Белое небо

— Море — восхищенно произнесла ба, на автомате подхватывая хохочущего А-Юаня на руки, которому многого для веселья и не надо было. Дети порой были такими счастливыми и непринужденными. — Да, — пожал плечами Вэй Ин по привычке и от небольшой неловкости. Все же он не ожидал такого ажиотажа. — Почему бы и нет? После долгой, суровой, истощающей и холодной зимы всегда хочется теплого солнца и моря, и его бабуля как та, кто прожила большую часть жизни на севере, лучше других понимала данное желание и легко согласилась бы умотать с ним на юга. Ненадолго, разумеется. Только для того, чтобы отпраздновать Рождество. Ба не особо верила в Иисуса и Санту, но безмерно уважала этот праздник хотя бы за его семейность и душевность. — Даже не знаю, А-Ин, я давно не выезжала за пределы резервации. Но, — добавила она с мягкой усмешкой, пока Вэй Ин не успел ее перебить, — я с удовольствием отправилась бы в это небольшое путешествие. Духи видят, я давно не грела свои старые кости! Вэй Ин не стал заводить давний спор на тему возраста ба, совершенно не вяжущейся с ее потрясающей внешностью, которую она могла менять по щелчку пальцев, и устало упал на диван, укрывшись цветистым пледом. — Опять работал, не покладая рук? — цокнула ба с недовольством, разошедшись не на шутку. — Ты с таким вот образом жизни себя в раннюю могилу сведешь, если не научишься правильно организовывать время. Нельзя так пахать, мой дорогой, нельзя! Так же и постареть раньше положенного можно! Ты что, хочешь морщины и седые волосы?! Ты этого хочешь?! — Ба, пожалуйста, хватит меня запугивать! — А я и не пугаю тебя. Это факт! — Я не постарею раньше времени от того, что починю пару машин, — вздохнул Вэй Ин, вспоминая, что помимо старой рухляди, годящейся на металлолом, Джейк приволок ему несколько мотоциклов и предложил разобрать их и собрать один рабочий с нуля, а потом продать. Идея блеск, ничего не скажешь. Да и у парня руки золотые. Это вполне могло сработать. В крайнем случае он оставил бы этот мотоцикл себе, вот и все. — Заказов не так много. Да и где бы им взяться в такой глуши? — Хорошо, — пошла на попятную ба, — однако сейчас ты устаешь намного быстрее, и ты должен это учитывать. — Да. Вэй Ин не знал, что еще ответить, а спорить не хотелось, потому что бабушка по сути своей была абсолютно права, и она желала ему только лучшего. Чаще всего. — Ты должен хорошо кушать. — Конечно, — безвольно согласился Вэй Ин. — Одеваться теплее и обязательно по погоде. — Да, разумеется, — не поменял он тона. Когда эта женщина вдруг решала насесть на него, дергаться было бесполезно. — И заниматься крышесносным сексом, — с авторитетом произнесла ба после небольшой паузы, — чтобы до искр в глазах. До головокружения! — Д-д… БА! Вэй Ин подавился воздухом и посмотрел на ба круглыми глазами. Во-первых, какого черта. А во-вторых, откуда ей известно слово «крышесносный»?! Вэй Ин поспешил отнять ребенка у бабули и отправить ничего не понимающего А-Юаня играть в соседнюю комнату. Нечего ему такие разговоры слушать! — Тебе настолько сильно нравится смущать меня? Сколько можно! — Честно? — лукаво проговорила ба, поправляя волосы и перекидывая их через плечо. — Ну, очень сильно нравится. — Ты ужасна. — Я прекрасна, — возразила она с каким-то непонятным Вэй Ину удовольствием, — хотя иногда я действительно могу перегнуть палку. Прости меня за это. Надеюсь только, что ты понимаешь, когда я шучу, а когда я говорю серьезно. — В том-то и проблема! — воскликнул Вэй Ин и обвиняюще тыкнул в ее сторону пальцем. — Ты была серьезна! — Наполовину серьезна, — поправила ба невозмутимо. — К тому же, я тебя не заставляю, да и не время еще для таких игр и приключений. — Приключений? — Ах, лисенок, любовь — это всегда приключение, и тебе предстоит еще долгий и очень тернистый путь, уверяю. «Вот успокоила». — Мы говорили про секс, — совсем перестал что-либо понимать Вэй Ин, забывший на мгновение о смущении и напрочь растерявшийся от чужих слов — ба никогда ранее не позволяла говорить себе о чем-то настолько пространно. Да и своей вековой мудростью она обычно делилась довольно редко, чаще всего в грубоватой форме, либо просто прямолинейно, но при этом с неизменным теплом и безграничной любовью к нему. В такие моменты она казалась особенно далекой и недостижимой, будто ей было известно что-то, до чего он должен был непременно додуматься сам. — Какая разница, А-Ин? Через интимную близость мы познаем любовь во всех ее проявлениях, будь то жестокость или сама нежность и милосердие, а любовь, как ты, наверное, знаешь, может быть и жестокой… Вэй Ин незаметно вздрогнул и перевел взгляд на стену с горно-лесным пейзажем. Из всех существующих проявлений любви он предпочитал нежность и заботу о своем партнере, и, пожалуй, только темнейшая часть его души знала, что когда-то он готов был причинить боль своей второй половине в ответ на ту боль и печаль, которые причинили ему. Не самый лучший период его жизни. И не самый справедливый. — Из лучших побуждений люди порóй творят глупости и невольно причиняют боль другим. «Как я когда-то причинила тебе», — говорил ее взгляд. — Все в порядке, — беспомощно ответил Вэй Ин, неловко ероша волосы на затылке и испытывая некоторые сомнения. Он быстро перевел тему, пока ситуация позволяла это сделать. Перспектива обсуждения чего-либо связанного с ним, Лань Ванцзи или его нестабильным состоянием вызывала лишь уныние и ещё большую усталость. — Я пойду? А-Юаня нужно искупать и уложить спать. Вон уже у дверей скребется, — нашел в себе силы улыбнуться Вэй Ин. — Да-да-да, иди скорее, — подтолкнула ба. — И не забывай то, о чем мы говорили. — Как уж тут забудешь, если мне постоянно об этом напоминают, — добродушно пробурчал Вэй Ин, отводя глаза в сторону, чтобы ба не прочитала в них лишнее. — Прости, сяо Ин, — извинилась ба, — просто из Сиэтла ты вернулся таким задумчивым, и мне стало любопытно. От старых привычек трудно отказаться. — Хм. «Я встретил кое-кого, — ответил про себя Вэй Ин, медленно выдыхая, — и этот кое-кто сказал, что мне нужно быть честнее и смелее в своих желаниях и чувствах. Но, может быть, мы поговорим о чем-нибудь другом? О работе, например?!» Вэй Ину осточертело говорить только о своих чувствах, будто, кроме этого, тем для бесед и не существовало вовсе. Да и сам себе он до смерти надоел. Он хотел перестать уже настолько сильно эмоционировать и думать. Хотя бы на одну секунду Вэй Ин хотел перестать думать. И чувствовать.

