Статистическое меньшинство

15 сентября 2023 года (пятница)

      Вечер пятницы изрыгнул уставших от работы и учебы людей в пучину веселья. Диджей подбадривает пьяную толпу и ставит популярный трек, обещая, что дальше будет только жарче.       Парень моментально подхватывает новый ритм, движется в унисон, покачивая бёдрами, вскидывает руки вверх и опускает их в изящном жесте, делает волну всем телом, демонстрируя гибкость. Это тело прекрасно, одежда не способна скрыть данный факт. Сильное и молодое. Каждое движение чёткое, уверенное, но завораживающе грациозное. Он сильно выделяется из пьяной хаотично движущейся толпы. Минутного наблюдения достаточно для понимания, что он тут только для себя самого. Наслаждается танцем, пропитываясь музыкой и сливаясь с ней, улыбается, закидывая голову назад. Танцует ради собственного удовольствия, не обращая внимания на сальные взгляды, скользящие по нему, или чужие руки, пытающиеся коснуться разгорячённой кожи. Уворачивается, маневрирует в массе человеческих тел, не позволяя кому-либо отвлечь себя или утянуть в близкий контакт, но продолжает улыбаться так, словно он здесь один.       Хёнджину нравится наблюдать за его удовольствием, он так долго мечтал увидеть его таким – свободным и счастливым. Со второго этажа клуба открывается отличный вид на танцпол, всё как на ладони. Светомузыка ласкает танцующих людей, добавляя беспорядочным движениям эстетики и мистического флёра. Фиолетовые, розовые, голубые лучи вырывают из общей массы отдельные движения, на секунду делая их ярче и прекраснее. Но его взгляд прикован лишь к одному человеку, и сейчас тот сверкает ослепительнее любых звёзд. Завораживает. В этот момент Хёнджин считает, что не зря поддержал идею с танцами, это явно пошло впрок.       — Как же он изменился, — говорит он стоящему рядом другу, бездумно позвякивая кубиками льда в своём бокале. Но тот лишь поджимает губы и упирается локтями в металлические перила.       Почему-то Чану хочется уколоть Хвана побольнее, сказать, что тот всё пропустил. Столько улыбок и радости, все изменения, внешние и внутренние, а мог быть рядом, разделить многие моменты и унести их в своей памяти тёплыми воспоминаниями. Только какой смысл, ведь Хёнджину и так больно. Он был далёк не потому, что ему всё равно или он не хотел встречи, а потому… Вот тут Чан так до конца и не понял истинных мотивов младшего. Тот так тянулся к этому солнечному созданию, своему Феликсу, но сам же построил стену между ними, держал дистанцию. Да, Чан видел страх в его глазах, боль и тревогу, когда говорил о том, что Хван должен наконец встретиться с веснушчатым, но так и не узнал, что же там творится в чужой голове. Эти двое тянутся друг к другу слишком очевидно, но вот даже сегодня, он уверен, что Хёнджин не сделает шаг навстречу, вновь спрятавшись за миллионным оправданием.       — Иди к нему.       — Он выглядит таким счастливым. Не хочу мешать.        Хёнджин не знает, что бы сказал Феликсу, хоть и представлял их встречу бесчисленное количество раз. Так много всего он упустил, собирая чужой образ по крупицам лишь из рассказов друга, и этого времени уже не вернуть. Он не знает настоящего Феликса, довольствуясь лишь придуманным собственным воображением – отпечатком личности. Этот мальчик ждал его, но Хван не понимает, зачем. Он уже дал ему шанс, защищал, покровительствовал, насколько мог, и, безусловно, продолжит это делать в дальнейшем, стараясь улучшить его жизнь. Но сам он… разве нужен в ней? Что Феликсу с его странной привязанности, с его непосредственного присутствия рядом? Это лишь обременит, ведь теперь Хёнджин фактически владеет им, и Феликс может решить, что обязан угождать, подчиняться. Одна фальшивая улыбка, и всё рухнет.       Ликс никогда не был гадким утёнком, но всё равно вырос в прекрасного лебедя, именно такого, которого желал увидеть Хёнджин, а может, даже лучше. Он уже справился, на его лице сияет улыбка и он счастлив и без Хвана. Так зачем рисковать этим, потакая своим мелочным желаниям? Пусть всё остается как есть.       — Ты беспросветный тупица, друг, — подметил Чан, обречённо похлопав того по плечу.       — Тебе виднее, — иронично хмыкнул Хван, делая глоток виски.       Такова уж была его суть – готовый жертвовать собой и своими нуждами ради по-настоящему важных для него людей. Феликс входил в их число. До сих пор непонятно, почему именно он, что так зацепило за душу в этом мальчишке, но чем больше Хёнджин о нём узнавал, тем сильнее это разрасталось.       — Господин Хван?       Обернувшись, Хёнджин увидел подопечного, держащего подарки для Ликса. Ещё один огромный букет роз – он дарил такой на каждый день рождения. В этот раз синие. И не те дешёвые подделки, пропитанные красителем, нет. Хёнджин выбрал для него самые лучшие, редкие экземпляры, выращенные одной японской компанией после долгих лет старательной селекции. Каждый бутон такой же уникальный и величественный, как и человек, которому они предназначены. Сегодня особая дата – совершеннолетие, и цветы должны ей соответствовать.       — Подождём ещё немного, — мягко попросил Хёнджин и вернул свой взор к толпе.       Музыка сменилась на более медленную и тягучую. Отыскать светлую макушку труда не составило. В платиновый блонд Ликс покрасился совсем недавно, и ему чертовски подходил этот оттенок, особенно в лучах светомузыки, что так красиво поблёскивала в серебре локонов, переливаясь на них разноцветными волнами. Его движения сменились на более плавные и размеренные, тело двигалось словно само собой, тянулось вслед за мелодией. Сексуально. Хван немного смутился, поймав себя на этой мысли. Но ведь… Феликс уже не маленький мальчик, он вырос и превратился в соблазнительного юношу – отрицать это мог только слепец. Чёрт, да его обучали этому: соблазнять и доставлять удовольствие, манипулировать чужими желаниями и разжигать их до предела. Так что именно сейчас удивляет Хёнджина? То, что Ликс был талантливым учеником, или то, что он тоже подвластен его чарам? Внутри закружили странные и противоречивые чувства.       