Статистическое меньшинство

      

22 января 2024 года (понедельник)

      Первый шаг, второй. Не так уж это страшно, как казалось за кулисами. По этому подиуму ходили самые знаменитые модели мира, а теперь вот он… Мышцы лица расслаблены, а бурлящие внутри эмоции надёжно скрыты. Он тренировал это лицо несколько дней подряд – оно должно выражать лишь идеальное безразличие.       Дорогие курсы, на которых Ликс порядком намучался, вымуштровали мышечную память для безупречного дефиле. И неважно, что момент его триумфа лицезреет лишь один зритель. Зато восхищения в серых глазах на полный зал хватило бы. Не достаёт лишь вспышек фотокамер и шума толпы.       Парень несёт на себе костюм из новой коллекции именитого модного дома – через месяц такой же представят на подиуме Парижа, во время недели моды. Облачат в него уже настоящую модель, что может достойно преподнести труд дизайнера. Но самый первый достался ему, идеально подогнанный под фигуру, вдохновлённый музой и созданный для неё же. Жаль, он не сможет похвастаться обновкой до старта официальных продаж, но таковы уж условия этой маленькой игры.       Феликс доходит до обозначенного места и делает «точку». Слегка откидывает полу пиджака, погружая руку в карман, становится вполоборота, склоняя голову вбок под необходимым углом – выглядит просто, но на деле довольно сложная задача удержать всё тело в идеальном балансе. Он разворачивает корпус в другой бок, меняет положение ног, слегка отводит локоть в сторону, чтобы лёгкая ткань волшебно заиграла в свете прожекторов, являя воображаемой публике все продуманные до мелочей детали. Уже собирается развернуться и идти обратно, когда тишину нарушает звук громких аплодисментов.       — Браво, Феликс! — Мишель поднимается со своего места в зале и аплодирует уже стоя. — Идеально!       — Хотите автограф от модели, месье Трюдо? — неприкрыто кокетничает Феликс.       — Хочу модель, — в серых глазах разгорается огонь, пока ноги уверенно вышагивают по ступеням, ведущим на подиум. — Хочу свою музу! — добавляет мужчина, приближаясь вплотную.       Чужие руки сразу же ныряют под пиджак, поглаживают тонкую талию, пальцами перебирают вдоль позвонков, разгоняя приятное тепло по телу. Завороженный взгляд вновь скользит по его облику, проходит сверху вниз и обратно.       Феликсом любуются.       — Какой же ты невероятный, волшебный, — эмоции рвутся наружу томным шёпотом.       Рядом с Феликсом Мишель всегда такой. Экспрессивный, откровенный, влюблённый. Не скрывает своего восхищения с первой же встречи, стоило лишь их взглядам пересечься на том благотворительном вечере пару месяцев назад. Они влюбились с первого взгляда. Мишель – в Феликса, а сам он – в чужую искренность. Удивительное чувство окрыляет, когда тебя боготворят.       — Осторожнее, я ведь могу зазнаться, — тихо смеётся парень.       — Высокомерие тебе к лицу, зайка.       Трюдо не сдерживается, дарит первый за сегодня робкий поцелуй веснушкам на щеке, а следом и на аккуратном носике. Феликс улыбается и ждёт, когда же мужчина решится вкусить его губ. Ещё пару касаний к другой щеке, и вот тот наконец-то приближается к пухлым, приоткрытым устам, успевает урвать глоток горячего дыхания, но руки, давящие на плечи, не позволяют познать желаемой мягкости алых губ.       — Постарайся заслужить, — заявляет Феликс, наблюдая, как перед ним становятся на колени. Подобное не редкость, ублажать его готовы многие. Он красивый, харизматичный и старательный, быстро находит верный подход к людям, умеет себя подать. А ещё он всё время учится, подстраивается под потребности каждого перспективного клиента. Старые времена давно позади, его не стремятся просто взять, а жаждут завоевать.       Цена неумолимо растет.       Горячие ладони проходятся по бёдрам, ласкают осторожно. Мишель пытается уловить его взгляд, хочет, чтобы его видели. Так же, как Феликс всё ещё желает быть увиденным, только другим. Он не отказывает, заглядывает в глаза, тепло, с игривой улыбкой на устах, проходится пальцами по коротко стриженым волосам на затылке.       Получив желаемое, мужчина расправляется с ремнём, на ощупь находит пуговицу на брюках и ловко поддевает её пальцами. Вслед язычок молнии тянут вниз и наконец-то приспускают штаны. Феликс ещё не полностью возбужден, но и такой реакции Мишелю достаточно, чтобы с предвкушением глубоко вдохнуть.       — Феликс, — ведёт носом вдоль члена, создавая мелкие складки на белье, впитавшем тепло тела, дышит ещё глубже и чаще – подобная близость возбуждает.       — М-м-м? — приятные ощущения заставляют слегка уплыть от реальности – Феликс тоже предвкушает, зная, что для него постараются.       — Полетишь со мной? — шепчут снизу и спускают бельё, освобождая горячую плоть. Щека прижимается к члену, Мишель хочет близости с ним, почувствовать свою музу каждой клеточкой тела.       — Куда, в Париж? — усмехается Феликс.       Эта встреча должна была стать последней на неопределенный срок, об этом Трюдо сообщил заблаговременно. Неделя моды приближается, и ему необходимо вернуться во Францию.       — Да, — наконец губы накрывают головку, скользят по стволу. Этот клиент любит отдавать больше, чем получать, а Феликс и не против. Мишель симпатичный, опрятный и внимательный, и абсолютно точно – влюблён. Феликс не может ответить взаимностью, но способен сыграть требуемую роль, ему даже в радость.       — Соглашайся, зайка, иначе мне придётся тебя украсть, — он не отстраняется надолго, лишь пару слов, короткие поцелуи внизу живота, и язык вновь скользит по члену.       — Ох, — Феликс вздрагивает, чувствуя, как головка упирается в горло, — готов рискнуть своей головой ради меня?       — Ради тебя готов на что угодно, — Мишель замирает, вновь ища визуального контакта: он хочет взглядом показать свою искренность, но Феликс о ней знает и так.       — Это льстит, но мне больше по душе, когда она остаётся на плечах и может дарить мне удовольствие, — он обхватывает пальцами основание ствола, сам направляет член к чужим тонким и влажным губам, ведёт по ним головкой, требуя продолжения.       — Боже, Феликс, ты меня с ума сведёшь, — шепчет мужчина, задыхаясь желанием.       Он больше не может терпеть – открывает рот и жадно заглатывает, постанывает, забываясь в своём вожделении. Ладони ложатся на ягодицы Феликса, подталкивают, чтобы он вошёл ещё глубже. Его желают полностью.       — Поставлю это себе задачей дня, — он лишь ухмыляется, наблюдая за чужой разрастающейся жаждой.

◇-•-◆-•-◇

      Домой Феликс возвращается ранним утром. За эту чувственную, полную жарких и головокружительных моментов ночь он так и не дал окончательный ответ. Не хотелось принимать решение на эмоциях, ему нужно время всё обдумать.       Квартира встречает привычной тишиной и прохладой. Феликс, скинув обувь и верхнюю одежду, направляется в свою комнату. Нужно переодеться и упаковать эксклюзивный, дорогущий костюм в защитный чехол. В химчистку тот можно будет отправить лишь через месяц. Взгляд сразу цепляется за полку с фотографиями, и на лице появляется лёгкая улыбка. Феликс специально разместил их так, чтобы видеть с порога комнаты. Каждая из них наполнена приятными воспоминаниями, что всегда отзываются в сердце. Кроме той единственной фоторамки, что так и осталась пустой. Однажды он смирится и уберёт её подальше, куда-то на нижнюю полку шкафа, чтобы та затерялась там между коробок с обувью и безделушками. Но этот день ещё не настал.       Под полкой висит длинный стеклянный короб, хранящий в себе самое ценное. В нём, на бежевой бархатной ткани, каждый в своей нише, покоятся бутоны роз. По одному с каждого подаренного Принцем букета. Эту витрину Феликс заказал с первых заработанных денег, и в ней аж десять ячеек. Почему он отмерил именно такой срок своим чувствам, и сам не знает, но, наверное, когда последняя ячейка перестанет пустовать, тогда и придёт время убрать проклятую рамку с полки, а Хёнджина – из сердца.       Переодевшись, он спешит умыться. Хочется кофе или крепкого чая, как-то взбодриться. Но какой смысл дразнить организм понапрасну? Ночь была насыщенная, и сейчас лучшим решением будет обнять подушку и провалиться в сон.       Постель встречает ароматом свежести и приятной прохладой. Он все так же любит свои чистые простыни. Подушка для объятий за эти годы поистрепалась, но менять её Феликс не спешит, они ведь вместе столько ночей провели. Та знает о нём абсолютно всё – сколько слез в себя впитала и стонов заглушила, уже и не счесть.       Дома хорошо. Он любит этот момент, когда оказываешься в собственной постели, в окружении своих вещей и воспоминаний. И это возвращает к тому самому вопросу: Сеул или Париж?       