Статистическое меньшинство

             Остальная часть недели пролетела как-то слишком быстро. Минхо оказался забавным, но вездесущим. Провёл им детальную экскурсию, в некоторые места сводил даже дважды, успешно позабыв, что уже показывал те. Выяснилось, что к жилым и учебным корпусам бонусом идёт весьма большая площадь земли, огороженная по периметру высоким забором. В пяти минутах ходьбы от их корпуса раскинулся красивый фруктовый сад. Это место походило на полноценный парк: помимо самих деревьев, можно было полюбоваться на множество цветов и кустарников. Узкие дорожки, усыпанные гравием, и лавочки под сенью деревьев позволяли прогуливаться тут и отдыхать с комфортом. А в центре сада обнаружилась деревянная беседка с впечатляющей резьбой – Феликс сразу решил, что сюда вернётся ещё не раз и обязательно рассмотрит всё как следует.       За спортивным корпусом с бассейном и спортзалом расположились футбольное поле и баскетбольная площадка, которую ребята тут же протестировали. Несмотря на то, что в корзину смогли попасть лишь раза с десятого, насмеялись вдоволь, дурачась и яростно подтрунивая друг друга.       Территория их проживания оказалась охраняемой, и за время этих прогулок они неоднократно повстречали патрулирующих её мужчин в служебной форме. Минхо сказал не обращать внимания на «болванчиков», но Феликс всё равно продолжал вежливо здороваться с каждым. Кажется, мужчинам было приятно такое внимание, так как некоторые задерживались и представлялись, радушно улыбаясь. Пару раз ему даже сказали, чтобы не стеснялся обращаться, если понадобится какая-нибудь помощь. Вообще, весь персонал тут был на удивление приятным и дружелюбным, что с непривычки казалось чем-то диким и слегка неправильным.        В четверг они вместе с Джейн потратили просто колоссальную сумму на косметику по уходу за кожей. Девушка настояла на её необходимости, аргументируя тем, что им нужно научиться как следует ухаживать за собой. А ещё она пообещала, что в последний год обучения у них будут курсы по макияжу. Феликс обрадовался, а вот Айену такой поворот, кажется, не особо понравился.       Пока они подбирали всякие тоники и крема, Йени обмолвился, что собирается научить Ликса кататься на скейте, поэтому домой возвращались с ещё одним скейтом и двумя комплектами полной защиты, которая, кстати, выглядит весьма круто, с яркими принтами граффити. Джейн сказала: «Если кто-то из вас убьётся, то я лично убью второго!» – спорить они не стали.       А ещё Феликс всё-таки попросил себе читалку и комплект беспроводных наушников, чтобы вечером можно было посмотреть фильмы, не мешая остальным жильцам громким звуком. Но Минхо уже успел расхвалить ему «Спотифай», и теперь вечерами Ликс с удовольствием открывал для себя мир музыки и пытался определиться со своими вкусами и предпочтениями. Он, конечно, и раньше музыку слушал, но только по радио – и то его домашний старенький приёмник ловил всего пару радиостанций. Так что теперь для него словно мир заново открылся.       Их с Айеном учётная запись была с ограниченным доступом в интернет. Они не сильно поняли, как работают эти блокировки, но на некоторые ресурсы доступ всё же имелся. Музыкальные сервисы и онлайн-кинотеатры, некоторые полезные сайты, среди которых был даже кулинарный, весьма заинтересовавший Феликса. К социальным сетям, форумам и тому подобному – доступа не было. В локальной сети Феликс обнаружил много информации о том, как всё устроено в особняке, и вот там уже вычитал, что полный доступ к сети они получат через полгода с момента приезда, если не будет никаких дисциплинарных проблем – для них это казалось более чем приемлемо.       А ещё – смартфон!       Когда Феликс прочитал об этом, тут же кинулся к Минхо, и тот радушно показал ему свой – даже дал полапать экран и немного рассказал, как пользоваться этим чудом техники. В результате через полчаса они схватили Айена и возмущающегося Сынмина и побежали в сад фотографироваться. Минхо обещал распечатать фотки, когда в следующий раз поедет в город, и Феликс очень ждал этого.       Воодушевлённый всем произошедшим за эти дни, к субботе Феликс набрался наглости и попросил Джейн докупить в его комнату ещё некоторых вещиц, но та была занята, и в город у них поехать не получилось. Поэтому девушка предоставила ему свою учётку и показала несколько интернет-магазинов, с которых они могли бы сделать заказ. Теперь у него в комнате божественно пах полевыми цветами ароматический диффузор, а на кровати валяется огромная длинная подушка, с которой он будет обниматься ночами. Также он заказал ещё несколько фоторамок на тот случай, если ему понравятся фотографии, обещанные Минхо. Но самая большая радость – это новенькое напольное зеркало, выше него самого на головы эдак две.       Вообще, чем дольше он находится в этом месте, тем больше понимает, насколько же ему повезло. Первые страхи и опасения не оправдались и давно рассеялись. Да, тут много правил, и за нарушения некоторых и вправду можно поплатиться головой, но по сравнению с его предыдущим существованием их выполнение кажется минимальной платой за все те «плюшки», что достаются взамен. Да чёрт возьми, у него будет смартфон и всего через каких-то полгода – а в обмен ему нужно лишь быть хорошим мальчиком и прилежно учится. Разве это вообще проблема?       Утро понедельника выдалось сумбурным. Феликс сильно нервничал перед первым учебным днём и бесконечно крутился перед новым зеркалом, пытаясь решить, что же надеть. Дресс-кода для учащихся не было, что одновременно и упрощало жизнь, и усложняло – нужно подбирать одежду самому.       Сейчас же он завис, рассматривая своё отражение в зеркале и внезапно осознавая, насколько сильно изменился всего за неделю. Некоторые гематомы уже сошли, а остальные поблекли и готовились исчезнуть с его тела навсегда. Он явно набрал в весе, кожа стала более эластичной и упругой, серость сменилась на лёгкий румянец. Хорошие шампуни и кондиционеры добавили волосам мягкости, а может, дело в том, что теперь у него есть возможность мыть голову с завидной регулярностью. Джейн, кстати, обещала на следующей неделе свозить их в парикмахерскую.       Единственное, что тянулось за ним непрерывной нитью печали все эти дни, было ожидание. Господин Хван обещал навестить, но пока что так и не проведал их, а Феликс продолжал ждать, накапливая эмоции и слова благодарности. Он часто представлял улыбку мужчины, которую вновь сможет увидеть, и то, как они грели бы руки об чашки с ароматным чаем, пока Феликс будет много-много говорить о том, как ему нравится в этом месте. Вот бы поскорее.