***

После они больше уже не поднимали данную тему. Ба и все остальные оставили его наконец в покое и дали сосредоточиться на повседневных задачах и делах, и в течение нескольких дней все шло своим чередом. Вэй Ин занимался хозяйством и ребенком, погрузился в творчество, чтобы мысли не мучали, изучал много всего нового, совершенствовался в создании талисманов, старался побольше дышать и укреплять как тело, так и дух, даже когда от нежелания что-либо делать сводило зубы и появлялась резь в глазах от непролитых слез. Лань Чжаню он стал звонить реже, давая друг другу хоть какое-то пространство, несмотря на то, что между ними и без того пролегали тысячи километров и в так называемом личном пространстве просто не было никакой нужды. В этом не было никакого смысла. И все же Вэй Ин настаивал на хоть какой-то паузе. Не потому что не мог или не желал общения с возлюбленным – наоборот, он очень этого желал, – а потому, что так было правильно. Лишь боги знали, с каким трудом он отговаривал себя от совершения нового звонка и очередной глупости. Ему хватило и прошлого раза, когда он едва не выдал себя перед Лань Чжанем и сумел кое-как отделаться простой усталостью. Из-за горячего стыда после их последнего телефонного разговора и из-за необъяснимой вины перед сыном, которого он оставил Вэй Ин чувствовал себя не в своей тарелке. Его привязанность становилась слишком очевидной и заметной. Окружающие, кажется, только и делали, что спрашивали Вэй Ина о его личной жизни, лезли, куда не просят, и смотрели, смотрели, смотрели своими раздражающими взглядами, словно что-то понимали, — понимали Вэй Ина! — и он готов был на стенку от этого лезть. Вэй Ин хотел поскорее сосредоточиться на чем-нибудь понятном и знакомом. Взявшись за чернила и любимую кисть, он принялся за разработку талисмана талисманы, а после взялся за брошенную резьбу. Это было интересно и отвлекающе. — Хочу кролика, — очень четко произнес А-Юань, указывая на деревянный брусок и скромно затихая под теплым взглядом Вэй Ина. — Можно кролика? — Конечно, можно, лисенок, — ответил Вэй Ин, — только дай мне закончить, ладно? Может, ты пока порисуешь? Я так давно не получал от тебя подарков, — с притворной грустью протянул он. — Ты забыл обо мне? — Нет, не забыл, — хихикнул А-Юань в ладошки и потопал к столу с бумагой и карандашами, пока Вэй Ин старался не умереть от умиления. — Что нарисовать? — Хм, — дело в том, что Вэй Ин еще не придумал задание для А-Юаня, поэтому попробовал действовать наугад: — Меня? — Да! — Отлично, тогда нарисуй меня. — И бабушку! — Без бабушки никуда, — не удержался от смеха Вэй Ин и, изредка поглядывая на занятого ребенка, который от усердия смешно высунул язык, вернулся к работе. Тишину нарушали лишь звуки стукающихся друг о друга детских цветных карандашей и кисти, двигающей по бумаге небрежными и резкими мазками. Вэй Ина это успокаивало и приводило разум в порядок. Раньше он назвал бы данные занятия чем-то скучным, но сейчас полностью наслаждался ими, и это было прекрасно. Через добрых полчаса А-Юань дернул его за рукав и с гордостью протянул готовый рисунок. Вэй Ин отследил пальцами неровные рыжие линии большого лиса со слишком большим хвостом и его лисенка и обратил внимание, что бабушка изображалась человеком. Впрочем, это было вполне логично. Ведь А-Юань еще не видел ба в ее истинном обличье. Вэй Ин улыбнулся и щелкнул А-Юаня по носу, на что тот забавно поморщился. — За что? — обиделся лисенок. — Зачем? — А чтоб красивым был! — Я не красивый! Я — А-Юань! — Мне же лучше. — Вэй Ин резко поднялся с места, схватил смеющегося сына и крепко прижал к себе, оставляя быстрые поцелуи на нежных щеках и открытом лбу. — Не отдам! Не пущу! А-Юань начал кричать, чтобы его поскорее отпустили, дрыгал руками и ногами, пока коварный и могучий лис в лице Вэй Ина наконец не сжалился над ним и с последним громким поцелуем не поставил раскрасневшегося от игривой борьбы ребенка на пол. Очень довольный собой, Вэй Ин упал, не глядя, задом на диван и подмигнул своему уставшему и очень милому растрепанному лисенку, который спустя всего каких-то пару минут, отдышавшись, с боевым кличем накинулся на него и с удобством устроился на коленях. — Я победил! — Да, — с легкостью уступил Вэй Ин, — ты победил меня. Что ты попросишь у меня в награду? — Гулять! — недолго сомневаясь, воскликнул А-Юань. Вэй Ин с тоской посмотрел в окно. Было пасмурно и холодно, но если А-Юань хотел погулять, им следовало пойти погулять. Нехорошо нарушать обещания, пусть даже маленькие.

