Статистическое меньшинство

5 ноября 2024 года (вторник)

             На лице Феликса засияла улыбка, стоило лишь ему зацепиться взглядом за яркое пятно посреди ахроматического, холодного «подземелья». Почему так вышло, что его машина единственная цветная на весь подземный паркинг дома – одному богу известно. Но серые стены огромного помещения сливались с такими же невзрачными авто. Чёрные, белые, серебристые, и только его повидавшая виды насыщенно-жёлтая «KIA», словно луч надежды в тёмном царстве, сразу привлекала к себе внимание.       Свою малышку он любил до одури. Она досталась ему практически за бесценок, можно сказать, в наследство, когда он ещё только начал работать и даже не успел сдать на права. Одна из девушек в клубе купила себе роскошный мерс, а прошлую машину девать было некуда. Много денег с неё выручить бы не получилось – модель старая, пробег большой, но под капотом всё как надо, и «бегала» довольно резво. Девушка готова была её подарить, лишь бы поскорее освободить своё парковочное место, но Ликс запротестовал и выкупил, пусть даже за смешные деньги.       Вместе с желтобокой они объездили весь Сеул и его окрестности, именно она помогала добраться до самых интересных мест, парков, достопримечательностей, обзорных площадок и красот, таящихся в местах концентрации деревьев и всевозможной зелени. Феликс любил природу и по возможности старался выбираться подальше от людей, проводя много времени на свежем воздухе. Он мог часами сидеть в малолюдной части парка или же у какого-нибудь озера, читать учебную или художественную литературу, порой невольно отвлекаясь на гармоничный покой вокруг.       Ранее внутри салона бывало лишь двое людей – Айен и Минхо. Им тоже нравилась эта машина, такая похожая на самого Феликса. Потрёпанная снаружи, пережившая несколько аварий и хранящая на своём бампере память о неудачных парковках, но под капотом – хорошо смазанные механизмы продолжали стойко работать, невзирая на все внешние обстоятельства.       Можно подумать, что Феликс излишне привязан к этой груде металла, слишком трепетно и нежно относится к ней, а ещё – ревниво. Но истинная ценность машины заключалась в очень простом осознании, пришедшем в момент, когда в руках оказались ключи от неё. «Я справился», — подумал он тогда. Первая вещь из списка «успешных и счастливых», принадлежащая лично ему. Не подачка, подарок, одолжение из жалости. Это его машина, его собственность, купленная на собственные заработанные деньги, и в документах на владение значится его имя – Ли Феликс. А копеечная цена нисколько не умаляет важности данного приобретения.       Через полчаса Феликс должен забрать Сонэ и Аран в центре города, а после уже вместе отправиться в приют. Он слегка переживал, что девушкам может не понравиться то, что ехать придётся на такой непрезентабельной машине. Феликс мог бы проигнорировать любое нелестное высказывание в свой адрес, но вот обижать свою детку ни в коем случае не позволит. Остаётся лишь надеяться, что эти переживания пустые, а девушки окажутся достаточно рассудительными, чтобы оставить возможные негативные высказывания неозвученными. Всё-таки они сами попросили его быть водителем.       Встреча вне работы его приятно удивила, сразу окатив чувством стыда за то, что он мог так поверхностно думать о коллегах. Те пришли в простеньких спортивных костюмах и дутых куртках – даже не брендовых, обычный масс-маркет. Никакой лишней шелухи, косметики, ювелирки, аксессуаров. Они, словно типичные домохозяйки, выехавшие в магазин за продуктами, мило шушукались и смеялись, загружая в багажник пару коробок с одеждой, обувью и канцелярией. Потом Аран невзначай кинула, что у Феликса даже машина с душой. Приятно.       С пирожными произошел казус: Сонэ во время предварительного заказа что-то напутала, и в результате всё умножилось на два. Им пришлось купить скотч, чтобы зафиксировать на заднем сидении коробочки со сладостями, которые не влезли в багажник… а не влезло много. Так что тесниться на заднем сидении и следить, чтобы вся эта «пизанская башня» не развалилась, пришлось Сонэ. Она провинилась – ей и отдуваться.       Дальше их путь лёг за черту города, и всю дорогу девушки болтали, а Феликс морально готовился. На неделе он попытался выспросить у Айена об этом приюте, но друг ответил, что сам ничего толком не знает. Его позиция была очень простая – он хотел оставить прошлое в прошлом, давно вычеркнув из памяти все воспоминания о былой жизни, и совершенно не желал контактировать с чем или кем-либо, способным о ней напомнить. Айен считал достаточным ежемесячно переводить денежное пожертвование, чтобы спать спокойно. Воспоминания Феликса хоть и утратили свои краски, но всё так же жили в нём. Их сохранность он считал залогом собственной силы и дальнейшего счастья. Помни о боли и радуйся каждому дню, её лишенного – простое кредо, что он вывел для себя, только лишь попав в особняк, работало до сих пор.       Навигатор привёл к огороженной территории, за забором которой возвышалось большое четырёхэтажное здание в один корпус. Территория сильно уступала той, к которой он привык, живя в особняке, но была грамотно обустроена. За домом виднелась часть спортивной площадки, с другой стороны разбит маленький сад, а рядом с ним – оранжерея. Компактно, но ухожено и уютно.       У центрального входа в дом их уже ждала немолодая женщина, а рядом с ней крутился мальчишка, что-то оживлённо рассказывая. Осознание, что сейчас Феликс лицом к лицу столкнётся со своим прошлым, окатило его холодной волной. Внезапно он снова почувствовал себя маленьким и беспомощным, словно бы только минуту назад покинул стены пыточной, в которой провёл полгода, и отправился в светлое будущее – страдания позади, но боль всё ещё осязаема.       