Играй, детка

— Узуй, это… У меня нет слов. Это лучшее твое творение. Мицури Канроджи жадно разглядывает эскизы, разложенные на столе. Я создал их в рекордные сроки. В каждый образ душу вложил. Мицури лучшая швея нашего вуза. Нет, нашего города. — Идея — просто отличная, Узуй. — Блестящая. За тобой воплощение. — Мне нужны замеры моделей для выкройки. — Вот. Сума, Хинацуру, Макио и Шинобу Кочо. — А пятая девочка? — Ты, Мицури. — Я? Узууууй. Виснет на мне и душит мою шею. — Я согласна. Только чур мой образ с сарафаном и высокими гетрами. — Он и был для тебя. — Ооо, детка. Ты просто супер. Теперь перечисляй мальчиков. — Я, Ренгоку, Танджиро, Иноске и Зеницу. Договориться с твоими друзьями в тайне от тебя было проблематично. Но когда они увидели мои эскизы, то все поняли. Надеюсь не спалят задумку, и ты останешься в неведении до дня Х. Твои же замеры я делал ночью. Ты был вымотан после изнурительной тренировки. Да и после я тебя прилично потрепал. Ты спал без задних ног. Поэтому даже не почувствовал прикосновения мерной ленты. — Чумовая команда. Выкройки я сделаю за неделю. И ткань куплю. Потом пришлю чеки. — Отлично. Если что, звони по видеосвязи, я уезжаю с командой. — А точно, матчи ¼ на выезде, да? — Ага. Команда готовилась к этому матчу как обычно. Долго и тщательно. Не жалея сил. Мы выезжаем завтра и пробудем в пригородном городке около недели. Ранним утром собираемся у автобуса. Ренгоку не садится со мной, он садится с Камадо. А Гию с Иноске. Че за? Сговорились? Пусть. Ныряю к тебе и протискиваюсь к окну. Пытаешься отвоевать облюбованное место, упираешься в меня руками и ногами, но все равно сдаешься. Я у окна, а ты рядом. Дорога займет часов пять. Можно поспать. Твоя макушка на плече дурманит запахом цветочного луга. Жаль нельзя приобнять тебя поудобнее. Слишком много глаз. Хотя похер, ныряй подмышку. Твоя полусонная благодарная улыбка. Взбираешься на сидение с ногами и укладываешь голову. Вот так. На откинутом назад сидении вообще отлично. Зарываюсь носом в твои волосы, и мы спим. Правда не долго. Потому что твои пальчики оглаживают мою эрекцию поверх штанов. Скользят по длине и надавливают. Господибоже, прямо здесь? В ебучем автобусе полном храпящих футболистов? Крошка, ты хоть секунду можешь прожить без моего члена? Ныряешь рукой в мои трусы и ласкаешь его. Мое дыхание сбивается. Оглядываюсь по сторонам. На соседнем сидении братья Шинагудзава. Спят с открытыми ртами. Больше нас никто не может видеть. Сажусь поудобнее и позволяю тебе надрачивать. Ты стараешься и облизываешь губы. Знаю, что хочешь взять его в рот, но здесь нельзя. Но и твоя рука делает все отлично. Ты уже знаешь, как я люблю. Я сам научил тебя. И ты быстро учишься как в футбол играть, так и доводить меня до оргазма. Ускоряешься и накрываешь ладонью головку, когда я кончаю. Еле успел закусить руку, чтобы не застонать. Вот черт, от вида тебя, слизывающего мое семя с пальчиков, хочу еще. Улыбаешься довольно, как сытый демон. Поглаживаешь свой стояк через грубую ткань джинс. Знаю, что не ждешь этого, но я хочу. Хочу порадовать тебя и отблагодарить. Расстегиваю молнию и запускаю руку. Влажный, твердый. Ты хнычешь, и я сразу зажимаю твой рот ладонью. Шепчу на ухо: — Тшш, детка, молчи. Напоминает первый раз. Тогда в раздевалке, помнишь? Ты слегка киваешь и твои глаза закатываются от наслаждения. В этот раз риск спалиться выше, ведь ты сидишь у прохода. Но ты и кончаешь быстрее меня. — Ты маленькая бесстыжая шлюшка, Зеницу. Как тебе не стыдно только, мм? Шепчу на ухо и посасываю твою мочку. Ты дергаешься и напрягаешься. Облизываешь мою ладонь. Засовываю три пальца в твой рот, и ты сосешь их, пока я дрочу тебе. Стараешься не шуметь и не стонать, но вижу, как тебе тяжело. Когда ты уже близок, все же задушено стонешь, и я закрываю твой рот ладонью снова. Изливаешься в мою руку. Член дергается и обмякает. Ты жадно дышишь и уже ищешь салфетки в кармане куртки. Вытираешь мою ладонь и целуешь пальцы. Ты сладкий грех, Зеницу. Снова укладываешься рядом и теперь мы спим до самого приезда. Наш матч только через 4 дня. Но в первый день принимающая сторона организовывает развлечения. Игры, кино, прочая чушь. Грандиозная попойка будет только после всех сыгранных матчей. И да, здесь будут проходить все четверть финалы. Именно здесь определятся четыре команды-полуфиналиста. Уверен, одно место из них точно за нами. Вечером мы с Ренгоку ходили в бассейн. Пришли в общий зал уже поздно. Видел тебя в толпе играющих в крокодила. Ты