◇-•-◆-•-◇

      — Скажи честно, он тебе угрожал? — Чан, усевшись по-турецки посреди хвановой кровати, с подозрением смотрел на друга.       — Нет.       — Мне угрожал? — Хёнджин обречённо вздохнул, укладывая в чемодан нижнее бельё. — Я не верю, что ты сам вызвался! Феликсу угрожал? — не унимался парень.       — Да блин, никто никому не угрожал! Иди, собирайся давай. На нервы действуешь.       — А как же учёба?       — Удалённо будем, проблема, что ли? — Хван перебирал вещи в шкафу, пытаясь решить, что именно взять с собой.       — Я не хочу больше десяти часов в самолёте торчать.       — О да! В частном, охренительно удобном самолёте, какой ужас, — съязвил младший и бросил скомканную футболку прямо другу в лицо. — Ещё слово и полетишь в багажном отделении.       — Окей, я понял. Не бесись, — Чан нехотя слез с кровати и, демонстративно шаркая ногами, поплёлся в свою комнату.       Признаться, реакция друга Хёнджина знатно раздражала. Сначала тот сам упорно вбивал ему в голову мысль о том, что нужно вливаться в бизнес, учиться управлению, узнавать всю подноготную, а теперь ноет так, что хочется его придушить. Хван и вправду вызвался сопровождать отца, когда узнал, что тот летит в Нью-Йорк на открытие нового клуба партнёра, попутно собираясь посетить парочку деловых встреч. Это была отличная возможность не только проявить себя, но и банально затусить в городе, о котором он давно мечтал. А его тупой друг просто нихрена не понимал, вот же ж.       Отец был несказанно рад внезапной инициативе сына, и аргументы тащить за собой Чана остались неозвученными – согласился и без них. Тот всё равно как бы обязан сопровождать Хёнджина и помогать ему, но частенько об этом забывал. Правда, на их дружбу это особо не влияло. Теперь же Хван-младший решил-таки брать быка за рога и вливаться в батино дело по полной. А там, глядишь, разберётся, поднатореет и придумает, как улучшить этот бизнес, и с его помощью помогать, а не калечить.       Три дорогих костюма отправились в чехлы для надёжной транспортировки, а вот повседневная одежда и всякая мелочёвка успешно перекочевали в чемодан. За пятнадцать минут до выхода он внезапно вспомнил о том, что у него есть ноги, и в срочном порядке пришлось паковать ещё и две пары классических туфель плюс запасные кроссовки.       Вот уже пять минут как они должны ехать в машине, а бедный водитель, поднявшийся в пентхаус, чтобы помочь с багажом, смущённо слушает, как Хван-младший красочно материт своего помощника, пока тот, огрызаясь, пытается закрыть переполненный чемодан. Хёнджин мог лишь надеяться, что его отцу не доложат о том, какие они с Чаном придурки, а ещё им бы не помешало обойтись без пробок и приехать вовремя. Хонсеб не любит, когда его заставляют ждать, очень не любит.       Они добрались на три минуты раньше положенного, и Хёнджин попросил Чана где-нибудь сделать пометку: проставиться водителю. Полёт шёл хорошо, и пока все спали, Хван-младший изучал предоставленные ему материалы по партнёрам и сделкам, которые с теми будут обсуждаться. От нудных цифр и скучных юридических терминов клонило в сон, и он то и дело пытался хоть на что-то отвлечься. Вспоминал особняк и детей, живущих там, улыбки на их лицах, и надеялся, что такие же, не менее счастливые, теперь знакомы и его первенцам. Ему было любопытно, как те адаптировались, как проходят их дни, и нашли ли они самих себя, настоящих и наполненных жизнью, в стенах нового пристанища. А Феликс… постепенно мысли о нём начали вытеснять остальные. Сколько всего изменилось с момента их встречи? Хвану хотелось задать мальчишке миллион вопросов: о прошлом, настоящем и, возможно, даже будущем. Его разум будоражило незнание того, что на самом деле могло нравиться веснушчатому чуду. Любил ли тот книги или фильмы, комфортно ли ему в обществе других ребят, или он предпочитает коротать время в одиночестве, размышляя над чем-либо? Какие мысли посещают его, и… есть ли в тех место для Хёнджина? Было бы здорово вновь увидеть его улыбку, а ещё проверить, успела ли разгореться та тусклая искорка в глазах. Он надеялся, что да. Очистилось ли его тело от напоминания о мрачных временах, и сможет ли очиститься от них разум?       Мадам Ён обещала написать, если у его первенцев будут проблемы или особенные нужды, но пока что от неё сообщений не было. Значит, и с Феликсом всё в порядке, а это уже повод для радости. Чан говорил, что мальчик ждал его визита, и Хван очень хотел поехать. Ему нужно только ещё немножечко времени, окрепнуть морально и подготовиться, и тогда он обязательно отправится в особняк со сладостями, подарками и тёплой улыбкой. А сейчас – работа и учёба. Он должен разобраться во всем как можно быстрее.

