Белое небо

Запах смолы и хвои тревожил чувствительный нюх. Небо заволокло серыми тяжелыми тучами. Туман. Вэй Ин немного приоткрыл окно, чтобы подышать любимыми с детства ароматами и расслабиться, и с измученно-нежной улыбкой посмотрел на своего ребенка, спящего на заднем сиденье в детском автокресле. До — боже, он даже не потрудился запомнить название своего будущего дома на ближайшие лет сто — города оставалось всего ничего. Пара десятков километров, и они уже на месте. Это точно был Мэн, штат Мэн. Или Вашингтон? Вэй Ина, по правде, мало волновало, куда он ехал, если и так все было решено за него. Скосив взгляд на карту, на которой красным кружком агрессивно был обведен город, начинающийся, по всей видимости, если его не обманывали глаза, на выдающуюся литеру «Н», он вздохнул и покачал головой. Его каракули не давали прочитать название полностью, и только спустя пару мгновений мозг Вэй Ина решил наконец проснуться и выдать для него всю информацию разом. И зачем он уехал, и для чего все было задумано, и чем он будет заниматься, и как обустраивать их с сыном дальнейшую жизнь. Короче говоря, все. И полузабытое название города — в том числе. Ниа-Бей — маленький дождливый городок, расположенный неподалеку от Тихого океана и окруженный со всех сторон великолепным лесом. Неприметный. Таинственный. Малонаселенный. Идеальное место для того, чтобы сбежать, спрятаться и надолго укрыться в нем от подавляющей реальности; место, где его точно никогда не найдут. И погода тут была восхитительной, прямо под стать его хмурому настроению. Ох, он мог бы включить навигатор, а не мучиться с первой попавшейся бумажной картой, однако слишком боялся брать телефон или любое-другое устройство в руки. Он вообще отключил свой сотовый и выбросил его в окно, когда выезжал из дома к ближайшему аэропорту, и пообещал себе позвонить сестре с нового номера сразу же, как только приобретет новый. После тяжелых похорон и изматывающих ссор с семьей у Вэй Ина не было никаких сил и ресурсов на то, чтобы постоянно оставаться на связи. Лучше забыть об этом. На время. Если он услышит еще хотя бы одно фальшивое соболезнование, то сбросится с ближайшего утеса. А он не мог так поступить с А-Юанем. Кроме него, у его малыша никого больше не осталось. Так что никаких телефонов. К черту их. К черту любую технику на ближайшие несколько недель. Или даже месяцев? Да, месяцев. Вот так замечательно. Все хорошо. Его двоюродная бабушка, Баошань, жила с индейцами племени мака уже больше двадцати лет, обучая молодых волков, и кажется просто получала удовольствие от жизни. Она — первая, кто предложил ему помощь, когда на Вэй Ина свалилось… много всего. Возможно, у нее есть телефон, которым он сможет воспользоваться. Как-то же он с ней сумел связаться. Или правильнее будет сказать — она связалась. Бабушка Баошань сама написала ему (настоящее письмо, с марками, сургучом и ароматными чернилами), а затем, не дождавшись ответа, позвонила. Каким-то немыслимым образом, та почувствовала что-то неладное и в приказной форме попросила приехать. Впрочем, Вэй Ин не спешил удивляться. В их роду много подобных случаев. Да и не было у него сил на то, чтобы удивляться. У него вообще не было никаких сил. Даже при перевоплощении в лисицу, его родную и самую безопасную форму на свете, которая была неотделима от его сущности, его души, тратилось слишком много энергии. О прочих трюках и говорить нечего. Возможно, оно и к лучшему. Будь у Вэй Ина полный доступ к его способностям, как раньше, он бы со стопроцентной вероятностью проклял бы всех своих обидчиков. Или самого себя. Он ни в коем случае не мог допустить этого. Вэй Ин так, так сильно устал. Каждая кость в его теле казалась неподъемной. Мышцы ныли и болели — ни с чем не сравнимо. Никогда ему еще не было так тяжело, как сейчас. Позади вдруг раздалось тихое сопение, похожее на ворчание. Вэй Ин непроизвольно улыбнулся, слабая тень его прежней улыбки. На нее, наверное, без слез и не взглянешь. Из слабой улыбка Вэй Ина быстро превратилась в уничижительную. «Боги, когда это уже закончится?» — Пап? — жалобно позвал его