там всех порвал своими рисунками на доске. Разъебал демонов, да? Так, стоп. Ты был в паре с Музаном. Вы стукнулись кулаками, как старые друзья. Что за нахер, Зеницу? Перехватываешь мой взгляд, когда он кладет руку тебе на плечо и ведет в сторону бара. Тут же сбрасываешь его клешню и уходишь к друзьям. А эта тварь ухмыляется и смотрит на меня. Сука. — Узуй, всё норм? — Кёджуро, напомни мне, почему нельзя начистить ебальник Музану? — Потому что это запрещено и нас дисквалифицируют. — Точно. Спасибо. — А почему он общается с ним? Я про твоего протеже. — Потому что это не запрещено условиями сделки. — Цежу сквозь зубы. — Может уже начнете встречаться как нормальные люди? — Мы не нормальные люди. — Вот тут вообще спорить не стану. Ренгоку усмехается и идет к команде. Вы уже расселись на огромном диване и вокруг, чтобы смотреть какой-то фильм. Ты киваешь мне на соседнее место, которое занял для меня. Но у меня нет желания сидеть здесь. Отрицательно киваю, а ты поджимаешь губы. Рядом с тобой садится Кёджуро. Ну лучше уж так. Ухожу в номер и падаю на постель. Сразу погружаюсь в сон. Стук в дверь. Настойчивый. Сквозь шум воды из душевой. Сколько там времени? Уже первый час. Блять, ну что такое? Встаю нехотя и ползу к двери. Ну кто же еще, как не ты? Уже переодет в пижамку. Желтую с мишками. — Не могу уснуть. — Колыбельную спеть? — Узуй. — Что? — Пустишь к себе? — Ренгоку будет спать на соседней кровати. — Мы просто будем спать. Я не буду домогаться, обещаю. Склоняешь голову на бок и смотришь своим хитрющим взглядом. Вздыхаю и закатываю глаза. И затаскиваю тебя в комнату. Мы уже лежали в обнимку под одеялом, когда Кёджуро выполз из ванной. — Когда я заходил, тебя было меньше. Почкованием размножаешься? — Спокойной ночи, Ренгоку-сан. — Сладенько лопочешь и накрываешься одеялом с головой. — Пиздец. Тенген, Агацума — вы совсем ахуели? — Он обещал, что не будет домогаться. Просто поспит со мной. — Если я хоть звук услышу, то выгоню из номера с голыми жопами в коридор. — Ок. Ложись уже, не воняй. Прижимаю тебя крепче и чувствую, что ты улыбаешься, хоть и не вижу. Я не прогнал тебя, потому что привык спать с тобой. Твой запах и тепло тела успокаивают. Только поэтому. Или это тоже звучит слащаво? Мы играем в последний день. До этого смотрим другие матчи и тренируемся. Сегодня утром я иду в качалку, так же поступает и половина нашей команды. Но тебя здесь нет. Только за завтраком вижу тебя. Пьешь кофе с Музаном на веранде. Утро уже не такое доброе. Беру чашку и иду к вам. — Мм, Узуй. Доброе утро. Паршивый, мерзкий голос. — Пошел нахуй. — Как грубо. Хотя что от тебя еще ожидать? Хорошо, что хоть у кого-то в вашей команде есть манеры. — И нет дисциплины. Вспыхиваешь и виновато прикусываешь нижнюю губу. Вижу, как побелели костяшки на пальцах. — Я забыл, Узуй. Сегодня сделаю больше кругов на поле. — Естественно сделаешь. Ты уходишь, а я остаюсь с этой тварью наедине. — Перестань подкатывать к нему яйца, Музан. — Ты не можешь мне запретить. И судя по всему ему тоже. Но при этом не поверю, что ты с ним не спишь. Странные у вас отношения. Или их нет? — Это не твое дело, мразота. — Ух, как ты зол. Обожаю тебя такого, готов взглядом меня убить. Задел за живое? Мерзкая сука. Как же руки чешутся. Он уходит и это к счастью для всех. Да, день уже не задался. В последующие дни до нашего матча ты его избегаешь. Правильно. Всегда бы так. Днем мы тренируемся и смотрим матчи соперников. Демоны выиграли и обеспечили себе место в полуфинале. Они попадают на другую команду. Есть вероятность встретить их в финале. Но для этого нужно выиграть сейчас, для начала. Но за этим дело не встанет. Вечерами все тусуются в большом общем зале. Выбывшие из турнира команды уже во всю убухиваются и подначивают оставшихся. В целом атмосфера хорошая, даже дружеская. Если бы не демоны. Ночами ты припираешься к нам в комнату. Открываю и ты заходишь зевая, как к себе. Наглый. Но меня это забавляет. В день нашей игры волнуешься. Ни на шаг не отходишь от меня на поле. Разминаемся вместе. Убуяшики-сан предложил мне тоже попрыгать по полю в форме. Пусть соперники думают, что сегодня я выйду на замену. Пусть боятся и мандражируют. То ли это срабатывает, то ли соперники нулёвые. Раскатываем как детей. Вы как вообще до четвертьфинала то дошли? Какие-то дохлые. Даже не интересно проситься в игру, хотя сначала планировал. Но ты здесь и сам отлично справишься, Зеницу. Ахринительный счет на последней минуте. 