Мы справимся

– Дядя Хёни, догоняй! – детский крик расходится эхом по квартире, сопровождаясь топотом ног. Хёнджин носится за трёхлетним сорванцом, путаясь в своих длинных ногах. – Сейчас я тебя поймаю, – Хван чуть ли не спотыкается, давая малышу шанс улизнуть. – Не поймаешь! Не поймаешь! – дразнит мальчишка, показывая взрослому язык. – Зато я поймаю, – ребёнка неожиданно подхватывают на руки, несильно крутят в воздухе и прижимают к себе. – Ну, папа, ты всё испортил! – дитё обиженно дует губки. – Прости, Мини, но ты совсем уже извёл дядю Джини. Вон он как запыхался, – мужчина кивком указывает на Хёнджина, что учащённо дышит, опираясь на свои колени, согнувшись. – Да ладно, Ликс, мне в радость поиграть с Сынмо, – Хван треплет мальчика по волосам. – Это весело. – Веселье весельем, но я же знаю каким неугомонным он бывает. – Но зато с ним не заскучаешь. – Это да. Тут даже и посидеть спокойно не получится. Спасибо вам с Минхо, что вновь согласились посидеть с ним. Не знаю, что бы мы без вас делали. Мне уже как-то даже стыдно: вас тюкаем. – Да без проблем. Нам с Хо не привыкать. Хванун иногда и своего привозит понянчить, пока они с мужем куда-то по делам валят. Всё в порядке. Не парься. – Вы прям нарасхват, – смеётся Феликс. – Скоро придётся заранее записываться к вам, как в поликлинику. – Да, правда, думаю, что это ненадолго, – загадочно говорит омега, щёлкая Сынмина по носу. – В любом случае мы с Чани вам очень благодарны. – Пустяки. – Папа, я хочу пить, – молчащий до этого Сынмин, хлопая своими глазками, смотрит на Ликса. – Я принесу тебе воды, Мини, –Хёнджин мило улыбается малышу, на что тот благодарно кивает. Хван выходит из гостиной и идёт на кухню, где сейчас должны быть Минхо и Бан Чан. Ли хотел что-то показать Крису, поэтому они уединились некоторое время назад. Джин был увлечён догонялками с малышом, поэтому не знает, как долго они там сидят. Хватается за ручку двери, намереваясь потянуть её на себя, как до ушей доносится интересный разговор, заставляющий его остановиться. Он в курсе, что подслушивать нехорошо, но парень всегда был излишне любопытным. – Хёнджин так тащится по Мини, – Хван по голосу Чана понимает, что тот улыбается. – Прям чуть ли пылинки с него не сдувает. – Ага, – как-то безэмоционально, по мнению Джина, отвечает его парень. – Хёни прям с ума сходит от него. – Наверное. – А вы не планируете ребёнка? Вместе уже шесть лет, да и Джини от них в восторге. Не говорили об этом? – тело Хёнджина натягивается, как струна. Он, кажется, даже перестаёт дышать, ожидая ответа. – Не-а, не планируем. Я не хочу детей. Это не для меня, – треск. В ушах звоном отдаёт треск разбитого сердца. Воздух мгновенно уходит из лёгких, и Хван не может вдохнуть. Он застывает. Глаза потерянно смотрят перед собой, видя лишь тьму и пустоту. Тело немеет. – Чего? – Кристофер явно в шоке, возможно он даже удивлённо таращится на Ли, разинув рот. – Что? Я просто не хочу детей. Я не люблю их. Не думаю, что это что-то ужасное или сверхъестественное. Многие в наше время являются чайлдфри. – Но… но… но… – запинается Чан. – Но вы же всегда соглашаетесь посидеть с Мини. И брат Хёнджина вам отдаёт на пару часов своего сына… – Ну, я не могу что-то сказать против Бомгю: он племянник Джини. Да и его не так часто к нам привозят, поэтому я рад, что Хёни с ним видится, когда выпадает возможность. А вы, – Минхо делает короткую паузу, – а вы наши друзья. Как мы можем вам отказать? – Но ты же не любишь детей! – возражает Крис. – Ты через себя переступаешь, чтобы приглядеть за Мини? – Не преувеличивай. Да, я их не люблю, но посидеть с чужими какое-то время могу. Тем более с ними почти всегда возится Джини. Моя роль минимальная. – А Хёнджин знает о твоей позиции? Он таких же взглядов? – Не знаю, мы не поднимали эту тему особо. Надеюсь, и не будем. Не хочу ещё из-за такого пустяка с ним ссориться. Я не говорил ему о своём отношении к детям и вряд ли когда-либо скажу, буду верить, что до этого не дойдёт. Кстати, хотел давно спросить, ты… Мин