***

Вэй Ин гулял по лесу и глубоко дышал, игнорируя дождь и промозглый холод, забирающийся под одежду и покалывающий шею. А-Юаня он уложил спать дома, предварительно скормив ему ужин, а сам поскорее ушел, как только выхватил ба с улицы и попросил ее присмотреть за лисенком ради него. Крупно передернувшись, он поглубже натянул капюшон и размял плечи, а после застыл на месте. Спина напряглась от ощущения чужого присутствия, нескольких пар глаз с интересом наблюдающим за ним. Моргнув, Вэй Ин подумал не обращать на незваных гостей внимания и обратился лисом. Если им было так интересно наблюдать, то пускай понаблюдают и заодно побегают за ним. Вэй Ин в этот момент полностью наслаждался собой. Он стал сильнее с тех пор, как приехал на север, с легкостью преодолевая на возросшей нервной энергии гигантские расстояния. Его чувства обострились, и все вокруг как будто стало чище и яснее. Потом к чувству ясности прибавился азарт. За Вэй Ином явно следили, а теперь еще и следовали за ним по пятам, умудряясь при этом не отставать, хотя скорость Вэй Ин развил приличную, нечеловеческую. Нос говорил ему, что преследователи не были людьми. Разум и воспоминания утверждали, что этих людей Вэй Ин хорошо знал. — Привет! — дружелюбно произнес девичий голос, чье звучание можно было сравнить с мелодичным звоном колокольчиков. Вэй Ин вздрогнул и инстинктивно щелкнул челюстями в сторону девушки, сверкнув гневным взглядом, но его гнев быстро прошел и сменился легким любопытством. По возмущенному писку и укору в медовых глазах он узнал свою давнюю знакомую, но пока не мог поприветствовать ее должным образом и ограничился только кивком головы. Бежать он и не думал перестать. Элис с ее ненормальной семьей спокойно могла продолжать следовать за ним и ничуть не устать, не то что запыхаться. Им и дышать-то не надо было. Завидовал ли Вэй Ин? Абсолютно нет. Быть живым, мягким и дышащим — это, пожалуй, лучшее, что с ним вообще происходило. — А куда мы бежим? — спросила Элис, оглядываясь по сторонам. Вэй Ину, по правде говоря, было все равно куда бежать, но в планах у него появилась вполне себе выполнимая цель, маленькая мечта, посетить парк Олимпик когда он снова будет в Форксе или где-нибудь поблизости. Желательно без А-Юаня. Долгая дорога из их маленького городка в городок чуть побольше его утомляла, и он становился капризным и неуправляемым, как… как ребенок. Вэй Ин уже некоторое время подумывал о переезде. Недалеко. Да в тот же Форкс или Сиэтл, например! У него было достаточно денег, чтобы снять недорогое жилье и кое-какая работа, которая прокормит их, так что переехать было вполне возможно. Да и так А-Юань сможет учиться и узнавать много нового, завести друзей и приятелей, получить достойное образование, а к тому времени, как он закончит среднюю школу, Вэй Ин сможет подкопить достаточно денег, чтобы его лисенок поступил в хороший университет. — Эй! Не игнорируй меня! Вэй Ин не сдержался и по-лисьи хехекнул, вызвав в ответ чей-то громогласный смех, который раздался откуда-то позади, среди деревьев, и ускользнул в сторону, туда, где пахло свежестью и текущей водой. Там он остановился, чтобы утолить жажду и лег на землю, покрытую мягким, невероятно зеленым мхом. Элис не заставила себя долго ждать и села рядом с ним. — Что дальше? — спросила она. — Так и продолжишь молчать? Вэй Ин широко оскалился и взмахнул хвостом, а в следующее мгновение уже сидел, обернувшись обратно человеком, и вопросительно глядел на девушку: — Ну, и? Элис не сдержала удивленного восклицания: — Как ты это сделал? Это же потрясающе! Вэй Ин неловко улыбнулся, потому что, вроде как, всегда это умел и не считал свои превращения чем-то особенным. Да, первое время это было трудно контролировать, можно сказать, практически невозможно, однако все приходит с опытом, и в конце концов Вэй Ин стал контролировать свое состояние настолько филигранно, что никто бы не смог придраться к нему и заметить даже самые крохотные изменения, происходящие с его физическим телом, только если бы он сам не захотел обратного. — Чего ты хочешь, Элис? — вместо ответа, произнес Вэй Ин, лениво откидываясь на ствол дерева позади себя, решив не придерживаться вежливости. — Ничего такого, — прощебетала Элис. — Возможно, ты захочешь зайти к нам в гости? Сегодня у нас итальянская кухня, а ты, если я не ошибаюсь, ее очень любишь? Если бы только провидцы умели ошибаться. Вэй Ин заинтересованно улыбнулся. — Кто готовит? — спросил он. — Карлайл. «Доктор Карлайл», — задумался Вэй Ин. По воспоминаниям и их кратким встречам он не показался ему плохим человеком. Более, этот с виду молодой мужчина вызывал у Вэй Ина сугубо положительные чувства. Один раз доктор Карлайл помог ему с А-Юанем, когда тот слегка приболел. Педиатра почему-то не оказалось на месте, и Вэй Ину ничего не оставалось, кроме как довериться поступившим и вполне разумным врачебным рекомендациям. А-Юань, благодаря им, быстро встал на ноги. — Звучит заманчиво, но у меня дела, — все же отказался Вэй Ин, вставая с мокрой земли и отряхиваясь от дождевой воды, как собака. — Я могу помочь! — с неугасимым энтузиазмом произнесла Элис, оглядываясь назад. — А мой Джаспер