этих граней восхищала Ликса. Он собирался довести до слез своего мужчину, но чувствовал такое сильное, болезненно-объемное счастье внутри, что готов был разрыдаться сам.              Наконец, смазка попала под пальцы, и схватив её, Феликс поспешил спуститься вниз. Разместился за старшим и уже открыл тюбик, как вдруг по коже скользнуло что-то мягкое. Подняв взгляд, он обнаружил, что Хван перекинул через своё плечо ещё одну подушку. Для него. Даже сейчас он заботился. Уровень болезненного счастья скакнул на пару отметок выше.              — Спасибо, darling.              Прежде чем выдавить смазку, Ликс надавил открытой ладонью между лопаток Хёнджина. Тот безропотно поддался, наклоняясь, пока не уперся грудью в матрас. В этот момент, Феликс опустил взгляд на округлые ягодицы и решил, что со смазкой повременит. Положив тюбик рядом с собой, с нажимом прошелся ладонями по половинкам, слегка разводя их.              Видеть Хёнджина таким открытым было чем-то невыносимым. Он притронулся двумя большими пальцами ко входу, оставляя ладони на ягодицах, и почувствовал, как тот запульсировал под этим касанием. Крышесносное ощущение — знать, что тебя хочет любимый человек. Он слегка надавил пальцами, помассировал в пару небольших кругов и развел ягодицы в стороны, натягивая кожу. Старший был подготовлен, дырочка приоткрылась, но всё ещё маняще подрагивала. Нет, правда, у Феликса не было шансов сдержаться, никаких. Да и зачем?              — О Боже! Кроха! — у Хёнджина не было шансов быть тихим, когда его сфинктера коснулись горячие, влажные губы. Пару нежных поцелуев, а потом мелкий паршивец буквально присосался к чувствительной коже, заставив его прогнуться в спине, вскрикнуть и рухнуть обратно на кровать. Это было невероятно приятно. До какой-то запредельной степени. Хёнджина там ласкали ртом и раньше, но с Ликсом всё ощущалось совсем по-другому. Словно все чувства обострились в сотню раз, нервы оголились, и всё естество Хёнджина стремилось лишь к одному — слиться с Феликсом. А тот лишь потакал, входил языком глубже, ласкал, целовал, вылизывал и даже слегка покусывал ягодицы. Трогал руками тело, обжигая своим теплом. Мозгу казалось, что кожу клеймят, но так хорошо и правильно, что он не посылал защитных сигналов. Голову туманило, пока упругий язык и пухлые губы ублажали его. Хёнджин боялся даже вздохнуть, но всё равно что-то бормотал, не осознавая слов. Что-то про то, как ему хорошо, как Феликс ему нужен и как он его хочет.              А Феликс старался, чувствуя, как трепетно реагируют на каждое его действие. Буквально через пару минут дыхание Хёнджина сбилось, он заметно обмяк и начал что-то бормотать. Ликс не мог разобрать слов за оглушительным грохотом собственного сердца. То набатом било об ребра, ибо мозгом он понимал, что делает любимому очень приятно. Ликс так увлекся, продолжая методично и напористо подводить парня к грани, что вовсе не заметил, когда его начали звать охрипшим голосом.              Хёнджину пришлось отцепиться от покрывала и найти своей рукой чужую, он насколько мог сжал запястье, и лишь тогда Феликс отреагировал.              — Ликси, умоляю… — ослабленно простонал он.              — Хочешь кончить? — Феликс озвучил первую более-менее осознанную мысль, ибо в голове творилась полная неразбериха. Словно кто-то миксером прошелся, смешав все мысли и чувства в единый пульсирующий комок вожделения.              — Нет… Да… Ох… — Хёнджин приподнялся на локтях и обернулся.              Его поплывший взгляд бесконечной черной бездны так и манил. На щеке отпечаталась складка от покрывала, а волосы растрепались. Ликс был в восторге и мысленно себя похвалил за то, что смог настолько разрушить идеальный образ Принца,              — Притормози, Кроха, — взмолился Хёнджин.              — Как скажешь, милый.              «Милый» так и повисло на языке, приятно пощипывая. Такое приторно-сладкое послевкусие оставило за собой это слово. Феликс называл так людей и раньше, потому что тем этого хотелось, но впервые озвучил по зову собственного сердца. Оказалось, это приятно. Он приподнялся и потянулся к Хёнджину, сам повернул его голову вбок и фривольно поцеловал, сразу проникая языком в рот. Медитативное состояние, в которое он впал, пока доставлял удовольствие старшему, тут же перебилось новой волной желания. Руки неконтролируемо сжали узкую талию, прошлись по ребрам и пальцы впились в плечи, надавливая и вновь прижимая Хёнджина к матрасу. Тот не сопротивлялся, продолжая пребывать в блаженном исступлении. Ликс дал ему небольшую передышку, пока метил губами спину и бессовестно лапал всё, до чего мог дотянуться. А когда Хёнджин вновь расслабился, пришло время лубриканта.              