Белое небо

Вэй Ин сводил его с ума. Лань Чжань полагал, что если бы не посещение семейного врача каждые полгода, то в конце концов его безумие когда-нибудь да подтвердилось. Еще никогда он не чувствовал себя настолько живым и счастливым. Коллеги на работе также отметили, что с ним что-то не так и что он стал более… заинтересованным в общении, чего ранее за ним не наблюдалось. С нетерпением Лань Чжань ждал окончания рабочего дня, чтобы поехать домой и поговорить с Вэй Ином, который уже несколько недель мучил его и бесконечно дразнил, на радость матушке и старшему брату. — Выглядишь довольным, — сказала госпожа Лань, стоило ему только переступить порог дома. — Не хочешь поделиться с мамой? — Скоро рождество, — с каменным лицом ответил Лань Чжань, снимая обувь и аккуратно складывая ее на полку с другой обувью. Его классические темно-коричневые туфли рядом с изящными мамиными лодочками небесно-голубого цвета смотрелись немного гротескно, но ему это даже нравилось. Госпожа Лань весело рассмеялась, услышав его комментарий, вытирая невидимые слезы с щек и прищуренных глаз. — Ты очарователен, как всегда, — улыбнулась она и потянулась куда-то назад. В руке у нее, будто по волшебству, оказалось письмо. — У меня для тебя задание, но я могу все делать и сама, если ты не не захочешь. Лань Чжань никогда не отказывал ей в простых просьбах, так что ему не были понятны ее сомнения. — Что это? — Небольшое письмо бабушке Вэй Ина, — скромно опустила взгляд госпожа Лань. — Я хотела спросить у нее кое-что по поводу своего здоровья. Лань Чжань сразу поднял на нее голову. — Что-то не так? — Нет, я чувствую себя здоровой как никогда, но мне бы хотелось уточнить у нее пару моментов. Может быть, она порекомендует мне что-нибудь? Для профилактики? Лань Чжань медленно выдохнул и опустил напряженные плечи. Его мама не стала бы лгать в таких серьезных вещах — они давно условились говорить друг другу правду, если что-то несло угрозу их жизни и здоровью. — Мгм. — Прекрасно, — улыбнулась госпожа Лань. — Проходи в гостиную. Чай уже готов. За чаем у них не было привычки много разговаривать, но иногда мама расспрашивала его о том, как прошел рабочий день, и Лань Чжань старался не скупиться на подробности, даже когда некоторые события особенно разочаровывали. Лань Сичэнь назначил Лань Чжаня главным в вопросах, касающихся переговоров с Вэнями о поставках нового оборудования, и Вэни поначалу казались готовыми сотрудничать. Сейчас их мнение резко поменялось. Они требовали больше обговоренного и не желали идти на уступки. Суды и разбирательства их не пугали. А младший наследник компании вел себя, на его вкус, чересчур самовлюбленно и высокомерно. Внешне невозмутимая госпожа Лань чуть нахмурилась, слушая историю, и недовольно поджала тонкие губы. В конце концов она вышла из себя и изошлась тихими ругательствами. Лично для себя Лань Чжань услышал очень много новых выражений и решил взять их на вооружение. В частности, распутная тупая псина, малолетний недоумок, недалекий осел… Нельзя было не признать, что его дорогая матушка многому научилась в тюрьме, не растеряв при этом ни своего природного шарма, ни благородного поведения, свойственного лишь хорошо воспитанной леди. Иначе как она умудрялась ругаться и выглядеть при этом ничуть не вульгарно и не грубо — оставалось для Лань Чжаня загадкой. — Я знала этого невоспитанного избалованного мальчику, когда он даже ходить толком не умел. И уже тогда он вызывал у меня ничего, кроме раздражения и негодования. Вы, мои мальчики, вели себя безупречно и никогда не доставляли мне хлопот. Вероятно, во мне говорит предвзятость. Однако такую вопиющую наглость я бы не стала терпеть, — прошипела госпожа Лань. — Опоздать на свою же встречу, поменять ресторан в последний момент, перенести переговоры на месяц вперед, не согласовавшись с тобой и заставив прождать впустую, бог знает, сколько времени. Безобразие! — Мгм. Лань Чжаню немного полегчало от ее праведного возмущения. У него была идея посоветовать Лань Сичэню заключить новый договор через посредников. А также Цзини, их союзники и партнеры по бизнесу, достаточно тесно контактировали с Вэнями, у них было достаточно денег и влияния, чтобы в случае подобных неурядиц в будущем суметь их подкупить и при надобности ускорить дело. Цзинь Цзысюань и Мэн Яо дали бы свое добро и пошли бы его брату навстречу, а тот не преминул бы этим воспользоваться. Идеальный союз, как ни погляди. — Я вижу, как ты думаешь, дорогой, оставь это, — легонько хлопнула его по плечу женщина. — Успокойся. Ты всегда был умным для своего возраста и очень наблюдательным, и ты вырос таким же умным и наблюдательным мужчиной. Придумать для тебя выход из сложной ситуации — сущие пустяки. Я верю в это. — Недостаточно. — Не скромничай, А-Чжань, — усмехнулась госпожа Лань. — По сравнению с тем, что было, ты и правда очень вырос. Раньше ты и получаса не мог продержаться в обществе подобных Вэнь Чао или Цзинь Цзысюню и не знал, что такое слово «дипломатия», а сейчас, посмотри на себя, какой ты стал гордый, стойкий и сильный. Я бы сказала даже непреклонный. — Мама. — Хорошо, хорошо, — подняла беспомощно руки она, глядя куда-то в потолок, — я больше не буду вас хвалить, генеральный директор Лань. Это вас устроит? — Вполне. — Вполне, — рассмеялась госпожа Лань, первой вставая с места и отпуская Лань Чжаня к себе. — Не опаздывай к ужину. И передавай от меня А-Ину и А-Хуаню привет.

