(Не)правильно.

      Прошло немало времени с торжественного возвращения Мегатрона и его последователей на Кибертрон. Десептиконы сразу занялись важными делами по его восстановлению, налаживанию хоть какой-то жизни после той разрухи, что оставили. Всё же Замок Омеги не решает всех проблем по щелчку.       Они столкнулись со многими трудностями и даже с предательством планетарного масштаба, которое привело к короткому, но всё же восстанию недавно активированных ботов. Те оказались слишком своевольны, слишком отличными от десептиконов. Слишком автоботами. Это неприемлемо.       Все эти вещи заставили задуматься о будущем. О возможном упадке. Сначала был предложен вариант перепрограммировать Великую иску или Вектор-сигму, но если первое оказалось невозможным в ближайшее время, то второе агрессивно сопротивлялось инородному вмешательству. Это сбивало с толку, ведь раньше это было возможно. Вероятно, что-то изменилось. Шоквейв догадывался о причине, как и многие другие, но смолчал. Это не требовало озвучки.       После долгих размышлений было принято решение воспользоваться родством с людьми, взяв за пример удачный «эксперимент» Вандервейв и, в каком-то смысле, Мико.       Не все были рады тому, что придется обращаться к Мордекайзеру с этой проблемой, зная, что тот наверняка запросит взамен.       — Это будет лучший вариант! — воскликнул Мегатрон тогда на собрании, шокируя этим всех присутствующих. — Нахождение матрицы у него сохранит мир на обоих планетах. — Вандервейв желала спорить, но смолчала, ведь понимала, что в этом нет смысла. Она не будет права, идя на поводу у эмоций. На самом деле, ей было просто страшно увидеть свою бету и Землю спустя столько лет. Она умышленно не узнавала о том, что там происходит всё это время. Ей хватило и самых первых событий перед их отлетом.       Шоквейв же был в очередной раз доволен тем, что не способен сопереживать.       Когда было принято важное решение, он сразу взял в оборот одну частично работающую орбитальную станцию, сикеров и вехиконов. Они выполняли много физической работы по починке и модернизации станции. Вокруг основного корпуса были построены три одинаковые жилые зоны. Хоть по количеству согласованных особей хватило бы одной; просто учёный планировал размножить людей. Он считал, что если они будут жить в достаточно благоприятных условиях, то будут делать это без его «помощи».       Оказалось не без сюрпризов.       Да, людей вполне устраивали простые, но привычные домики с газоном вдоль дорог. И пока Шоквейв тщательно готовился к исполнению плана, где-то дорабатывал, а где-то создавал новые технологии, люди и правда стали размножаться. Он рассчитывал на то, что из-за быстрой смены поколений и отходчивости те оставят обиды и будут ждать момента быть избранными в новую жизнь — это было бы логичнее и выгоднее для них, но итог оказался иным. Может, прошло недостаточно времени, может, именно эти люди были особенно злопамятны, но они помнили всё и не простили. Они передавали знания друг другу, словно планируя собрать армию и восстать, — что абсурдно. Но… Хоть это и усложнило всю работу, но добавило интереса пробовать разное с, так сказать, родственным видом.       Мегатрон, хоть и не был доволен, пришел к решению поддержать ученого за неимением других вариантов. Он понимал всю сложность и важность сложившейся ситуации. А вот она… Понимать — это не всегда значит принимать искрой. Ей пришлось смириться со многим, что ей претит. Этот удар оказался не менее болезненным и, по мнению Шоквейва, исключительно из-за того, что она всё ещё где-то глубоко внутри считает себя человеком. Опять же, он может понять ход её мыслей, но это не значит, что тот логичен.       Возможно он ошибается и дело в другом, например, в эгоизме и самолюбии. Или же просто ей требуется больше времени.       В итоге он посчитал, что раз его не ограничили временными рамками, то он волен делать всё, что посчитает нужным. Отчасти поэтому он и позволял себе пробовать. А отчасти и потому, что хотел. Человеческий мозг, психика, эмоции — и правда занимательные вещи.       Шоквейв погружался в свои наблюдения с сильным интересом, как исследователь, открывающий новые горизонты в неизведанных территориях. Он проводил циклы напролет, изучая, как белковые, каждый раз сталкиваясь с новыми ситуациями, проявляют страх, любопытство или даже агрессию. Каждый их эмоциональный отклик становился для него ценным уроком, осколком ключа к пониманию самой сути их сущности.       Он осознавал, что за этими реакциями стоят не только биохимические процессы, но и нечто большее — стремление к комфорту, поиски смысла, попытки справиться с внутренними конфликтами. В его окулярах белковые постепенно стали не просто объектами для экспериментов, а комплексными системами, способными на удивительные поступки и решения, которые никто не может предугадать. Чем-то более похожими на кибертронцев, чем он ранее считал.       И это было в равной степени хорошо — интерес, и плохо — непредсказуемость. Шоквейв больше ценил точность в работе, а не бесконечную вариативность. Но делать нечего, он был одним из тех, кто поддержал эту затею, и первым её предложившим. И да, конечно же, он не жалел, просто немного утомлен сложностью вырисовавшейся задачки.       Из-за каких-то обид или простой вредности Мордекайзер дал совершенно разных людей по полу, возрасту, расе. Это также усложняло жизнь. Благо хоть поделился своей разработкой полного погружения сознания — она ещё пригодится. Шоквейв посчитал, что если он доработает изобретение Мордекайзера по своему виденью, то это упростит дело многократно, а пока… Приходилось работать с тем, что есть, пробовать, наблюдать.       Ожидаемо, озлобленные люди не желали сотрудничать, даже самые логичные из них не справлялись. Поэтому после первой масштабной неудачи он решил забирать девочек до трех лет во второе поселение. Те росли там, совершенно ничего не зная о своём прошлом, и, увидев десептиконов в первый раз, посчитали тех богами. Ради эксперимента он забрал некоторых из них на базу, обнаружив, что уровень их развития явно откатился — этого стоило ожидать, но учёный был слишком занят, чтобы скрупулёзно проконтролировать их. Справедливости ради, он ранее никогда не работал с детьми… Соответственно, они не были готовы к такой резкой… смене обстановки и правде.       После второго официального провала Шоквейв полностью сосредоточился на разработке капсул виртуальной реальности. С их помощью он планирует выращивать фем по своему усмотрению. Он настолько сильно хотел увидеть результат, которого и так придется ждать до их зрелости, что не стал усложнять самую первую симуляцию. Ученый считает, что последние дни знакомой ему Земли были самыми благоприятными для принятия нового. Он добавит лишь парочку вещей для упрощения сближения, ведь пока не знает наверняка, что сработает на людях лучше всего, а что нет. И, конечно, не обойдется без экспериментов для получения тех самых ответов.       Что, если он поместит в капсулу уже взрослого человека? Что, если в одной группе будут фем из разных зон развития? Что, если кто-то из них будет знать правду, а кто-то — нет? Или, может быть, кто-то согласится участвовать добровольно? А если кому-то попытаться стереть память?       Идея стирания памяти поднимала множество этических вопросов. Шоквейв думал о том, как он сможет манипулировать воспоминаниями, чтобы контролировать поведение своих подопечных. Можно ли сделать так, чтобы эти фем самостоятельно пришли к идее о добровольном участии, при этом не зная всей правды?..       Кроме того, он хотел бы узнать уровень своих возможностей при работе с человеческим мозгом. Пока Шоквейв уверен лишь в том, что не в силах изменять уже созданные воспоминания.       Каждая новая гипотеза становилась все более сложной и многоуровневой. Шоквейв понимал, что это очень перспективный эксперимент — это возможность для него создать нечто совершенно новое, возможно, даже идеальное. В его голове всё больше возникало желание провести серию симуляций, в которых поведение подопечных не только будет под контролем, но и станет предсказуемым.       Создавая такие условия, он надеялся не только на получение данных о реакции, но и на возможность усовершенствования своих собственных методов разработки. Его расчет был прост: если он сможет контролировать каждый аспект симуляции, то сможет вывести человечество на новый уровень понимания и взаимодействия. И сможет создавать таких десептиконов, каких будет нужно. Причем ботов тоже, если потребуется.       И, собрав разнообразную группу фем, Шоквейв надеется получить больше данных и создать идеальные условия для симуляции жизни людей в будущем. Кроме того, это даст ему время на доработку человеческих Вулканов, поскольку их слабые тела будут постоянно находиться в бездействии и размножение остановится.       Сейчас он может содержать людей в разных состояниях, но стремится свести всё к одному и сделать процесс максимально комфортным и эффективным для всех.