Обильно смазав обе руки и свой перевозбужденный член, Феликс прикусил губу и решил сделать то, что ещё ни с кем не практиковал. Пусть это и не какой-то сверх оригинальный приёмчик, но он пришел ему в голову лишь в этой ситуации. С Хёнджином хотелось создать особенные воспоминания. В моменте Ликсу казалось, что такие вещи в его голове способны ещё больше укрепить их с Принцем связь. Ведь у каждой пары есть свои шутки, понятные только им, какие-то действия и словечки… а у них вот — будет удовольствие.              Вновь приложив оба больших пальца к сфинктеру, Феликс нырнул ладонями под яички. И когда толкнулся внутрь, слегка приподнял и сжал те. Хёнджин довольно промычал на эти манипуляции и упал лицом на плед, расслабляясь. Феликс действовал осторожно, медленными фрикциями проникая в Хёнджина, пока остальные пальцы ласкали все доступные участки. Он поглаживал основание члена, играл с яичками, иногда захватывая кожу между пальцев и слегка оттягивая. Когда же Принц попытался насадиться сам, Ликс остановил одну руку с полностью введенным пальцем и костяшками второй надавил на местечко между мошонкой и сфинктером, продолжая трахать парня и поглаживать в том же неторопливом ритме.              Это была пытка. Настолько же невыносимая, насколько и приятная. Подобным образом Хёнджина никто ещё не ублажал. Стимуляция оказалась и расслабляющей, и возбуждающей, парадоксально одновременно. Медленный темп словно дразнил его и заставлял желать большего, но в то же время пускал под кожу такую сладкую истому, что хотелось продолжать до бесконечности. Вот только, откровенно говоря, у Хёнджина этой бесконечности попросту не было. Он и так выжал сам себя, пока любил Феликса, при этом даже не кончив. И сейчас было больно, пусть это и перекрывалось приятными ощущениями, но хаотично тарабанящее в груди сердце, вкупе с не спадающим давлением в паху давали понять, что он сейчас или кончит, или просто отключится. Третьего не дано.              — Больше не могу. Не могу… — взмолился Хёнджин, и в этот же момент его тело покинули. Прикосновения тоже исчезли. А в следующий — перед глазами заискрило.              Феликс вошел резко и до упора, не предупредив и не подготовив морально. Они вскрикнули оба, от пронзительно резких ощущений. Наполненности для одного, и горячей узости для другого.              Хёнджин почувствовал, словно его полоснули лезвием по коже, он почувствовал остроту клинка, но вместо боли произошла вспышка наслаждения.              — Больно? — слегка отдышавшись, Феликс всё-таки решил уточнить, так как лицо Хёнджина было спрятано в скомканном покрывале, а тело его вибрировало. Считать эмоции оказалось невозможно.              — Нет, — сипло протянул тот и слегка качнулся на Ликсе.              Феликс посчитал это зеленым светом. Одной рукой ухватился за надплечье старшего, а второй сжал поясницу. На пробу сделал один глубокий толчок.              Хёнджин прогнулся в немом стоне, удовольствие от их контакта словно бы вбилось в него, вместе с членом Феликса. Его не щадили, тут же взяв средний темп, но такой мощный, что кажется, даже ребра в грудной клетке друг об друга постукивали. Перед широко распахнутыми в шоке глазами Хёнджина — лишь космическая тьма и яркие вспышки звезд, что за миллисекунды зарождаются, проходят свой жизненный цикл и взрываются, высвобождая энергию. Трансформируют её в стоны и вырываются из его гортани в открытое пространство комнаты. С ним творилось нечто непостижимое. Безумно прекрасное.              Для Феликса никогда ещё секс не ощущался таким чистым и одухотворенным. Даже несмотря на то, как грубо он сейчас практически имеет любимого человека. Он чувствовал себя просветленным, избранным, потому что ему позволили проникнуть в храм этого тела, обитель души, в которую он был так долго и отчаянно влюблен. Хёнджин был прекрасен в своем разбитом состоянии, под таким напором почти сразу начал всхлипывать между стонами. Шарил руками по постели, ещё больше комкая мягкое покрывало, цеплялся за оставшиеся подушки, не находя куда себя деть. Наконец он нащупал кисть Ликса на своем надплечье и намертво сцепил их пальцы. Вторая рука так и блуждала по доступному пространству, пока Феликс не понял, как помочь Хёнджину успокоиться. Он слегка притормозил фрикции, с трудом выпутался из хватки старшего и, поймав оба его запястья, завел те за влажную спину. Сковал одной рукой в замок, опираясь на нее, подмял под себя Хёнджина и резко ускорился, окончательно выбивая из того дух.              