Белое небо

А-Юань был в абсолютном восторге. Океан впечатлил его настолько сильно, что он отказывался уходить с берега до тех пор, пока под присмотром Вэй Ина не перевернет каждый камень и ветку на своем пути. Наконец он нашел ту ветку, которая отвечала всем его многочисленным требованиям, и решил взять ее с собой и подарить бабушке, когда та придет домой. Вэй Ин едва сдержал смех. — Думаешь, бабушке понравится? — мягко спросил он. А-Юань поник и грустно произнес: — Не понравится? — Эй, я этого не говорил! Просто… Может, мы могли бы чем-то ее украсить? — Чем? — малыш беспомощно оглянулся. — Тут нет цветов. Один раз увидев, как Вэй Ин подарил Вэнь Цин букет цветов на ее день рождения, милый ребенок теперь считал, что цветы — обязательный атрибут подарка для женщины. Или для кого бы то ни было. В любом случае, А-Юань был очарователен. Просто прелесть. Вэй Ин осмотрелся. Пляж был диким. Каменистым. И, разумеется, тут не было цветов. Однако кое-что ребенку он вполне мог показать. Подойдя ближе к воде, мужчина присел на корточки и жестом подозвал сына к себе. Сильный порыв ветра растрепал его волосы, но он не придал этому значения. — Смотри, — сказал он. — Смотришь? А-Юань с любопытством наклонил голову и издал нетерпеливый утвердительный звук. Готов. Конечно, он готов. Что за глупости вообще? Вэй Ин нежно улыбнулся, взял в руку горсть мокрого песка и под внимательным взглядом сына поднес ее к воде. Набегающая на берег волна быстро смыла все мелкие песчинки, опалив кожу холодом, и, когда он раскрыл ладонь, на ней остались только красивые блестящие камни и несколько маленьких ракушек. В основном половинки раковин двустворчатых моллюсков, или просто осколки, слегка отливающие перламутром, но была среди них и одна спиралевидная, с острым верхним шпилем, кремовая и нежная. На такой улов Вэй Ин совсем не рассчитывал. А-Юань восхищенно вздохнул и попросил его показать раковину поближе, лепеча что-то на своем детском языке. С благоговением он взял ракушку в руку и аккуратно погладил ее пальчиками, переводя взгляд с нее на Вэй Ина, и обратно. — Красивая? — спросил шепотом Вэй Ин, и его шепот чудом не затерялся в шорохе и шуме беспрерывно двигающегося океана. Вечное движение вечного океана. Ну, по крайней мере, это звучало довольно романтично и красиво в голове Вэй Ина, не осуждайте. Почему-то здесь было так легко забыться. Лучше, чем в каком-либо другом месте. — Да! — вскрикнул от восторга А-Юань. — Еще! Вэй Ин не умел отказывать этому ребенку и, покопавшись в песке помельче, нашел еще несколько ракушек. Обрадованный А-Юань тоже принялся искать, но уже самостоятельно, поняв примерный принцип. Мужчина следил лишь за тем, чтобы тот не споткнулся и не упал, что случалось чаще, чем того бы хотелось Вэй Ину. До звериной грации А-Юаню, к сожалению, было пока далеко, как пешком до Китая. А-Юань и в облике маленького лисенка был мил и самую малость неуклюж. Но все впереди. Вдруг А-Юань громко взвизгнул и испуганно подпрыгнул, чуть не упав на спину. Вэй Ин инстинктивно дернулся вперед и вовремя подхватил его у самой земли. Из-за того, что сын подошел слишком близко к воде, пенистая волна окатила его всего брызгами с головы до ног. И А-Юань вместо того, чтобы разочароваться, только рассмеялся и протянул руку к волнам, пытаясь, кажется, поймать хотя бы одну. Холод из-за своей природы он практически не чувствовал, однако Вэй Ин все равно подхватил сына на руки и отошел на несколько метров назад, чуть не поскользнувшись на мокрых камнях. — Ну уж нет, молодой человек, мы не будем этого делать. — Еще! Папа! В другой день он бы позволил ему все, что угодно. Вэй Ин уважал любые действия и желания своего сына, но… Вокруг было действительно слишком