Партбилет

      Выйти из комнаты? Страшно. Причём обоим. Этот страх перемешивается с диким смущением, Макрон это тоже почувствовал, хотя давно не проявлял такой эмоции. Но перед бабушкой стало бы стыдно. А может все ещё спят? Хотя в деревне встают рано, чтобы начать работать, пока солнце ещё не взошло и было не слишком жарко.       Эммануэль пялился на дверь, стоя как вкопанный, всё же обратив внимание на Зеленского, сидящего на кровати, он приложил от удивления тыльную сторону ладони ко рту. — Малы-ыш… — протянул слово старший. — Чёрт возьми! — он подскочил к Владимиру ближе, рассматривая засосы, проведя по ним пальцем, как будто их можно было тут же стереть. Но время уже не вернёшь назад. Мимолетная страсть случилась, они не смогли её избежать. — У-у-у, как всё плохо. Нет, я не то имел в виду. Смотрится, конечно, замечательно, но будет не очень, если их увидит бабушка. — наконец-то Эммануэль мог трезво рассуждать, что не было возможным вчера. — А. А что теперь делать? — тихонько спросил Вова, вспомнив, что депутат оставил на нём парочку отметин, однако он сам пока что их не видел, но по лицу Эммануэля понял, что пятна довольно заметны. — Тебе придётся ходить в футболке некоторое время. Надень, вроде не должно быть заметно. — Макрон отошёл от мальчика, только чтобы потом запустить в него смятой футболкой.       Дабы вызвать меньше подозрений, Эммануэль вышел из комнаты первым, отойдя в импровизированную душевую кабину, расположенную на улице. Раздевшись до гола, облив себя прохладной водой, мужчина взбодрился после вчерашнего приключения, целый вечер посвятил дедовскому самогону. На улице тихо, мирно, светлое небо, почти без единого облака. Макрон протёр лицо ещё несколько раз, оделся и собрался возвращаться в дом.       Вова переместился на подоконнике чиркал найденными спичками, пытаясь зажечь дедовские сигареты, которые тот, видимо, забыл убрать после того, как перекурил, когда закончил вспахивать огород. «Всего лишь ради интереса, всего лишь ради интереса.» — повторял про себя Зеленский. Сделав первую затяжку, он тут же закашлялся. «Хотя… Нормально.» — поговорил он сам с собой. Продолжая часто моргать глазами от едкого дыма и кривиться от крепости сигар.       Дверь со скрипом приоткрылась. В нос врезался запах какой-то непонятной гари. — Ёпт твою мать, малыш, где ты это взял? Вова от неожиданности пошатнулся, чуть ли не вывалившись из открытого окна, швырнул сигарету в огород, как будто он только что ничего не делал. — Эмми, прости. Я просто хотел попробовать. — оправдывался свой поступок младший, в то время как Макрон выхватил у него пачку и коробок со спичками. — Детка, это не игрушки. — депутат грозно посмотрел на мальчика, который строил умоляющие глазки — не хотел быть наказанным. Эммануэль открыл вредный коробок с сигаретами, зажёг одну, и, сделав затяжку, приподнял личико Владимира и выдохнул дым. Юноше было до ужаса неприятно действие депутата, этого и добивался мужчина. Вызвать отвращение от сигарет было его задачей. Вдохнув ещё никотина, Эммануэль заставил мальчишку открыть ротик. Вова подчинился и в следующий момент дым оказался у него во ротовой полости. Случайно приняв в себя противную смесь из непонятно чего, он ощутил режущее чувство в лёгких и горле. Как будто что-то застряло, а вытащить было невозможно. Оттолкнув Эммануэля, Владимир громко покашлял в кулак, пытаясь вызволить из себя гадость. — Приятно тебе будет целоваться с курящим человеком? — помолчав, дождавшись, пока юноша обратит на него внимание, проморгается как следует и вытрет слёзки, спросил Эммануэль. — Я вот думаю, что не очень. — продолжил он.       Убрав вредную пачку подальше, мужчина прижал Владимира к себе, держа руки около лопаток. — Малыш, ты же понимаешь, что это небезопасно? Ты же у меня спортсмен. Ты здоровый и крепкий мальчик. Зачем тебе это нужно? Больше так не делай. — Уроки, которые давал Эммануэль, Вова запоминал навсегда. Ты запомнишь надолго проступки перед любимым человеком, именно перед ним будет особенно стыдно.       