За ночь эта тема поднималась несколько раз – Мишель отчаянно пытался уговорить своего возлюбленного отправиться вместе с ним. Прозвучало несколько громких обещаний, включая съём жилья на ближайшие полгода. Ликс знает, что этот человек сдержит каждое, потому что… любит. Мишель слаб перед ним, так же, как Феликс перед своим Принцем.       С началом новой жизни в особняке у него появилась возможность мечтать. Путешествовать – звучит прекрасно, так ведь? Он хотел повидать мир, побывать в разных странах, узнать, какие там живут люди, и прикоснуться к их культуре. Франция занимала лидирующую строчку в его личном топе. И вот, жизнь даёт ему шанс… а он обещал себе пользоваться каждым.       В Париже есть несколько клубов, с которыми сотрудничает «Hwang Empire». Теоретически, он может просто перевестись в один из них, найти новых клиентов и продолжить работать. Подобная практика не редкость, зачастую в одном городе кукол держат только слишком «жирные» клиенты, его самый лучший – как раз месье Трюдо. Остальные переживут отсутствие Феликса и найдут себе новую куклу. А если сильно уж приспичит, эти люди достаточно обеспеченные, чтобы прилететь к нему в Париж или вызвать к себе на несколько дней. Если «сверху» одобрят перевод, никаких проблем с работой возникнуть не должно.       У Феликса есть реальная возможность посетить неделю моды в Париже. Мишель обещал взять его с собой, показать, как всё устроено на самом деле. Он мог бы не только понаблюдать за показом из зала, но и побывать за кулисами. Может, даже посчастливится перекинуться парой слов с какой-нибудь именитой моделью? Вообще, это хороший шанс расширить круг знакомств, показать себя, обрасти новыми связями – возможно, получится привлечь пару новых, хороших клиентов.       Нужно будет взять с собой несколько подаренных Мишелем луков… Тот начал одевать парня с первой же встречи, сначала подбирал вещи из предыдущих коллекций, а после и вовсе рассмотрел в Феликсе свою музу и теперь творит именно для него. Француз очень талантливый и увлечённый человек, по-настоящему горит своим делом. Настолько, что даже почти никогда не раздевает Ликса полностью: Мишелю нравится, когда они берут друг друга стильно, облачённые в роскошные одежды от самых дорогих брендов. Но пиком удовольствия для мужчины становится возможность нарядить музу в свои же творения, он собственноручно одевает парня в идеально подогнанные по фигуре вещи и может часами просто любоваться им. Иногда Феликсу кажется, что он рискует утонуть в том восхищении, что льётся из Мишеля – но это не такая уж и плохая участь, не так ли?       А что его держит в Сеуле?       Айен проводит большую часть свободного времени с любимым мужчиной. Пару месяцев назад Бан Чан неожиданно организовал им волшебное свидание, арендовал яхту и на закате признался в своих чувствах. До дрожи романтично. Кто устоит перед таким? Айен рискнул и, кажется, не прогадал. Сейчас глаза друга перманентно светятся счастьем, кроме моментов, когда тот жалуется на платонический характер своих отношений. До восемнадцати ему осталось всего ничего, гормоны бушуют в юном теле, но Чан наотрез отказывается переходить грань. Зато аттестацию Йени сможет пройти с любимым человеком. По правде, это немножечко жульничество – вряд ли старший сможет быть объективен в своих выводах. Но Феликс всё равно очень рад за них, хоть у кого-то чувства взаимны.       Ынджи так и не поселилась с ним. В конце обучения ей предложили место в одном из клубов Нью-Йорка, а она, недолго думая, согласилась на следующий же день. Они списываются, поддерживают общение, но это не заменит живого – светлых улыбок и тепла объятий.       Минхо единственный, с кем они видятся более-менее регулярно, но их графики часто не совпадают, а головы заняты своими проблемами. Хотя и те редкие вечера вместе Феликс очень ценит.       Сынмин – трудоголик, и этим всё сказано.       Феликсу одиноко. Клиентов у него хватает, но их можно наработать в любом городе, это не проблема. А вот чего-то своего, родного, для души, так и не нашлось. Точнее… Хёнджин так и не увидел его. Всё всегда сводится к нему. Может, даже лучше будет покинуть город, оказаться как можно дальше? Проветрить голову.       Похоже, его ждёт новый этап жизни.       Феликс открывает глаза, берёт в руки смартфон и, быстро найдя контакт сеульского распорядителя, пишет короткое сообщение с просьбой о переводе в Париж. Не зря же он так усердно учил французский?