Девушки вынырнули из машины, стоило только той затормозить, сразу же кинулись обниматься с женщиной и трепать мальца по волосам. Феликс, заглушив мотор, направился открывать багажник и дверь со стороны пирожных, а потом робко ждал в стороне, пока на него обратят внимание. Мешать чужим радостным приветствиям не хотелось.       — Вы, наверное, Феликс? — женщина подошла к нему, как только остальные скрылись в доме. — Девочки рассказывали о вас. Я мадам Югай, управляющая приюта «Нетленная искра».       Она сердечно улыбалась, мелкие морщинки скопились у глаз, наполненных теплом. Хотелось верить, что первое впечатление не обманчиво, и этот человек на самом деле такой добрый и радушный, каким кажется при встрече.       — Очень приятно, мадам Югай.       Феликс даже договорить не успел, как оказался в мягких объятиях, словно был таким же заблудшим мальчиком, нуждающимся в тепле и ласке, как дети, что живут в этих стенах.       — Я так рада, что ты всё же решился навестить нас.       — Я тоже очень рад, — смущённо ответил он.       — Идём, милый, я тебе всё покажу и познакомлю с нашими воспитанниками, — женщина отстранилась и поманила его за собой.       Стоило переступить порог дома, как сразу же послышалась какофония детских голосов – её радостный окрас вызвал улыбку на лице Феликса. Приятно, когда ты слышишь смех, а не крики и всхлипы.       Они с девушками специально приехали днём, чтобы дети могли успеть пообедать после учёбы. Похоже, со временем не прогадали. В большой гостиной собралась целая толпа, Аран и Сонэ болтали с окружившими их детьми, так же, как ещё парочка взрослых девушек. Одну из них Феликс узнал, с этой куклой они пересекались и раньше, а вот вторая была не знакома, но, судя по миловидной внешности, тоже коллега. Некоторые из ребят оборачивались к нему и махали рукой, приветствуя, радостно или смущённо, но дарили свои улыбки. Как же приятно видеть их на этих юных лицах.       Признаться, Ли был шокирован количеством присутствующих здесь детей, он ожидал совсем другого. Разного возраста мальчики и девочки суетились вокруг взрослых, шумя и радуясь.       — Простите, мадам, но в том месте откуда я… где я был… — он замялся, не зная, как лучше озвучить свой вопрос, как назвать то страшное место, — у Луиса были только мальчики, и явно не так много.       — Ох да, здесь дети из трёх разных заведений, — спокойно ответила женщина, любуясь звонким хаосом.       — Из трёх? — ошарашенно переспросил Феликс.       — Так, кто мне поможет принести вкусняшки? — послышался дрожащий нежностью голос Аран, и тут же к ней кинулась большая часть присутствующих, готовая помогать в столь ответственном деле. — Ликси, машина открыта?       — Да, там всё нараспашку, — на автомате произнёс он, всё ещё пытаясь переварить полученную ранее информацию.       — Вы правда ничего не знаете? — с осторожностью поинтересовалась мадам у парня.       — Я лишь пару раз слышал упоминание и предполагаю, что дети приехали сюда из ужасающих условий. Правильно?       Пока он говорил, то заметил, что тот мальчик, который встречал их у входа, сейчас сидит на кресле с мягкой игрушкой в руках и очень пристально рассматривает нового гостя, с неподдельным любопытством изучая лицо. Феликс предположил, что того заинтересовали веснушки.       — Именно так. Первый был в Сеуле. К сожалению, о нём вы знаете не понаслышке. Остальные дети из Пусана и Инчхона. Исправить этот мир уже невозможно, но для них… — женщина любовно осмотрела присутствующих детей, — это сделать получилось.       — И это всё Хёндж… господин Хван? — Феликс прятал глаза, задавая этот вопрос, желал скрыть от остальных свою привязанность.       — Это секрет, но… — шептали ему на самое ухо, — у господина очень доброе сердце, — дальше она уже продолжила спокойным, мягким тоном: — побывав в таком месте однажды, он решил для себя всё и сразу.       — Но сделал не сразу… — обречённо вздохнул Феликс.       Скольких из тех, с кем он делил комнату и боль, можно было спасти, решись на это Хёнджин ещё когда забрал их двоих. И больше никто бы не пострадал – сколько за время ожидания его суда там прибавилось бесплотных духов…       — Ты думаешь, он не хотел? Тогда всем заправлял его отец, а у младшего Хвана руки были связаны. Он и так пошёл на огромные риски, проворачивая свой план за спиной родителя. Узнай Хонсеб, что задумал его сын… ох, мне даже представить страшно, сколько голов полетело бы разом, включая мою собственную.       — Всё так сложно. Вы тоже участвовали в этом, м-м-м, плане?       Первый порыв эмоций немного схлынул, и сейчас казалось, что самым верным будет сначала выслушать, а потом делать выводы. Он ведь и вправду ничего не знает, даже о существовании самого приюта не догадывался.       — Давай лучше продолжим у меня в кабинете, а то тут много любопытных ушек.       Управляющая подмигнула тому самому мальчику с мягкой игрушкой и поманила Феликса за собой. Они молча шли по длинному коридору, пока он копался в своих чувствах. Те метались в нём, словно подхваченные буйствующим в ураган ветром, кружили и трансформировались из одного в другое. Это раздражало. Непонимание, неопределенность, незнание. Он голоден до информации о Хёнджине, словно человек, умирающий от жажды на раскалённых солнцем песках пустыни, урывал её по капле, даже не зная, правда та или вымысел. И вот сейчас с ним готовы поделиться, рассказать, возможно, больше, чем он успел узнать за всё это время. Нетерпение съедает изнутри, отхватывая от него такие куски, что и проглотить за раз не получится.       — Проходи, пожалуйста.       Женщина отперла дверь и отошла в сторону, пропуская его вперёд. Наконец-то! Ли, не сдержавшись, шумно выдохнул. Что она может поведать? Что он сегодня узнает? Так много вопросов и мало ответов. Есть ли они у этой женщины, и вправе ли Феликс спрашивать?       — Располагайся где удобнее. Хочешь чего-нибудь попить? Правда, алкоголя тут нет, извини.       