А-Юань. — Мы где? — Уже почти приехали, — быстро проговорил Вэй Ин. — Помнишь, я говорил про нашу бабушку? А-Юань невнятно и полувопросительно пролепетал ее имя, и Вэй Ин одобрительно кивнул. Его сын был таким умным и замечательным! Иногда он не знал, как с этим знанием вообще жить. Вэй Ину в этом плане чертовски повезло. У него был самый лучший и добрый ребенок на свете, который даже не подозревал о своей выдающейся исключительности. Что делало А-Юаня еще более замечательным. О, Вэй Ин обожал этого ребенка. Безусловно. Он пока не хотел признаваться себе в этом, но, кажется, только благодаря А-Юаню он до сих пор находился в здравом уме. Все это — переезд, отказ от прежних связей, резкая смена обстановки — давило. Однако без подобных изменений у Вэй Ина навряд ли бы получилось взять себя в руки вовремя. — Я хочу домой, — заплакал А-Юань, и Вэй Ин почувствовал, как его сердце вновь разбивается вдребезги. — Хочу Цин-цзе… Нин-гэ… О, нет. Вэй Ин остановил машину посреди пустой дороги, попытавшись сделать это как можно плавнее, отстегнул ремень безопасности и с непонятными кряхтящими звуками перебрался на заднее сидение. А-Юань тут же потянулся к нему ручками и попытался спрятать заплаканное красное лицо в его шее, но ремни мешали и слишком стягивали, и поэтому он зарыдал еще громче и отчаяннее, когда не добился того, чего хотел с первого раза. Вэй Ин запаниковал. Он всегда паниковал, когда его сын так горько плакал, и ломался изнутри от собственной бесполезности и незнания, что делать дальше. — Эй, крольчонок, — слабо позвал мужчина, — мы скоро будем дома. Бабушка сказала, что позаботится о нас. Все хорошо, слышишь? Я с тобой. Я никогда не уйду от тебя, ты же помнишь это? Баобэй? Как только похороны закончились и все гости разошлись, Вэй Ин закрылся с А-Юанем в собственном доме и несколько дней пытался успокоить сына. Его А-Юань быстро сообразил что к чему и первые несколько часов отказывался показываться кому бы то ни было на глаза, кричал и задыхался от горя, а потом как-то умудрился запереть себя в ванной комнате, в полной темноте. Вэй Ину еще никогда в жизни не приходилось так быстро взламывать замок на двери при помощи стержня от канцелярской ручки и кухонного ножа, которые он откопал в куче мусора на рабочем столе. Благо хоть дверь была устроена довольно просто. — Пап… бними… Вэй Ин немедленно так и сделал. Для трехлетнего ребенка он и так держался великолепно. Почти всю дорогу А-Юань спал или просто смотрел в окно, не задавая вопросов. Однако детское терпение недолговечно. Теперь ему нужны были ответы, и срочно. Ах, да. И еще обнимашки. В последнее время А-Юань стал настолько тактильным и жадным до добрых слов, что у Вэй Ина в голове невольно появлялись сравнения, связанные с маленькими застенчивыми осьминогами, а не с кроликами, как обычно. — Хэй, кролик? — шепнул Вэй Ин. — С нами же все в порядке? — Угу. — Ты хочешь чего-нибудь? Хочешь попить? У меня где-то был твой сок, — пробормотал Вэй Ин и оглянулся в поисках бутылки с персиковым соком. А-Юань что-то невнятно промычал и, шмыгнув носом, сам потянулся к бутылке, на которой были нарисованы его любимые мультперсонажи. После нескольких больших глотков он снова взглянул на отца и неуверенно спросил: — Бабушка ждет нас? — Конечно, ждет! Почему бы ей не ждать нас, баобэй? Она давно хотела познакомиться с тобой и снова увидеть меня после стольких лет, — улыбнулся Вэй Ин, ероша волосы сына, и тот тихо фыркнул от удовольствия, уже наполовину успокоившийся. Хорошо. — Вы давно не говорили? — То есть давно не виделись? — уточнил Вэй Ин. — Да, — кивнул А-Юань, серьезно глядя на него исподлобья. Слишком серьезно для ребенка. — А, ну тогда да, мы давно не виделись. — Сколько? — Много, — задумавшись, выдал Вэй Ин, — но она меня не забыла. А-Юань схватил его за выбившуюся из хвоста длинную прядь волос и слабо потянул за нее, привлекая еще больше внимания к себе и дальнейшим своим словам. — Она хорошая? — робко спросил он. Она строгая, язвительная, старая лисица, которая прожила слишком много лет для того, чтобы заботиться о каких-то там манерах и