7-1. И ты сделал первый хетрик. До усрачки счастливый. Вечером, после ужина уже караулишь возле комнаты. Но Ренгоку занял ее и закрылся. Понятия не имею с кем он там и что делает. — У вас в комнате есть кто? — Она не закрывается и там живут десять человек. Там проходной двор круглые сутки. Поэтому я к тебе и сбегал. — Ага, конечно. Поэтому. Улыбаешься и тянешь за руку. Выходим на улицу и идем в сторону парковки автобусов. Здесь сейчас ни души. А ты так смотришь на меня, что я готов где угодно. Даже на парковке. Но ты подмигиваешь и игриво раскачиваешь на пальчике ключи. — Я попросил у водителя, чтобы забытые наушники поискать. — В последний день? — Ну он же дал ключи. Кстати, потом реально нужно наушники достать. Я их заранее спрятал. Ухмыляюсь и открываю желтую дверцу автобуса. Ты такой хитрючий, что не могу не восхищаться. Это и твоя игра сегодня обеспечили тебе удовольствие. Сначала отсосу тебе. Мы занимаем задние сидения. Они самые широкие. Ты задергиваешь шторы и раздеваешься. Я тоже скидываю футболку. Усаживаю тебя и становлюсь на коленях у твоих разведенных ног. В твоих глазах неверие и обожание. Закидываю на плечи твои ноги и втягиваю в рот мошонку. О, этот твой стон. Готов вечно слушать. Давай еще. Вылизываю длину, мучаю языком уздечку и трахаю дырочку на вершине. Ты извиваешься и стонешь. А мне нравится мучить тебя. И заметь, мне даже руки не нужны, чтобы ласкать тебя так, малыш. Руками я глажу твой живот и грудь, пощипываю соски. — Узуй, я сейчас… Кончаешь мне в рот. Еще немного гоняю твой член за щекой. Вкусный. Отстраняюсь и ты тянешь меня за шею к себе. Целуешь и забираешь себе. Перекатываю языком твое семя в твой ротик. Сглатываешь и целуешь меня. Озабоченный и грязный ты. Как мне повезло с тобой. Особенно, когда мои пальцы на ощупь поддевают пробку. Надо же, а я даже и не заметил, когда отсасывал тебе. — И давно она там? — На ужине уже была. — Зеницу, чёрт. — Я знал, что тебе понравится. Сейчас я покажу тебе насколько. Только противную вибрацию телефона выключу. Достаю из заднего кармана, на дисплее розово-салатовые волосы Мицури. Блин, лучше бы ответить. — Я сейчас. Выйду ненадолго. Никуда не уходи. Подмигиваю и выхожу из автобуса. Стараюсь не анализировать твой странный взгляд. Включаю видеосвязь и вижу лицо Канроджи. — Говори, только быстро. — Я скинула тебе чек. И еще, вот образцы желтой ткани, какой лучше? Показывает четыре квадратика. Камера все равно хуево передает. И еще освещение искусственное. — Мицури, просто возьми тот, который больше похож на желток. — Ну, тогда вот этот. Видишь? — Вижу. Давай-давай, деньги переведу позже. — Люблю тебяяяя! Последние слова почти кричит, когда я уже поднимаюсь в салон. Ты слышал. Ты расстроен, поджимаешь коленки к лицу и глаза прячешь. И вот эти твои поджатые губы сразу тебя выдают. Зря ты так, малыш. Поворачиваю к себе за подбородок. Вскидываешь огромные медовые глазищи. С зрачками расширенными от полутьмы салона. Расстегиваю ширинку и освобождаю член. Провожу по твоим губам. Сначала целуешь, потом жадно и глубоко заглатываешь. Втягиваю воздух сквозь зубы. Горячо, мокро, тесно. Но долго сосать не даю. У меня другие планы. Планы на твою заткнутую пробкой задницу. Поднимаю тебя и сам усаживаюсь на твое место. Поворачиваю тебя спиной к себе. — Покажи. Выгибаешься и раздвигаешь ладонями ягодицы. Ох, блять. Как же ты прекрасен. Поддеваю пальцем и вытаскиваю. Хлюпает. То, что нужно. Приспускаю свои штаны ниже. Провожу членом по ложбинке. Ты уже хнычешь и трешься. Просишься на него. — Усаживайся давай. Садишься, держась за мои коленки. О, да. Просто супер. Сначала ты медленно насаживаешься меж моих ног. Потом, когда уже принял полностью и нам обоим стало этого мало, раздвигаешь ноги шире. Становишься на сиденье ногами. Пиздец, как, наверное, красиво смотрится спереди. Обязательно повторим дома перед зеркалом. Ты закинул руку назад, обхватил мою шею и целуешь в губы. Я сжимаю твой член и придерживаю живот. Пока ты скачешь и насаживаешься с широко разведенными ножками. Твоя спина прижимается к моей груди, уже вся влажная от испарины. Даже окна запотели от наших стонов. Ты шепчешь в мой рот. Без конца просишь сказать, хорошо ли мне. Детка мне так хорошо, как никогда. Ты — это больше чем секс. Ты — это нечто. Нечто, не поддающееся определению. И я не стесняюсь стонать в голос. Потому что мои стоны ты принимаешь за ответ. Положительный. Твоя попка неустанно скачет. Дырка хлюпает смазкой и сжимается. Давит на мой член внутри. Останавливаешься и смотришь на