В небольшом кабинете всё было очень компактно, но чувствовался уют – сродни тому, что другие люди создают в домах, где живёт любовь. Он бывал в таких у соседей, когда подрабатывал. А в своём собственном ждали лишь грязь и мусор. Интересно, там всё так же?       — Спасибо. Не откажусь от воды.       Между креслом и диваном, Феликс выбрал второй. Мягкая клетчатая обивка выглядела потёртой, но это лишь вносило понимание, что этим предметом мебели не пренебрегают. Может, сюда часто приходят дети или другие сотрудники приюта, пьют чай и ведут беседы? Кабинет словно теплом пропитанный. Много книг, на полках стоят игрушки, а стены завешаны фотографиями детей. Маленькими или большими группами те позируют с улыбками на лицах. Почему-то верится, что настоящими, искренними. А ещё рисунки: некоторые совсем нелепые, словно из-под руки пятилетки, а другие более искусные, карандашом или акварельными красками сотворённые. Но все они здесь, будто каждый имеет ценность, вне зависимости от таланта и умений того, кто их создал. В этих стенах ценят стремление, а не результат?       Рассматривая обилие фото и рисунков на противоположной стене, Феликс зацепился взглядом за один из них. Выполненный карандашом и весьма качественно. Такое впечатление, что его сделал профессиональный художник. Портрет висел в рамке, под стеклом и в самом центре, словно был первенцем и удостоился особого места. Сначала Феликс не поверил собственным глазам, пришлось встать и подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть. Он даже проигнорировал протянутый ему стакан воды, настолько был поглощён и взволнован. И да, ему не показалось. На слегка пожелтевшем листе бумаге искусной рукой мастера был изображён юный мальчик. На его лице заметна полуулыбка, а в глазах словно бы звёзды искрятся, и вот эти маленькие пятнышки на щеках и носе – так прекрасно… Он никогда не видел себя таким.       Феликс ткнул в сторону рисунка пальцем и открыл рот… в глазах изумление, а в голове пустота, даже вопрос сформулировать не может.       — Господин Хван сказал, что впервые мысль о приюте посетила его именно тогда, когда он рисовал твои веснушки. Он посчитал, что портрет и это место связаны и должны быть вместе.       — Он…       Феликс не мог выговорить ни слова, они застревали в горле. «Думал обо мне», — крутилось в голове. Переведя взгляд на свой портрет, парень попытался изучить его внимательнее. В правом нижнем углу была подпись: «ХХ. 11.05.2020». На следующий день после их встречи? Господи, а Феликс даже не знал, что Принц обладает таким талантом. Неужели тот хотел видеть его именно таким: счастливым и с сияющими глазами? Все эти годы Феликс боялся оказаться ненужным и забытым, а Хёнджин рисовал его веснушки уже тогда… В груди всё сжалось, словно бы рёбра сомкнулись медвежьим капканом на лёгких и сердце. Почему так больно и сладко одновременно? Шанс – он мечтал о нём так сильно, мечтал быть увиденным. А всё это уже произошло, только он сам не знал?       — Мой мальчик, зачем ты так? — её голос дрожал нежностью с нотками тревоги, стоило лишь ей увидеть, как зарумянились и намокли его щёки.       Югай обняла его и успокаивала, пока Феликс не мог совладать с собственными эмоциями. Ведь даже невеже было очевидно, что в этот портрет вложили душу, эмоции… иначе зачем вот так кропотливо вырисовывать блики в глазах и множество веснушек, разной формы и размера, если не стремишься запомнить того, кому принадлежит это лицо. Поразительно, насколько точно Хёнджин сумел передать их расположение. Да, пусть большинство из них не соответствовало действительности, но многие, словно с фотографии срисованные, оказались на своём месте.       Так больно в груди…       — Извините, — отстранился он и попытался вытереть слезы, — расскажите мне всё, пожалуйста.       — Конечно. Присаживайся и выпей воды, тебе нужно успокоиться.       Она поддерживала его под руку, помогая дойти до дивана, а после и удержать стакан в дрожащих пальцах.       После пары глотков прохладной воды и вправду стало чуточку легче. Голова кружилась от сильных эмоций, Феликс совершенно не понимал, где реальность, а где его мечты. Всё смешалось и перепуталось.       — На меня вышли через человека, которому доверял господин Бан. Ох, — она присела на другом конце дивана и мотнула головой, — если ты не против, я обойдусь без этих глупых официальностей.       — Само собой, — закивал Ликс.       — На тот момент я уже десять лет как вышла на пенсию, отработав контракт Хонсеба в полной мере.       — Вы были куклой? — Феликс округлил глаза в удивлении – кажется, сегодня был день откровений.       — Да, милый, была, и весьма успешной. Так что к своим сорока скопила приличный капитал, и могла заниматься тем, что душе угодно. На тот момент я работала воспитателем в частном детском саду. Люблю детей, жаль, своих так и не довелось завести… Но теперь у меня их много, как видишь, — женщина улыбнулась, жмуря глаза. Похоже, она была отдана этому месту всем сердцем. — Меня пригласили на беседу, особо не объяснив, в чём дело. Хёнджин тогда собрал вокруг себя самых слабых сердцем людей… только такие добросердечные глупцы могли оказаться достаточно отчаянными, чтобы найти в себе смелость пойти против его отца. Когда нам разъяснили суть того, что он желает сделать, мы были слегка… шокированы.       — Почему? Разве вы не хотели помочь этим детям?       — Ох, милый. Не всё же так просто. Этот бизнес – жестокий и опасный, особенно когда на верхушке пищевой цепи такой человек, как Хонсеб. Ты, наверное, мало что про него знаешь, не застал, но… — она тяжело вздохнула и сжала пальцами собственное предплечье, — он был человеком слова, и если следовать правилам, то жить можно было вполне нормально. Но стоило лишь раз оступиться… Хонсеб не давал вторых шансов, никому. Даже самому себе после случившегося с женой.       — Мамой Хёнджина? Я никогда не слышал, чтобы о ней говорили, — удивлённо выпалил Феликс.       — И это неспроста. Об этом лучше и сейчас не заикаться, — она отвела глаза в сторону, — смысл в том, что для Хёнджина вступить в конфликт с пусть и мелкими, но партнёрами или конкурентами было крайне рискованно. Это значило подвергнуть опасности семейный бизнес, навлечь беду. Отец был бы в ярости. Мы тогда так и не придумали, как обойтись малой кровью. Поэтому сначала сосредоточились на постройке приюта. Мало ведь просто вытащить ребятишек из того ада, их же потом куда-то деть нужно. Не отправлять же их, больных и покалеченных, шататься по улицам Сеула?       — Но вскоре Хван Хонсеб умер…       — Да, и на плечи Хёнджина легло множество других забот, нужно было спасать «Hwang Empire». А остальные, кто был замешан в нашей маленькой авантюре, в это время занимались постройкой приюта. Благо, деньги, которые ему ещё при отце удалось занять под огромные проценты, помогли выкупить землю и обеспечили возможность начать строительство.       — Разве у Хёнджина не было своих денег?       — На то время любое крупное списание с его счёта вызвало бы вопросы. К сожалению, сам по себе Хёнджин был беспомощный, как слепой котёнок, но всё равно нашёл способ выкрутиться. Конечно, по возможности мы влили и свои сбережения, но этого хватило бы только на покупку земли. Даже не знаю, кто именно в результате его выручил, но они точно хорошо нажились на этой сделке. Главное, что в итоге всё получилось.       — Вы все так много сделали ради детей, рисковали собой.       Феликс был поражён тем, сколько сил пришлось вложить в то, что он поначалу посчитал пустяковым делом. Хёнджин был богат, но, похоже, деньги решают не всё, а вот власть…        — А ты разве бы не сделал? — с любопытством задала вопрос женщина.       Феликс понял, что даже и не знает. Он вырвался из пекла и всё это время заботился только о себе. Да, есть друзья, и он готов был для них на многое, но ни разу не оказался в ситуации, когда и вправду бы чем-то пришлось жертвовать, рисковать или делать сложный выбор. Принц оградил его от такой необходимости, а он… успел осудить того за промедление. Ужасающе наивно. Положил бы он сам голову на плаху, надеясь на удачу, в попытке помочь другим? Так, как сделал это Хёнджин…       — Это сложный вопрос, — наконец ответил он.       — Рада, что ты это понимаешь, — мадам взяла его ладонь в свою и немного сжала, — но ты уже сделал достаточно.       Феликс ошарашенно смотрел на неё, пытаясь понять, что женщина имеет в виду. В голове ещё не до конца улеглась вся полученная информация, и, кажется, он упускал из виду что-то важное.       — Ты дал ему силы, — пояснила она, видя его замешательство, — Хёнджин часто говорил о мальчике с веснушками, единственном в том проклятом месте, в чьих глазах он смог рассмотреть искру жизни. Именно она и сподвигла его на всё это, — чужая рука в воздухе обвела помещение, давая понять, что речь идёт о приюте.       — Это невозможно…       Феликс не мог поверить. Он столько лет грезил своим спасителем, а в результате сам стал тем, из-за кого все эти дети получили уже свой шанс? Так вот что Хёнджин тогда искал в его глазах… Нетленную искру?       

•••

      Новая информация, обломками прошлого, попавшими между шестерёнок работающего механизма – мозга – что-то сломала в Феликсе. Он не мог понять, что чувствует, что думает и что делать дальше. Такое впечатление, что с момента первой встречи с Хёнджином его посадили на длинную цепь. Можешь ходить, гулять, но до хозяина не добраться. И вот – второй конец цепи освободили, и как бы тебе ни хотелось сорваться с места, рвануть вперёд к свободе и желанному человеку, ты всё равно не смеешь сделать шаг дальше её фантомного натяжения. Привычка, выдрессированное годами правило – мечтать, но знать своё место. А теперь он свободен в действиях… но не знает, что с этим делать, ещё больше боится перейти грань, оступиться и потерять всё окончательно. Не только реальность, но и мечты, фантазии. Достаточно одного «нет», чтобы разрушить его выдуманную, счастливую в теоретическом будущем жизнь с любимым.       Сколько ещё времени они провели в приюте? Час, два или три? Феликс выполнял все действия бессознательно, на автопилоте отвечал и улыбался. Мадам Югай взволнованно наблюдала за ним, а Аран и Сонэ были слишком увлечены ребятишками и плохо знали Феликса для того чтобы заметить, насколько сильно тот не в порядке. Полная прострация.       Когда пришла пора уезжать, Ликс понял, что садиться за руль в таком состоянии как минимум опасно. Вести пришлось Сонэ. Они договорились доехать до дома девушек, а дальше на выручку должен был прийти Минхо. На просьбу о помощи в общем чате друзей тот отозвался первым и пообещал через сорок минут быть на месте. Феликсу хотелось от души поблагодарить друга, но его хватило только на сухое «спасибо».       Минуты тянутся предательски долго, когда ты не способен отвлечься даже на собственные мысли. Феликс сидел на переднем пассажирском сидении своей же машины и тупо пялился перед собой. Хо опаздывает. Вечер, будничные пробки – ожидаемо.       Почему в голове так пусто? В него влили много новой информации, есть что осмыслить, но совершенно не получается собрать эти песчинки из букв в нечто цельное, чтобы рассмотреть и изучить. Кажется, он устал ждать, и даже мечтать устал, ему сейчас нужно лишь одно – чтобы Хёнджин его обнял. Этого было бы достаточно. Зачем нужны фантазии, отношения, чувства, надежды, если ты не способен ощутить на своей коже даже такой мизер, как тепло родного тела?       Минхо сел на водительское сидение, просканировал друга взглядом, и единственным звуком вплоть до их дома стало одиноко брошенное тем «Хм».       