переводит разговор на какую-то другую тему, но Хван уже ничего не слышит. Его накрывает каким-то вакуумом, где повторяются, как на репите, слова Минхо. «Не планируем», «это не для меня», «не хочу детей», «не люблю детей». Рука медленно сползает с дверной ручки, перед глазами пелена. Он… он не ожидал такого услышать, он был не готов. Да, они не заводили беседу на этот счёт, но омега всегда считал, что это просто лишнее и, возможно, рано пока об этом говорить; он думал, что они со временем построят свою семью, в состав которой будет входить хотя бы один малыш. Отмерев, Хёнджин на ватных ногах плетётся в ванную комнату, закрывая за собой дверь на замок. Пока нет сил выйти к Ликсу и Мини: они заметят, что с ним что-то не так. Он спиной прижимается к холодной поверхности и скатывается по ней, оседая на пол. Пытается сдержать слёзы, но выходит плохо: пара слезинок всё-таки скатываются по щекам. Хван старается дышать ровно, но тоже провал – грудь слишком часто то поднимается, то опускается. Он и подумать не мог, что Минхо не хочет детей. У Хёнджина даже мыслей об этом не было. Мин никогда не был против Сынмина и Бомгю и спокойно соглашался присмотреть за ними. Он даже иногда баловал их, давая тайком конфеты. Так как так вышло? В голове у Джина сейчас ураган мыслей. Он в отчаянии. Безысходность накрывает его, как снежная лавина. Как его самый дорогой и любимый человек мог оказаться с другими планами на жизнь и представлениями об их совместном будущем? Хёнджин не понимает. Он просто хочет создать свою семью с Хо. Быть с ним на веки вечные. Хван хочет ребёнка. И ждёт его. Ладонь опускается на ещё плоский живот, что скрыт широкой футболкой. Срок небольшой: всего две недели. Парень узнал об этом совсем недавно, но был несказанно рад. Он уже думал, как назвать малыша, записывая в своём блокноте различные имена. Представлял себя в роли родителя: как он катает малыша в коляске, гуляя в парке, как выбирает ему милые вещички и игрушки. Хёнджин зашёл настолько далеко в своих фантазиях, что даже придумывал, как сказать об этом родственникам, брату, друзьям. Но все его грёзы разбиваются о скалы жестокой реальности. Омега планировал сегодня рассказать Минхо эту новость, но уже не уверен. Он боится его реакции. Что на это скажет Хо? Он наверняка сильно разозлится. Да он будет взбешён! Этот ребёнок ему не нужен. Видимо вместе с ним не будет нужен и сам Джин. Ли скорее всего ещё и Хёнджина обвинит в этом «конфузе». Хван должен был пить противозачаточные, но, увы, по своей рассеянности, он пропустил приём пару раз. Омега руководствовался уверенностью в том, что в случае беременности Минхо не будет особо ругаться. Они без пяти минут мужья, так в чём проблема? Хёнджин с тоской опускает взгляд на обручальное кольцо. Он впервые имеет сомнения: а с тем ли человеком он решил связать свою жизнь? До этого Джин всегда был уверен в Минхо и в своём выборе, но сейчас… он не знает. То «да», что он сказал в ту ночь было, как ему казалось, самым верным и безошибочным решением, но теперь… его уверенность исчезает. Появляются страхи. Что ему делать? Куда бежать? Как быть? Парень ничего не понимает, он не способен найти ответы. Омега встаёт, подходит к раковине и включает воду, умывая своё лицо. Пытается прийти в себя. Заставляет собраться и натянуть на губы улыбку, будто бы он ничего не слышал и не знает, будто всё хорошо и прекрасно, будто бы ему только что не разбили сердце. На кухне, к счастью, уже никого не оказывается, и Хёнджин подрагивающими руками наливает в стакан воды для Сынмина. Он старается не думать об услышанном, решая, что уделит этой проблеме время позже. Когда он будет один. – Дядя Хёни, ну наконец-то! – едва Хёнджин переступает порог гостиной, к нему подбегает мальчишка и тянет ручки к заветному стакану. – Я уже устал тебя ждать, – ворчит Мини, получая свою кружку, и припадает к ней губами. – Прости, Сынмо, я просто задержался. – Правда, Джини, где ты так долго был? – Феликс подходит к сыну, помогая ему и прося пить