сидение. Черт, опять мой телефон. Я даже и не заметил. Зато ты заметил. Снова Мицури. Сбрасываю и снова двигаюсь в тебе. Ты уже растерял весь энтузиазм? Не поверю, что устал. Кладу тебя на спину вдоль сидений и наваливаюсь сверху. Твои ножки раздвинуты широко, я вхожу и тебя выгибает дугой. Целую. Жру твой рот. Ты царапаешь мою спину, пока вколачиваюсь в тебя на сверхзвуковой скорости. Чувствуешь, что я близок и делаешь то, что нужно. Смотришь в глаза. Спускаю в тебя. Падаю и дышу в твою шею. Гладишь мои волосы, перебираешь пальчиками. Я привстаю на локтях и любуюсь твоим лицом. Мокрая челка прилипла ко лбу. Глаза отвел, смотришь в пустоту. Ну чего ты, эй? — Наушники будем искать? Ты даже не улыбнулся. — Зеницу. — Не могу встать, вытечет на сиденье. — Не проблема. Нахожу пробку рядом с собой и вставляю обратно в тебя. — До туалета добежишь. Снова ноль реакции. Чтобы ты и не прокомментировал? Какого хера происходит? — Будешь перезванивать? Или не при мне? А, вот в чем дело. — Зеницу, это по работе. — Раньше ты отвечал на рабочие звонки при мне. — В этот раз не могу. — Я уже понял. — Оправдываться мне не в чем. — И не нужно. Просто помни условия сделки. Мы делаем это только друг с другом. Раздраженно цыкаю и встаю. Натягиваю футболку и штаны. Ты тоже одеваешься. Молча. Молча и выходим. Закрываешь дверь и уходишь в сторону отеля. А я смотрю в твою спину и стою на месте. Пиздец. Вообще-то я тебе сюрприз готовлю. И не хочу его испортить. А ты уже придумал себе херню всякую. С твоей фантазией вообще не удивительно. Твое поведение кроме как провокацией назвать нельзя. Пьешь, как лошадь и играешь в покер с демонами. Музан тебя учит. Ты шутишь и все ржут. Но я на это дерьмо не ведусь. Выпиваю пару бутылок пива и иду в номер. Но предварительно прошу Кёджуро за тобой приглядеть. Он как капитан команды в любом случае должен это сделать. Я не надеялся, что ты придешь сегодня. Думал, будешь проявлять свою гордость. Но нет. Валишься на кровать рядом прямо в одежде. Пьянючий в дюпель. Поджимаешься теснее и сопишь. Ну пиздец. Следом заходит Ренгоку. Ржет с меня, когда я тебя раздеваю. А ты убитый, даже потом не вспомнишь этого. — Хорошо, что мы завтра уезжаем самые первые. Зеницу нажрался и орал, что ты самый лучший футболист мира и все у тебя соснут. — Боже. — И так он тебя тоже называл. — Блестяще. Утром тебе было стыдно. Еще бы. Но в автобусе спал как убитый. Следующие матчи будут аж через два с половиной месяца. Все успеют забыть. Хотя Ренгоку говорит, что такое никогда не забудут. Ну не знаю, как по мне ты все правильно сказал, малыш. Да, полуфинал и финал пройдут уже ближе к концу учебного года. До этого студенты сессию сдают, новогодние праздники опять же. Но наша команда тренируется, как и всегда. Минимум четыре тренировки в неделю. Ты буквально живешь у меня. Все чаще остаешься на ночь просто так. Балуешь не только завтраками. Оказывается, ты много чего умеешь готовить. И супы, и мудреные салаты. Вкусные до безумия. И даже пп-десерты. Всякие печенья в кокосовой стружке и прочее невозможное. Начинаю понимать смысл фразы «путь к сердцу мужчины лежит через желудок». В ванной уже заняла свое место твоя зубная щетка и бритвенный станок. Угадаете какого цвета? Естественно, блять. В общей стирке твои вещи уже перемешаны с моими. И повсюду твои книги, учебники, альбомы для рисования. Я даже не успел понять в какой момент это произошло. Кажется, я просто моргнул. А когда открыл глаза, то ты уже захватил власть в моей квартире. Девочки тебя обожают. Тебя вообще все обожают. Даже консьержка с тобой здоровается по имени. И соседи в лифте. И соседские собаки. Сначала меня это пугало. Мы ругались, ты ночевал в общаге, я уезжал в очередную командировку на съемки. Но когда возвращался, то первым делом забирал тебя к себе. И все по новой. Но потом мы перестали ругаться. И больше не говорили про сделку. Просто ты был здесь, со мной. И мне было хорошо. Даже без секса. Но с сексом было вообще круто. Мы по-прежнему скрываем от всех и никуда вместе не ходим. Наши места — это поле, машина и дом. Иногда отель. И я рад, что тебя все устраивает. Единственное, что тебя напрягает, это частые звонки Мицури. Но когда все стало ясно, то ты успокоился. И это был наш лучший секс-марафон. Мы провели в номере отеля три дня и трахались всё время. С перерывами на сон и еду. Ты благодарил меня за сюрприз. Сюрприз был в конце семестра. Мне нужно сдавать дипломный проект. На данном этапе можно отделаться только эскизами, остальное сделать в конце года. Но мы с Мицури потратили кучу времени и готовы представить все уже сейчас. Как раз за неделю до нового года. Думаю, ты оценишь подарок. 