присоединится. Джаспер появился мгновенно, с шорохом листвы, и кивнул Вэй Ину с полуулыбкой. Вэй Ин разглядел шрамы на его лице, следы от укусов и когтей, и вспомнил, почему при первой встрече опасался этого человека. У него самого были шрамы. Довольно много. Не столько. Его шрамы были результатом непрекращающейся борьбы, но не войны. — Э-э-м, — дело в том, что Вэй Ин не придумал подходящей отговорки. Единственное дело, которое у него могло быть в лесу, — размять лапы да набраться сил. Ничего сверхъестественного. А! И еще он хотел притащить для А-Юаня настоящего зайца. Желательно живого и невредимого, чтобы у ребенка не сломался весь мир. Или, если он будет достаточно ловок, — птицу? Существовали в его арсенале простенькие птичьи силки, на которые не нужно тратить много времени и прилагать чрезмерные усилия. Птичку поймать легко. Более того, Вэй Ин давно хотел добыть для А-Юаня какого-нибудь живого компаньона. Его сын не переставал просить кролика или котенка. Так чем же плоха птица или тот же заяц? Ладно-ладно, последнего можно исключить, потому что кто этих косых вообще знает, а? Обычно они вели себя с Вэй Ином агрессивно и не очень-то дружелюбно, убегая в панике и издавая странные звуки, так что маленький ребенок навряд ли справился бы с подобной напастью. Вот только вкусно поесть было чересчур заманчиво, да и отказываться так легко от предложения — невежливо. Вэй Ин разрывался на части. С одной стороны он хотел бы отдохнуть в чье-то дружной компании (да даже компания целого вампирского клана звучала привлекательно с учетом тотального чувства одиночества, которое преследовало его на каждом шагу), но с другой… Лань Чжань назвал бы его слишком беспечным. Бабушка была бы недовольна. А-Ли, узнав об этом, посмотрела бы с укоризной… Вэй Ин должен был учитывать все факторы, включая и те, что обеспечивали его полную безопасность. — Ну так что? — напомнила о себе Элис. — Хорошо, — сказал Вэй Ин, нагоняя на себя ложное веселье. Его натянутая улыбка навряд ли кого-то обманула. Не сверхъестественных существ с обостренными зрением, слухом и обонянием. — Поймайте для меня птицу, и я поужинаю с вами, так и быть. Возможно. Так по-детски. «Вэй Ин, сколько тебе лет, чтобы играть в такие игры?» — упрекнул себя он. Сянь-Сяню три годика. Каким-то боком к его просьбе отнеслись серьезно, и спустя каких-то полчаса ему предложили десяток птиц на выбор. В клетке. Откуда они взяли настоящую клетку в лесу, история, естественно, умалчивает. В конце концов, Вэй Ин выпускает всех птиц на волю, удивляясь собственной глупости и ребячеству, но одна все же остается и не желает улетать. Раненая сойка, еще птенец, линяющий, неуклюжий и некрасивый, с намеком на будущее ярко-голубое оперение. Вэй Ин недовольно нахмурился. — Это не мы, — поклялась Элис, но Вэй Ин, вопреки себе не ответил, ощущая странное тепло в груди, глядя на этого бедного брошенного птенца. Хотел бы он наткнуться на него сам. Хотел бы не встречать никого. У Вэй Ина было стойкое чувство, будто их, — Элис, Джаспера и других им подобных, — быть здесь не должно. И встретить их он тоже не должен был, ни в этой жизни, ни в следующей. Как и эту сойку. Эти птицы гнездуются в конце весны-начале лета, и никак не в начале зимы. Так почему она оказалась в клетке? «Надо спросить у Лань Чжаня», — подумал Вэй Ин. Вдруг это и не птенец вовсе, а уже взрослая птица? Просто раненая и больная, с прореженным оперением и неспособная даже взлететь самостоятельно? Вэй Ин перехватил клетку поудобнее и, игнорируя чужие крики, отправился домой. С него прогулок на сегодня достаточно. Если они поймали для него эту птицу специально, в насмешку, то Вэй Ину не следовало изначально вести с ними никаких дел. Сойку следовало вылечить и выходить. Вот уж ба будет счастлива новому жильцу! Некоторое время за ним пытались идти, но, как только началась территория резервации, наконец отстали, глядя ему вслед. Дома было на первый взгляд тихо. По крайней мере, до тех пор, пока он не поднялся в свою комнату и не обнаружил ба с А-Юанем на кровати, которые… Они что, играли в карты? Откуда в этом проклятом доме карты? — Что здесь происходит? — даже не пытаясь сдержать низкого смеха, с подозрением проговорил Вэй Ин. А-Юань радостно вскинулся при виде него, показал двойку червей и бубновый туз и едва не упал с края плохо застеленной постели, когда поторопился к отцу. — Мы всего лишь играем, — невинно протянула ба и потом гордо добавила в конце: — Я победила. — Ребенка? — совсем уже развеселился Вэй Ин. — Вот это я понимаю — повод для гордости. — Не будь таким скучным, — фыркнула она в ответ. — Лучше скажи, где тебя носило, сяо Ин? И кого опять ты подобрал? В прошлый раз это был очень уродливый еж, если мне не изменяет моя старческая память. — Не понимаю, о чем ты, вы оба давно должны спать, — сказал Вэй Ин, нарочито громко зевая, — вообще-то ночь на дворе, пожилым людям и маленьким деткам пора ложиться в постель. Солнце спит, и А-Юаню тоже пора спать. — Не-е-ет, — плаксиво протянул А-Юань. — А сказку? Почему ты поздно? — Вот именно. Хорошие папы не гуляют по ночам не пойми с кем. — Ба встала и одним движением тонкой руки собрала