много «но». — А-Юань, — притворно заплакал Вэй Ин и использовал последнее средство: — Мы не успеем сделать подарок бабушке, если не уйдем сейчас. А-Юань ахнул, но мгновенно забыл причину потрясения и снова посмотрел на океан. — Еще, — тихо сказал он, уже не так уверенно, как раньше. И это что, надутые губы? Не-е-ет. Позже он без всяких уловок обязательно сводит его подальше, туда, где пляж белее и чище, а затем они вместе сходят посмотреть на мыс Флаттери, или договорятся с рыбаками, и их на яхте переправят на остров Татуш, где у бабушки находилось удобное и уединенное место для отдыха в небольшой рощице. У них было много возможностей открыть и узнать что-то новое. Позже. Но не сегодня. Во-первых, А-Юань не выдержал бы такой долгой прогулки, и, во-вторых, было заметно, что он уже наигрался. Просто теперь капризничает, вредный кроль. — Я куплю нам мороженого, — вздохнул Вэй Ин. Они оба заслужили чего-то вкусного. Потеря близких, долгая дорога на север и новый дом — это чрезвычайно резкие перемены в жизни самого Вэй Ина, что уж говорить о ребенке. Сердце сковывало болью от мыслей об оставленных Вэнь Цин и Вэнь Нине и плачущем по ним А-Юане, и если днем это еще можно было как-то игнорировать, используя специальные упражнения и техники правильного дыхания или сосредотачиваясь на более важных делах, то ночью он становился абсолютно беспомощным перед собственным горем и кошмарами. У Вэй Ина было так пусто и больно на душе. И его боль, независимо от приложенных им усилий, не уменьшалась ни на секунду. Почти постоянно он винил во всем себя. Он должен был остаться и довести дела до конца, как ответственный взрослый, позаботиться о могилах и родственниках, убедиться, что все сделано правильно, но… Вэй Ин просто сбежал, не выдержав давления, и даже не стал разбираться с наследством, которое Вэнь Цин и Вэнь Нин решили оставить А-Юаню и по какой-то непонятной причине ему. С А-Юанем все предельно ясно — он их племянник, — но он? Они оба были, кажется, готовы ко всему, и Вэй Ину почему-то становилось от этого еще больнее. Он не мог понять, почему. Почему это случилось с ним? Вэй Ин же никогда не просил о многом. Только о семье. Обратный путь, по ощущениям, оказался длиннее. Благо А-Юань спокойно сидел у него на руках и только слегка покачивал ножками от нетерпения. — Какое мороженое ты хочешь? — спросил Вэй Ин. — Синее! Вэй Ин удивленно приподнял брови. — Почему синее? — Как океан, — только и ответил А-Юань и посмотрел на Вэй Ина так, словно он должен был сам догадаться. — Так теперь твой любимый цвет синий? — Да. Вэй Ин фыркнул и мысленно с этим смирился. Скоро дом бабушки определенно станет полностью синим. По пути к магазину с мороженым, он поиграл с А-Юанем в цвета, где малыш должен был назвать все цвета, которые знает, и указать на соответствующий им предмет. Очень быстро игра ему наскучила, и А-Юань стал просто молча оглядываться по сторонам и застенчиво прятать лицо в шее Вэй Ина, когда кто-то из местных жителей ненадолго останавливался рядом с ними, чтобы сказать пару слов, добродушно улыбаясь. Одна женщина даже пригласила их на общий семейный вечер. Его лисенок никогда еще не получал столько комплиментов и приятных пожеланий за один день. Абсолютно все здесь обожали маленьких детей, и очень быстро А-Юань стал всеобщим бесценным достоянием. Потому что, видимо, правило «ваши дети — наши дети» — до сих пор тут было в ходу. Хотя Вэй Ин не помнил, чтобы в племени мака когда-нибудь существовало подобное правило. Впрочем, индейцы очень любили своих детей, и нечего тут думать. Некоторые старые люди узнавали Вэй Ина и, не скрывая удовольствия от встречи, просили передать старейшине Баошань от них несколько добрых слов. Редкие туристы