От столь резкой смены темпа наслаждение разрезало пелену перед глазами, и Хёнджин словно прозрел. Он был близок, чувствовал, как пучина удовольствия утягивает его вниз, густеет, концентрируется и готовится к всплеску, что вытолкнет его из бытия, словно гейзером. Перед глазами всё плыло, комната вибрировала вместе с его телом, покачивалась на каждом толчке. Похоже, Феликс тоже был близок к разрядке, темп стал рваный, а его дыхание глубоким и быстрым. В поле зрения попала деталь, сумевшая удержать на себе внимание. На другом краю кровати виднелся кусочек атласного пояса.              Ликс не на шутку испугался, когда старший начал вырываться, пытаясь отодвинуться от него и освободить руки.              — Стой. Отпусти… мне… — его голос звучал незнакомо, хриплый, сдавленный. Феликс не понимал, что произошло, замедлился и разомкнул пальцы, опасаясь, что переусердствовал, — Мне нужно… пояс.              Хёнджин соскользнул с члена, неловко приподнялся и обессилено рухнул на кровать. Остервенело греб руками и пару раз грубо выругался. Пояс слишком легкий, остался там где и был, когда покрывало выскользнуло из-под него. Пришлось ползти.              Феликс ошарашенно наблюдал за этой непонятной, шокирующей картиной.              Хёнджину же было абсолютно плевать, как нелепо он выглядит сейчас, барахтаясь на собственной постели. На горизонте маячил шикарный оргазм, и он знал, как сделать тот незабываемым. Конечности почти не слушались, и ему казалось, что прошла целая вечность, пока он наконец-то ухватился за треклятый кусок ткани. Благо, вернуться назад помог Ликс, подхватил за бедра и потянул к себе.              Оказавшись в былой позиции, Хёнджин трясущимися руками и не с первой попытки смог один раз обмотать шелк вокруг своей шеи. Закинул концы пояса себе на спину и, не оборачиваясь, прохрипел:              — Когда я скажу.              Каким-то образом своим уже расплавленным мозгом Феликс смог допереть, что от него требуется. Хван завел руки назад, полностью возвращаясь к моменту, на котором они прервались, пока Ликс накручивал на кулак скользкий пояс.              — Финальный заезд, детка. Готов? — вновь зафиксировав чужие запястья, он слегка натянул ткань, словно поводья.              — Да. Пожалуйста, — как выстрел на старте, знаменующий тот самый заезд.              Хёнджин был уже достаточно разработан, чтобы без труда пристроиться и войти в него не прибегая к помощи рук. Феликс сразу взял довольно быстрый темп и в первую же минуту нарастил тот ещё больше. Пот струился по его вискам и спине, колени ныли, даже несмотря на подушку под ними, мышцы сводило от напряжения, но он продолжал остервенело вдалбливаться в податливое тело. Хёнджин стонал и рыдал неприкрыто — никакого смущения, неловкости и страхов. Им обоим было нестерпимо хорошо, и больше ничего не имело в этот момент значения. Они неслись к пику так быстро, что гулкое сердце Ликса не поспевало за этим ритмом. Он словно провалился в какую-то туманную эйфорию, наблюдая за тем, как разрушается под ним Хёнджин. Но успел опомниться, когда почувствовал, как тот сжимается на нем и непроизвольно выгибается в спине.              — Сейчас, — между стонами выпалил Хёнджин и тут же почувствовал, как пояс стянул его горло. Всё. Кислород перекрыт, твердый член бьет прямиком в простату, а скулы сводит в предоргазменном напряжении. Перед глазами потемнело за миг до оглушительного взрыва.              Для Феликса это был момент истины. Он хотел бы запомнить картинку, но рефлекторно откинул голову назад, зажмурившись и приоткрыв рот. Не сумев совладать с собой — разжал пальцы, удерживающие атлас. Невозможно стерпеть подобное наслаждение. Хёнджин пульсировал на нем так сильно, что его почти сразу накрыло уже своим оргазмом. Джинни звучал прекрасно, хрипоты словно и не было, его стоны удовольствия резали густой воздух тонкими, лопающимися струнами. Высокий, мелодичный голос словно мог убить и исцелить в одночасье. Принц кончал так долго, что Феликсу даже стало больновато из-за сверхчувствительности, но он продолжал фрикции, пока Хёнджин не рухнул обратно на кровать, тяжело дыша и медленно стекая вниз, на пол. Ликс оказался примерно там же, свалился к его ногам, а после помог улечься любимому рядом.              Странно это было — валяться на полу, в объятиях друг друга, когда колени на подушках, а головы на ковре. Но какая разница, насколько нелепо может это выглядеть, если они вместе и всецело счастливы?