◇-•-◆-•-◇

      — Гля сюда! — Чан ткнул телефоном ему прямо в лицо.       — Что за?.. — Хёнджин отложил планшет с занудными отчётностями и удивлённо уставился на экран телефона. — Крис, какого хрена у тебя делает фотка полуобнажённого Феликса, а?       — Не кипятись. Прислали только что.       — Кто прислал? — поднял вопрошающий взгляд Хван.       — Какой-то Минхо, — Чан резко выхватил телефон из чужих рук и, поелозив пальцами по экрану, протянул гаджет обратно. — Вот.       На экране и вправду было сообщение с прикреплённым файлом:       «Привет, это Ли Минхо. Ликс просил передать господину Хвану, что у него всё хорошо и он очень благодарен. ПС. У меня, кстати, тоже всё отлично».       — Что за Ли Минхо? — эмоции Хёнджина было сложно опознать, в какую-то секунду на лице воцарилась счастливая улыбка, но быстро сменилась на беспокойную сосредоточенность.       — Понятия не имею, друг, — Бан лишь растерянно пожал плечами и уселся рядом.       — Они родственники, что ли? Пробей-ка мне этого Минхо, — перечитав сообщение ещё раз, он добавил: — А ещё накопай всё, что сможешь на Феликса, пожалуйста.       — Нахрена тебе это? Лучше оставь его прошлое в прошлом.       — Хочу знать о нём больше.       — Дело твоё, но я осуждаю, — хмыкнул Чан.       Хёнджин не ответил. Вновь открыв присланное фото, он улыбнулся и откинулся на спинку дивана. С экрана ему улыбался веснушчатый мальчишка, одетый в одни лишь короткие серые шорты да кроссовки, и с повязанной на левом предплечье банданой. Яркое солнце искрилось на чистой коже. Прошёл почти месяц с их встречи, и парень словно бы переродился, смыл с себя всю грязь и чужие прикосновения, и теперь может показать себя во всей истинной красе. Одной ногой мальчик стоял на скейте, а Хёнджин даже не знал, что тот умеет кататься. Сколько ещё он не знает о нём? Господи, да на пальцах одной руки можно пересчитать те факты, что успел уловить Хван из их беседы. Этот мальчик – интереснейшая книга, но пока что старший видел лишь обложку.       Надо к нему съездить, обязательно. Выкроить время и провести вместе целый день. Проблема лишь в том, что отец, осознав готовность сына работать, взял его в оборот по полной. Учёба и работа занимают столько времени, что даже на себя его не всегда хватает. Но он что-нибудь придумает, может, не целый день, а половину. Хотя бы пару часов…       — Чанни, перешли мне это фото.

◇-•-◆-•-◇

      К хорошему привыкаешь быстро, но это совершенно не значит, что Феликс перестал ценить всё то, что для него делают, и каждый момент, пузырящийся радостными бульбашками в его душе.       После долгих и бурных дискуссий в кругу друзей, в который теперь входит Минхо и Сынмин, они пришли к выводу, что то новое чувство, которое теплится внутри Ликса, называется счастье. Он был уверен, что испытывал нечто подобное и раньше, например, в школе, когда получал высший балл или его хвалили за хорошо проделанную работу. Но все те ощущения меркли на фоне этого безграничного, насыщенного и яркого. С каждым днём Феликс удивлялся всё больше, что оно никуда не девается, а становиться лишь реальнее и ощутимее. В некоторые дни оно было спокойным и размеренным, тихо журчало где-то под сердцем. А в другие – ослепляло сознание яркими вспышками, например, когда Минхо принёс обещанные распечатанные фотографии. Три из них сразу же оказались в рамках. На одном снимке они с Айеном обнимались и радостно улыбались в кадр. На втором – Минхо с ехидной улыбкой закинул руку на жмурящегося от яркого солнца Сынмина. Третье Феликсу нравилось больше всего, на нём были все четверо, но выглядело оно откровенно по-дурацки. На кадре, как говорится, завалился горизонт, а ещё у них так и не вышло сделать нормальную совместную фотку по таймеру, всё время что-то было не так. Сейчас в рамке стоит та, на которой у Феликса закрыты глаза, Айен повёрнут в его сторону с открытым ртом, потому что в этот момент что-то говорил, а Сынмин вообще наклонился, и на его лице застыло возмущение: кое-кто ткнул его меж рёбер за секунду «до». И один лишь Минхо получился красавчиком, с яркой улыбкой и гордой осанкой.       