5 женских и 5 мужских образов. Все черные. С белыми и желтыми акцентами. Каждый — уникален по-своему. Я душу вложил в каждую гребаную деталь. Мицури — в каждый гребаный шов. В итоге получилась просто ахренительно гармоничная линейка. Блестящая. Мы забронировали студию с огромной белой стеной, которую украсили желтыми стикерами. Просто хаотично расклеили их, чтобы был прикольный фон. Эту идею я тоже украл у тебя. Мицури нашла топового стилиста. Мейк и прически были просто супер. Все уже были одеты и почти собраны, а ты опаздываешь. Я скинул тебе адрес студии и время. Ты вошел через 15 минут и глазам не поверил. А бумажный пакет с тако вывалился из твоих рук. — Это… Это что? — Это мой дипломный проект. И ты — одна из моделей. Иди за ширму и переодевайся. Голову помыл? — Д-да. — Отлично, потом к стилисту, она волосы уложит и мейк нанесет. Нуу, Зеницу, не реви. — Я не могу. Вытираешь набежавшие слезы, и я иду обнимать. Глажу по спине и целую макушку. — Ну перестань. Лицо красное будет. — Это ты из-за меня? Это для меня, да? Узуй, скажи. — Для тебя. Ты меня вдохновил. Нравится? — Это просто ахуительно. У меня слов других нет. — Надеюсь комиссия тоже так скажет. — Да они тебе так в дипломе и напишут! Смеешься и спешишь переодеваться. Сначала фоткаем каждый образ отдельно. Со всех сторон. А потом делаем групповые снимки. Фотографом позвал младшего Ренгоку. Парень просто ахренел от радости, это жирный плюс в его портфолио. Первый фоткаюсь я: в черных кожаных штанах, высоких ботинках и черном худи расписанным из баллончика желтой краской. Потом Ренгоку, у него черный деловой костюм-двойка, желтая футболка и белые кеды. Танджиро в рваных черных джинсах с кучей цепочек на ремне, простой черной майке, а сверху огромная рубашка в желто-черную клетку. И шнурки желтые в черных кедах. Иноске самый смелый. Этот везде бы ходил с голым пузом, поэтому я решил обыграть: черные джинсовые шорты с желтым ремнем, белые кроссовки с высокими белыми носками с желтой полоской, и кожаная куртка на голый торс. Черная, но с желтым рисунком на правом рукаве. Девочки были просто секс. Сума в длинном обтягивающем черном платье в рубчик с разрезами на ногах, на талии желтый корсетный пояс из лаковой кожи. Хинацуру в укороченном пиджаке из черной костюмной ткани и такой же короткой юбке на запахе. И желтый топ-бра. И носочки желтые выглядывают из черных берц. Шинобу Кочо в широких черных брюках в тонкую желтую полоску. Черный бра и белая рубашка с огромными пышными рукавами. Макио в черных аля-армейских брюках с кучей карманов, ремней и заклепок, и укороченном черном свитшоте с желтым смайликом на груди, который я сам нарисовал. А Мицури в черном приталенном мини-сарафане на желтую водолазку. В высоких черных гетрах с желтой каемкой рюшами и черных лаковых ботинках на массивной подошве. И ты. Ты же хотел кэжуал, да? Не знаю насколько попал в стиль, но в тебя попал точно. Черная водолазка, черные укороченные костюмные брюки, белые кросы и носки. И белый пиджак, разрисованный желтыми и черными рисунками и надписями. Все из твоих стикеров в инсте. А еще куча цепочек, металлических колечек. Короче, это — не пиджак, а произведение искусства, блять. Я убил на него восемь часов. И я рад, что ты оценил. Ты оценил и пиджак, и коллекцию, и задумку, и весь сюрприз. И приехавшая после съемки комиссия оценила. Похвалила еще и за то, что привлек студентов нашего вуза, а не профессиональных моделей. Короче теперь мой диплом точно заслуженный. А потом всей толпой поехали в клуб. Отмечать мое «отлично», танцевать и пить шампанское. Тусили долго, почти до утра. Ты наконец познакомился с Мицури поближе и больше не будешь ревновать. А потом мы с тобой сбежали из клуба в соседний отель. И вот теперь ты стоишь на пороге моей квартиры и мнешься с ноги на ногу. Только что прыгал по всей хате и собирал свои вещи. Ты уезжаешь на каникулы домой, будешь отмечать новый год с дедушкой. Девочки тоже разъехались по родственникам и друзьям. Я остаюсь один. И в первый раз за последние несколько лет чувствую что-то сродни одиночеству. Но гоню прочь. Еще чего. — Что будешь делать 31-го? — Пойду на тусовку для моделей. Равнодушно пожимаю плечами. Мне и правда плевать, где и с кем. Если все маломальские близкие разъехались к кому-то, кто ближе. Всегда есть кто-то ближе, чем я. Да и