Пока Хван пытался разобраться в собственных чувствах, к Ликсу на танцполе присоединился парень с фиолетовыми волосами. Чужие руки обвили тонкую талию и притянули к себе, а тела быстро подстроились друг под друга, двигаясь в одном ритме. Руки Феликса заскользили по плечам партнёра, отвечая на близость. Эти двое о чём-то переговаривались и смеялись, сокращая расстояние между собой до непозволительно ничтожного.       — Это ещё кто? — Хёнджин и не заметил, как зазвенел сталью его голос, а тело напряглось, натягивая мышцы.       — М-м-м, — Чан слегка наклонился над перилами, пытаясь рассмотреть новую фигуру на доске. — А, это Минхо, его друг.       — Друг… — повторил Хёнджин. Что-то внутри трескалось и крошилось, а кровь оглушающе пульсировала в висках. С каких пор друзья так целуются? Они вот с Чаном друзья, но никогда ничем подобным не занимались, даже когда трахали одну девушку на двоих. А эти двое… сейчас сожрут друг друга заживо. Блять!       — Воу, Джинни, ты чего вскипятился? — Чан, переведя взгляд на друга, аж отшатнулся в сторону. Побагровевшее лицо и ходящие под кожей желваки не предвещали ничего хорошего. — Он же просто развлекается.       — Значит, не будем мешать, — резко развернувшись на пятках, он двумя пальцами выдернул из букета открытку и отшвырнул её в сторону. — Поехали, у нас ещё дела есть.       Чан тяжело вздохнул, провожая взглядом удаляющегося друга. «Ну как дитя малое!» — думал он про себя, поднимая с пола кусочек бумаги, принявший на себя весь удар.       «Подари мне ещё одну улыбку… Завтра, на подписании. ХХ»       — Твою ж мать! — разочарованно протянул старший, потирая переносицу.       Как же невовремя. Похоже, этот тугодум наконец готов был разродиться встречей, но опять передумал. Ну и вот что с ним делать? Иногда хотелось снять с него штаны, уложить на колени и всыпать ремня, как маленькому. Может, наконец, в его голове растряслось бы, и мозги встали на нужное место. Сколько это уже тянется? Сегодня они были ближе, чем когда-либо со дня встречи. Ну подойди ты, обними, скажи: «Привет, Ликси!» Что такого сложного? Бесит. Смотря на эту бесконечную трагикомедию, лично для себя Чан давно решил, что свои шансы просирать не будет. Как только Айену исполнится восемнадцать, он не будет ждать и мучаться нерешительностью, сразу расскажет о своих чувствах, а отвечать на них или нет – выбор уже за младшим. И Чан уверен, что примет любой, потому что так и строятся отношения: на взаимоуважении и искренности, а не вот это всё… Чёрт.       — Иди сюда, — подманил он к себе парня с букетом, — видишь вон того секси-блондинчика, в белой майке и кожаных штанах? — Чан, указывая пальцем на танцпол, выжидающе смотрел на курьера, но тот, видимо, оказался слеповат. — Ну вон же, зажимается с парнем, у которого волосы фиолетовые. Видишь?       — А, да, вижу, — наконец закивал курьер.       — Доставь ему букет и папку, когда они вернутся за столик.       — Хорошо, господин.       — Вот и умничка, — Бан похлопал парня по плечу, а потом сунул в карман дополнительную купюру, намекая на важность его миссии. Открытку же поместил уже в свой – теперь от неё толку не было, но и выбрасывать жалко.

◇-•-◆-•-◇

      От Минхо пахнет краской для волос, а шелковистые локоны приятно щекочут между пальцами. Музыка струится под кожей, разбавляя кровь. Мелодия тягучая и сексуальная, заставляет двигаться вместе с ней, плавно извиваясь. Хо отличный друг: считал настроение издалека и пришёл удовлетворить возникшую потребность в ласке. Теперь нет смысла отмахиваться от посторонних, всё уже под рукой. Упругие мышцы, спрятанные под кожей и тонкой тканью рубашки, отзываются на каждое прикосновение. Хо красивый, чувствительный и комфортный, потрясающе целуется. Именно то, что нужно прямо сейчас. А ещё он не попросит ничего взамен – рядом лишь потому, что Феликсу сейчас этого хочется. Благодарность разрастается внутри тела вместе с возбуждением, когда они прижимаются ближе, а поцелуй углубляется. В эти минуты можно побыть совершенно обычными, молодыми и безрассудными. Так хорошо.       Песня заканчивается, сменяясь на более быструю, но им нужно ещё пару секунд, чтобы вернуться к реальности.       — Пойдём, выпьем, маленький проказник, — подтрунивает друг, опаляя ухо и шею горячим дыханием.       Выпьем – так громко сказано. Вокруг много выпивших людей, да и откровенно пьяных тоже. Но друг заставил бармена делать для Ликса почти безалкогольные коктейли, так что в голове, даже после нескольких, лишь приятная лёгкость, а координация и мозги все ещё на месте.       — Вы омерзительные! — тут же спешит поделиться своими впечатлениями Сынмин, даже не дождавшись, когда друзья усядутся рядом.       — Завидуй молча, ханжа, — огрызается Минхо, подливая другу вино.       Жаль, что Айен и Ынджи не могли пойти с ними, им бы понравилось в этом клубе. «Taste» принадлежит «Hwang Empire», и порядки тут строгие, особенно когда дело касается несовершеннолетних воспитанников особняка. Но Феликс всё равно доволен, он впервые может окунуться в ту атмосферу, в которой придётся работать. Хо обещал замолвить словечко, чтобы Ликса определили сюда же, и младший был под его присмотром.       — За единственный день, когда ты принадлежишь сам себе! — поднимая свой бокал, торжественно произносит Сынмин.       Иронично, но он абсолютно прав: этот момент между выпуском из особняка и подписанием контракта – единственный до следующих сорока лет просвет в жизни Феликса, когда он никому ничего не должен. Такое заявление вовсе не расстраивает и не портит настроение – у него было несколько лет, чтобы обдумать всё как следует и сжиться со своей будущей ролью куклы. На самом деле, всё зависит лишь от того, как ты к этому относишься. Кто-то мог бы увидеть в таком будущем трагедию и страдать по этому поводу до бесконечности. Феликс видел уйму преимуществ, начиная от сытой жизни и продолжая возможностью путешествовать. Да, если обзавестись хорошими клиентами, они могут покатать тебя по миру, задабривая вниманием и подарками. Так что Ликс считал, что своё уже отстрадал, а дальше будет наслаждаться каждой возможностью и пользоваться любым предоставленным шансом на радость.       