◇-•-◆-•-◇

3 октября 2024 года (четверг)

      — Господин? — после короткого стука в кабинет вплывает изящная девушка – личный секретарь. — На сегодня я закончила. У вас есть дополнительные поручения?       — Нет, Оливия. Поезжай домой, отдыхай, — не отрывая взгляда от монитора с приевшимися числами, отвечает Хван. От пиксельных соединений уже в глазах рябит.       — Спасибо, господин, — взявшись за дверную ручку, девушка остановилась, ещё раз пристально всматриваясь в лицо своего начальника. Мнётся у дверей, тяжело вздыхая.       — Говори, — ему даже смотреть на неё не нужно, чтобы знать, о чём помощница думает. Оливия трудолюбивая, добрая и заботливая. Порой, даже слишком.       — Вы опять допоздна задержитесь? Может, давайте, я вам хотя бы ужин закажу?       — А сколько времени? — вопрос скорее риторический, так как взгляд сразу находит нужные цифры на мониторе: «18:40». Хван частенько засиживается до девяти вечера, а иногда может и вовсе уехать заполночь. Такой режим сказывается на организме, глаза болят, поясница нестерпимо ноет, и, кажется, у него затекла нога? Он шевелит левой стопой и кривится – сейчас будет неприятно колоть. Мерзкое ощущение. Он устал, уже давно, даже привык к этому чувству. На сегодня остались задачи не критичной срочности. Может, всё же поехать домой?       — Нет, спасибо. Поужинаю с Чаном.       Он приподнимается, опираясь руками на стол, и переносит вес на правую ногу. Левую икру нещадно крутит и колет, нужно «расходиться», но ковылять при подчиненной как-то стыдно.       — Сообщи водителю, пусть встретит меня через пять минут.       — С удовольствием, господин! — девушка тут же просияла улыбкой.       Её искренность – одна из черт, приглянувшихся Хёнджину на собеседовании. А ещё Оливия, не взирая на свою миловидность, обладает суровым нравом и может высказать ему в лицо неприкрытую правду или возмутиться по поводу его халатного отношения к самому себе. Ему нравятся такие люди: смелые и дерзкие, но при этом с головой на плечах.       — Хорошего вам вечера, позаботьтесь о себе!       Оливия кланяется и прикрывает за собой дверь. А для Хвана наступает миг позора, когда ему предстоит хвататься за всё вокруг в попытке «расходиться» и вновь обуздать свою конечность.       Водитель удивлённо поглядывает на пассажира, но Хёнджин не обращает на него внимания. Если они не встрянут в пробку, что маловероятно, то до пентхауса всего пятнадцать минут дороги. Это ценное время, которое хочется посвятить себе и своим мыслям, минуты, когда можно отдохнуть головой и подумать о чём-то приятном.       Поэтому Хван воскрешает в памяти ту далекую ночь, когда он привёз в особняк новую девочку. Её забрали не из какого-то страшного места, она сама искала встречи с ними, будучи свободным человеком. Малышка желала помочь своей огромной семье, в перспективе – обеспечить себя прибыльной работой, которая поможет вытянуть близких из бедности. Девочка была так решительно настроена, что Хёнджин не смог отказать. Тем более по всем требованиям та вполне подходила.       Передав новую подопечную мадам Ён, он сразу же направился к комнате Феликса. Долго мялся под дверью, не решаясь войти и нарушить покой спящего. А когда решился… Тусклый свет из коридора лишь слегка проникал в комнату, но этого было достаточно, чтобы рассмотреть все детали.       Боже, как же сладко он спал.       Маленькие ручки обнимали большую, мягкую подушку, одна нога обвилась вокруг неё же. Русые волосы растрепались по наволочке, словно пух созревшего одуванчика. При первой встрече Хёнджин наивно предположил, что мальчика качественно покрасили, но оказалось, что такой светлый тон волос у того от природы. Очень необычно для корейца. Хотя весь малец казался таковым – необычным, исключительным.       Тот забавно прижимался щекой к подушке, из-за чего пухлые губы слегка приоткрылись. Во сне лицо было таким расслабленным и безмятежным, никакие эмоции не касались его, и можно было лицезреть истинную красоту Феликса. А ресницы… ему что-то снилось, и они трепетно подрагивали, словно крылья маленькой, неугомонной птички. Или ангела. Сам мальчик был словно ангел – такой прекрасный и невинный.       Хёнджин до сих пор помнит, как сильно билось сердце в груди, когда он смотрел на него. И всё ещё бьётся каждый раз, когда воспоминания овладевают сознанием.       