похуй. Ты так долго целуешь меня, что таксист успел уехать. Хватаю куртку и ключи. Так и быть, отвезу тебя на вокзал. Хотя где-то внутри щёлкает идея, не пустить тебя на автобус. Сразу душу ее в зародыше. Ты ведь должен быть с семьей. А не со мной. Я тебе кто? Тренер, ёбарь. С такими разве новый год встречают? Хотя на самом деле я не совсем конченый слепец и вижу, что ты привязался сильнее. Да и я. Но никто из нас не переходит эту черту. Балансируем на грани. Вечером 31 я пью шампанское с горла и весь усыпан конфетти. Музыка лупит по перепонкам. Вокруг извиваются сексуальные тела в танце. Но я не хочу танцевать. Я и пить то не хочу. Я вообще, блять, не знаю чего хочу. Длинные ногти царапают кожу над ремнем брюк и тянут за пряжку. Даки. — Ты что здесь делаешь? — А что, эта вечеринка только для ангелов? Демонам здесь не место? — Твой босс тоже здесь? — Нет, сегодня он нам не помешает. Льнёт губами к моей шее, кусает. Противно. Отталкиваю и отхожу. Дело не в договоренности. Дело не в нашей с тобой сделке. Ты бы и не узнал, если бы я потрахался на стороне. Дело в другом. Я не хочу. Я хочу тебя. Хочу с тобой. Сейчас, когда иду через танцпол и в свете неона извиваются длинноногие модельки, ощущаю это особенно сильно. Среди прижимающихся ко мне плеч, сисек, жоп, волос, рук — не чувствую ничего. Кроме тяжелого осознания, что среди них нет тебя. Чувствую себя глупо и одиноко. Но правильно. Когда выхожу из переполненного клуба за двадцать минут до курантов. Иду пешком домой. До моего дома недалеко. Центр. Удобно. Нащупываю в кармане телефон. 38 пропущенных. «Желток». Я вообще не слышал. Перезваниваю сразу, но абонент не абонент. Снова. То же самое. Дерьмо. Твой голос бы сейчас услышать очень хотелось. Ты бы сказал что-нибудь дурацкое и смешное, я бы закатил глаза и улыбнулся. Как обычно. Лифт едет долго. А вверх поднимает меня еще дольше. На часах 23:59. Заебись, встречу год здесь. Но нет. Дверцы разъезжаются в стороны. Выхожу на площадку и замираю. И сердце, кажется, тоже. Ведь ты спишь, опираясь спиной на мою дверь и положив голову на рюкзак. Поджимаешь к себе коленки. Вздрагиваешь и просыпаешься от криков из соседних квартир и салюта на улице. Новый год наступил. Смотришь на меня и улыбаешься. Сонно и искренне. И мне хорошо так, что хочется кричать. — Ты приехал. — Ты пришёл. — С новым годом, Зеницу. — С новым годом, Узуй. — Наверное уже пора выдать тебе запасные ключи. — Было бы неплохо, я отсидел себе зад. А у меня были на него другие планы. Тянешь руку, и я помогаю встать. Заходим в полутьму квартиры и идем в гостиную. Там огромная ёлка. Ты сам ее украшал. Кучей черно-бело-желтых игрушек. И вся в огнях. Ты раздеваешь меня медленно, поджимаешь губы, когда видишь след помады на шее. Но вытираешь его салфеткой и припадаешь губами туда. Теперь там жжет ощущение мягкого и нежного. Теплого. Твоего. Мы тогда так и уснули на полу гостиной. На раскиданных подушках и укутанные в плед. Ты как всегда проснулся раньше и пошлепал босыми пятками на кухню. Не знаю, что приготовишь, но знаю, что будет вкусно. А потом смотрим фильмы целый день. Когда еще смотреть Гарри Поттера, как не в новогодние праздники, да? Хотя ты бы смотрел круглосуточно. Я спросил, почему ты вернулся. Почему приехал обратно, не остался с дедушкой? Ты молчишь и хрустишь костяшками пальцев. Перебираешь в голове возможные варианты ответа, но не решаешься ответить честно. Просто пожимаешь плечами. — Захотел. Дедушка разрешил, так что… Что ж, это тоже честно. Переплетаю наши пальцы и поворачиваюсь к экрану. Сейчас они вернутся в женский туалет и увидят, что Гермиона превратилась в кошку. Год начался с хреновых новостей. Сначала увеличились заказы, клиентов стало больше. Но всё было не с проста. В конце января Госпожа Тамаё, владелица моего модельного агентства вызвала к себе на разговор. — Узуй, ты важная и ценная единица, самая востребованная модель. Возлагаю на тебя большие надежды и надеюсь на твое понимание. Сейчас мы испытываем некоторые трудности. В том числе финансовые. Я уже предприняла ряд мер, привлекла новых клиентов, как ты знаешь. — Госпожа Тамаё, что именно от меня требуется? — Хорошо, раз ты просишь — перейдем сразу к делу. Тебе нужно удалить снимки личного архива из своего инстаграма, фейсбука и прочих соц.