Звонко стукнувшись стеклом бокалов, они отпивают по большому глотку. Коктейль отдаёт кислинкой на языке и слегка щиплет раздражённые поцелуем губы. Забавно.       — Ли Феликс? — привлекает к себе внимание чужой голос, и все трое оборачиваются на молодого парня с огромным букетом цветов в руках.       Минхо ехидно улыбается, он ждал этот момент, ведь быть такого не могло, чтобы папочка забыл про своего детку в день рождения, да ещё и когда тому наконец стукнуло восемнадцать. Они с Сынмином ещё месяц назад поспорили, что Хван захочет попробовать Ликса первым – неспроста же столько лет обхаживал. Отбрасывая личные предрассудки и стараясь не перекладывать грехи отца на сына, Хо считал, что Феликсу очень повезло обзавестись таким покровителем, даже по-доброму завидовал. Если смотреть на ситуацию объективно и отбросив эмоции, то у младшего Хвана хорошая репутация среди кукол, он никогда не принуждал тех к работе с неприятными клиентами и не пользовался собственным положением. Часто можно было застать горячие споры между парнями и девушками о том, есть ли у Хозяина любимая кукла, потому что тот или активно скрывал эту информацию, или вообще не прибегал к услугам своих же подопечных. Во всяком случае, среди тех, кого знали Минхо и Сынмин, никому так и не посчастливилось обратить на себя особое внимание Хёнджина. А хотели многие. Лечь под красавчика-босса было не только спортивным интересом, но и отличным шансом оказаться в любимчиках, обеспечив себе лёгкую лакшери жизнь. В таких разговорах Хо всегда тактично умалчивал о том, что, кажется, Хван уже давно сделал свой выбор.       — Это от господина Хвана, — поясняет парень, передавая букет и папку в руки Феликса.       — Я догадался. Спасибо, — Феликс сияет, каждый знак внимания от Хёнджина для него как глоток свежего воздуха. Но, осматривая букет, выражение его лица быстро меняется на озадаченное. — Простите. А здесь должна быть ещё записка – вы, случаем, не выронили?       Курьер испуганно мечется взглядом меж парней, не решаясь взглянуть ни одному из них в глаза. И что ему ответить? Он же не может сказать, что даритель собственноручно выкинул ту. — Эм… Записки не было, только цветы и папка. Извините.       — Ясно-о-о... — разочарованно тянет Феликс. — Ещё раз спасибо вам.       Курьер низко кланяется и спешит удалиться, пока ему ещё каких-нибудь каверзных вопросов не задали, а Ликс всё рассматривает букет. Как и всегда, цветы необычайно красивы. Свежие бутоны ещё тугие, с плотными лепестками насыщенного синего цвета. Он таких никогда не видел. Но почему без записки, неужели Хёнджину нечего ему сказать?       — А это что? — Сынмин поддевает пальцем папку из плотной бархатистой бумаги, такую же синюю, как розы.       — Сейчас посмотрим, — вновь озаряется улыбкой Феликс, аккуратно умащивая букет на кожаном диванчике. Текстура бумаги ему приходится по душе, ощущается мягкой шероховатостью под подушечками пальцев. Он тактильный и часто обращает внимание на подобные мелочи. — Хм.       — Что там, ну? — не выдерживает Минхо и двигается ближе, пытаясь рассмотреть какой-то документ.       — Подожди, — в клубе слишком темно, а быстро движущиеся цветные лучи вовсе не помогают разобрать мелкий текст. Ликс крутится, пытаясь уловить больше света, но в результате сдаётся и подсвечивает документ экраном смартфона. — Оу. Это договор на аренду квартиры.       — Чёрт, я уже диван для тебя разложил, — возмущается Хо, хлопая себя ладонью по бедру.       — На моё имя, оплачено на год, — выуживает новые крупицы информации Ликс. — Ребят, она же… Смотрите, этот же ваш адрес? — положив папку на столик, он неверяще указывает пальцем на нужную строчку, пока оба парня пытаются рассмотреть, что там написано.       — Обалдеть. Да, наш дом. И подъезд тоже, — растягивается в улыбке Минхо. И ещё раз – Феликсу бесстыдно повезло! Его покровитель не только щедрый, но ещё и внимательный. Другой папик, желая подкатить шары, снял бы дорогие апартаменты где-то в крутом комплексе, но Хван. Ох, хитрый лис, прекрасно понимает, что на самом деле важно для его мальчика – быть ближе к друзьям, своей истинной семье. Хо пригласил Феликса пока пожить с ними, но уже и сам просматривал квартиры поблизости с расчётом на то, что Ликс со временем захочет жить самостоятельно. Похоже, его опередили, но он правда рад за друга, несказанно.       — Что ж, статус бездомного тебе не грозит, — заключил Сынмин и отвлёкся на вибрацию своего телефона.       — Там три комнаты. Я смогу забрать Айена и Ынджи к себе. — Ликс мечтательно провёл пальцами по бумаге и замер, нащупав что-то странное. Отогнув листы, он обнаружил ключ, приклеенный к внутренней стороне папки. Похоже, в новый дом он сможет попасть хоть сегодня.       Откинувшись на спинку дивана, он пытался осознать происходящее. Ну вот как можно злиться на этого человека? Не может найти и минуты для встречи, но заботится так, словно Феликс на самом деле ему важен. Несносный, непонятный Хван Хёнджин. Хочется ругаться с ним и целовать одновременно.       — Я сваливаю, — заявил Сынмин, залпом допив содержимое своего бокала.       — С хрена ли это? Мы тут празднуем, вообще-то! — Минхо такой поворот событий явно не обрадовал, и он мёртвой хваткой вцепился в руку друга.       — Клиентка в стрессе, надо спасать. А вы тут и без меня справляетесь.       — Пусть идёт, всё равно весь вечер ветошью прикидывался, — состроив наигранно-обиженное личико, Феликс одёрнул руку старшего, чтобы тот не препятствовал чужому побегу.       — До завтра, мелочь. Ещё раз с днём рождения, — неожиданно Сынмин склонился над Ликсом, встревожив того, и аккуратно обнял.       