По началу учёба давалась сложно. Феликсу пришлось нагонять свою группу, но за полтора месяца он вышел на один уровень со всеми, и дальше пошло полегче. Учиться ему нравилось всегда, а тут в придачу к интересным предметам добавились ещё и заинтересованные преподаватели. Его ни разу не ругали, если он отставал или чего-то не понимал, наоборот, старались помочь и объяснить. Домашку обычно делали всей группой, не откладывая ту в долгий ящик, а вечерами собирались небольшими компаниями для совместных развлечений.       Играли в карты или настолки, баскетбол, обсуждали какие-то поначалу непонятные для Феликса вещи касательно знаменитых людей, чьи имена он слышал впервые. Иногда ему вообще казалось, что до он и не жил, только здесь он понял, насколько же был информационно изолирован бедностью.       Раньше у него не было ни телефона, ни доступа к интернету, а дружбой в старой школе он не обзавёлся, потому что времени на неё не было. Он или учился, или подрабатывал, где придётся, чтобы хоть как-то себя прокормить. Родителей его нужды не особо заботили, так что мальчик быстро научился заботиться о себе самостоятельно. Повезло, что жили они не в самом плохом районе, а вокруг было много добрых соседей, которые ему, похоже, сочувствовали и подкидывали всякую мелкую работёнку. То газон постричь, то помочь в саду повозиться или в гараже порядок навести. Пару раз он даже убирался в доме у одной пожилой леди. Не сказать, что там был какой-то беспорядок, но она предложила сама, а Ёнбок нуждался в деньгах, тем более таких лёгких.       Теперь же он активно пытался влиться в коллектив и жадно впитывал всю новую информацию. Тогда в столовой Минхо не соврал – все лапочки. Никто над ним не смеялся и не задирал, а ещё его не игнорировали, когда он тупил и не понимал, о чём идет речь. Ребята с каким-то особым азартом пытались объяснить ему, кто такой Чонгук, и почему тот сексуальнее Райана Рейнольдса и Райана Гослинга вместе взятых. А потом в ход пошли фотографии, и в результате они за ночь пересмотрели обе части «Дэдпула» и «Ла-Ла Ленд». Мягко говоря, Феликс был в восторге.       Спустя два месяца их пребывания в особняке, они с Айеном впервые выехали в город без взрослых, но большой компанией. Йерим исполнялось семнадцать, и она позвала кучу народу в караоке. Они не очень хорошо её знали, но время провели отлично. Феликс много смеялся, потому что его голос всё ещё ломался, и он всё никак не мог подстроиться под нужные тональности – петь получалось не столько красиво, сколько забавно.       Такой удивительно доброжелательный и дружелюбный настрой среди учеников сначала вызывал подозрение, но чем больше Феликс общался и узнавал других, тем больше понимал – каждый из них уже достаточно настрадался, и никто не хочет тащить эту грязь за собой и дальше. На самом деле, не у всех получалось хорошо адаптироваться, многим приходилось работать с психологами. Но колоссальная поддержка со стороны взрослых и готовность учеников считаться с особенностями чужого характера быстро сглаживали все углы в общении. А ещё весомым фактором стараться ужиться в этом маленьком социуме был риск исключения. Это особо не обсуждалось, но все понимали на интуитивном уровне, что ничего хорошего под этим словом не подразумевается.