смотрели на это действо с любопытством, но Вэй Ин не обращал на них внимания. Наконец они дошли до магазина на углу улицы, который представлял собой на самом деле небольшой передвижной киоск. Вэй Ин, стоит признать, чуть погорячился с названием. До магазина или мини-супермаркета ему было явно далеко. Добрая продавщица с милой улыбкой очень внимательно выслушала А-Юаня и дала ему большой рожок «синего, как океан» мороженого из голубики с белой шоколадной крошкой, посыпанной сверху. Вэй Ин по настойчивой просьбе сына взял себе точно такое же, и они неторопливо, прогулочным шагом, направились домой. По пути А-Юань очень сильно измазался подтаявшим мороженым, и выглядел он совершенно довольным данным обстоятельством. Чего не скажешь о Вэй Ине, которому пришлось его отмывать. — Не потерял подарок? — произнес Вэй Ин, вытаскивая из неразобранной сумки скромный набор инструментов для мелкой работы и коробку для творчества, сделанную им для А-Юаня на его день рождения. Это была простая картонная коробка с рисунками в виде бабочек и наклейками с пухлыми кроликами, и там же хранились все его сокровища. — Нет. Вот. А-Юань положил на стол в гостиной свою находку. Палка чем-то по форме напоминала рогатку, и Вэй Ин решил сделать между длинными «рогами» что-то типа паутинки из ниток и крупных бусин. Лисенок, к сожалению, еще плохо умел работать с более мелким бисером. Хмыкнул себе под нос, Вэй Ин достал картонную шкатулку с разноцветными бусинами и отдал ее сыну. — Выбери самые-самые красивые, а я подберу к ним нить. Справишься? — Да, — довольно кивнул А-Юань и с энтузиазмом принялся за дело. Конечно же, он выбрал синие и белые бусины. Вэй Ин не сказал бы, что ожидал чего-то другого. Усмехнувшись, мужчина оставил сына в покое, а сам взялся за тонкую фрезу, с помощью которой он очистил небольшую область в основании ветки от грубой коры и вывел уже на более гладкой поверхности вьющиеся узоры и сложный иероглиф океана. Той же фрезой он проделал крохотные отверстия в найденных ракушках и сложил инструменты обратно, сдув с них перламутровую пыль. Вэй Ин также относительно хорошо знал узелковое письмо и решил написать нитью и маленькими украшениями сегодняшнюю дату без года. Это несложно. Но потом резко передумал. Красивой паутинки из ниток, украшенной бусинами и ракушками, было вполне достаточно. А-Юань, повторяя за отцом, сдул пыль со стола, широко улыбнулся и хлопнул пару раз в ладоши, и Вэй Ин улыбнулся ему в ответ и игриво подмигнул. Настолько игриво, насколько вообще мог, и взялся за работу. Как только асимметричная паутинка была закончена, они вместе промокнули свободные части ветки прозрачным клеем, а затем А-Юань искупал ее в безумном количестве разноцветных блесток. И… Вэй Ину снова пришлось его отмывать. И блестки отмывались хуже! Какой дьявол придумал блестки? — Что напишем на открытке? Или мне что-нибудь нарисовать? — спросил в итоге Вэй Ин, когда они вернулись из ванной, и с громким вздохом вновь уселся на диван, сажая сына на колени. — Открытки это очень важно. А-Юань торжественно кивнул. — Лису, — скомандовал он тонким голосом. Вэй Ин лающе фыркнул: — А как же океан? Мне его рисовать? — Пожалуйста, — попросил А-Юань. — Хорошо. А цветы? — Да. — Бабочки? — Да! Вэй Ин, посмеиваясь, потянулся к цветным карандашам, и совсем скоро на бумаге появились тонкая линия горизонта, песчаный берег, пухлая и очень забавная лисица с раскосыми глазами, пытающаяся поймать бабочку, и редкие маленькие цветы синего цвета непонятно какого вида. А-Юань наблюдал за рисованием с вниманием и искренним любопытством. Другой ребенок не стал бы сидеть и смотреть, будто завороженный, на чьи-то попытки нарисовать нечто интересное с безупречным терпением и