валяющиеся игральные карты. — Хорошие бабушки не играют с внуком в карты на деньги, — парировал Вэй Ин. — Какие деньги?! — оскорбленно подпрыгнула ба. — За конфеты! — Неважно, — отмахнулся Вэй Ин, переводя все свое внимание на сына. — А ты больше не играй с ней, она мухлюет. Его несравненная бабуля тот еще карточный шулер, и абсолютно все знали об этом. А уж с использованием мастерства создания иллюзий ей вообще не было равных практически ни в чем. В том числе и в азартных играх. — Я обучаю, а не мухлюю, сяо Ин. — Хорошо, ты учишь его мухлевать. Теперь довольна? — Сначала докажи это, а потом уже говори и обвиняй меня в мошенничестве сколько тебе будет угодно, детка. Это недоказуемо. Баошань-саньжэнь не знала поражения. Вэй Ину лишь оставалось подхватить сопротивляющегося ребенка на руки и путем недолгих уговоров уложить того спать, стараясь не думать о проблемах и не накручивать себя по пустякам, чтобы не схлопотать ночную паническую атаку, от которой ему мало что помогало, кроме долгого горячего душа и бездумной физической активности. А поскольку вода была очень дорогим удовольствием в их доме и прогулки на сегодня исключались, Вэй Ин мог только вздохнуть от короткого приступа жалости к себе, прилечь рядом с сопящим А-Юанем, осторожно обнять его, не потревожив, и постараться уснуть, молясь о спокойной ночи. Прямо перед тем, как провалиться в забытье, Вэй Ин почувствовал заботливую руку в волосах и вязаное одеяло, укрывшее его голые замерзшие плечи мягким шерстяным облаком. В нос ударил запах трав. Ба повесила в основании кровати ароматическое саше и сладко улыбнулась, глядя на них, прежде чем уйти к себе.

***

Вечером следующего дня, а, может и недели спустя (ему все еще трудно уследить за течением времени), когда прозвучала мелодия звонка, Вэй Ин заставил себя не вздрогнуть, а потом с осторожностью, удивившей его самого, взглянул на засветившийся экран телефона и драматично поморщился от ненастоящей душевной боли, взяв мысленное обещание сменить имя Лань Чжаня на что-нибудь приличное или нейтральное. Может, просто Ванцзи? Лань Ванцзи? Лань-гэгэ? Это было всяко лучше, чем какое-то бесстыдное «А-Чжань». Однако Вэй Ин сам себе вырыл яму, и, очевидно, жизнь его ничему не научила. Он был весел и в хорошем расположении духа, полон энергии. Проще говоря, пьян без вина. А причина так банальна — всего лишь день без происшествий и звонок от дорогого человека. Вэй Ин выдохнул, который раз смирившись с тщетностью бытия, взял себя в руки и быстро ответил на звонок, пока не передумал. — Привет, милый, — поприветствовал он с улыбкой, которая вышла у него совершенно непроизвольно. Она сама появлялась на лице, стоило только Лань Чжаню произнести его имя. — Ты соскучился по мне? Ах, Лань Чжань, а ведь прошло всего ничего, верно? — Вэй Ин? Вот опять! Вэй Ин прикрыл глаза и захотел провалиться сквозь землю. Спрашивается, кто его только за язык дергал?! А, впрочем. Лань Чжаню было не привыкать. Возможно, он, как и всегда, тактично не обратит внимание на его слова и спустит ему это с рук? Вэй Ин слишком расслабился рядом с ним и стал как-то чересчур много ему доверять, и когда это началось — непонятно. Лань Чжань добрый человек, внимательный и щедрый, слабый к детям и похвале, не тщеславный и до глупого честный и прямолинейный. «Такому невозможно не доверять», — любой скажет и будет прав, пускай даже этот любой всю жизнь совершал ошибки и непроходимо лгал. — Мгм, скучал, — ответил Лань Чжань мягким и покорным голосом, и Вэй Ин едва сдержал неприличный возглас. Кто так делает? Ну, вот кто так делает?! — Лань Чжань! Нельзя говорить такие вещи без предупреждения! Даже если это не секрет для них обоих — нельзя. И даже если это абсолютно взаимно — все равно нельзя. — Вэй Ин говорил что-то подобное. Прошу прощения. — Да, — растерянно проговорил Вэй Ин, намеренно давя и скрывая разыгравшиеся эмоции; почесал кончик носа, усмехнулся на выдохе, недоверчивый и немного очарованный простотой Лань Чжаня, — твои извинения приняты. Как дела? Как ты поживаешь? — Все хорошо, — ответил с удовольствием Лань Чжань. — Работаю. Вэй Ин рассмеялся на это. — Только ты считаешь, что у тебя все хорошо, если ты работаешь, Лань Чжань, — сказал он. — Большинство людей не отказалось бы от отдыха, но ты ведь не умеешь отдыхать? — А Вэй Ин отдыхает? — Ай, Лань Чжань, я оскорблен, — притворился глубоко раненым Вэй Ин. — Ты недооцениваешь меня и мою любовь к безделью! И даже не видя Лань Чжаня, Вэй Ин почувствовал, как тот хмурится. — Никогда не слышал ничего более глупого. Вэй Ина нельзя назвать бездельником. — Возможно, я и правда немного глупый, а? Вэй Ин издал неловкий смешок и вышел на улицу, где связь ловила лучше. — Возможно. — Эй! Лань Чжань! — Да, Вэй Ин? Лань Чжань звучал чересчур самодовольно. Это было несправедливо. — Ты в курсе, что это был ровно тот случай, когда ты не должен был соглашаться со мной? — Я придержу свое мнение на этот счет. Как дела у тебя? — Мой любимый сын и бабушка терроризируют меня. В доме закончились специи. Моя птица умирает. Я не знаю, где взять деньги на починку машины, учитывая факт нереальной экономии на мастере, который сделает мне всю