Вот и всё! Все возможные обиды забыты и прощены. Мир прекратил своё существование, и где-то за стенами клуба, похоже, начался апокалипсис. Сынмин обнял, самостоятельно, без принуждения и угроз, невозможное возможно. Даже Минхо ошарашенно пялится на эту картину, открыв рот.       — С каких пор порка спасает от стресса? — переспросил Феликс через пару минут, когда шок отступил и речевой аппарат вернул себе возможность функционировать.       — Ты просто не пробовал, — подмигнул ему Хо и обернулся на бар, — пойду нам ещё по коктейлю возьму.       Оставшись в одиночестве, Феликс вновь перевёл взгляд на букет. Почему же в этот раз без записки? Где-то в глубине души он робко надеялся, что Хёнджин… пожелает стать первым. После подписания контракта новые куклы должны пройти что-то вроде аттестации. Он может сам выбрать из списка кандидатур того, с кем проведёт время, но все последние три года в его мечтах и фантазиях был лишь один человек, и хотелось бы разделить этот момент именно с ним. За всё время в особняке к Феликсу никто не прикасался, лишь Минхо, по просьбе Ликса, учил его целоваться, но без каких-то продолжений или распускания рук. Да, их обучали всяким сексуальным примочкам, что и как лучше делать, как доставлять и получать удовольствие, даже целый курс по минету был. Но никакой практики, если сам того не пожелаешь, и то, только с другими учениками. Феликс не стал выбирать себе партнёра.       Похоже, Хёнджин не воплотит его мечты в реальность, а с кем-то другим… Уверенность Феликса в том, что всё пройдёт как надо, внезапно пошатнулась. А если он струсит? Или что-то из прошлого напомнит о себе? Пусть он и представлял всевозможные пикантные сцены в своей голове, но там он был с Принцем, а тому не страшно и жизнь доверить, не говоря уже о теле. Что произойдёт, когда он почувствует на себе чужие руки, когда его будут раздевать, и самому придётся прикасаться к незнакомому телу, принимать в себя… Вот чёрт, не хватало ещё оплошать на первом же этапе.       — Держи! Этот сладенький, прямо как ты, — Минхо пододвинул к нему высокий бокал с нежно-розовым содержимым. А Феликса осенило.       — Хо! — Он впился в старшего пронзительным взглядом. — Мне нужна твоя помощь.

◇-•-◆-•-◇

      Феликс сидел на краю кровати, нервно перебирая пальцами полы махрового халата. Неловкий разговор позади, но впереди… Минхо эта просьба явно не понравилась, судя по тому, как скрючило его лицо. Но друзья на то и есть, чтобы выручать друг друга в сложные моменты, так ведь? Обратиться ему всё равно больше не к кому. Айен как младший брат, даже представить нечто подобное с его участием будет неприятно. Интересно, Минхо чувствует то же самое по отношению к Феликсу? Блин, ну выбора-то нет, Ликсу нужен человек, которому он может доверять, и остаётся надеяться, что старший сможет простить его после. Сынмина в расчёт брать не имеет смысла – оказаться под БДСМ-гуру Феликс точно не готов. А Ынджи… вообще девушка.       — Готов? — в полной тишине голос Минхо звучал отчётливо и громко, тут же вырывая из пучины раздумий обратно, в плоскость реальности.       Ликса в ванную отправляли первым, а теперь вернулся и старший. Стоит весь такой красивый, с влажной кожей и повязанным поверх бёдер полотенцем, облокотившись широким плечом о дверной косяк. Если не брать в расчёт дружбу, то Минхо внешне очень привлекательный, возможно, даже во вкусе Феликса. Стоп, а у него вообще есть вкус? Ну, что-то помимо пухлых губ, бездонной тьмы глаз, длинных чёрных волос, родинки под нижним веком и имени Хёнджин, дрожащего ночами на устах в безмолвных стонах?       Феликс не нашёлся с ответом и попытался прислушаться к внутренним ощущениям. Сейчас они в квартире старшего, здесь знакомо и безопасно. Рядом человек, которому он доверяет, бояться совершенно нечего, впрочем, как и стесняться. Но внутри всё равно как-то неловко и волнительно. Нужно просто начать, а дальше будет легче… теоретически. В виду того, что секса по взаимному согласию у Феликса никогда не было, теперь это ощущается весьма специфическим, непознанным предвкушением.       — Кажется, да, — неуверенно кивнул он.       — Мы можем остановиться в любой момент, только скажи. Хорошо?       — Я понял.       — Хочешь нежно или грубо? — Минхо не двигался с места, лишь пристально рассматривал своего будущего партнёра. Этот взгляд отличался от всех, что ранее ловил на себе Феликс – более заинтересованный, смелый.       Само собой, Феликсу хотелось нежно, хотя бы раз почувствовать бережное обращение с собой, но тогда вся эта затея потеряет какой-либо смысл. Если что-то может пойти не так и стриггерить его, лучше об этом узнать сейчас, с Минхо, который способен утешить.       — Второе. Хочу знать наверняка, что справлюсь.       — Понимаю. Грязные словечки? — старший игриво подмигнул и растянул губы в своей коронной ехидной улыбочке, немного разряжая обстановку.       — Можно. Только совсем уж с грязью меня не мешай, а то ты можешь, — Ликс попытался ухмыльнуться в ответ, но получилось что-то невнятное. Волнение слишком явно давало о себе знать.       — Ни в коем случае, детка, — Минхо скинул полотенце себе под ноги, совершенно не смущаясь своей наготы. — Разденься.       Феликс встал и, набрав в лёгкие побольше воздуха, медленно развязал пояс халата. Скинув тот с плеч, он аккуратно положил его на край кровати и выпрямился, наблюдая за тем, как чужой взгляд скользит по его обнажённому телу.       — Ты чертовски красивый и сексуальный, знаешь об этом? — голос стал ниже, а слова – более тягучими. Если старший делал так специально, то получалось здорово.       — Спасибо, — Феликс смущённо улыбнулся, слегка опуская голову. Кажется, он засмущался.       — Никогда не стесняйся себя, — наконец, Минхо оттолкнулся плечом от косяка и медленно направился к прикроватной тумбочке, всё ещё не отрывая взгляда от молочной кожи. В этот момент Феликс мысленно поблагодарил Джейн, отправившую его на лазерную эпиляцию ещё полгода назад. Хотя бы в этом аспекте он может чувствовать себя увереннее.       