медленнее. – Минхо с Чани сказали, что не видели тебя на кухне. – Я в ванну сначала зашёл, там проторчал дольше планируемого, – сопит Хван, избегая зрительного контакта. – Милый, что-то случилось? Выглядишь потерянно, – Хо внимательно рассматривает своего жениха, подмечая слегка покрасневшие глаза. – Что ты делал в ванной? – Я не заметил, как испачкался, играя с Мини. Как пошёл за водой – увидел и решил отмыть. – А, ну ладно. Всё точно в порядке? – Мин пытается уследить за каждой мышцей младшего, переживая, что того что-то беспокоит. – Лучше не бывает, дорогой, – выдавливает из себя Хван вместе с улыбкой, садясь рядом с Ли, тут же попадая в родные объятья. Хотя насколько они родные теперь? С той ситуации прошло три дня. Хёнджин всё не мог найти себе места. Куча неприятных мыслей, словно рой пчёл, гудели в его голове, не давая спокойно жить. Да омега уже и не понимал, как ему жить. Должен ли он всё-таки рассказать о ребёнке Минхо или нет? Ли его отец, но… но быть отцом Мин совсем не хочет. Хёнджин старался сильно не волноваться: он в положении и не должен своим стрессом навредить малышу. Хван трепетно поглаживает живот, когда один или когда Хо уже сопит над ухом. Парню иногда мерещится, что даже дитя боится, сжимаясь от страха, хотя понимает, что это не так. Внутри него пока только комочек оплодотворённых клеток, что развивается с каждым днём. Джин пытался придумать выход из этой ситуации. Он перебирал огромное количество вариантов. Рассматривал каждый, ища в нём плюсы и минусы. Конечно, одним из первых на ум пришёл аборт, но парень тут же отсёк его. Хёнджин ведь хочет этого ребёнка, он привязался к нему. Живя не одну неделю с мыслью, что станет папой, омега принял её, свыкся с ней. Подсознательно он уже возложил на себя весь груз ответственности и готов его нести. Нет, он не откажется от этого малыша. Ни за что. Даже если придётся остаться совсем одному, он справится. Попробовать как-то убедить Минхо, что дети – это не так плохо, у Хвана тоже не вышло. Он действовал намёками, не говоря Ли напрямую. Он пытался повлиять на сознание старшего, грея в душе надежду, что это поможет. Хёнджин включил вчера вечером мультфильмы и завёл философскую беседу о том, какие сейчас передачи для малышей разные, интересные, познавательные и красивые. Какая у них крутая анимация, какой хорошо продуманный сюжет, какие полезные и важные вещи дети могут из них узнать. Он склонял альфу к мысли, что такие развлекательные программы – это здорово, и что дети их любят, и проводить вот так время со своим дитём – очень даже весело. На бурный и эмоциональный монолог Хёнджина Минхо лишь согласно кивнул и угукнул, переключая канал на какой-то фильм. Позавчера Джин пробовал тактику «Просто много говорите о детях. Всё, что можете о них сказать, то и говорите». Омега вычитал её в какой-то статье на первом попавшемся сайте. И весь день он без умолку говорил о них. Где к месту, где нет. Вспоминал какие-то свои забавные истории из детства. Описывал Мину, что делали дети во дворе за окном. Замечая или в новостной ленте телефона, или в экране телевизора ребёнка, сразу же начинал что-либо о них говорить. Но и тут Минхо был непреклонен, даже бровью не повёл. Заводить разговор о детях напрямую с альфой Джин не решался. Во-первых, он примерно знал, какая будет реакция. Во-вторых, не хотел ещё больше расстраиваться. Одно дело, когда ты слышишь это со стороны, другое – когда тебе говорят это лично, смотря в глаза. Хван понимает, что может не выдержать этого. Но что-то делать всё равно надо. Живот будет расти, а свалить всё на «поправился» не получится. Омега сидит в их спальне на краю кровати и грустно смотрит перед собой. Ладонь снова лежит на животе, поглаживая пальцами. Там их с Минхо чадо, тот, кто должен был скрепить их союз, а не разрушить. Но Хёнджин ни в коем случае не винит малыша в происходящем. Он появился в Хване не по собственному желанию и не по колдовству. Они сами в этом виноваты. Просто Джин готов принять последствия, а Минхо