Они молча запарковались и покинули авто, и так же молча поднимались в лифте. Старший нажал кнопку своего этажа, а когда Феликс протянул руку в попытке нажать на свой, что на два пролёта ниже, его остановили, убрав руку от панели лифта. Похоже, без разговора не обойдётся.       Стоило входной двери приветственно распахнуться перед ними, как причина, по которой Минхо не отпустил его домой, сразу же прояснилась. В гостиной их ожидали Айен и Сынмин. Последний обложился своими девайсами и любовно протирал кожу специальным раствором, уделяя внимание переплетениям и каждому хвосту. Ким что-то тихо рассказывал весьма заинтересованному младшему, крутящему в руках некий предмет, до боли напоминающий кляп-трензель. Завидев Феликса, Йени поспешно спрятал тот в большой крафтовый пакет и смущённо задвинул за кресло. Наконец-то в душевном вакууме вспыхнуло пару искорок эмоций, когда в мыслях проскочило: «Вот же маленький проказник».       Минхо не дал им даже поприветствовать друг друга, сразу утащил Ликса в ванную мыть руки, а после и на кухню. В ладонях оказалась поспешно открытая бутылка вина, а в руках старшего – четыре бокала на высоких тонких ножках. Феликс предпочёл бы чай, но, возможно, сейчас немного алкоголя сможет помочь расслабиться и наконец-то запустить мыслительный процесс.       — Господи, обложили своим развратом, и винишко притулить некуда, — шипел Хо, пытаясь сдвинуть один из крупных флоггеров, раскинувшего свои кожаные красные хвосты на всю площадь журнального столика.       — Эй, руки убрал от моей прелести! — тут же возмущённо засуетился Сынмин, быстро убирая со стола разложенные девайсы.       — А то что? Выпорешь? — хмыкнул старший.       — Ты не достоин подобной чести!       Пока друг пытался спрятать свои сокровища, Минхо уже разливал ароматный напиток по бокалам. Феликс робко устроился на дальнем краю дивана и покорно ждал своей участи. Было очевидно, что остальные тут собрались ради одной цели – допроса.       — Итак, мелочь, что у тебя там произошло?       Вернувшись на своё место, Сынмин подцепил пальцами один из бокалов и сделал круговой жест в воздухе, провоцируя жидкость закрутиться воронкой, смачивая тонкое стекло. В сочетании с идеальной осанкой этот жест выглядел дохрена аристократично.       — Вы же так просто не отстанете, да? Слетелись на сплетни, как стервятники, ещё бы Ынджи позвали, — обречённо молвил Ликс.       — А это, кстати, мысль. Сколько сейчас в Нью-Йорке? — оживился Хо, и его глаза загорелись.       — Там глубокое утро, Ынджи будет в ярости, если мы… — попытался объяснить свои опасения Айен, но был грубо перебит старшим.       — Супер! Давай, звони ей по видеосвязи!       — Не надо никому звонить! — запротестовал Ли-младший, — она всё равно не в курсе о Хёнджине.       — Так дело всё-таки в нём? Опять? — по выражению лица Айена было очевидно, что тот разочарован.       — Да, я ездил в приют, ну, тот самый, про который мы говорили, — младший утвердительно кивнул, подтверждая, что понимает, о чём речь, — ты знал, что он… что он построил его из-за меня?       Друзья непонимающе переглянулись.       — Что значит «из-за тебя»? — выгнул бровь Сынмин.       — То и значит. Я, вроде как, вдохновил его на создание приюта и спасение тех детей. Они из того места, откуда и мы, и таких же в двух других городах, — краснея щеками, Феликс слегка запинался. Говорить подобное о самом себе было как-то неловко.       — Прости, Веснушка, но с чего ты так решил?       Айен выглядел недовольным, наверняка успев подумать, что друг снова витает в облаках и выдаёт желаемое за действительное.       — Управляющая рассказала, и там… в её кабинете висит мой портрет. Хёнджин нарисовал его на следующий день после нашей встречи. Такой потрясающий. Вот, смотрите, — он достал телефон и, покопавшись в галерее, передал его рядом сидящему Минхо.       — Блин, ты реально такой мелкий был, когда мы познакомились? — хихикнул тот.       — Хм, это Хван нарисовал? Очень хорошо: уверенные линии, пропорции выдержаны, отличная работа, — от Сынмина другого ожидать и не было смысла, он всегда смотрел на вещи под углом холодной рациональности, а не эмоций. Бесчувственная скотина, но своя, родная.       — Оу. Чанни говорил, мол Джинни хорошо рисует, но… — Айен заинтересованно рассматривал рисунок, иногда поднимая взгляд на Феликса, словно сверяясь с оригиналом, — я даже не думал, что настолько. Очень красиво, и ты… выглядишь на нём таким счастливым. Очень душевная работа.       — Вот именно! — воскликнул Феликс, — это не просто рисунок, в нём есть душа. Моя и его. И этот приют… Он точно ко мне что-то чувствует.       — Само собой чувствует, он же сколько лет о тебе печётся, — подтвердил Хо.       — Как о сыне, — тут же подпортил настроение Айен.       — Как о сыне? А какого лешего тогда он приходит в зазеркалье подрочить на меня, а?       Феликс обладал колоссальной выдержкой и чувством такта ровно до тех пор, пока дело не касалось его личных чувств – вот тут он язык за зубами удержать уже не мог. В памяти ещё горела предыдущая беседа с Йени и малоприятные вещи, которые тот ему озвучил. Но теперь Феликс был более чем уверен, что он что-то да значит для Хёнджина, куда больше, чем ребёнок, о котором нужно заботиться, или красивая кукла.       — Чо, серьёзно? — прыснул Минхо.       — Да, серьёзно, — саркастично перекривлял того Феликс, — он уже дважды приезжал, у него на меня точно стоит! Проверено.       — А господин Хван тот ещё извращуга, — не унимался Хо.       — Ты мне не рассказывал, — удивлённо протянул Айен, — но Минхо прав, с этим парнем явно что-то не в порядке.       — О Господи! Ну просто сложите пазл воедино! Разве мне одному очевидно, что у него есть ко мне чувства? — Ликс начинал беситься – непонимание друзей и отсутствие поддержки порядком раздражало.       — Или он просто хочет тебя трахнуть, — в своей манере съязвил Минхо.       — Тогда почему до сих пор не сделал этого? — запротестовал Айен.       — Поговори с ним, — Сынмин продолжал болтать остатки вина в бокале, мягко улыбаясь своим мыслям.       — Вот так просто? — хмыкнул Ликс.       — А что в этом сложного? — Ким говорил таким снисходительным тоном, словно воспитатель в яслях, объясняющий ребёнку, как пользоваться горшком, — если он не идёт на контакт – сделай это первым. Ты же не знаешь, что творится в его голове, какие причины его поступков или игнорирования тебя, так? Вот поговори и узнай.       Феликс было открыл рот, чтобы запротестовать, но Сынмин остановил его жестом:       — Только не надо тут рассказывать, что он твой босс и всё сложно. Ты его боготворишь, а он просто человек, самый обычный, со своими чувствами и страхами. Ну что может произойти? Откажет тебе? Тогда ты хотя бы будешь знать наверняка, что шансов нет, и наконец сможешь двигаться дальше. Но что-то мне подсказывает, что они есть.       — Вынужден согласиться, — закатил глаза Минхо.       Они с Сынмином вообще редко в чём сходились и часто не соглашались друг с другом из чистого принципа. До сих пор непонятно, как эти двое умудряются жить вместе.       — Ты знаешь, когда он придёт в следующий раз?       Похоже, даже Айен был согласен с Кимом – во всяком случае, переубеждать Феликса пока не спешил.       — В субботу.       — Отмени клиентов и проведи время с ним, — поддержал Сынмин.       — Управляющая меня выпотрошит за такое.       — Если Хван останется доволен, она даже пикнуть не посмеет, — Минхо неоднозначно подвигал бровями и разулыбался во все зубы. Выглядело зловеще.       — Чёрт. У меня в субботу сложный клиент, он давно записался, я не могу его просто отменить.       Все трое разочарованно смотрели на Феликса, кто-то поджимал губы, а кто-то качал головой. Наверняка парни сделали поспешный вывод, что он просто снова испугался, и были недалеки от истины. А как тут не испугаешься? Столько лет жить в фантазиях, и вот, наконец они могут претвориться в реальность… Что, если Хёнджин не такой человек, каким представлял его Феликс, и чувства у того вообще неясно какие. Да, очевидно, тот добрый и сильный, но сколько других личностных качеств может повлиять на их отношения? Если они поговорят, и выяснится, что есть такие, с которыми невозможно будет примириться… У Феликса непростой характер, да и у Хвана, скорее всего, тоже. Розовые очки, мечтания – это всё хорошо, но реальность может оказаться суровой и беспощадной, в один миг разбить все детские грёзы.       В воскресенье Винсент намекнул, что господин Хван собирается сделать Феликсу какое-то предложение и настаивает на том, что тот может отказаться от него без последствий. Ли не хотел сообщать об этом друзьям, боясь обмануться, так как подобная формулировка наталкивает на мысль, что это предложение ему может не понравиться. Если подумать головой, Хёнджин и вправду ведёт себя довольно странно, никогда не прибегал к услугам кукол и личную жизнь держит в секрете. Вдруг у него есть предпочтения, потребности, выходящие за грань допустимого?       Феликс рефлекторно положил ладонь на левое предплечье, прикрывая ею свои шрамы. Он уже встречал в своей жизни людей, что выглядят хорошими и добропорядочными, но стоило лишь остаться наедине, как маски слетали с их лиц, обнажая лик истинного монстра. Что прячется за масками Хёнджина?       В их первую встречу мужчина вёл себя вежливо, касался осторожно и даже обнял. Тогда это поразило маленького мальчика, изголодавшегося по простой человеческой доброте. Он так и хранит на своих плечах фантомное тепло тех объятий. Был ли Ёнбок для молодого Хвана особенным или…       — Йени, — тихо позвал Феликс и сразу смутился – он за своими мыслями упустил ушедшую дальше нить разговора, который вели остальные, и сейчас невольно перебил Минхо.       — Да?       — Прости, что поднимаю эту тему, но… Когда-то давно мы говорили о беседе с Хёнджином, той, самой первой. Ты сказал, что он не касался тебя, но он же должен был тебя осмотреть…       — А, ну да. Он и осмотрел – глазами.       Айену точно тема была неприятна, они давно уже не заводили разговоры о своём прошлом, и сейчас тот был очевидно не рад к ним возвращаться.       — Это как? — недоумённо переспросил Ликс.       — Ну, вот так. Это приподними, туда повернись, то раздвинь. Я делал – он смотрел.       — Халтурщик этот ваш Хёнджин, — внезапно заявил Минхо, — Хонсеб осматривал дотошно, крутил, вертел и лапал, каждый миллиметр кожи сканировал, в рот заглядывал. Даже в задницу залез, совсем не фигурально… проверял на наличие повреждений.       Феликс и Айен невольно поморщились и повернулись на Сынмина с немым вопросом.       — Ага, перчатки надел и вперёд. У меня под коленом родимое пятно, небольшое, но заметное, он чуть было меня из-за этого не забраковал.       — Веснушка, а Хёнджин… — Айен на этих словах подозрительно замялся, да и лицо его выглядело до боли жалостливым, — он трогал тебя, сделал что-то?..       — Да, но не так, как ты подумал. Он осматривал меня сам и спросил разрешения, прежде чем прикоснуться. Был вежлив и осторожен, а в конце… даже обнял. Это было так, так…       Он пытался подобрать нужное слово: то вертелось на языке, но ускользало от сознания. Приятно, тепло, душевно?       — Искренне.       Йени выдохнул с явным облегчением.       — Вам нужно поговорить, — уверенно кивнул своим же словам Сынмин.       Взмах рукой, уже знакомый, означал прощание, и тот, допив вино, удалился к себе.       Минхо и Айен переключились на обсуждение новых клиентов, а Феликс их особо не слушал, вновь погрузившись в свои мысли. Ким прав: несмотря на сковывающий страх, им нужно поговорить, разобраться, потому что чем ближе становится Хёнджин, тем болезненнее ощущается расстояние между ними.