На кровать упал тюбик смазки и большая коробка презервативов. Старший подошёл вплотную, став прямо перед Феликсом. Чужие пальцы коснулись внешней стороны бедер и нежно заскользили вверх, через тазовые косточки и талию, рёбра и грудь. Минхо смотрел прямо в глаза, когда его ладони легли по обе стороны шеи, а пальцы впились в затылок. Он притянул к себе так неожиданно, что Феликс даже вдохнуть не успел, прежде чем в его губы впились настойчивым поцелуем. Язык бесцеремонно растолкал их, проникая внутрь, исследуя всё, до чего мог дотянуться. Поцелуй получился мокрым и горячим, сразу же углубившись, а Ликс под этим напором рефлекторно прогнулся в спине и попытался прижаться всем телом к чужой коже.       — Хочу, чтобы ты сделал мне приятно, — на секунду отстранившись, Минхо тут же припал губами к шее. Лёгкие поцелуи быстро сменились на жадные, он засасывал кожу, играя с ней зубами – не кусал, лишь проводил кромкой по яремной вене. Руки спустились к талии и сжали её, грубо притягивая ещё ближе, тело к телу. Размашистый мазок влажного языка прошёлся от ключиц до самого уха, Хо прикусил мочку, слегка оттягивая ту, и горячо прошептал на ухо: — Вот этим самым блядским ртом.       У Феликса затряслись колени, когда вдобавок к словам ему на нижнюю губу надавили двумя пальцами. Тело старшего пышет жаром, а там, внизу, уже чувствуется полувставший, упругий член, упирающийся в бедро. Ощущения это вызывает… неожиданные. Возможно, просто собственное тело, долгое время нуждающееся в ласке, так остро реагирует на каждое прикосновение, ведь эта близость заводит странным образом. А может, дело в том, что Феликс знает – всё это делают для него, и он в любой момент может отказать, остановиться. Вот так… гораздо приятнее.       Правда, закрывая глаза и отдаваясь своим ощущениям, он начинает чувствовать знакомый аромат парфюма с древестными нотками, но это так, всего лишь дело привычки. Этот запах заставляет подчиниться, опуститься на колени. Но стоит открыть глаза, приятное амбре рассеивается.       Старший явно доволен такой податливостью и расслабленным телом – Феликс не зажимается, и это уже отличное начало. Садясь на край кровати и широко расставляя ноги, он подзывает веснушчатого к себе одними лишь пальцами.       — Давай, малыш, покажи, чему тебя научили.       И Феликс слушается, подползает ближе, садясь между чужих колен, и заглядывает во внимательно следящие за ним глаза. Руки скользят по бёдрам, сжимают их, а следом он опускает несколько дразнящих поцелуев на внутреннюю сторону бедра, слегка прикусывает, не оставляя следов. Когда он приближается к паху, в волосы вплетаются чужие пальцы, осторожно массируют кожу. Ещё один глоток воздуха, и Феликс решается, проводит языком по всей длине ствола, от самого основания до головки.       — Стоп, — старший смыкает пальцы на загривке и отстраняет от себя голову Ликса, — ты что делаешь?       — Эм. Ты же просил… — непонимающе хлопает глазами Феликс.       — Без презерватива – только со справкой от проверенных клиник. Я тебе справку показывал? — назидательный тон слегка возвращает Ликса к реальности. Им всё это рассказывали, неоднократно, но сейчас он даже подумать не успел. Пальцы разжимаются, и его вновь поглаживают по голове, словно глупого ребенка.       — Нет, но это же ты… — пытается оправдаться он.       — Неважно, насколько ты кому-то доверяешь, всегда должен перестраховаться.       — Я понял. Прости. — Ликс тянется к коробке с презервативами и выуживает оттуда один квадратик. Спорить и пререкаться нет никакого смысла, Минхо абсолютно прав. Похоже, он не ошибся, попросив именно того об этой услуге – старший способен сохранить здравомыслие и указать на ошибки, а это Ликсу только на руку.       Минхо ещё не очень твёрдый, и Феликс решает, что лучше возбудить его сильнее, прежде чем продолжать. Обильно смочив ладонь слюной, он смыкает пальцы на стволе и медленно ведёт рукой вверх и вниз, слегка поглаживая головку большим пальцем. Странно, но ему впервые не противно касаться кого-то в интимных местах. Даже наоборот, для Минхо хочется постараться, сделать приятно, показать, на что он способен. А если его ещё и похвалят… от этой мысли что-то тягуче закручивается внизу живота. «Не забывайте про ласку и поцелуи», — звучит в голове голос преподавателя.       Поцелуи внизу живота ложатся на кожу не потому, что так нужно, а потому, что Феликсу так хочется. Он чувствует отклик, учащённое дыхание старшего, подрагивание члена в руках, и это прибавляет энтузиазма.       Пока руки раскатывают презерватив по стволу, Феликс поднимает взгляд вверх, и сердце замирает. Глаза старшего потемнели, радужка почти полностью закрывает зрачок, и сейчас они так похожи на… В мозгу что-то щёлкает, словно внутри него лопнул шарик, наполненный убийственной смесью гормонов, и те хлынули в кровь, унося сознание в другое измерение. Хёнджин смотрел бы на него так же? Сверху вниз, своими омутами, высасывая душу, пока Феликс сосёт его член… О чёрт, внезапно стало так жарко, как будто его в кипяток с головой окунули, только изнутри. Голова кружится, а пульс явно куда-то спешит.       — Хочешь, чтобы я взял его в рот? — говорит Феликс и сам себя не узнаёт, словно в нём кто-то другой проснулся и взял тело под контроль. Кто-то жадный и нетерпеливый, ведомый низменными желаниями. Но настоящему Феликсу эта личность нравится, она смелее и знает, чего хочет. Он вовсе не против дать той порулить, пока сам просто наслаждается происходящим.       — Вот чёрт, малыш, да! Очень хочу. — Похоже, Минхо она тоже приходится по вкусу. Держа руку на стволе, можно ощутить, как сильно забилось его сердце – кровь пульсирует во вздувшихся венах.       — Тогда попроси, — дерзит Феликс и, запрокидывая голову, открывает рот, высовывает язык насколько возможно. Так грязно и пошло демонстрирует себя, но это работает на все сто. Старший шипит от нетерпения, а пальцы на плече сжимаются, подстрекают к действию.       — Ох, — Минхо воздухом давится, а Феликс мысленно ликует. Ему такая реакция на себя открывает какую-то новую грань удовольствия, ещё больше распаляя. — Пожалуйста, малыш! Возьми в ротик.       Пухлые губы смыкаются на головке, и Феликс опускает голову насколько получается, придавливает ствол языком к нёбу и поднимается обратно, заслуживая первый сдавленный стон. Ему нравится. По плечам и спине скользят чужие руки, никакой боли, прикосновения настойчивые, но нежные. В них чувствуется желание. Не такое грязное и мерзкое, как он видел раньше, когда его брали, как вещь, – сейчас оно ощущается по другому. Они словно бы в этом желании едины, сознательно поддаются ему, пропитываются и выплёскивают друг на друга.       Феликс жадно посасывает головку и вновь насаживается, но уже получается взять глубже. Его учили этому, и он даже практиковался на фаллоимитаторе, но с живым человеком всё иначе – он сам чувствует каждую реакцию на свои действия, и это мотивирует. Он помогает себе одной рукой на стволе, а пальцами второй проходится по мошонке, слегка натягивая кожу или сжимая яички в попытке увеличить громкость старшего. И это срабатывает, член во рту становится ещё твёрже и больше, а чужие стоны – громче. Он неосознанно увлекается процессом, пробуя разные техники. То нежно целует, то сжимает плоть в себе сильнее. Пытается нащупать то, что больше понравится партнёру. Это в какой-то степени даже интересно, вот так изучать кого-то другого. А ведь все люди разные, у каждого свои «слабые места» и пристрастия. Недостаточно хорошо делать минет кому-то одному, в первую очередь нужно уметь чувствовать партнёра, быстро понимать и реагировать на него. Увлекательно.       Минхо не выдерживает, сам толкается бёдрами вперед, прижимая к себе блондинистую голову, направляет его, увеличивая темп. Затягивать с разрядкой он не намерен, основная задача на этот вечер ещё впереди. Да и мучать младшего в первый раз не хочется, чем быстрее они справятся, тем лучше… хоть ему и нравится, насколько Ликс распаляется.       — Вот так, малыш. Ещё немного, — хрипит Минхо. Обхватив голову ладонями, фиксирует и сам толкается внутрь. Довольно грубо, но Феликс не возражает, не отстраняется. Лишь расслабляет горло и мычит, добавляя удовольствия вибрацией. Он хорошо знает теорию, но действовать по инструкции не получится. Всё происходит само собой, даже особо задуматься не получается. Тем более мысли заняты другим…       — Да, да! — в моменте перевозбуждения голос слышится непривычно сиплым.       Ещё пару глубоких толчков, и его прижимают так сильно, что головка входит слишком глубоко в горло. На секунду пугается, спазм пытается подчинить себе тело, а чужие руки не дают отстраниться. Но Феликс не сопротивляется, успокаивая себя единственно приятным образом. Думает лишь о том, что принимай он так Хёнджина, не позволил бы себе испортить момент, а значит, нужно расслабиться и перетерпеть. Пока во рту пульсирует член, изливаясь в презерватив, а по щекам текут слезы, он гадает, каков же на вкус его Принц.       Слишком долго. Его не отпускают, пока кислород не растворяется в крови, и Ликс похлопывает рукой по бедру, давая понять, что он на грани. Старший слушается, тут же ослабляя хватку, и позволяет отстраниться. Первый большой глоток воздуха, попадая в лёгкие, обжигает их своим холодом. Минхо довольно ухмыляется и откидывается на мягкую постель. Тот ведь сделал это специально, да? Хотел проверить, как Феликс отреагирует?       — Чёрт, Ликс, я даже не ожидал, — голос хрипит, а дыхание прерывистое, — с таким ртом ты далеко пойдешь.       Феликсу такие слова льстят, но что на них ответить, он не представляет. Себя же ощущает весьма непривычно, горло саднит, внутри горячо, и… собственное возбуждение приятно ноет внизу живота. Нечто подобное с ним происходило из-за фантазий. Но в реальности, с другим человеком, он не испытывал возбуждения. В прошлом… некоторые клиенты могли заставить, возбудить тело механически, но никакого светлого порыва внутри не ощущалось, не было желания продолжить или кончить, лишь чтобы от него поскорее отстали. А сейчас – есть. Он хочет сам? Секс работает именно так? То, что он чувствует, – настоящее желание или новая попытка спастись, прикрыться выдумкой?       Необходимо проверить. Феликс поднимается на трясущихся ногах и усаживается на бёдра старшего. Чужие руки поглаживают коленки, слегка царапая кожу небольшими ноготками, пока Ликс снимает и завязывает презерватив.       — Мы не закончили, — слова получаются грубыми, голос слегка сел и хрипит. — Ты должен взять меня.       — Должен? — смеётся Минхо, в его голове пронеслось уже несколько идей, как можно подтрунить младшего. Но когда он открывает глаза и садится, замечая перед собой крепко стоящий член, мысль сбивается. — О, у тебя встал. — При обычном сексе это было само собой полагающееся, но для таких, как они… Минхо не понаслышке знает, как тяжело бывает в первые разы по-настоящему возбудиться и удержать это состояние. То, что у Ликса получилось – чудо чудесное.       — Да! И я хочу продолжения, — заявляет Феликс, демонстративно ёрзая задом на бёдрах. Ему до одури интересно, как может ощущаться настоящий секс, настоящий оргазм, вместе с кем-то из плоти и крови, а не придуманным.       Минхо решает не распыляться на разговоры, вовлекает в новый поцелуй. Феликс помнит, как они говорили про грубость, но, похоже, старший сам на неё не решается. Поцелуй медленный и нежный, никто не напирает, не пытается взять инициативу, они словно вместе плывут по размеренным волнам вожделения. Минхо посасывает нижнюю губу, пока на ощупь находит коробку и достает ещё один презерватив. Он лижет обе, лишь слегка проталкивая язык внутрь, чтобы задеть кромку зубов, когда раскрывает упаковку и надевает резинку на пальцы.       