спокойствием. Но его А-Юань был именно таким — терпеливым и спокойным. Большую часть времени. А-Юань зевнул и потер глаза. — Хочешь спать, малыш? Давай сначала поедим? — Рыбки. — Снова рыбки? Думаешь, бабушка нам ее оставила? А-Юань смешно нахмурился, шустро вбежал на территорию кухни, святую святых, и принюхался. — Она была, — с дрожью и обидой произнес он, когда не учуял желаемого. — Хорошо-хорошо, я тебе верю. Сейчас посмотрю сам. Вэй Ин открыл холодильник и увидел много всяких вкусностей, лосось тоже там был, свежий и ненарезанный, нежное филе. — Повезло тебе, — усмехнулся Вэй Ин, непроизвольно облизнувшись, — но одной рыбкой сыт не будешь. Мы должны съесть овощи и еще что-нибудь горячее к ним. — Вэй Ин внимательнее присмотрелся к продуктам. — Есть суп и картофельное пюре. Что выбираешь? — Не хочу овощи, — надулся А-Юань, покраснев даже от приложенных усилий. — Как это? А рыбку хочешь? — чистой воды шантаж. Да. Но этот ребенок сам виноват, понимаете? Он любил овощи! Он ел брокколи так, как будто это были не брокколи, а мясо! Что поменялось? Не мог же его лисенок настолько быстро поменять свои вкусы? Или что?! — Хочу. — Тогда съешь ее вместе с овощами. — Нет, — твердо и решительно отказался А-Юань, сложив ручки на груди. Взрослый какой, вы только посмотрите. — Нет? — Нет. — Ну, пожалуйста, — нежно протянул Вэй Ин и в дополнение ко всему присел на корточки перед сыном, заключил его в объятия и чмокнул в щеку, как он это любил. — Пожалуйста? А-Юань неуверенно оглянулся на холодильник, уже менее недовольный, а потом посмотрел снизу вверх на Вэй Ина. Малыш что-то тихо буркнул себе под нос, делая новую попытку где-нибудь спрятаться, и неохотно кивнул, когда смущение в нем пригрозило перейти границы допустимого. Что ж. Победа! Перед его любящими поцелуями и объятиями никто бы не устоял. Научно доказано. После обеда, который А-Юань все-таки съел без капризов, пришло время дневного сна, и почти до ужина от него не было слышно ни звука. К приходу бабушки лисенок, естественно, проснулся, снова голодный и жадный до внимания Вэй Ина. — Что-то ты быстро устаешь, лисенок, — задумчиво сказала бабушка, стоя у плиты и занимаясь разделкой курицы к ужину, пока Вэй Ин мягко и успокаивающе поглаживал спину сына, стараясь внушить ему чувство безопасности. Со сна он стал печальным и каким-то более уставшим, чем обычно. Вэй Ин и сам очень устал за день и потому даже не сразу понял, к кому именно обратилась бабушка, а сил отвечать не было. — Устал, да? А-Юань спас его от раздумий и тихо угукнул. — Когда дух устал, тело тоже устает. К тебе это тоже относится, А-Ин. — И что ты предлагаешь? — Поспать. Много-много сна. «Неплохо», — подумал он, а вслух сказал: — А ужин? — Все-то тебе нужно здесь и сейчас, жулик, — посмеялась женщина. — Быстрее плиты я все равно ничего не приготовлю. В томатный суп добавить больше специй, или оставить как есть? А-Юань любит специи? — Любит, но немного, правда, малыш? А ты хотела добавить? — Раз спрашиваю, значит хотела, сяо Ин. Что за глупые вопросы? Тебе бы отдохнуть. — Да-да, — покорно согласился мужчина. Отдых и сон — то, что доктор прописал. — Не паясничай. — Да где? — оскорбленно вопросил Вэй Ин, чуть ли не прижимая руку к сердцу. Но на руках у него сидел А-Юань, так что не судьба. — Да сейчас. Как ты себя чувствуешь? — Сносно. А как ты? — Потрясающе. По лесу побегала, на волчат поорала, помедитировала. — Именно в таком порядке? — хохотнул Вэй Ин. — Ты сейчас у меня договоришься, сяо Ин, но да, именно в таком порядке. Они несносны и абсолютно не умеют контролировать свои эмоции. — Все мы через это проходили, — пожал плечами Вэй Ин. — Они справятся. — Конечно, — гордо кивнула женщина. — А теперь помешай рис, будь добр.