◇-•-◆-•-◇

6 ноября 2024 года (среда)

             Постукивая пальцами по рулю в такт негромкой мелодии, Хёнджин в сотый раз прокручивал в голове слова извинений. Чем дольше ждёт, тем сильнее волнение окутывает мысли. В своём решении он уверен, но предстоящий разговор ни в каком из вариантов не имеет шансов закончиться на положительной ноте. Юджин просто не позволит.       Хёнджин предполагал провести тот в более приятной обстановке, в каком-нибудь изысканном ресторане, где вкусная еда и хорошее вино могли бы притушить негативные эмоции. Но стоило лишь представить, какой скандал может закатить его партнёр, как этот вариант быстро перекочевал в раздел не самых лучших идей.       В идеале – хотелось бы ограничиться текстовым сообщением и избежать риска получить по лицу. Но это было бы низко, а Хван всё же считал, что два года их специфической связи заслуживают более достойного финала. В результате быстрый разговор в машине, где особо не размахнёшься рукой, был выбран как самый безопасный. А ещё так точно не получишь коленом между ног. Мало ли что стукнет парню в голову.       — Привет, Хённи.       Нырнув в салон, Юджин громко хлопнул дверью. К своим машинам Хёнджин относился чисто потребительски, просто средство перемещения из пункта «А» в пункт «Б», но подобное, грубое обращение с ними воспринимал как неуважение к себе. Интересно, Юдж всегда был таким раздражающим? Хван как-то раньше даже внимания на это не обращал, сразу переключаясь на волну низменных желаний.       — Поехали, — скомандовал почти что бывший, поправляя растрепавшуюся на ветру укладку.       — Мы никуда не поедем.       — Что, прямо в тачке? Мы же посреди оживлённой улицы, — Юджин непонимающе осмотрел салон, видимо, прикидывая в голове, как им будет удобнее расположиться.       — И спать мы не будем.       — Что? До сих пор не…       — Всё у меня работает как надо! — поспешил перебить Хёнджин, уже зная, каков будет вопрос. Раздражение покалывало внутри, но он старался держать себя в руках. — Нам нужно поговорить.       — Сладкий, а давай после? Я и так целую вечность ждал! — чужая ладонь скользнула по бедру, и пальцы сжались на внутренней стороне, не очень тактично намекая на нетерпеливость собеседника, — ко мне или в отель?       — Ты меня вообще не слышишь, что ли? Я же тебе только что сказал предельно ясно.       Хван расценил контакт слишком близким к зоне паха, в дальнейшем это могло сыграть против него. Он решительно убрал руку со своего бедра, переложив ту на чужое.       — У нас хоть раз была беседа дольше двух минут, которая не свелась бы к сексу? — продолжил он с нотками раздражения в голосе.       — Ты же сам установил правила – только секс. А теперь недоволен? Окей, давай сходим на свидание. Кино, ресторан? Хоть сейчас.       Юджин выглядел подозрительно воодушевлённо, хотя, по мнению Хвана, уже должен был возмутиться.       Мысленно отвечая на свой же вопрос, Хёнджин всё-таки смог припомнить тот самый один раз. В тот вечер он был не в духе. Собственное всё ещё нестабильное положение на «пьедестале» не позволило отказаться от посещения благотворительного ужина, организованного одним из важных партнёров. Пришлось торговать лицом и задабривать нужных людей своим вниманием. Тогда он и познакомился с господином Хегай, а тот, в свою очередь, уже представил своего сына – Юджина. Красивый парень в открытую пожирал Хвана глазами и флиртовал без малейшего смущения. Хёнджин любил смелых и целеустремлённых людей – полчаса таких нехитрых манипуляций, и его оборона пала. В результате маленькая каморка на задворках здания укрыла от посторонних глаз их горячие поцелуи и дрочку на брудершафт. О продолжении договорились там же, пока занимались сокрытием следов своей несдержанности.       В то время Хван и предположить не мог, что это взаимовыгодное сотрудничество затянется на столь продолжительный период. Обычно людям мало одного секса, хочется душевного отклика, сам он был из таких, но сам же этот отклик дать не мог. Во всяком случае, раньше. Всё упиралось в работу, усталость и отсутствие времени. Юджин мозги полоскал регулярно, но больше по поводу того, что их встречи слишком редкие, а на чувства вроде и не претендовал. Хёнджин не помнит, было ли вообще такое, чтобы у него спрашивали банальное «Как дела?» или интересовались мнением по поводу чего-либо, кроме секса. В отличие от партнёра, он знал, как зовут сестру Юджина, сколько той лет и где учится. Знал любимый цвет парня, тип украшений, породу собак, ресторан и даже сколько лет содержанке его отца. Элементарная вежливость в общении, присущая ему в любой ситуации, работала и тут.       Хёнджин никогда не лез в душу к парню, задавая вопросы лишь к месту и случаю. Искренне считал, что даже если ты просто спишь с кем-то, всё равно должен знать о нём хотя бы базовый минимум. Если бы Юджин удосужился не только отвечать, но и интересовался своим любовником, их связь была бы куда крепче. А так Хван и сам постепенно начал отдаляться от такого понятия, как вежливая беседа, в угоду быстрому перепихону.       