Послышался тихий, еле заметный скрежет пола. Мальчики отпрянули друг от друга как можно дальше. Кто идёт? Ясно одно, этому кому-то точно не понравится, как Макрон зажимает на подоконнике маленького Вову, как держится близко к его губам. Довольно интимная тема.       Эммануэль выглянул из двери общей с Владимиром комнаты и увидел бабушку, медленно и размеренно шагавшую в сторону кухни. — Доброго ранку. — бабуля мило улыбнулась иностранному гостю. — Доброе утро! — с акцентом произнёс Макрон, жутко картавя. — Позавтракаете со мною? — уже гремя во всю большой кастрюлей на кухне, пожилая женщина приглашала обоих мальчиков за стол. Ну, как они могли ей отказать? С такой душевностью и добротой, казалось, ещё никто так не обращался к депутату, называя его мальчиком, коим он давно не являлся, или внучком. Вот так точно ему ещё никто не говорил. И если от других людей он принял бы это за издевательство, то тут ситуация совершенно иная. Простая бабуля из деревни кличет его постоянно с огорода звонким зовом «внучок», и депутат как угорелый несётся в дом, чтобы перекусить и набраться сил для работы. Он никому не позволял так собой управлять, как этой прелестной женщине. — Я ж пиріжки вам напекла! — вспомнила бабушка, открывая нижний старый деревянный ящик, который часто использовался вместо холодильника, чтобы не тратить лишнюю электроэнергию. — Сейчас я вам їх разжарю, щоб теплі были. — включая газовую печь, сказала она, приготавливая сковородку для своего кулинарного шедевра. Такое можно попробовать только в настоящей деревне.       Женщина также достала банку с малиновым вареньем, которое очень любил Владимир, но не смогла её открыть. — Давайте я вам помогу. — выразился по-французски Эммануэль, протягивая руку с распахнутой ладонью. Бабушка ничего не поняла, но доверилась и отдала банку. Одним перекрутом крышки мужчина вновь справился со своей задачей. — Дякую. — поблагодарила бабуля, кивнув головой в знак признательности. — Ви такий замечательный. Я вам довіряю полностью. Берегите Вову, він у мене единственный внук. И Эммануэль бережёт, всякий раз отучая от вредных привычек, забирая сигареты, алкоголь, иногда ругая за непристойное поведение. Отбирает у своих же избирателей, когда те уж слишком активно просят сфотографироваться с депутатским мальчиком, такое ощущение, что они готовы разорвать всех за фото с ним. Владимир старается слушаться, но иногда соблазн попробовать нечто новое берёт верх. И когда юноша располагает между кораллового оттенка губ сигару, Макрону становиться не по себе от последствий, которые он придумывает в своей голове. — Хлопці, ви не хочете на річку сходити, да в поле посидеть? — неожиданно спросила бабушка, вырывая мужчину из своих мыслей. Находившийся рядом Вова быстро закивал головой, явно оценил идею бабули. Эммануэль снова ничего не понял, хотя заметил заинтересованный и изумлённый идеей взгляд подростка. Юноша сидел с набитым ртом, всё никак не мог дожевать пирожок для того, чтобы перевести предложение на французский язык. Наконец, проглотив пищу, он начал пламенно и с особым трепетом рассказывать о задумке. — Неплохая идея. Когда отправимся? — Да хоть сейчас. Решение было принято незамедлительно. Вова знал дорогу, правда, путь действительно предполагал преграду в виде огромного поля с колосьями. И только через него можно было пробраться к речке. — Воды хоть возьмите. — прикрикнула бабушка с порога, когда увидела, что ребята собрались уже уходить, отворяя калитку. — Эмми, забери бутылочку у бабушки. — сказал Зеленский, оборачиваясь, встречаясь с взглядом пожилой женщины. Макрон подбежал к ней, беря ёмкость с прохладной водой, и вновь тут же оказался около Владимира.       