***

Уши Лань Чжаня не переставали гореть, когда он дошел до своей комнаты и, войдя внутрь, прислонился спиной к двери. Первым делом он позвонил брату, от которого у него уже было несколько пропущенных вызовов, и объяснил, почему встреча затянулась и закончилась неудовлетворительным результатом. Сделав паузу, Лань Чжань двинулся к клетке с кроликами и выпустил их погулять до ужина. Мама хорошо заботилась о них в его отсутствие. Наверняка они уже были накормлены и с любовью вычесаны. Шерстка так и сияла на свету. Носы мелко подергивались. Уши прижаты к голове. Заметив его, кролики сразу прижались к его ногам, и Лань Чжань с облегчением опустился на колени, чтобы встретить их должным образом. Из кармана он вытащил вкусности и протянул кроликам ладонь, тем самым только подтвердив опасения Вэй Ина по поводу избалованности всех его питомцев, включая настырную кошку, которая развалилась на собранной постели Лань Чжаня во всю свою немалую длину. Она даже не обратила на него внимания, когда он вошел, лишь приоткрыла левый глаз цвета мха, изумрудно-зеленый. — Персик, — обратился к ней Лань Чжань, — у тебя есть своя постель. — но перекладывать ее не стал. Вздохнув, он прилег рядом с ней прямо в одежде и погладил по кремовой шерсти, любуясь ее нежным рыжеватым отливом. Персик мурлыкнула от удовольствия и продолжила спать, не подозревая о мыслях, что гложили ее хозяина. Работа не отпускала его. Тело не желало расслабляться, а мысли беспокойно кружились вокруг одного и того же. Так больше продолжаться не могло. Лань Чжань прекрасно понимал, что работа в компании брата и участие в семейном бизнесе плохо влияли на его жизнь и что-то нужно было менять. Начать хотя бы с режима сна. Лань Чжань стал ложиться позже, но вставал он так же рано, как и всегда, ровно в пять утра. Что означало, что количество часов, затрачиваемых на сон, в последнее время значительно сократилось. Все беды от недостатка сна. Лань Чжань перевернулся на спины, а Персик, чей сон он случайно побеспокоил, шевельнулась и перебралась к нему на живот. Ее теплый вес не давал переместиться и принять позу поудобнее. Теперь он застрял в этом положении до скончания времен. С еще более тяжелым вздохом Лань Чжань снова потянулся к телефону и на этот раз набрал номер Вэй Ина. Его сердце билось с огромной частотой, с частотой биения сердца колибри, не меньше. Дыхание на мгновение сбилось. Дышать в целом было тяжело. Их последний разговор оказался нелегким и оставил после себя множество вопросов. Один из которых: «Насколько все серьезно между ними?» Позволил бы Вэй Ин ухаживать за ним? — Гэгэ, — поздоровался Вэй Ин в свойственной только ему игривой манере, — ты сегодня поздно. Как ты загладишь передо мной свою вину? — Вэй Ин, — с неизменным благоговением произнес он, и навряд ли что-нибудь изменилось бы. — Привет. — Привет, — довольно произнес Вэй Ин с юмором в голосе, с намечающимся смехом, с улыбкой, со всем тем, чего Лань Чжаню так сильно не хватало. — Не удивлюсь, если в следующий раз ты позвонишь мне посреди ночи и спросишь о том, как принимать роды у кошек. — Нелепо, — проворчал Лань Чжань, скрывая жаркое смущение, — Персик — приличная девочка. — Кто сказал, что ты не подберешь еще одну такую же чертовку, которая будет жалобно мяукать, смотря на тебя огромными влажными глазами? У тебя же такое доброе сердце. Ты не сможешь долго противостоять. — Если Вэй Ин так считает, — смиренно согласился Лань Чжань. — Прошу прощения, что так поздно. — Ничуть не поздно, — очаровательно возразил Вэй Ин, — я больше беспокоился о тебе. Ты в порядке? — Мгм, не нужно беспокоиться. Всплеск тепла в груди на слова Вэй Ина не стал для него чем-то неожиданным, но Лань Чжань все равно лелеял его и старался сохранить это чувство как можно дольше, несмотря