Феликсу кружит голову эта игра: медленные поцелуи и горячее дыхание старшего, опаляющее его губы. Он прикрывает глаза, когда Минхо вместе с ним на руках двигается чуть дальше на кровати и разводит ноги, оставляя пятую точку Ликса на весу. Приходится обвить старшего за плечи, чтобы сохранить равновесие, но одной руки достаточно – второй же можно изучать тело. Пройтись пальцами по шее, зацепиться за лопатки. Чужие губы касаются шеи, и кажется, что они стали мягче, более пухлыми, способными заклеймить кожу невидимыми символами принадлежности. Феликс знает, кому принадлежит, для кого готов вскрыть душу и сердце, лишь бы Принц пожелал этого, одарил его своим вниманием…       Прикосновение прохладной смазки там, внизу, заставляет вздрогнуть и рефлекторно сжаться. Ему не страшно, наоборот, он предвкушает, ждёт, пока сможет узнать, как же это будет, но тело реагирует на уже позабытое действие самостоятельно. Феликс слышит, как над ухом шепчут: «Малыш, расслабься». Этот голос хочется игнорировать, он другой… не такой мягкий и мелодичный, как должен быть.       Когда первый палец проникает в него, Феликс пытается ощутить его длину и узловатость на суставах, он хорошо помнит эти руки, и сейчас хочется прочувствовать их сполна. Где-то в голове глупое сознание пытается напомнить ему, что это другие руки, губы, человек, но он не слушает. Принц не пожелал быть первым, но Феликс всё равно заставит его, он будет чувствовать и помнить этот момент именно так, с ним. Главное – не открывать глаза.       Феликс искренне удивлён, что даже растяжка, оказывается, может быть приятной. Когда во время проникновения второго пальца плечо слегка прикусывают, а дискомфорт, под напором умелых рук, быстро сменяется приятными ощущениями. Он всё ещё не на седьмом небе, но не больно, а это уже хорошо. Смазки не жалели, разогретая жаром тела, она медленно стекает по яичкам к бедру, но Ликса эти ощущения лишь забавляют. Тягучие капли пытаются вобрать в себя прохладу воздуха и слегка щекочут кожу своим холодком, прокладывая себе путь вниз, ведомые гравитацией.       На третьем Феликсу становится больно, но тут же его прошибает контрастной волной удовольствия. Новый поцелуй в губы увлекает своим напором, а ловкие пальцы давят на нужную точку внутри него. Феликс богу душу готов отдать, лишь бы ощутить нечто подобное вновь. Не будь он так сосредоточен на собственных реакциях, уже бы горько рыдал о своём прошлом, боли и упущенных возможностях, о несправедливости. Неужели никто из всех тех, кто успел поиметь его, даже не задумался о том, что мальчику тоже может быть приятно? Что он не просто вещь, а слезы и мольбы – совсем не то, что должно вмещать в себя понятие «удовольствие»? Ведь может быть вот так…       Ликс сам себя не слышит, а закрытые глаза не позволяют увидеть, как улыбается старший, наслаждаясь несдержанными стонами, рвущимися из юной груди. А ещё он не понимает, что сам уже двигается навстречу чужим пальцам, пытаясь получить ещё больше… ведь они должны быть длиннее, проникать глубже. Он помнит их.       В какой-то момент всё прекращается, жар чужого тела теряется в воздухе, пальцы выскальзывают из него, оставляя после себя фантомные отголоски удовольствия. С уст срывается разочарованный стон, а следом пространство разрезает звук хлёсткого шлепка по ягодице. От неожиданности Феликс распахивает глаза и тут же корит себя. Вся волшебная иллюзия рассеивается, возвращая его в реальность.       — Становись на четвереньки, куколка.       Ликс слушается, стараясь не концентрировать своё внимание на чём-либо, пытается сохранить хотя бы лоскуты ускользающих фантазий. Он послушно становится в коленно-локтевую, выгибается в пояснице, прикрывая глаза. Ждёт, слушая, как позади шелестит фольга упаковки презерватива, щёлкает крышка смазки и тяжелое дыхание другого человека рассеивается в пространстве.       — Покажи мне себя полностью, — Феликс словно одурманенный, слушает один голос, а слышит другой. — Раздвинь, — нижней части ягодиц одновременно касаются два лёгких шлепка, и Ликс понимает, что от него хотят. Это постыдно, но… для Принца он сделает всё что угодно, выполнит любое желание, лишь бы оно было, лишь бы касалось именно Феликса.       Упираясь плечом в матрас, он немного ёрзает, устраиваясь поудобнее, заводит обе руки за спину и укладывает ладони на свои же ягодицы. Моментная слабость перед окончательным решением, и он напрягает мышцы, пальцы, разводя половинки в стороны, открывает полный обзор на себя. Кожей ощущается пристальный взгляд, а хриплый вздох подтверждает – на него смотрят. Тело пробивает дрожь и слабость, там, позади него, беспросветная тьма, пожирающая жажда знакомых… любимых глаз. Он представлял этот взгляд бесчисленное количество раз, и сейчас тот смущает и завораживает одновременно. Феликс хочет большего, хочет, чтобы Хёнджин коснулся его, впился в кожу пальцами, губами, зубами, оставил на ней ожоги от своего дыхания, растворил слюной. Нужно почувствовать… на себе, в себе, наполниться им, слиться воедино. Желание бурлит внутри неконтролируемым потоком, сносит все мысли на своём пути. Феликс больше не выдержит ни секунды промедления, чувствует, как сладко пульсирует его дырочка под этим взглядом, и хочет ещё… Ему нравится, до безумия, он хочет, чтобы Хёнджин смотрел и видел… только его.       — Я вижу, как тебе хочется. Твоя очередь просить, — где-то далеко слышится шум голоса.       Запах из мечтаний вновь заполняет всё пространство. Сгущает воздух, пропитывает простыни, оседает на коже, просачивается под неё через поры и вибрирует там, вместе с бегущей по венам кровью. Он чувствует, как собственные руки впиваются в плоть, натягивают кожу, как головка дразняще упирается в его приоткрытый вход, выставленный на обозрение горящих чёрных глаз.       — Умоляю… — желание откликается нетерпеливой дрожью, когда ладонь надавливает на поясницу, заставляя прогнуться сильнее. Она ощущается такой большой, а пальцы длинными… желанное прикосновение. — Хёнджин…       — Ну пиздец! — разочарованно стонет Минхо и одним рывком входит в парня.