Двое шли через пшеничное поле с золотыми колосьями по узкой тропинке. Длинная трава неприятно путалась в ногах, заставляя замедлить шаг. Она щекотала лодыжки, но при этом создавалось ощущение, что иной раз некоторые ростки колятся, проникая под кожу. Хотя дело близилось к вечеру, жара стояла невыносимая. Хорошо, что взяли воду. Бабушка плохого не посоветует.       Речка была близко, дуновение ветерка уже доносилось до тела Эммануэля, свободная одежда, казалось, порхала. Владимир шёл впереди и весь сквозняк брал на себя. — Эмми, смотри, какая большая птичка. — юноша указал, на небо, где летела вовсе не «птичка». — Да это же самый настоящий орёл! — воскликнул депутат. Увлекательное зрелище, какая огромная и мощная птица с невероятным размахом крыльев полетела в сторону реки.       Отодвинув ветку дерева, Владимир открыл перед собой чудеснейший вид на водную артерию. Около воды было действительно прохладнее.       Пропустив Эммануэля вперёд, он спросил, оперевшись, скорее, повиснув на его плече: — Ну, как? — Довольно красиво. — Макрон само собой видел виды и по-лучше, но в данный момент больше всего хотелось раздеться и полезть в реку, начать вести себя как маленький ребёнок, чтобы избавить себя от излишней зажатости. Да и жара давала о себе знать. Зеленский провел пальцами от шеи до ладони, взяв Эммануэля за руку и потащив за собой. — Тут никого нет. Можешь прямо здесь раздеваться. — немного смутившись произнёс Владимир. Всё-таки открытая местность, однако слова его были правдивые — никого не было рядом. Последовав своему же совету, Вова сделал это быстрее мужчины, сразу же сорвавшись с места побежал в воду в одних боксерах. Плюхнувшись где-то около берега, он наконец дождался Эммануэля, который тоже был непрочь искупаться. — Малыш, ты такой чудесный, когда мокренький. — сделал комплимент мужчина, сидя в воде около большого камня размером с него самого. Растрепанные тёмные, почти чёрные чуть влажные волосы смотрелись прекрасно, как будто бы Вова только что пришёл из спортзала, принял душ, а позже бы Макрона ожидал приятный сюрприз. — В каком смысле? — недоуменно Владимир повернул своё личико на партнёра. Эммануэль засмеялся, поняв смятение юноши. — Теперь признаюсь честно — в обоих. — улыбнулся Макрон, дрыгая ногами в воде. — Блин… — мальчик покраснел, осознав, что если они будут развивать эту тему дальше, то заканчивать начатое придётся прямо здесь. А ведь бабушка ждёт их… Эммануэль огладил шею мальчика, отчего тот запрокинул голову назад. — Когда прилетим домой, обязательно повторим то, чем мы занялись перед твоим днём рождения. Понимаешь о чем я? — Макрон просто ещё раз напомнил то, что вряд ли забудешь. — Да-да, давайте. — вымолвил Владимир. Тогда было несколько больновато, да и сейчас вероятнее всего будет, потому что довольно долгое время оба особо не касались друг друга. Так, невинные поцелуи, не считая того случая, когда Эммануэль переборщил с самогоном, поглаживания, которые не переходили в нечто большее, крепкие объятия — это всё, на что они были способны. — Эмми, а может… сделаем это прямо здесь? — поняв, какую глупость он только что сам сказал, сразу перестроил предложение. — Или хотя бы у бабушки дома, когда она на рынок уйдёт? — Солнышко, ну, я же не такой жестокий. Если я возьму тебя без смазки или хотя бы без презерватива, на котором будет хоть капля лубриканта, тебе будет больно. — без сомнения, мужчина проявлял иногда грубость по отношению к мальчику, без сострадания шлёпал ремнём, однако оставшиеся от ремня следы пройдут, это не так опасно. А вот если Эммануэль порвёт мальчика внутри, тут уже будут другие проблемы. Вова сделал грустное личико, но отчасти осознавал, что депутат был прав. — У вас в деревне даже нормальных человеческих аптек нет. Я бегал — искал, где качественные презервативы можно купить — нигде не нашёл. С лубрикантом такая же история. Его вообще тут не существует. Но, как вижу, с демографией у вас проблем нет. Презервативы хорошо рвутся. Детей достаточно. — выругался Эммануэль на