на то, как часто оно нуждалось в подпитке извне. Потому что тот миг, когда он впервые за много лет, холодных и одиноких, ощутил это ни с чем не сравнимое тепло в груди, стал решающим мигом. Тогда Лань Чжань пообещал себе и Вэй Ину, что больше никогда, ни за что на свете, не причинит им обоим такой сильной боли. — А я все равно буду, — с вызовом сказал Вэй Ин. — Молодым родителям положено много беспокоиться. — Но ведь ты не мой родитель. — И слава богу! Лань Чжань усмехнулся и погладил кошку по голове. — Я волнуюсь о тебе не так, как волнуется родитель о своем ребенке, а больше как… ну… — Да? — в несвойственном себе нетерпении подтолкнул Лань Чжань, пытаясь угомонить непослушное сердце в груди. — Я не знаю могу ли называть тебя так… Лань Чжань, об этом действительно трудно говорить, а, ты знаешь, я обычно хорош в любого рода разговорах, но что касается разговоров о чувствах, то хуже меня, наверное, тут никого не придумаешь, и все же я… — Что ты хочешь хочешь сказать, Вэй Ин? — С недавнего времени я начал думать о тебе как о своем, своем дорогом человеке, — прохрипел Вэй Ин, после чего сразу откашлялся и неуверенно продолжил: — Это неправильно? На мгновение Лань Чжань потерял дар речи, и, спеша разубедить Вэй Ина в плохих мыслях, сказал: — Нет. И это был неправильный ответ. Лань Чжань осознал свою ошибку почти сразу, как только Вэй Ин заговорил вновь. — Ох, — с трудом вздохнул Вэй Ин, словно его чем-то ударили, и заметно стушевался, прошептав: — прости меня, Лань Чжань, я, кажется, поспешил, да? Это моя ошибка. — Нет! — громко и чересчур отчаянно перебил его Лань Чжань. — Что? Лань Чжань открывал и закрывал рот, не зная, как сформулировать мысль так, чтобы ненароком не обидеть и не задеть. Персик, недовольная и взволнованная, спрыгнула на пол и ушла в коридор. Возникшая тишина резала слух и сжимала в тисках его болеющее за Вэй Ина сердце. Невозможность сказать то, что необходимо было сказать давным-давно, с каждым сделанным им вдохом и выдохом угнетала Лань Чжаня. — Вэй Ин, с твоей стороны не было совершено никакой ошибки. — Ты меня обнадеживаешь. И если бы Лань Чжань не знал лучше, то подумал бы, что Вэй Ин язвит и пытается закрыться. Вот только прямо сейчас, в этот самый момент, дела обстояли совершенно иначе. Вэй Ин, наоборот, был пугающе открыт и искренен. Любое неправильно сказанное слово могло его отпугнуть. Лань Чжань должен был что-то сделать, прежде чем Вэй Ин бросит трубку и устало отвернется от него, на этот раз навсегда. Лань Чжань достаточно плохо перенес недели тишины, существуя день за днем без его задорного голоса и заботы о нем и без его красочных рассказов о жизни с маленьким сыном на берегу Тихого океана под звуки непрекращающегося дождя. Страшно представить, что ждало бы Лань Чжаня после, когда он так привык к незримому присутствию Вэй Ина в своей жизни. — Дело в том, Вэй Ин, что я был бы невероятно счастлив быть твоим, — прошептал Лань Чжань. Звенящая тишина на том конце не улучшала ситуацию. Еще чуть-чуть — и голос Лань Чжаня окончательно предаст его. — Я…я не знаю, как сказать… — сокрушенно довершил он, прикрыв нижнюю половину лица ладонью и чувствуя горячую резь в глазах. — Я просто хочу тебя увидеть. — «Хочу к тебе». — Хочу сказать тебе обо всем, смотря прямо в твои прекрасные глаза, а не вот так, по телефону. — Лань Чжань, когда-нибудь, клянусь, ты доведешь меня до сердечного приступа. — Вэй Ин говорил странно, немного гнусаво, словно он недавно горько плакал. У Лань Чжаня от этого тона больно сжалось сердце. — Вэй Ин, ты плачешь? — Угораздило же меня влюбиться в такого дурака, — бормотал Вэй Ин, уже не замечая никого и ничего, — Глупый, глупый Лань Чжань… Лань Чжань сделал было новую попытку заговорить, но экран уже погас. Вэй Ин завершил звонок.