сетей. Клиентам не нравится, скажем так, видеть тебя не свободным. Не стоит транслировать свои отношения. — Вы имеете ввиду снимки с презентации моего дипломного проекта? — Да. Дело в том, что анализ общественного мнения показал, что… — Дело в Зеницу? Серьезно? Заподозрили нашу связь? — Если ты о том желтоволосом юноше, то да. И ему тоже лучше удалить снимки с тобой. Ты же понимаешь, о чем я? — Понимаю. Но всё равно против. Мне не нравится, когда лезут в мою частную жизнь. Разве мои соц.сети — это не мое личное дело? — Все так. Но сейчас спонсоры давят на меня, требуют действий. Есть риск, что нас могут перекупить. Я делаю все возможное, чтобы не допустить этого и сохранить автономность. — Кто? — «Демоны двенадцати лун». — Музан значит. Теперь всё ясно. — Каково твое решение, Узуй? — Мне нужно подумать. Думать только тяжело. Внутри всё вскипает. Хочется поехать в офис к этой твари и разгромить там всё. А потом придушить этого ублюдка. Но нет. Нужно мыслить холодной головой. Тренировка через час, еду туда и паркуюсь. С меня сто потов сошло, но успокоиться не получилось. Ты ищешь мой взгляд и уже понимаешь, что что-то стряслось. Да, малыш. Сегодня будет хреновый разговор. Выходим из раздевалки, и ты топаешь следом. Садишься в машину на пассажирское и вскидываешь на меня огромные медовые глаза. — Что-то случилось? — Да. На работе проблемы. — Я могу помочь? — Вообще-то да. Зеницу, мне нужно, чтобы ты удалил все фотографии со мной. Молчишь и поджимаешь губы. Не спрашиваешь почему, но догадываешься. Берешь телефон и заходишь в мой профиль. Да, я уже все удалил. — Если тебе это нужно, то хорошо. Никто не заподозрит тебя в отношениях со мной. Ведь их нет, так? Твой голос тихий и тусклый. Без привычных красок. А на твой вопрос отвечать не хочу. Не могу. — Зеницу, ты знаешь сам. — Да. У нас сделка. Ни больше, ни меньше. Завожу мотор и пристегиваюсь. Но ты просто сидишь полу-боком ко мне и ждешь чего-то. — Я, наверное, останусь в общаге сегодня. Мне нужно подумать обо всём. — О чём? — О том, как воспринимать это. — Зеницу, поехали со мной. — Извини. — Зеницу. Но ты уже вышел за дверь и топаешь по парковке в сторону общаги. Не оборачиваешься. Наверное, ждешь, что я выйду, догоню, верну. Но я не делаю этого. Сейчас мне тоже больно, малыш. Сейчас нам обоим нужно подумать. Мы взяли перерыв. Гребаный перерыв. Ты просил подождать и не нарушать главное условие нашей сделки. Не спать ни с кем. Пока точно не определимся со всем этим дерьмом. Тебя стало меньше. Видеть тебя только на поле мне мало. Мало и мучительно больно. В квартире пусто и тихо. Даже привычный девичий галдеж вечерами уже совсем не такой. Но в ванной всё еще твоя щетка и бритва. Всё еще мозолят глаз желтым цветом. Всё еще твои книги и альбомы на полках. Всё еще оставляют надежду, что ты вернешься, и будет как раньше. Всё ещё. Я знаю, чего ты хочешь. Ты устал. Ты хочешь большего. И заслуживаешь. А я не даю. Я сам не знаю, чего хочу. Раньше знал. Ценил свою свободу и независимость. Делал, что хотел, спал с кем хотел и всё было блестяще. А потом появился ты. Ты въелся в душу, под кожу, под сетчатку глаз ярким желтым пятном. И всё, что было до тебя стало тусклым и серым. Потеряло ценность. Но что я могу? Это мой последний год. Факультет дизайна и футбол останутся позади. У меня останется только работа. Работа, которая несовместима с тобой. Ведь ты хочешь отношений. Открытых, честных, не спрятанных от всех. Две идиотские чаши весов. Ренгоку был прав, я боялся подпускать тебя близко. Боялся, что будет больно. Правильно боялся. Сегодня полуфинал. Сегодня ты в стартовом составе. Волнуешься, как обычно. Я опоздал, очередная съемка затянулась. Из-за меня. Не мог добиться нужного результата. Фотограф орал: «дай больше огня, страсти, секса, чёрт возьми». А я не мог. Нет во мне огня этого ебучего. В итоге просто вымучил из себя, все что мог и мчался на всех порах, чтобы успеть посмотреть твою игру. Еще пропуск забыл и меня не пускали на скамейку для игроков. Суки, я звезда гребаного универа и этой сборной, как меня можно не узнать? Я Узуй Тенген, алё, дядя. Но дядя был принципиален, блять. Иди, говорит, на трибуны. Но на трибунах я до тебя не докричусь, малыш. Но всё равно пошел, хоть так тебя увижу. Блин, играл в первом тайме ты уныло. Вообще вяло. Только на технике и вывез. Вообще не старался толком. Я знаю, что можешь лучше. Шинобу наконец провела меня к тренеру в перерыве. Ты даже водой поперхнулся, когда я подошел. — Привет. Я уже думал ты не придешь. — Я пришел. Это что за хуйня была? — Что? — Игра твоя, Агацума, хуйня полная. Сейчас пойдешь и сделаешь как надо. Ты умеешь играть круто и покажешь мне это. Понял? — Понял. Улыбаешься. Наконец-то. Зажегся