вряд ли. Мысленно парень представляет себе картину, как рассказывает Хо о своей беременности и о том, что они будут родителями, и перед глазами тут же возникает образ взбешённого Мина, каким омега его видел лишь пару раз, Мина, который злится, швыряет вещи, кричит и просит избавиться от ребёнка, или он уйдёт. По щеке Хвана скатывается слеза. Он тут же вытирает её. Омега дал себе слово не плакать и быть сильным. У всех бывают сложные ситуации, но безвыходных нет ни у кого. Всегда можно найти решение. И Хёнджин находит: по его мнению, будет лучше, если он просто уйдёт, сам, первым. Захлопнет за собой дверь и попрощается. Да, будет больно, но что бы Джин ни сделал, этой боли не избежать. Омега бросает взгляд на настенные часы, вычисляя, что Минхо вернётся через часа три. Этого должно хватить, чтобы успеть собрать вещи и уйти. Он поедет к родителям и поживёт с ними. Хван уже представляет сколько нотаций ему с порога прочитает мать, она Мина никогда не любила. Но это лучше, чем находиться тут дальше и задыхаться. Хёнджин достаёт свой чемодан и наспех бросает туда свою одежду. Сверху кидает мелочёвку: любимую статуэтку щенка, которую ему подарил на первую годовщину Хо, книжку, что никак не может дочитать, ванные принадлежности и фоторамку. Джин хочет забрать её на память. На фотографии они тут оба такие счастливые, улыбаются, держа в объятьях друг друга. Омеге нравится именно эта фотка: на ней Минхо не смотрит в объектив камеры, он смотрит на Хёнджина самым что ни на есть влюблённым взглядом. Будто бы Джин – это самое дорогое, что есть у Мина, самое ценное. И омега верил, что это так. Как сейчас – уже не знает. Вернее, пока Ли не осведомлён о ребёнке, Хван ему дорог, но вот если рассказать… парня передёргивает от своих же рассуждений. С вещами он управляется за час. Трудно прощаться с тем местом, которое считал своим домом. Хёнджин каждую вещичку сопровождал грустным взглядом, пряча среди таких же в чемодане. Он застёгивает его на замок, ставит ровно и выкатывает в коридор, оставляя у двери. Омега переодевается в удобную спортивную одежду, завязывает свои блондинистые волосы в хвост и садится за их небольшой письменный столик. Хвану не хочется уйти молча, он напишет письмо своему уже, наверное, бывшему парню и покинет эту квартиру. Да, Джин понимает, что это банально, но если писать смс, то Минхо тут же начнёт ему названивать и сорвётся с работы, чтобы успеть до ухода младшего. Письмо – самый оптимальный и правильный вариант. Хёнджин своим красивым почерком пишет слова, которые складываются в предложения, пропитанные безысходностью. Он выводит каждую букву, вкладывая в них свои чувства. Хван написал всего ничего, а слово «прости» уже пять раз мелькнуло. Ему жаль, правда жаль. Но по-другому никак. Подписывается как «твой малыш Джини» и роняет слезинку рядом с именем. Он пытался сдержаться, но не вышло. Пробегает глазами по тексту пару раз и кладёт его на прикроватную тумбочку, снимает с безымянного пальца кольцо и оставляет поверх листка. Вызывает себе такси и отправляет родителям сообщение, что приедет сегодня. – Теперь точно всё, – в тишину говорит Хёнджин, опуская глаза на свой живот и укладывая туда ладонь. – Ну ничего, кроха, мы справимся. Мы с тобой сильные. Мы справимся. Всё будет хорошо, – будто мантру, бормочет Хван, успокаивая себя. Он верит, что всё наладится. Просто нужно потерпеть немного. Омега окидывает глазами комнату в последний раз и собирается пойти обуваться, как до ушей доносится звон ключей в замке. Парень замирает, он устремляет взор на часы, боясь, что либо просчитался, либо был слишком медленным. Но нет, Мин пришёл раньше, чем обычно. Внутри у омеги всё замирает. Он же хотел уйти тихо и без лишних слов, но не успел. – Милый, я дома! – кричит Минхо. – О! Джини, а что тут делает чемодан? – Хо, разувшись, проходит в спальню, застаёт своего парня, что стоит неподвижно и, кажется, вообще не дышит. – Ты куда-то собираешься? Зачем тебе чемодан? – Я… я… я... – Хван хлопает губами, как рыба, он