На свидание с Юджином ему точно не хотелось. Да и повод для этой встречи был совсем иной.       — Не думаю, что это уместно. Я хочу разойтись.       — Ты охренел? — тут же выпалил Юджин.       Вот, это уже было ближе к привычной манере поведения.       — Ох. Нет, я вполне серьёзно, — выдохнул Хёнджин, сжимая пальцы на руле.       Будь на месте этого парня любой другой, Хван бы подобного неуважения не стерпел. Но эту головную боль он выбрал сам, и любые доводы, кроме неприкрытой агрессии, вряд ли возымеют должный результат. Но заготовленные извинения резко утратили свою актуальность.       — Какого чёрта, Хёнджин? Сначала морозишь меня, заставляешь «голодать», а потом просто посылаешь? У тебя кто-то есть? Кого ты там уже трахаешь? — всё больше заводился Юджин, не скрывая своего негодования.       — Юдж, не надо, ответы тебе не понравятся, — пытаясь держать ровный и спокойный тон, покачал головой Хёнджин.       А в душе уже молился, чтобы парень поскорее покинул машину. Он даже не против, если тот опять со всей дури хлопнет дверцей, лишь бы всё закончилось. Юджин был первым, с кем завязались столь длительные отношения, обычно Хвану хватало одной-двух горячих встреч, чтобы без проблем разойтись с этими людьми в разных направлениях. Вот так расставаться, по-серьёзному, взрослому, он просто не умел.       — Кто это? Случайная блядь или кукла? — шипел бывший, а Хёнджин, похоже, совершил ошибку, отреагировав взглядом на последнее слово. — Серьёзно? Кукла? И из-за этого весь сыр-бор? — внезапно парень как будто смягчился, на лице появилась снисходительная улыбка.       — У нас с тобой был договор…       Хёнджин не понимал, что творится в чужой голове. Откровенно говоря, они слишком плохо знали друг друга, чтобы предугадывать реакции, не касающиеся совместной интимной жизни. Вот там у них зачастую было отличное взаимопонимание.       — Чтобы не принести друг другу какой-нибудь заразы, да. Куклы чистые, если тебе так хочется поразвлечься с одной из них – вперёд. Всё равно потом прибежишь обратно.       — Юджин, это не совсем так. Я устал, мне нужен эмоциональный отклик, понимаешь? Я хочу нормальных отношений, — обречённо выдохнул Хёнджин.       — Отношений? Со шлюхой? Тебе на работе вообще мозг поплавило? Я два года тебя обхаживал и зад подставлял не ради того, чтобы ты потом вот так свалил к какой-то бляди!       Эмоции Юджина меняли свой окрас быстрее, чем Хёнджин успевал их понять. Теперь тот явно был вне себя, аж зубы скрипели. А ещё Хван совершенно не понял, каким это образом его «обхаживали». Ничего подобного он за Юджином и близко не замечал, но…       — Прикуси свой язык и подбирай слова обдуманно! — наконец не сдержался и он.       Реакция собеседника была понятна и даже ожидаема, но оскорбления в сторону своего веснушчатого выбора разжигали в Хёнджине запал чего-то совсем недоброго. На поверхность прорывалось желание защитить и уберечь любой ценой.       — И что значит подставлял зад? Мы обсуждали роли и сошлись на универсальных. Какого чёрта, Юджин? — негодовал Хёнджин.       — Потому что тебе так нужно было, Хённи. Очевидно ведь, что я актив, разве нет? Но откажи я тебе, ты бы даже думать не стал о продолжении. Так ведь?       — Да даже если и так, зачем идти против самого себя? Господи, Юджин, я даже не знаю, что тут сказать, — Хёджин уложил голову поверх рук на руле, стараясь не смотреть на парня.       Разочарование оседало в мыслях пылью, на которую рассыпались все договоренности и ранее сказанные слова. Юджин никогда не вызывал трепетных чувств, но Хёнджин хотя бы ему верил… раньше.       — Мне нравилась твоя открытость и честность, я ради этого даже грубость прощал – её перекрывала искренность. А теперь, получается, что? Всё фальшь?       — Какая разница, если нам было хорошо?       Видимо, слова Хвана удивили парня, тот даже голос понизил и интонацию сменил на заинтересованную. Кажется, он и вправду не понимал, в чём проблема. Между ними огромная пропасть, а мосты строить уже поздно.       — Большая, Юдж, узнай ты меня получше, понял бы сам.       — Так давай попробуем? Как нормальная пара. Я постараюсь… узнать тебя лучше.       — Прости, раньше я бы согласился, — Хёнджин откровенно врал: не согласился бы, но обижать парня, даже после всех его колкостей и оскорблений, он всё равно не желал, — но сейчас обстоятельства иные. Мне жаль, если я обидел тебя, но пытаюсь быть честным. У нас ничего не получится.       — Жаль… — зло прошипел Юджин, — да уж, не сомневаюсь, что ты об этом решении пожалеешь ещё не раз.       Одарив его презрительным взглядом и помешкав секунду, уже точно бывший дёрнул ручку двери.       Смотря вслед уходящему парню, Хёнджин размышлял о том, верно ли выразился и сильно ли обидел того. Совсем безболезненного разрыва и не получилось бы, но хотелось как можно больше сгладить углы. Если бы Юджин в очередной раз не вывел его из себя, может, разговор бы прошёл куда мягче. Но теперь есть как есть. В любом случае, совесть Хёнджина чиста, и он может попытаться начать строить отношения с Феликсом с нового, чистого листа. В этот раз сделать всё правильно. Только бы ему дали шанс…