ситуацию в поселение, на которую повлиять никак не мог, так как не было украинского гражданства, да и языка он тем более не знал. Он и вовсе депутат другой страны. — Малыш, с каким запахом ты смазку хочешь? Доберёмся во Францию — тотчас закажем. — решил разрядить напряженную обстановку мужчина. — А может ежевика? Или персик? — юноша с ходу не смог ответить на столь сложный вопрос. — Тут уже сам думай. — не хотел Эммануэль как-либо подсказывать, пусть мальчик сам размышляет над этим. — Ну, ладно. Персик — звучит идеально. Вроде как нежный и приятный запах. Макрон в знак согласия кивнул головой       Дело близилось к ночи, солнце садилось за горизонт, который горел ярко красным пламенем. В последний раз в этом году они видели красоту украинской природы, надо бы успеть насладиться.       Ребята вновь шли через поле, там, где неподалёку было небольшое болотце. Росли камыши, невозможно красиво выглядели они при свете уходящего солнца. — Эмми, цветочек! — крикнул Зеленский, чтобы мужчина буквально на секунду остановился, пока тот срывает розовый бутон на коротком стебельке. Пришлось согнуться в двое, чтобы достать. — Ай! — вновь послышалось от Владимира. Юноша поднял руку, увидив небольшой порез. — Блин… — выругался он, наблюдая за тем, как царапина начинает кровоточить. — Господи.— Эммануэль подбежал ближе, чтобы посмотреть, что у Вовы стряслось, в голове уже крутились слова бабушки «Берегите Вову, він у мене единственный внук.»       Кровь в серце безудержно кипела, стук отдавал в мозг, депутат был готов ко всему. А что если змея? Мало ли какая нечисть тут водится. Аккуратно потянув юношу за пальчики, Эммануэль открыл для себя доступ к ушибленному месту. Поглядев вниз, он узнал траву, как раз водящуюся около болота — осока. А на запястье его котёнка красовался порез. — Ничего страшного, малыш. — тяжесть с души депутата испарилась. Такой лёгкости он давно не чувствовал. Обещал же бабуле беречь мальчика. Не сберёг получается? — Больше не трогай растения в темноте. Что бы тогда мне твоя бабушка сказала, если бы там было что-то опаснее? Я тебя очень сильно люблю и переживаю за тебя.       Эммануэль прижал мальчика к себе, взъерошив шелковистые волосы, уткнувшись в них носом. — Когда придём — обязательно обработаем порез. — шептал он настолько тихо, насколько мог. Его котёнок самый чудесный, его глазки самые прекрасные, особенно когда смотрят снизу вверх, как бы подчиняясь всем хотелкам депутата, но тот не смеет зверствовать — лишь иногда ведёт себя как наглый собственник, запрещая как-либо касаться Киры — бывшей одноклассницы.       Свет уже еле достаёт до них, оба стоят с поле, около негустой лесополосы. Мальчишка становится всё наглее, хватается ручонками за футболку депутата, растягивает ткань, хотя цели испортить вещь у него не было, всё получается само собой — случайно. — Котик, я сам по тебе соскучился. — Макрон целует юношу в лоб, понимая, к чему ведёт его мальчик. — Мы не можем прямо здесь, солнышко. — однако руки, обвившие его тело, Эммануэль не убирает, пусть Владимир натискается. — Потерпи до дома. Когда прилетим, тогда всё сможем сделать.       Шёпот мужчины только раззадорил подростка. Вова тянется к приоткрытым губам, тут сопротивление бесполезно, слишком сексуально выглядит младший. Юноша, закинув руки на плечи партнёра, аккуратно хватает нижнюю губу своими острыми зубками, сладко прикусывает. — Кусаться я тоже люблю… — чуть ли не свалив хрупкое тело с ног, Эммануэль взялся за волосы на затылке, отрывая подростка от себя, обнажая шею. Засосав кожу, депутат оставил очередной след, при этом очень надеялся, что пятнышко останется без внимания родственников юноши. — Не стыдно тебе? Заставляешь меня таким заниматься, малолетка. — в шутку сказал Макрон, однако доля правда всё же была. Владимир только этим и занимался — соблазнял почти что сороколетнего мужика. В ответ только приглушенный стон, шуршание травы под ногами, топтание на одном месте. Владимир подошёл вплотную, упираясь без зазрения совести вставшим органом в бедро Эммануэля. Шорты натянулись, было заметно явное возбуждение, которое не даст покоя Зеленскому ещё долго.       