***

После сытного ужина А-Юань опять уснул. Даже быстрее, чем это было днем. Ба тяжело села на пол и похлопала рядом с собой, приглашая Вэй Ина присоединиться к ней. Это была их старая ежедневная традиция — садиться после ужина друг напротив друга и делиться тем, что было на сердце. Так делало большинство семей. Вэй Ин медленно рассказал о том, как прошел их день, начиная с утра. Похвалил завтрак и поблагодарил за кофе, зная, что в этом доме бабушка всегда держала для него зёрна и сама молола их купленной на его первые деньги сломанной антикварной кофемолкой, которую он позже сумел починить и заставить работать; описал океан и восторг А-Юаня от волн и белой пены. Хороший день, и Вэй Ин столь же хорошо держался. Почти достойно. — Ты так его опекаешь, — тепло улыбнулась женщина. — Лишь столько, сколько необходимо, — возразил без особого пыла Вэй Ин. — Он стал очень чувствительным, и я боюсь надолго оставлять его одного. — Да, я это вижу. Но дай ему возможность исследовать мир самостоятельно. Ошибаться нормально, сяо Ин. Или ты уже забыл, чему я тебя учила? — Не забыл, — выдохнул Вэй Ин. — Не вздыхай так громко, — произнесла Баошань, — ты еще так молод. И через несколько дней будет праздник. Главная Семья зовет нас к себе. Будут песни и сказки. Каждая семья споёт что-то своё. И, может быть, ты что-нибудь споешь? — с надеждой спросила она. — Я так давно не слышала, как ты поешь, А-Ин, твой голос чудесен. — Ба… — Я уже больше ста лет чья-то «ба», А-Ин, и вот что я тебе скажу, — ты не один. Ты никогда не был одинок. Одиночество мы создаём сами, внутри себя, прячемся в нем, спасается бегством от тех, кто нас ранил или обидел, — с убежденностью говорила она. — Посмотри на меня. Я — мать твоей матери, и, уверяю, моя дочка не хотела бы видеть своего ребенка таким печальным и потерянным. На каких-то пару мгновений Вэй Ина взяли злость и гнев, а затем его накрыло острым отчаянием, полным бессилием, беспомощностью, болью. Ужасное чувство. Это было несправедливо. Все это. — Я этого никогда не узнаю, — прохрипел он. — Нет, — согласилась бабушка, — но у тебя есть я. Оглянись. Мир и земля есть везде, куда ни посмотри, и все в твоём полном распоряжении. — Я не знаю… — Чего ты не знаешь? — прищурилась она и тихо, на грани шепота, продолжила: — А-Ин, ты — луч солнца, ты — бьющая из скалы река, ты — летящая птица, свободная и живая, ты — жизнь. Весь мир открыт для тебя. Не губи себя горем и сожалениями. Если бы я жила одними сожалениями, то от меня ничего бы не осталось. — Тебе есть о чем сожалеть? — с недоверием спросил Вэй Ин. — Конечно. Я не забрала тебя к себе, когда решалась твоя судьба. Думала, тебе будет лучше в большой семье, но они ранили тебя и заперли. Когда ты в последний раз оборачивался? Вэй Ин давно не задумывался об этом и не помнил, когда позволял себе свободно гулять по лесу в своей второй форме. Не было времени, не было желания, не было добра и принятия, а теперь нет и сил. — Нашей семье подозрительно не везет с людьми родом из Поднебесной, — протянула женщина, — особенно с мужчинами. Как проклятие какое-то. «Действительно», — подумал мужчина, испытывая знакомое желание спрятаться и тихо завыть. Вэй Ин безжалостно задавил в себе это желание, но не сдержал беззвучный и жалкий скулеж, скребнувший острым по иссушенному горлу. — Так было и с моей матерью, и с твоей. Я тебе рассказывала. — Да, — хриплым шепотом ответил Вэй Ин. Он хорошо знал эту историю. Его бабушка была из племени чероки, и она несла в себе кровь коренных народов и кровь первых колонизаторов, в числе которых были и китайцы. Свое имя она, с полного разрешения матери, получила от отца, а затем мать забрала ее к себе в племя, не сумев уговорить возлюбленного на брак с собой и не став настаивать на этом, спокойная и непоколебимая. Жители Поднебесной славились в то время своим снобизмом и высокомерием. Дикарка ему была не нужна. Мать Баошань, прабабушка Вэй Ина, не показала расстройства и ушла домой, неся под сердцем дитя. А дома ее всегда ждали. Чероки не бросали свою семью на произвол судьбы, и совет старейшин недолго думал над тем, оставить ее или прогнать. Никто бы не прогнал ее. — В тебе тоже есть кровь чероки, — проговорила бабушка, — наша сила, наш тотем. — Знаю. Бабушка только хмыкнула и откуда-то достала мешочек, пахнущий лавандой и медом, и старый ловец снов. — Повесь над кроватью и спи спокойно. Время для серьезных разговоров на сегодня закончено.