нормах приличия. Все, как мы любим. Но Вэй Ин никогда не сказал бы что-то такое своему маленькому сыну. Бабушка любила детей и испытывала к ним странную слабость. Бояться было нечего. Это он и сказал своему сыну, и тот заметно расслабился. Его запах скоро изменился, став мягче и теплее. Хорошо. В памяти вспыл образ старой и очень большой лисы с серебристо-белой шерстью, пушистыми хвостами и светло-карими глазами, переливающимися на свету, как дорогой виски со льдом. Не думать о виски, встряхнул головой Вэй Ин, никакого алкоголя. Не в ближайшее десятилетие. Он совершил слишком много ошибок по его вине. Ну, и по своей собственной, конечно, тоже. Он же взрослый человек. Он умел брать на себя ответственность, когда это необходимо. Глупо с его стороны — винить во всех своих бедах исключительно алкоголь. Вэй Ин вдохнул и выдохнул. — Бабушка — очень красивая и добрая, ты сразу же узнаешь ее и полюбишь, — криво улыбнулся Вэй Ин, заправляя прядь мягких волос А-Юаня за ухо. — А теперь маленьким смелым лисам пора наконец пристегнуться и отправляться в путь дальше. Мы же не хотим заставлять нашу бабушку ждать, верно? — Верно, — с толикой довольства прищурился А-Юань и как ни в чем ни бывало задал самый неожиданный вопрос из всех возможных: — Можно мне конфетку? Издав глухой недоверчивый смешок, Вэй Ин вернулся на переднее сиденье, достал из бардачка мягкую конфету в шоколадной глазури и, ловко передав ее сыну, тронулся с места. Примерно через пятнадцать минут А-Юань снова уснул.

***

— Я чую тебя даже с такого расстояния, сяо Ин! Вылезай из этой проклятой консервной банки и дай мне наконец поздороваться с моим внуком, иначе пеняй на себя, слышишь?! — донеслось до него через приоткрытое окно, и Вэй Ин поспешил вылезти из машины, пока не стало слишком поздно. И стоило ему сделать всего один шаг за пределы своей «консервной банки», — горячо любимой и преданно лелеемой, — как его тут же сжали в невыносимо крепких объятьях. Инстинктивно Вэй Ин ждал того, что его прямо здесь и сейчас оттаскают за уши, как в детстве, однако… все обошлось малой кровью. Пострадали только его бедные ребра. — Какой же ты тощий, — сказала хмуро она, женщина, которую было очень трудно назвать старой. На вид ей посторонний человек дал бы лет сорок с натяжкой, но и то сомнительно. Да и ее неиссякаемая энергия могла обмануть кого угодно. Вэй Ин зажмурился и с облегчением спрятал лицо у нее в плече, глубоко дыша. Она пахла океанской солью, йодом, лесом, травами, дымом и сладкими увлажняющими кремами. Потрясающе вкусно. Знакомо. Когда Вэй Ин был младше, он приезжал к бабушке Баошань каждое лето, и ее запах въелся в его суть настолько плотно, что до сих пор продолжал ассоциироваться у него с безопасностью и единственным домом. — Ну-ну, — похлопала его по плечу Баошань, почти ласково, — спокойно. Спокойно же? Вэй Ин что-то нечленораздельно хмыкнул в знак согласия и прижал метафорические уши к голове, официально, на несколько секунд, отказываясь от любой ответственности. Он, может, и взрослый человек, но не настолько взрослый, чтобы сопротивляться такому мощному и защитному давлению от своей ба, давшей ему… все? Все, что знал о себе и этом мире, о жизни. — Много думаешь, А-Ин, перестань, — произнесла она мягко вполголоса и опять взялась за старое, грубо перевела тему: — А теперь скорее скажи мне, где мой внук? Где мой лисенок? — Ба, — вздохнул Вэй Ин. — Что «ба»? — передразнила она его. — Ты знаешь, сколько мне лет? В моем возрасте вредно ждать! Из машины послышался приглушенный писк, и Вэй Ин мгновенно повернулся в сторону звука, немного взъерошенный, но готовый ко всему. И только признав собственное поражение и убедившись в полной сохранности сына, он осторожно открыл заднюю дверь и вытащил притихшего А-Юаня наружу. — Ну, здравствуйте, молодой человек, — сдержанно поздоровалась бабушка Баошань, медленно протягивая руку с крупными кольцами к А-Юаню, и А-Юань послушно замер. Возможно, немного испуганно. — Здравствуйте, — пролепетал мальчик и застенчиво отвернулся, пряча лицо в шее и волосах Вэй Ина. Бабушка довольно кивнула, и все ее