работу. А еще я устал. — Мгм. — Кофе не помогает. — Много кофе пить вредно. Вэй Ин усмехнулся с нежным раздражением. — Чай вообще-то тоже. Ты все еще любишь зеленый чай? — Люблю. — Между прочим, чтобы пить зеленый чай тоже нужно немало здоровья. — Если ты так говоришь. — Я? — фыркнул с явной иронией Вэй Ин. — Моя ба так говорит. Послушайся мудрого человека. — Я не завариваю слишком крепкий чай и стараюсь не злоупотреблять. В отличие от Вэй Ина, который пил черный листовой чай немыслимой концентрации и получал от этого удовольствие. — Из нас двоих ты всегда был умницей. — Вэй Ин рассмеялся глубоким смехом и прислонился спиной к стене, тихо вздыхая, глядя на звезды. — Наверное, спустя время это не поменялось. Лань Чжань негромко кашлянул и выразил что-то похожее на согласие, а потом надолго замолчал. — Прости, — произнес Вэй Ин, — я опять смутил тебя? Не бойся быть грубым и указать мне на мое место, когда я перегибаю и перестаю видеть границы, хорошо? — Мгм. — Так все хорошо? — Вэй Ин насторожился в ожидании ответа и с облегчением выдохнул после короткого подтверждения от Лань Чжаня. Он мог вникать в чувства других, когда действительно этого хотел, видите? Назвать его грубияном просто так не получится. — Что за птица? — А? — Ты говорил про птицу, и что она умирает. — Как ты вообще все помнишь? Да, нашел полумертвую птицу в лесу и взял к себе, выхаживать. Чтоб ты знал, моя бабуля не в восторге. — Она… против? — Нет-нет-нет, ты что, она божий одуванчик, — разуверил Лань Чжаня Вэй Ин, только заслышав недовольные нотки в его голосе. — Просто был один случай в детстве, и вот она и дразнится. — Понятно. — Это сойка. — Сойка? — Пока не уверен из-за ободранного оперения, но похоже на нее. Посоветуешь что-нибудь? Лань Чжань в своей тихой и невозмутимой манере, как и было ожидаемо, поддержал его в этом и спустя пару минут, не особо раздумывая, с присущей себе вежливостью предложил прислать Вэй Ину книги по орнитологии. — Было бы замечательно, Лань Чжань, — тихо сказал он. — Ты лучший. — В-вэй Ин… — И на тебя всегда можно положиться. Не знаю никого надежнее тебя. Лань Чжань, смутившийся, не стал ничего говорить в ответ, и к Вэй Ину наконец пришли те умиротворение и спокойствие, которые всегда появлялись в присутствии этого мужчины. Внутри тоже воцарилась тишина. Таким спокойным он не был долгое время. На самом деле с тех пор, как в последний раз разговаривал с Лань Чжанем. — Расскажи что-нибудь, — попросил Вэй Ин, — мне все еще очень нравится тебя слушать. Если и был какой-то момент, когда следовало быть честнее, то пусть это будет сегодня и сейчас. — Хорошо. Что ты хочешь услышать? Вэй Ин улыбнулся, соскользнув вниз по стене, быстро придумал несколько вопросов и принялся задавать их Лань Чжаню, внимательно прислушиваясь к нему и ловко меняя темы разговора в ту или иную сторону. Жадно, с тем же юношеским стремлением узнать Лань Чжаня поближе, наверстать упущенное время, с контролируемой и до боли знакомой жаждой и голодом, он слушал низкий завораживающий голос, но уже не терялся в нем как раньше, а как будто стал его полноценной частью. Страх потери и разлуки мелькали где-то на задворках сознания, — они всегда были там, — потому что тревожность и душевные травмы, к сожалению, не лечились так быстро, как хотелось бы, но с этим можно было работать, с этим можно было жить и даже позволить себе быть счастливым настолько, насколько только возможно. Неумная радость в груди, призрак счастья, заставляла его дергаться на месте от нетерпения — был бы у него хвост, он бы заметался из стороны в сторону, раздражая окружающих. Их общее дыхание, едва ли ровное, нарушало безмолвие вокруг и заглушалось стуком начинающегося дождя. Пока лишь мелко капало. Вэй Ин глубоко вздохнул запах осени и увядших цветов и прикрыл глаза, не смея тревожить ту гармонию, что возникла между ними, и боясь разрушить ее любым неосторожным словом или жестом. Со смутным облегчением он обнаружил, что его чувства, если говорить сложным языком, стабилизировались. Он практически перестал впадать в крайности и теперь мог позволить себе спокойно разговаривать с Лань Чжанем обо всем на свете без удручающих и до невозможности утомительных перепадов настроения, сумел укротить кипящую энергию, бурлящую где-то внутри, как и совершенно неудобное возбуждение и негодование. Хотя в собственной голове Вэй Ин так и не прекратил называть его любимым человеком. Вэй Ин был без памяти влюблен в своего лучшего друга. Вэй Ин считал его своим чжицзи. Что еще было нужно? С Лань Чжанем он становился заметно увереннее и спокойней, начав понимать, где и в каких вопросах можно давить на Лань Чжаня, а в каких — лучше уступить. С Лань Чжанем он чувствовал себя сильнее. С ним, несмотря на огромное расстояние, он был свободен во многих отношениях. Что-то более устойчивое и понятное только им сквозило между ними. Это не значило, что Вэй Ин в одночасье перестал сгорать от одной лишь мысли о встрече с Лань Чжанем, но теперь он обладал тем контролем, который давался исключительно с опытом общения и с постепенным узнаванием друг друга. Они как двое незнакомцев, которые почему-то забыли, что когда-то давно