не знает, что говорить. – Ты? – подталкивает его Мин. – Малыш, что-то случилось? – альфа проходит взглядом по младшему, задерживаясь на руке. – Где твоё кольцо, Джини? – Оно… Я снял его. – Зачем? Хёнджин, что происходит? – Ли хмурится, его это порядком начинает раздражать. – Ладно, – Хван выдыхает. Таить что-либо смысла нет. Его застали врасплох. Проще сдаться с повинной. – Оно на твоей тумбе, – Минхо замечает пропажу там, где сказал омега, но легче не становится. – Почему оно там? И что за лист под ним? – Я не собирался говорить тебе об этом лично, но, видимо, по-другому не получится. Давай ты меня, не перебивая, выслушаешь, а потом уже скажешь, что думаешь, хорошо? – Хёнджин, я ничего не понимаю. Что стряслось? – Минхо, я попросил. – Хорошо, я слушаю, – альфа садится на край кровати, хлопая рядом, прося младшего присесть. Джин осторожно подсаживается, но дальше, чем хотел Ли. – Итак, – парень делает глубокий вдох-выход, набираясь мужества. – Я беременный, Минхо. У нас будет ребёнок, – он бросает быстрый взгляд на старшего, чья челюсть моментально отвисает, а глаза лезут на лоб. – Да, Хо, мы будем родителями. По крайней мере, я точно, – омега сглатывает поступающий к горлу ком. – Я знаю, что ты не хочешь детей, ты не любишь их. Ты не планировал их со мной, – Хёнджин видит вопрос в глазах Минхо, поэтому тут же отвечает на него: – Я слышал твой разговор с Чаном. Я слышал, что ты сказал на этот счёт. Знаешь, я и представить не мог, что у нас настолько разные взгляды в этом плане, – парень грустно усмехается. – Ну ничего не поделаешь. Я думал об этом всё это время и принял решение уйти, покончить со всем этим. Да, я понимаю, что срываю нашу свадьбу, но разве в этом браке уже есть смысл? Я жду ребёнка, тебе он не нужен, зачем тянуть друг друга на дно? Лучше просто разойтись, пока не поздно. Вот, я собрал все свои вещи и собирался уехать к родителям до твоего прихода, но ты вернулся раньше, чем я думал. На этом всё. Я сказал, что хотел, – Хёнджин выдыхает, смотря на свои пальцы и перебирая их. – Что ж, – Минхо прочищает горло, – могу я задать пару вопросов? – Да, задавай, – Хван слабо кивает. – Какой у тебя срок? – Почти три недели. – Ты давно об этом узнал? – Семь дней назад. – Ты планировал мне об этом говорить? – Да, в тот день, когда мы сидели с Сынмином. Думал вечером тебе рассказать, но тот разговор… в общем, ты понял, – Ли угукает. – Ты видишь выход только в расставании? – от своих же слов у альфы болезненно сжимается сердце. – Другие варианты не рассматриваешь? – Я не сделаю аборт, Минхо, если ты об этом. Я не избавлюсь от моего ребёнка. Можешь даже не зарекаться на этот счёт, я буду непреклонен. – Ясно, – Мин замолкает на какое-то время, обдумывая всё. – Ты хочешь вот так всё оборвать, оставить меня в прошлом, оставить нас и жить, начав с чистой страницы? – с ноткой злости цедит Ли. – У меня нет другого выбора, – Хван прикрывает глаза, пытаясь ровно дышать. – Я люблю тебя, Хо. Люблю так, как никого не любил. За все эти шесть лет я ни разу не усомнился в тебе, что ты мой, что я твой. И наша свадьба… я хотел её, я ждал её, но, видимо, не судьба. – Ты хочешь звонить всей родне и всем гостям и сообщать, что свадьбы не будет? – Не хочу, – честно признаётся парень. – Но по-другому никак. Пойми, Минхо, я не откажусь от ребёнка, а тебе он не нужен. Тогда к чему всё это приведёт, если мы останемся вместе? Не беспокойся, я не буду тебя ни о чём просить. Я не побеспокою тебя. Я не буду настаивать на встречах с малышом. Мы, – осекается на мгновение омега, – мы справимся без тебя, – в комнате снова повисает тишина. Обоим больно, до чёртиков больно. Сердце кровоточит, ломается, разрывается на части. Телефон младшего нарушает молчание, уведомляя Джина, что такси почти приехало. – Мне пора. Прощай, – парень встаёт на ноги и собирается уйти в прихожую, но его хватают за руку, тормозя. – Ты… ты не можешь так исчезнуть! Это… это эгоистично! – Минхо, – стонет омега, – я наоборот думаю о нас обоих. Я не хочу