◇-•-◆-•-◇

      В тишине квартиры щелчок замка входной двери слышался особенно звонко. Вусмерть уставшему Сынмину даже входная дверь казалась непреодолимой преградой, стоящей между ним и постелью. Но, приложив героические усилия, он всё-таки справился. Не только открыл, но и закрыл за собой. Даже на замок. Полдела сделано.       Небрежно скинув обувь, Ким поплёлся на кухню. Вчера там оставалось полпакета любимого сока, а пить хочется невыносимо. После такой-то ночки. Он бы вообще рекомендовал своей клиентке сменить работу, потому что с её постоянными стрессами сам скоро сляжет с истощением. Нет бы как нормальные люди – пару часов «поигрались» и отдыхать. Нет же, этой неугомонной дамочке весь спектр услуг подавай. «Начнём со свечечек», — говорила она, а ему потом всю студию от воска очищать. «И связывание с подвешиванием», — а ты попробуй подними семьдесят килограмм в воздух на тонких веревках – это сейчас он уже до перчаток додумался, а раньше вообще руки в кровь стирало. А потом ещё порка, поочередно всем арсеналом – запястья после кручения флоггеров ещё дня два будут ныть. А про то, что у неё в запросах по несколько игрушек на сеанс, вообще лучше не вспоминать. Ах, ну да, её ещё и трахнуть два раза пришлось. Не работа, а мечта!       В кармане завибрировал телефон.       — Да помню я, помню, — зло прошипел себе под нос Сынмин, уже зная, кто там ему написывает.       Войдя в кухню, он знатно офигел. Над кухонным гарнитуром… висит букет Ликса. Ну да, такую громадину никакая ваза не удержит, но… Эти придурки умудрились сделать из него подвесное кашпо, привязав к навесному ящику, его же, блять, верёвкой для шибари. Надо напомнить себе после сна убить обоих. Ещё и кастрюльку с водичкой подставили, чтобы стебли могли «попить». Придурки, но креативные.       Во всяком случае, раз букет тут, то и Ликс тоже. Хотя бы диван не зря раскладывали. Открыв холодильник, он облегчённо улыбнулся, завидев желанный картонный прямоугольник в дверце. Предвкушение тут же сменилось разочарованием.       — Какой же ты мудак, Минхо!       Ну что за утро такое? Так сложно было выкинуть сраный пустой пакет? А то, что на холодильнике висит альбомный лист, где большими буквами написано «НЕ ТРОГАЙ МОЙ СОК!», похоже, ситуацию не меняет. Нужно покупать второй холодильник и вешать на него замок, может, хоть так личные продукты будут в безопасности.       Сжимая в руке ни в чём не повинную коробку, парень зашагал к старшему, ведомый лишь одной яростью. В его комнату можно было попасть прямо из коридора, а вот спальня Минхо примыкала к гостиной, и Сынмин тихо приоткрыл дверь, не желая пугать Феликса. Диван встретил его одиноким, нетронутым постельным бельем. Странно, может, к себе ночью пошёл, изучать новое жилище, а букет забыл? Ну да, букет от Хвана и забыл бы, аж три раза. Дальше он пытался двигаться максимально тихо, уже предчувствуя неладное. Ещё пара шагов, и можно будет заглянуть в комнату, дверь как раз приоткрыта…       — Святая матерь божья! — прошептал он одними лишь губами, ошарашенно глядя на два голых тела на постели старшего.       Минхо свернулся калачиком на самом краю, подмяв под себя почти всё одеяло, лишь маленький кусочек того достался левой ноге Ликса. Младший же развалился почти на всю кровать, устроившись на животе. Не полностью прикрытые плотные шторы пропускали в комнату яркие солнечные лучи, что ложились ровной полосой как раз на белоснежный зад Феликса. Мелкий пушок на ягодицах при таком освещении ярко бликовал, создавая эффект свечения. «Если бы нимбы рисовали не на голове, а на заднице, это выглядело бы именно так!» — подумал Сынмин, тихонечко доставая из кармана смартфон. Мысленно хихикая, он сделал пару фотографий общего плана и одну крупного, чтобы наверняка запечатлеть «священную задницу».       Пока он рассматривал получившиеся кадры, пришло ещё одно сообщение, и Ким всё же решил открыть их, чтобы не мусолили глаза на экране.              [Господин Бан Чан:]       Ты про меня забыл?       Нашел Феликса?       Сынмин!       Я всё ещё жду!              [Ким Сынмин:]       Нашел. Ждите дальше.              Он подумал пару секунд, и следом скинул мужчине одну из фотографий.       Пробираясь вглубь комнаты, Сынмин уже представлял, как потом распечатает эти фотки и втихаря подложит мелкому в его любимый фотоальбом. Такие кадры не должны зазря пропадать.       — Фу! Доразвлекались, — брезгливо поморщился парень, обходя валяющиеся на полу презервативы.       — Просыпайся, развратник! — звонкий шлепок пришёлся на правую ягодицу Феликса, заставив того резко подскочить, перепуганно оглядываясь. — Тебя Чан ждёт!       — Что? Зачем? — Ликс уставился на парня непонимающим взглядом, пытаясь прикрыть срам подушкой, и явно ещё не до конца проснулся.       — Подписание контракта через… — быстро сверившись с наручными часами, Сынмин продолжил: — тридцать шесть минут.       — Вот блять!       Феликс пулей вылетел из постели и унёсся в направлении ванной.       — А ты, скотина такая, — парень со всей дури запустил пустым пакетом в Минхо, — дуй в магазин за соком. Немедленно!