встречались, со своими секретами и подводными камнями. Поиски этих подводных камней стали тем, ради чего Вэй Ин был готов преодолеть как собственные неудобство и отрицание, так и горевшее в груди смущение. Вэй Ин стал бы более прямым и честным в словах и действиях. Возможно, что частично ему это все-таки удалось. Он по-настоящему расслаблялся в присутствии Лань Чжаня и не беспокоился о том, что скажет что-то нежелательное. Вэй Ину хотелось, чтобы Лань Чжань услышал и все понял; хотелось, чтобы ему не пришлось все объяснять заново и лишний раз обнажать душу, те ее уродливые части, которые скрывались от всех, кроме родных. Вэй Ину хотелось признаться. В чем-нибудь. В чем-то. Но не хватало храбрости. Наверное, Вэй Ину также хотелось, чтобы Лань Чжань узнал о нем больше; хотелось делиться и чтобы с ним делились в ответ. И он мог бы получить это так легко — достаточно было просто попросить. Вэй Ин замер от этой мысли, внезапной мысли, смелой и, пожалуй даже, болезненной, — он мог бы получить Лань Чжаня и раньше. — Вэй Ин? Он мог бы получить его целиком и полностью, если бы только не страх и неуверенность в себе. Все эти разговоры и внимание, совместный быт, забота о лисенке, флирт, понятные только им шутки, его редкий смех… Вэй Ин мог бы заполучить Лань Чжаня. Это не было невозможно, ведь они помнили друг друга спустя почти десять лет. Более того, Лань Чжань первым связался с ним, первым пошел на контакт, не зная, какой прием ему окажут, и первым же подтвердил свои хорошие намерения по отношению к нему, когда Вэй Ин бросил давно все попытки. — Вэй Ин, ты здесь? — Лань Чжань? Вздох облегчения окатил его теплой волной. — Ты пропал, — сказал Лань Чжань. — Да, иногда со мной такое бывает, прости. Двойной смысл он нарочно пропустил мимо ушей. Что, вероятно, было к лучшему. — Ни к чему. Вэй Ин нежно усмехнулся: — Можно я кое о чем подумаю? Ты побудешь на линии? — Да. Лань Чжань согласился без колебаний, но Вэй Ин все еще сомневался, несмотря на то, что даже сквозь тысячи разделяющих их километров чувствовал отблески тех тщательно скрываемых эмоций, которые исходили от Лань Чжаня. И пусть Вэй Ин что тогда, что сейчас не был столь искусен в чтении душ и сердец, как его бабушка, он был достаточно способным, чтобы уловить толику мыслей и чувств другого человека, если находился достаточно близко или если был крепко связан с ним. Из этих двух вариантов последний — подходил больше всего. По истечении десятка лет Вэй Ин, ожидаемо, стал гораздо сильнее, однако ба продолжала корить его, говоря, что он больше верил своим собственным глазам, предпочитал считывать эмоции по малейшим изменениям на лице, по оттенкам голоса и языку тела, нежели прислушиваться к тому, что было дано ему от природы. К сожалению, Вэй Ину сейчас был доступен только голос Лань Чжаня, и периодически он делал ничтожные попытки почувствовать хоть один проблеск эмоции, но безуспешно. Чаще всего это происходило непроизвольно, а иногда — совершенно случайно. Ни разу — по собственному желанию. И только недавно Вэй Ин начал понимать, что именно он творил. Фантомные ощущения чужого присутствия, дыхание человека напротив, находящегося за тысячи миль, которого, казалось, можно коснуться рукой, тепло кожи, которое согревало и дарило чувство безопасности, голос, наполненный мягкостью и добротой. Все это в совокупности говорило о том, что они тянулись друг к другу и что они друг в друге нуждались. Вэй Ин мог сколько угодно бояться сделать первый шаг, предполагая, что Лань Чжань стал другим, и, да, конечно, он стал другим, он изменился, но в основе своей Лань Чжань навсегда остался Лань Чжанем. Данное утверждение верно, как аксиома. Это то, что никогда не поменялось бы ни через двадцать лет, ни через тридцать, ни через сто. Вэй Ин с ужасом смотрел и размышлял, убеждая себя в том, что если не сделает ради себя и ради них хоть что-то, — да хотя бы этот самый пресловутый первый шаг, — то все закончится здесь и сейчас. Возможно, не сразу. Не в мгновение ока. Но закончится. И тогда… Вэй Ин прерывисто вздохнул. Ради них обоих и ради своего лисенка. Прежде всего, ради него — А-Юаня. А-Юань нуждался в его заботе, но бывало и такое, что Вэй Ина не хватало и поэтому в их жизни нужен был еще кто-то. Кто-то, кто любил бы их обоих, кто-то надежный, верный и сильный. Вэй Ин собрался с силами. Честность и искренность — залог успеха в любом деле. — Лань Чжань? — Вэй Ин? Еще недавно он не хотел говорить и думать о чувствах и активно избегал этого, но вот он здесь, с Лань Чжанем, и все хорошо и приятно, пронизано доверием и спокойствием. Только посмотрите на них. — М? — Ты готов? Вэй Ин горячо выдохнул. Недоверчивый смех грозил вырваться из легких. Всегда такой прямолинейный, Лань Чжань вводил его в ступор. — Ты удивительный человек, — сказал Вэй Ин со скрытым восхищением. — Но я хотел поговорить с тобой о другом, не о том, какой ты или какой я. Хотя, признаю, это было бы предпочтительнее... — Тогда о чем же ты хотел поговорить? — Лань Чжань заметно напрягся. — О том, что мы ходим вокруг да около, Лань Чжань. Ты не заметил? — Что ты имеешь в виду? Что он имел в виду? Вэй Ин не знал, что он имел в виду, но он