внимание вновь вернулось к Вэй Ину. — Будете жить в моем доме, — сказала она, поворачиваясь, чтобы показать дорогу в дом. Влажные доски приведенного в порядок крыльца тихо скрипнули под ее весом. — Вещи занесем позже, у меня для вас уже все есть. Рядом со мной живет главная Семья, и они уже знают о вашем приезде. Впрочем, как и другие семьи, — усмехнулась Баошань. — Трудно что-то скрыть в такой маленькой общине. — А сколько вас? — Ныне чуть больше тысячи человек. Большая часть, разумеется, живёт в Ниа-Бей. Несколько деревень когда-то были объединены в один небольшой городок-поселение, чтобы было меньше споров. — Общение с туристами сказывалось на ее манере речи; бабушка несколько раз на дню могла повторить это просто для проформы и чтобы к ней потом больше не приставали с глупыми вопросами. Впрочем, Вэй Ину не помешали бы подобные напоминания, заземляющие и конкретные, и придающие всему происходящему ощущение нормальности. — Вы голодные? Да, черт возьми. Не то чтобы Вэй Ин не привык к резким переходам от одного к другому, однако он все еще слишком устал и первые несколько секунд не мог понять, что от него требуется. — Я бы поел, — ответил в конце концов Вэй Ин. — А ты, кролик? — Угу, — А-Юань отказывался показывать лицо. Маленькие ручки обвились вокруг его шеи, как виноградные лозы. Удивительно сильно. А-Юань демонстрировал откровенное нежелание отпускать Вэй Ина от себя дальше, чем на несколько сантиметров. Вероятно, и ужинать они будут так же, если этот ребенок не передумает. — Замечательно, — со скупым энтузиазмом проговорила женщина. — У меня есть рыбный суп, картофельный салат и лунные пряники, и, клянусь, вы не хотите знать, чего мне стоило добыть нормальные семена лотоса и сделать из них пасту. — До праздника еще далеко, — заметил с насмешкой Вэй Ин. — Готовишься заранее? — Вы — мой праздник. Не говори глупостей и заходи уже. Вэй Ин не стал спорить и, чуть покраснев, по памяти сразу же направился в гостиную. За то время, что его здесь не было, она ничуть не поменялась. Все те же мягкий диван с кучей подушек, пушистый ковер, каменный камин с креслом напротив, на котором лежала пряжа, спицы и незаконченное вязание; все те же картины, изображающие океан и лес; все те же фигурки зверей, камни, талисманы, обереги. Успокаивающий запах дерева, специй и трав здесь витал повсюду. Родной запах. В этом доме не было того, чего бы он не знал. — Пап? — М? Что, малыш? А-Юань надолго замолчал и, колеблясь, попросил: — Не отпускай. Вэй Ин негромко выдохнул от облегчения. Конечно, он ни за что не отпустил бы его сегодня. А-Юань был не в том состоянии, чтобы сделать что-то самостоятельно. — Не отпущу, — пообещал Вэй Ин, зная, что все равно не смог бы спокойно уснуть без сына под боком. — Хочешь чего-нибудь вкусного? У бабушки всегда что-то есть. — Рыбки, — смущенно выдал А-Юань. Вэй Ин сразу понял, о какой рыбке шла речь. А-Юань после своего первого перевоплощения не переставал говорить о свежем и вкусном лососе, которого он принес скорее для себя, чем для ребенка, но последнего это, видимо, мало волновало. В общем, Вэй Юань любил сырой лосось с сырным кремом безграничной любовью, и Вэй Ину ничего другого не оставалось, как обеспечивать рыбкой удивительно прожорливого сына, который нуждался в энергии и поддержке. И Вэй Ин ничуть не жаловался. Ничуть! Вэй Ин был до одури счастлив проснувшемуся аппетиту сына и не видел никаких препятствий для того, чтобы сделать все, что тот только захочет. И у ба в холодильнике, как по заказу, как раз обнаружилась тарелка с аккуратно нарезанным лососем и лимоном. Она словно предвидела это. — Два кусочка, а потом сядем ужинать, хорошо? Нельзя портить аппетит, — сказал Вэй Ин и сам же себе не поверил. Они вдвоем явно съедят больше, чем каких-то «два кусочка». А-Юань серьезно кивнул, жадно съел первый кусочек лосося и, облизнувшись, потребовал еще, выглядя невинно и мило. Вэй Ин совершенно этому не удивился и просто скормил сыну второй кусочек, а сам засунул к себе в рот следующий и беззаботно, не думая о манерах, облизал жирные пальцы. Что ж, аппетит официально испорчен.