Тогда Хван посчитал преступлением нарушать этот сон. Он просто сел у кровати, невесомым касанием убрал с лица мешающие обзору прядки волос и со всей осторожностью просунул свою ладонь под маленькие, тёплые пальцы. Подушечки на кончиках чувствовались такими мягкими, а кожа нежной. Так он и просидел не меньше получаса, держа Феликса за руку и с неподдельным восхищением любуясь им, вслушиваясь в равномерное дыхание. Скользил взглядом и изучал все черты, заново запоминая их и подмечая небольшие изменения. Цвет кожи стал более здоровым, а на румяных щеках всё так же простирались неизученные галактики звёзд-веснушек. Он мысленно пытался отыскать те созвездия, что успел обнаружить в их первую встречу, и радовался, когда удавалось. А после вновь и вновь составлял новые, прокладывая звёздные пути от уголка правого глаза к губам, а оттуда к мочке уха и к острому подбородку. Так можно было бы путешествовать до бесконечности, ну или хотя бы утра…       Хёнджин всё ещё помнит блаженный покой на душе, что ощущал в тот момент.       Ему так хотелось заглянуть в глаза, обнять и рассказать, как сильно он скучал, ждал встречи. Но сначала увидеть, как рассвет заливает комнату и солнечные лучи дарят свои нежные поцелуи веснушчатой юношеской коже. Услышать первый глубокий вдох при пробуждении и быть первым, кого встретит Феликс в этом новом дне… Обрадовался бы мальчик ему или испугался бы незваного гостя в своей комнате?       В любом случае этот момент уже был настолько идеальным сам по себе, что Хёнджин решил оставить всё как есть. Эту часть воспоминания он хранит особо бережно. Каждый раз наслаждается ею, словно самым изысканным вином или пищей, что никогда не пресытится. Жаль лишь, что обрывается оно на его позорном побеге.       Медлительность лифта раздражает. Галстук ещё в машине отправился в портфель, а теперь можно расстегнуть пару верхних пуговиц на рубашке, получив ещё немного свободы. В желудке пусто. Сегодня они не будут мудрить с выбором ресторана, закажут что-нибудь прямо из того, что в их доме. Так будет быстрее.       Хёнджин поворачивается корпусом и несколько раз наклоняется в разные стороны, пытаясь отделаться от тянущего напряжения в спине. Поясница его доконает. Нужно чаще ходить с Чаном в зал, а ещё лучше – пройти курс массажа. Ему это точно не помешает. Всего двадцать три года, а чувствует себя на все шестьдесят. Оливия абсолютно права, когда ругает за переработки. Надо будет прислушаться и поблагодарить её за заботу. Дорогой подарок девушка не примет, тогда, может… тортик?       Двери лифта беззвучно распахиваются, сразу же открывая обзор на большую гостинную. Тихая радость струится под кожей едва уловимым теплом. Слава богу, Чан дома, а значит, не придётся ужинать в одиночестве. Старший сегодня выходной, но спокойно мог куда-то сорваться – по своим делам или просто развлечься. В отличие от младшего, тот не загружен таким количеством работы, и имеет возможность жить в своё удовольствие.       Завидев макушку друга в гостинной, Хёнджин мягко улыбается, бесшумно шагая вперёд. Чан откинул голову на спинку дивана и вытянул одну руку вдоль неё же, поза расслабленная – отдыхает.       — Дорогой, я дома! — привычным, игривым тоном обозначает своё присутствие Хван и тут же раскрывает рот в удивлении.       Из-за дивана выныривает блондинистая голова молодого парня, перепуганные карие глаза впиваются взглядом в Хвана. На светлой коже обнажённого торса поблёскивает лёгкая испарина, а ладонь вытирает рот непринуждённым движением. Очевидно, Хёнджин совсем не вовремя…       — Блять! — восклицает юноша глубоким, бархатным баритоном. Приятный тембр улавливается даже в одном единственном бранном слове.       Чан резко оборачивается, и его глаза округляются в ужасе.       — Вот чёрт! — вскрикивает старший и в панике шарит руками где-то в районе пояса. Пытается прикрыть срам?       Всё случилось так быстро, что уставший мозг Хвана просто не смог обработать информацию вовремя, и до него не сразу доходит происходящее… А потом в его голове что-то щёлкает: низкий голос ему не знаком, но вот маршруты между веснушками на румяном лице…       — Пиздец! — подводит итог Хёнджин, обречённо выронив портфель из ослабших рук.