мог импровизировать. — Это неважно, — сказал он. — Я просто хотел задать тебе вопрос. Ради нас, напомнил он себе вновь, это нужно выяснить ради нас обоих, вот и все. Как пластырь отодрать. — Знаешь, когда мы учились в школе, я чувствовал тебя, — начал Вэй Ин, — чувствовал, что ты на самом деле тянешься ко мне, несмотря на то, как отталкивал и нарочно создавал впечатление будто я тебе абсолютно безразличен. Теперь спустя столько лет я понимаю, что это было абсолютно не так. Я ведь тебе небезразличен, верно? «Меня тогда безумно злило, что как бы я ни пытался, я все равно никак не мог дотянуться до тебя». — Вэй Ин, я… — Не перебивай, Лань Чжань, я много размышлял об этом, — «когда не упивался любовью к тебе и не был до глупости опьянен твоим присутствием в моей жизни». — О чем ты размышлял? — с опаской спросил он, и Вэй Ин хотел его успокоить. — Что все должно было быть по-другому. Минутная тишина разделила их, а затем Лань Чжань извинился: — Прости меня, мне правда очень жаль. — Эй, все хорошо, гэгэ, — он хотел сказать это как можно мягче, передать всю ту нежность, которая тлела внутри него, и кажется ему это даже удалось — на другом конце телефонной линии у Лань Чжаня незначительно сбилось дыхание, — не нужно извиняться. Ну, а если продолжать разговор, что касается нас с тобой, то тут я вынужден согласиться с аргументами твоей семьи. По поводу меня и нашего общения. — Вэй Ин? — Возможно, твой дядя был прав, когда опасался меня. Просто я же был… Я…. Я не слишком контролировал себя и действительно мог навредить тебе. Неспециально! — твердо и импульсивно поспешил объяснить Вэй Ин, прежде чем продолжить спокойнее: — Никогда не специально, Лань Чжань, клянусь тебе. Я был просто слишком счастлив встречаться и общаться с тобой и невольно мог подпитываться от тебя? Может быть, из-за этого я всегда чувствовал себя здоровее и сильнее после того, как мы прощались? — Вэй Ин, даже если и так, я бы не стал держать зла. Глупый, добрый, храбрый Лань Чжань. — Святой ты человек, — коротко рассмеялся Вэй Ин. — А если бы я тебе навредил? — Невозможно. — Лань Чжань, не надо так говорить. — Как Вэй Ин и сказал, — невозмутимо продолжил Лань Чжань, — я сильный заклинатель. От нескольких часов рядом с тобой мне бы не стало хуже. На самом деле… Нет. — Лань Чжань, не смей молчать. Ты мучаешь меня! Лань Чжань вздохнул: — Я бы дал тебе больше, — прошептал он. — Что? — пораженно переспросил Вэй Ин. Он не мог поверить услышанному. — Мне всегда было мало. Мало тебя, — очень тихо признался Лань Чжань, игнорируя задыхающиеся звуки, которые издавал Вэй Ин. — Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, полностью сраженный. Неужели он не знает? Предложи лисе еду — и она никогда от тебя не отвяжется! — Почему ты не здесь? Я так хочу тебя обнять! — Я тоже хочу тебя обнять. Лань Чжань! Сумасшедший! — Боже мой, так я тебе нравился? — у Вэй Ина так сильно колотилось сердце от желания узнать наконец правду. — Не могу вспомнить время, когда ты мне не нравился. — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Ин, смеясь как ненормальный и смаргивая набежавшие слезы. — Ты ужасный человек! Кто говорит подобные вещи таким невозмутимым голосом?! — Это правда. — Это правда, — передразнил Вэй Ин, повесив голову. — Бог мой, Лань Чжань, почему ты не здесь? Ты же тоже мне безумно нравишься. — Правда? — с надеждой спросил Лань Чжань. — Чистая правда. — Несмотря на то, как жестоко я обошелся с тобой? — Несмотря на это. — И несмотря на то, что я бросил тебя одного? Несмотря на то, что не предупредил? Игнорировал? Долго не отвечал? — Несмотря ни на что, — закатил глаза Вэй Ин, удивляясь легкости, которую чувствовал прямо сейчас. — Обещаю, я найду в себе силы простить тебя за это, если ты пообещаешь в ответ больше так не делать, хорошо? — Мгм. — Стой, это еще не все. Я не закончил. — Вэй Ин может попросить все что угодно, — поклялся Лань Чжань, и у Вэй Ина от этого тона дрожь побежала по спине и рукам. — Не разбрасывайся словами так легко, Лань-эр-гэгэ, я же могу и поверить. — Вэй Ин, пожалуйста, не дразни, — попросил Лань Чжань, и что-то в его тоне остановило Вэй Ина от дальнейших поддразниваний. — Хорошо, — сказал он. — Лань Чжань? — Что, Вэй Ин? — Мое предложение все еще в силе, — Вэй Ин нервно намотал прядь волос на палец. — Приезжай ко мне, когда сможешь? Давай поужинаем вместе? Сначала Лань Чжань долго молчал, и Вэй Ин хотел уже было отшутиться, сказать, что это не всерьёз, так, первая глупая мысль, попавшая ему в голову, но ответ его удивил: — Да. — Повтори, — Вэй Ин до боли стиснул кулаки и потянул себя за волосы. — Да, давай когда-нибудь поужинаем вместе? Вэй Ин расслабил наконец хватку и упал спиной назад, на холодную каменную стану дома, увитую плющем и мхом. Боль в области скальпа и ладоней говорила ему, что все происходящее не являлось сном или каким-то бредом сумасшедшего. А значит — это правда. — Это свидание? — еще один раз — в последний — уточнил Вэй Ин. — Да, — уверенно произнес. — Ты не против пойти со мной на свидание в ближайшем будущем? Ответом Вэй Ина было неуверенное, но все еще очень довольное и счастливое, — «Да». Как бы он смог отказать?