◇-•-◆-•-◇

      Когда Феликсу показалось, что удивляться больше нечему, случился его день рождения. Большую часть жизни он особо не задумывался об этой дате: родители никогда не отмечали его, а у него лишний раз заморачиваться и рефлексировать по поводу тяжелой жизни не было ни сил, ни времени.       На первом уроке, записывая в тетрадь «15 сентября 2020 г.», он лишь хмыкнул себе под нос и мысленно отметил, что теперь ему пятнадцать. Никто не поздравлял его; даже Айен, с которым он виделся на переменах, тараторил только о предстоящем первом уроке вокала. День был обычнее некуда.       Когда с домашкой было покончено, почему-то группа не разбрелась кто куда, как обычно. Все ребята шли вместе с Феликсом в сторону его корпуса, обсуждая между собой какие-то незначительные вещи. Феликс подумал, что успел пропустить момент, когда они договорились провести вечер вместе, и стало немножечко стыдно – сегодня он был слегка отстранён и задумчив, постоянно выпадая из реальности.       Завернув за угол жилого корпуса, Ликс остолбенел. На широкой поляне перед домом собралась толпа народу, и все смотрели на него. Стало страшно. А потом мир взорвался радостными голосами: «С днём рождения, Феликс!» — кричали люди в унисон и хлопали в ладоши. Он даже не понял, что рыдает от переизбытка чувств, пока ребята не начали успокаивать его и вытирать слезы.       Зазвучала музыка.       На поляне стояли шатры с напитками и разнообразной едой, а вокруг разместилось множество столиков. Даже соорудили импровизированный танцпол с диджейским пультом. Всё было украшено золотистыми шариками, лентами и гирляндами, создавая атмосферу волшебного праздника. Нечто подобное он видел лишь в фильмах. Но больше всего его поразило то, что поздравить пришли абсолютно все ученики и большая часть персонала. А те, кто не могли покинуть своих рабочих мест, всё равно нашли по минуте времени, чтобы обнять его и сказать пару теплых слов. Даже охранники с КПП приходили, по очереди.       Происходящее казалось чем-то нереально-волшебным, за гранью его понимания. Айен держал за руку, Минхо ржал, утверждая, что лицо Феликса – это квинтэссенция понятия «вселенский ахуй», Сынмин тихо улыбался. К Ликсу постоянно кто-то подходил, и взрослые, и дети, пожимали руку, обнимали, говорили приятные слова. Иногда он ловил себя на том, что начинает мелко трястись от переизбытка положительных эмоций.       Было так шумно: толпа гудела, люди переговаривались между собой, общались, шутили и смеялись, наслаждаясь вкусной едой и прохладными напитками. Через полчаса Феликс смог немного расслабиться, влиться в эту общую волну веселья. Увлечённый рассказом Минхо о каком-то гонщике-экстремале, он пропустил момент, когда всё вмиг затихло, словно кто-то выдернул шнур питания у аудиопроигрывателя. Все смотрели куда-то за его спину, и он обернулся…       По дорожке вдоль дома двое охранников катили сервировочную тележку с громадным, трёхэтажным тортом. На мгновение сердце замерло… перед теми вышагивал стройный мужчина с огромным букетом роз в руках, что скрывал его лицо. Но чёрный классический костюм и кожаные туфли с острым носком откликались в воспоминаниях так знакомо. Феликс не осознавал, что почти не дышит, а пальцы его так сильно сомкнулись на ребре стола, что аж кожа на них побелела. Он просто не мог поверить, что наконец-то… но мужчина с букетом приближался – он был настоящим, а не плодом фантазии. Через гулкие удары собственного сердца даже слышалось громыхание колёсиков тележки и приглушённые шаги всех троих. Расстояние между ними неминуемо сокращалось, и Феликс мог поклясться, что уже ощущает знакомый запах. Перед взором мелькнула картинка того, как сейчас букет протянут ему, и мягкая, такая долгожданная улыбка согреет своим теплом, пока он будет без остатка тонуть в чёрных очах. Все мышцы тела натянуло, и он невольно приосанился, хотел было поправить и волосы, но руки не слушались… всё, что он мог сейчас – лишь смотреть во все глаза и ждать, с таким трепетным предвкушением, коего не испытывал ранее никогда.       