***

      Однажды Вандервейв пришла к нему со странным вопросом.       Она с заметным недовольством осматривала его лабораторию, особенно задержавшись взглядом на глубоко спящем человеке, подключенном множествами нейро-датчиков к компьютеру. Похоже, она думала, что десептиконы, вопреки своим словам и доброму отношению, не ставят людей выше домашних животных, что точно не являлось правдой. А также спутница Лорда нечасто появляется перед большим скоплением последователей, не будучи частью Гальватрона. Ей определенно нравилась его сила и самоуверенность. Будь воля Шоквейва, он бы покопался в её процессоре...       — Если подобрать Мордекайзеру фем, как считаешь, это смягчит его? — спросила она, Шоквейв удивленно мигнул окуляром. Размышлял над ответом он недолго.       — Смотря что, по-твоему, «смягчит». Он и так уже, по его мнению, довольно мягок с людьми. Он должен слушаться фем, чтобы поступать иначе. Но вот зачем ему это?..       — Ты же можешь вырастить необходимую, — фыркнула она.       — Но не сейчас, — отрезал он. — И у нас нет его CNA, сигнатур и любых других данных.       — Есть мы, — она хлопнула ладонью по груди. — Есть Гальватрон.       — Это другое.       — Но похожее.       Они просверлили друг друга взглядами. Он тяжело провентилировал.       — Самое «похоже» — это Мегатрон. Ты понимаешь, о чем я?       — Мегатрону, — она недовольно нахмурилась, — предлагаешь участвовать в этом?! — она возмущенно вспыхнула. Ученый склонил нетипичный шлем набок, всем видом показывая, что это её затея.       — Считаешь угрозой для себя?       — Ерунда, — взмахнув рукой, сказала она, её взгляд потерянно бегал по стене, не в состоянии зацепиться хоть за что-нибудь. — Я подумаю, — в итоге спокойнее сказала она и быстро ушла. Шоквейв безэмоционально проследил за её движением до самого закрытия двери, а после отправил последние данные Саундвейву на обработку и отошел на пару шагов от терминала. Да уж, Мегатрон этим будет очень недоволен…