огонь в глазах. Теперь выбегаешь и играешь с огоньком. И теперь нули на табло сменяются другими цифрами. Этот тайм был совсем другим. Как-будто на поле вышли две другие команды. Мы рвали и давили, соперники показывали зубы. Но наши зубы острее. Гораздо. И пусть счет 4:3, но победа все равно наша. Отвоевали свое право на финал. К тебе подходили, поздравляли. Даже Музан приперся на игру. Я слышал кусок вашего разговора. Что-то типа: «Как насчет встретиться снова, Зеницу? Мне понравилось проводить с тобой время». Черт. Еще никогда так резко все не обрывалось внутри. Ты ушел в раздевалку. Но попросил дождаться тебя. «Нам нужно поговорить». Так ты сказал. И я уже знаю, что этот разговор не закончится хорошо. Я жду, оперевшись на машину. Парковка уже почти пустая. Тебя долго нет. Но звонить не хочу. Знаю, что придешь. И ты пришел. В той самой лимонной худи с прикольным принтом. — Узуй. Сядем в машину? Прохладно. — Давай. Садимся на задние. Ты давно не был так близко. Кажется, уже вечность прошла. Разговор не клеится. Банальные как дела и обсуждение прошедшего матча будут лишними, натянутыми. Ты терзаешь пальцами резинки на рукавах и закусываешь губы. И это срывает башню. Целую жадно и ты отвечаешь. Уже седлаешь меня и прижимаешься крепче. Сладкий, пьянящий, до безумия вкусный ты. Твой запах, твоя кожа, стоны. Срываемая одежда. Хочется медленнее, чтобы успеть насладиться. Но мы не можем. Стягиваю с тебя кеды, тесные, с трудом поддающиеся джинсы. Моя футболка, мои штаны и кроссовки. Липнем к бежевой коже сиденья и задыхаемся. Я целую тебя и растягиваю пальцами вход. Ты скулишь и кусаешь мои губы до крови, и скользишь руками по моим. Тянусь к бардачку вместе с тобой, откидываю между передних сидений и достаю смазку. Снова возвращаю нас на место. Со смазкой твоя дырка поддается лучше. Уже три моих пальца хлюпают в тебе. Не могу больше ждать и вхожу. Насаживаю тебя, распираю изнутри. И кричу в твой рот, когда вхожу полностью. Ты стонешь громко, льнешь теснее, целуешь и шепчешь сбивчиво и неразборчиво. Слизываю соль с твоей шеи и вжимаюсь пальцами в бедра до красных полос. Хочется, больше, хочется дольше. Тяну как могу, когда ты кончаешь второй раз и мы валимся на сидения. Нависаю сверху и скольжу в тебе. Липну к животу, размазывая между нами сперму. Не могу надышаться, насытиться тобой. Не могу больше сдерживаться. — Зеницу, я сейчас. Распахиваешь глаза и смотришь в мои. Гладишь мое лицо ладонями, убирая мокрые, налипшие пряди. И я кончаю. Прижимаешь к себе, я слушаю твое бешенное сердце под ребрами. И свое такое же безумное и быстрое. И не хочу вставать с тебя, выходить из тебя. Начинать этот разговор. Завершать нашу сделку. И ты тоже не хочешь. Водишь пальцем по моей мокрой спине, и я узнаю в узорах свое имя. Мы встаем спустя вечность. Одеваемся, помогая друг другу. Садимся и снова молчим. Ты хочешь сказать что-то, но ждешь моих слов. Но я молчу. Давай ты, Зеницу. Ты первый всё это начал, тебе и итог подводить. — Я не хочу так, Узуй. Но дальше смысла нет. — Я понимаю. — Чего ты хочешь? — Не знаю. Отпускать тебя не хочу. — Но и ближе подойти не даешь. — Ты подошел ближе, чем кто-либо, Зеницу. — Ну…видимо недостаточно. — А чего хочешь ты? Поворачиваюсь к тебе. Вытираешь глаза, уже мокрые и стеклянные. Шепчешь срывающимся голосом: — Ты ведь и так знаешь. Я бы не стал заставлять тебя выбирать. Выбирать между мной и работой. Но у тебя и выбора нет. Потому что работа — это все. А я кто? Отставной козы барабанщик. — Зеницу… — Ну ведь правда, Узуй. У нас нет ничего, кроме сделки. И ты запретил мне еще вначале влюбляться в тебя. Но я уже тогда тебя любил. И сейчас тоже. Еще сильнее. Но тебе не нужны мои чувства и я. Тебя все устраивало так, как было. Но меня уже нет. Только знаешь, мне не жаль. Не жаль этого времени. Мне было хорошо просто рядом, пусть тайно, пусть только там, где ты позволишь. Это лучшее, что случалось со мной. Не знаю, на что надеялся. Может, что ты прозреешь? Может, что ты оттаешь и тоже полюбишь меня? Что впустишь меня в свою душу, сердце, жизнь? Но, видимо, для меня там нет места. — Это не так. — Так. Всхлипываешь и уже не сдерживаешь слезы. Капля катится по щеке и падает на лимонную худи с прикольным принтом. — Прости меня, Зеницу. — Тебе не за что извиняться. — Посмотри на меня. С трудом поворачиваешь голову. Огромные глаза, мокрые и блестящие. А внутри у меня все кровью обливается и рвет внутренности. Вытираю пальцами дорожки слез. И целую. На прощание.