Что-то внутри оборвалось…       Когда господин Бан вручал ему букет и крепко обнимал, Феликс плакал. Никому он так и не рассказал, что это были вовсе не слезы счастья. Разочарование разрезало грудь и поцеловало сердце.       Маленькая записка в букете гласила:       «Будь счастлив, Ликси! Улыбайся почаще. ХХ»       — Он не приедет, да? — спросил тогда Феликс, пряча слёзы за натянутой улыбкой.       — Прости, малыш. Работа не отпустила, — объяснил Бан Чан, ещё сильнее сжимая в объятиях.       Мадам Ён воткнула в верхушку торта две свечи, «1» и «5». Но чтобы их задуть, господину Бану пришлось приподнимать Феликса на руках. Он загадал, чтобы Принц навестил его как можно скорее, и задул оба огонька с первой же попытки.       Гость остался с ними ещё на полтора часа. Сев возле Айена, он много расспрашивал мальчиков о их новой жизни, адаптации и впечатлениях от этого места. Просил называть его Чаном и сосредоточенно слушал все рассказы ребят.       Торт оказался необычайно вкусный: сливочная помадка таяла на языке, а в сочных бисквитах, пропитанных чем-то клубничным, не было ни грамма сладкой приторности – чистейшее наслаждение. Только потом Феликс узнает, что таких тортов никто из окружающих отродясь не пробовал. Возможно, в другой ситуации, подобное особое отношение к его персоне – шумный праздник, приезд уважаемого человека, умопомрачительный торт – могло бы вызвать зависть, но сейчас все вокруг просто радовались мгновению, не занимая голову лишними глупостями.       Минхо успел сделать миллион новых фотографий и пообещал, что отвезёт Феликса в студию, где можно их распечатать – разумеется, лишь для того, чтобы в следующий раз не пришлось этим заниматься самому. Ликс сделал вид, будто поверил в это оправдание и совершенно не в курсе, что старший души в нём не чает.       Солнце постепенно клонилось за горизонт, а веселье не прекращалось. Ноги гудели от танцев, волосы растрепало в соревновательных играх, каких-то глупых и незамысловатых, но всё равно было чертовски весело. Феликс с восхищением наблюдал, как взрослые и некоторые ученики танцевали вальс: они кружили по танцполу, словно и вовсе не касались того ногами, парили так легко и грациозно, что у него захватывало дух.       К полуночи мадам Ён начала разгонять всех по комнатам, под страхом смерти запретив детям помогать с уборкой, мол, взрослые и сами справятся. Тогда же выяснилось, что друзья Феликса до последнего оттянули момент с дарением подарков. Было приятно, но ему хватило бы и того, что в этот день у него вообще были друзья, да и ещё и рядом.       Минхо передал ему деревянную коробочку нежного мятного цвета. Внутри обнаружился большой фотоальбом. Обложка из мягкой кожи такого же оттенка, как коробка, так приятно ощущалась в руках, что Феликс невольно прикрыл глаза от удовольствия. Он огладил пальцами корешок с тиснённой серебром надписью: «Всегда помни, что делает тебя счастливым!»       Кстати, в альбоме уже была одна фотография: Минхо в котокафе.       Айен подарил ему тюбик смазки, перевязанный ленточкой, и сказал, что пора наконец-то быть обычным подростком. Феликс смеялся до слёз, а остальные не особо поняли, в чём прикол.       На удивление самым оригинальным оказался Сынмин. Откровенно говоря, Феликс вообще опасался принимать подарок от друга: внутри небольшой коробочки вполне могло оказаться что-то мерзенькое. Ошибся: сертификат на ознакомительные уроки по большому списку танцевальных стилей.       — Вдруг что-то зайдёт, — пожал плечами Сынмин, развернулся и ушёл в свою комнату, пока Феликс шокированно хлопал глазами, будучи не в силах выразить свои эмоции словесно.