рушить твои планы, принципы. Ты явно не хочешь насильно вести и укладывать меня на кушетку врача. У нас нет тут точек пересечения, зачем мучить друг друга? – Джини… – одними губами произносит Мин. – Мне нужно идти, машина ждёт, – Хван пытается освободить свою руку, но ему не позволяют. – Стой, прошу. Давай… давай попробуем? Не уходи. – Минхо, ребёнок – это ответственность, это не то, что можно попробовать. Это не отношения, где можно разойтись, если не сошлись. Это человек, Хо. Его нельзя выкинуть, как конфету, если не понравится вкус. – Но я могу… – Что ты можешь? Пойми, я хочу, чтобы он рос в любви. Я хочу, чтобы он знал, что он нужен, что его хотели и ждали. Мне важно, чтобы мой ребёнок знал, что он любим, что он не одинок. А как он может всё это испытывать, всё это знать и чувствовать, если один из родителей его не любит? Если один из его родителей не хотел его? Если он был против? Твоё «попробуем» не даёт никаких гарантий ни на что. Примешь ты его или нет, кто знает? Ты «попробуешь», а ему потом страдать. Я не хочу этого, Минхо. Не хочу, слышишь?! – Джини, я… – глаза Ли наполняются влагой. – Я не смогу без тебя. – Я без тебя тоже, Хо. Но и вместе мы уже не сможем. Твой порыв «попробовать» был сказан на эмоциях. Ты всё ещё не нуждаешься в детях. Очнись. – Да, – резко и решительно заявляет Минхо. – Я правда всё ещё не люблю детей, я не хочу их, мне они не нужны. Но я люблю тебя, больше жизни люблю. И как я так просто должен отпустить тебя? Как?! – Ли срывается на крик, вскакивая с кровати, не выпуская кисть младшего. – Я не знаю, Хо, не знаю. Но нам пока лучше побыть порознь. Так будет лучше для всех. – Что? – Мы не будем пока отменять свадьбу, давай остынем. Для тебя это шок, ты не осознаешь, что говоришь. Я подожду тебя, твоего решения. Ты придёшь ко мне и скажешь, что надумал. Я… я буду готов к любому исходу. Если не захочешь видеть ребёнка и предпочтёшь о нём даже не знать – хорошо, я придумаю, как ему объяснить, где его папа. Решишь видеться с ним время от времени – без проблем, я не буду преграждать. Я соглашусь на всё, кроме, конечно, одного – ребёнок останется. Договорились? – омега улыбается натянуто. Ему хочется разреветься, упасть в любимые объятия и слышать «всё будет хорошо». Но он лишь выпускает свою руку из чужой и скрывается в коридоре. Оставляет связку ключей на крючке и берёт чемодан за ручку, выходя из квартиры, не оглядываясь, закрывая дверь с той стороны. Минхо моргает пару секунд, затем оседает на пол. Становится резко пусто. Слишком пусто. Хо кажется, что вокруг только голые стены. Его одновременно переполняют злость, гнев, обида, тоска. Голос разума упрямо талдычит о том, что Мина бросили. Его кинули. Ли бы очень хотел искать кто виноват, кто нет, но не может. Он сидит на холодном полу, смотря куда-то перед собой, и пытается осознать, что сейчас произошло. Его Джини ушёл. Его Джини, он… беременный. Внутри него их ребёнок. Но Минхо ведь не любит детей! Как он может быть отцом?! Он… он не может. Дети это не для него. Он никогда не хотел их, не думал о них, не планировал. Как он должен принять тот факт, что от него ждут ребёнка?! Как он такое допустил? Минхо не знает. Он не знает, как быть, что делать. Он ничего не знает. Одновременно хочется рвать, метать, кричать и плакать. Рыдать от абсурда ситуации, ведь раньше он думал, что ничто не разлучит их с Хёнджином, что со всем можно справиться, что они всегда будут вместе, а тут… ребёнок… Минхо на мгновение возненавидел его всем своим сердцем, что, казалось, уже не бьётся. Но парень быстро приходит в себя, понимая, что малыш не виноват. Хо был уверен, что Джини пьёт таблетки, но, видимо, забыл, какой его парень простофиля. Ли сжимает пальцы в кулаки. Ему становится плевать, но внутри всё ноет. Он специально отпросился сегодня с работы пораньше, специально бежал к своему мальчику, чтобы побыть с ним. И вот как всё обернулось. Минхо обводит комнату грустным взглядом и томно вздыхает, не в силах подняться на ноги. – Джини, мой Джини…