◇-•-◆-•-◇

      После такого насыщенного дня прикосновение головы к подушке должно было унести Феликса в мир снов в считанные секунды. Что-то пошло не так. Сегодня его окружало так много людей, все они были на празднике для него и вместе с ним – но прямо сейчас он чувствует лишь леденящее одиночество.       Уже больше часа, под мягким светом настольной лампы, всё его внимание приковано к одному объекту: пустой фоторамке. В голове мысли сменяются одна другой. Он бы с удовольствием променял весь этот пышный праздник и всеобщее внимание на пару минут с одним единственным человеком. Ему хватило бы их: на ещё одну улыбку, ощущение тепла, и чтобы лёгкие пропитались запахом чужого парфюма с древесными нотками. Он бы хотел вновь заглянуть в эти чёрные глаза и понять, что его видят.       Феликс всё ещё ждал его. Каждый день. Почему же он не приезжает? Почему он не хочет увидеться и поговорить, да пусть даже помолчать, главное – вместе. Принц подарил своё прикосновение, и Ликсу очень хотелось ответить тем же – протянуть руку и со всей возможной осторожностью коснуться его души, спрятанной глубоко в сердце.       Всё это время Феликсу хотелось обидеться, разозлиться. Топнуть ногой и сказать: «Раз я тебе не нужен, то и ты мне тоже!» Но так не получалось, внутри всё ещё плескалась благодарность, смешанная с призрачным чувством преданности. А порой он приходил к мысли, что попросту не имеет права что-то требовать и чего-то ожидать. Хван Хёнджин – важный человек с большим будущим, на нём ответственность и груз долга, а Ли… никто. Его жизнь дешевле вещей в шкафу и точно дешевле торта, который он сегодня вкушал. Он словно бы занял чьё-то место и теперь живёт чужую жизнь, получая внимание, которое не заслужил, и подарки, которых не достоин. Возможно, лучше бы они никогда не встречались, и мальчика по имени Ёнбок уже давно бы не существовало…       Нет!       Господин Хван выбрал его, и он не имеет права предавать его доверие. Не должен думать плохо о том, кто спас и дал шанс на счастливую жизнь. Они оба живы, а значит, однажды встретятся вновь. Феликс чувствовал, что это обязательно произойдёт, словно бы ему предначертано судьбой. Нужно быть терпеливым. А пока он не может быть с Принцем в реальности, придётся довольствоваться миром грёз…       Кажется, Айен с подарком не прогадал. Феликс достал из тумбочки тюбик с прозрачным гелем и вскрыл упаковку. Его окутывало весьма странное ощущение, словно он поступает правильно и в то же время совершенно неподобающе. Но ему пятнадцать, он просто подросток со своими потребностями и мечтами. Так почему же он не может позволить себе быть как все?       Физическая потребность, то самое сексуальное напряжение, посещает его уже не впервые. До этого момента он игнорировал все порывы организма, опасаясь, что его память сыграет злую шутку, подкинув в процессе картинки из прошлой жизни. К тому же он банально не понимал, что мог бы себе представить, или кого…

•••

      В отражении напольного зеркала нагое тело молодого парня, здоровое и полное жизни. Феликсу нравится собственное отражение, нравится видеть ровный тон кожи, яркие веснушки на щеках, искрящиеся на свету тонкие волоски на руках. Сейчас он вообще словно бы впервые видит сам себя.       Чтобы знать, кто стоит за ним, видеть необязательно. Его присутствие чувствуется кожей, знакомый запах дурманом заполняет лёгкие. Жар тела… он уже так близко, стоит сделать лишь один шаг назад… но это ни к чему. Твёрдая грудь упирается в лопатки, а в отражении он всё ещё одинок. Это становится неважно, когда длинные пальцы осторожно касаются подбородка, направляя поворот головы. Ещё секунда, и вот оно – глаза в глаза. Чёрная густота чужой радужки, словно вязкая смола, уже поглотившая его душу. Он никогда не выберется, даже пытаться не станет, ему хорошо вот так: задыхаться в этих руках, сгорать под изучающим взглядом, теряться от близости пухлых губ к своим, жадным и жаждущим.       «Я вижу тебя, мой мальчик», — тот же медовый голос и вся его мелодичность лишь для одного Феликса. Он уже чувствует, как подрагивают собственные ресницы, потревоженные нетерпеливостью.       Ещё пару сантиметров, и он смог бы познать вкус этих губ. Но Феликс не сдвинется, он не принадлежит себе ни телом, ни душой – и не потому что его купили, а лишь по воле собственного сердца. Будет терпеливо ждать, уповая на чужую милость и мечтая о ласке. Прикосновении…       «Могу ли я?..» — видит, как шевелятся губы, но не слышит голоса – лишь грохот собственного, рвущегося из груди сердца.       — Да, — выдыхает он и тут же прикрывает глаза. Касание едва осязаемое – им хочется пропитаться. Мягкие подушечки пальцев, нежные и тёплые, изучающе скользят по ключицам, а кожа вокруг обжигается летящими из-под тех искрами. Кажется, что пол под ногами теряет свою плотность, подобно трясине, готовится поглотить юное тело. Или это сам Феликс тает, размягчается и становится податливым, словно пластилин?       Какая разница, что с ним происходит, когда прямо сейчас кожа к коже, нежные пальцы скользят по центру груди, опускаясь всё ниже. К ним хочется прижаться, обжечь кожу открытой ладонью. Оставить его след на себе клеймом, чтобы всегда помнить о предоставленной чести – его любви.       Феликс дрожит всем телом, когда чувствует прикосновение к животу. Эта медлительность сровне пытке, он хочет так много, а получает неоправданно мало. Ещё немного, ещё ниже…       — Умоляю… — теряясь в своих чувствах, шепчет мальчик.       «Тише. Всему своё время», — бархатом ласкают слух, и вот, наконец, такое желанное…. Открытой ладонью наваждение скользит по подбородку, запрокидывая его голову себе на плечо; длинные пальцы кольцом смыкаются на истекающем смазкой возбуждении. Феликсу приходится изранить лёгкие колким кислородом, сделав слишком резкий и глубокий вдох. Но по-другому невозможно, когда удовольствие детонирует в каждой клетке организма мощными, неконтролируемыми взрывами. Рука начинает двигаться на нём, не давая шанса опомниться, не позволяя дышать. Феликсу страшно спугнуть этот момент. Достаточно пары нежных движений и… плотного контакта тел, чтобы сквозь ткань брюк познать твёрдость чужого желания.

•••

      В этот день Феликс получил много подарков, таких разных и неожиданных. Но лучшим стал свой собственный – первый в жизни оргазм, продиктованный желанием, а не принуждением.