Ощутив, что мальчик разошёлся не на шутку, депутат был вынужден прекратить начавшуюся недавно игру, вспомнив о самом любимом и чудесном человеке в жизни юноши — о бабуле. — Твоя бабушка будет волноваться, если мы так долго не будем возвращаться. — мимолётно дотронувшись до кончика носа мальчишки, Макрон обломал весь кайф, который хотел получить Зеленский. Не разобьётся Эммануэль вдребезги под натиском возбуждения, даже перед таким нежным мальчиком не позволит чувствам править над собой. Вова послушный, не сопротивляясь он пошёл по тропинке вслед за мужчиной.       Уставшие и вымотанные они вошли во дворик, где еле горела лампочка, которая, казалось, скоро вовсе потухнет, оставив жильцов без света. Бабуля с дедулей спокойно пили чай, сидя на кухне, дожидаясь прихода ребят. Заслышав то, как со скрипом открывается калитка, бабушка высунулась в окно. — Гулёны вернулись! Что-то поздновато. — прокомментировала она с тёплой улыбкой. Улыбаться она умела, всегда радостная и весёлая женщина одаривала позитивом всю деревню. Да собственно и везде люди были такие же простые, никуда не спешили, как будто дел никаких нет. Всё странно и по-новому, не город же, а самая настоящая украинская деревня со старым укладом жизни. — Мальчики, чай будете? — рядом с бабушкой тотчас появился дед с кружкой в руках. — Да, дедуль, давай. Нам завтра вставать рано. В аэропорт ехать. — проговаривал Вова каждую информацию раздельно, ибо боялся ошибиться, сказав неточное время вылета и номер рейса. Голова думать вообще не хотела, тело ждало, когда оно уже коснётся горизонтальной поверхности, желательно, конечно, мягкой кровати.       Почесав седую щетину, пожилой мужчина пошёл отворять дверь ночным гостям. Вспустив в дом, угостил чаем и пряниками, купленными бабушкой на местном рынке. Неплохие, кстати, это тебе не «Дольче Габанна» разумеется, но перекусить ими можно — думал француз, размышляя о вкусе, сравнивая еду в своей стране и в совершенно иной. Хотелось бы сейчас элитных конфет со вкусом коньяка и вишни, но такого тут уж точно нет. *** — Мальчишки, я вам подарунки приготовила! — бабушка держит в руках два пакета, наполненых то ли одеждой, то ли едой — не поймёшь чем. — Там в’язані носки на зиму, а то вдруг ви до мене не зможете на Новый год приїхати, Вова для тебя там свитер есть, щоб не замёрз… — В этот момент юноша стоял совершенно не вдупляя, о чём говорит его бабуля. Какой «замёрз»? Лето на улице, жара плюс сорок, а бабушка вовсе не меняется, всё награждая внука новыми нарядами собственного пошива. — Эммануэль, для тебя я шарфик зв’язала. Тебе очень к лицу будет со строгими костюмами. Я наслышана от Вовы, что ты депутат, поэтому решила дополнить твiй образ. — протягивая пакетик, говорила пожилая женщина. Макрон редко кому позволял обращаться к себе на «ты», даже Владимиру первое время не разрешал «тыкать», однако бабушка была очень большим исключением из правил. Эммануэль не мог обращаться к ней без уважения, её доброта покорила его сердце и разум, поэтому позволял бабуле назвать его внуком, коим он естественно не являлся, мальчишкой, ибо в силу разницы в возрасте так и было. Эммануэль для бабушки просто очередной мальчишка, друг её настоящего внука Вовы. — Удачі вам, хлопці, щасливого полёта! — выйдя за калитку, бабушка помахала носовым платочком, изредка утирая слёзы, прямо как это делали в советских фильмах. Эммануэль несомненно стал ей родным за эти две недели. Довольно короткий срок, однако сердце бабушки не умеет ошибаться, она знала, что её внук связался с правильным и надёжным человеком, она всячески желала удачи обоим в работе, желала каждому хорошо обустроить свою личную жизнь. Единственное, о чем бабуля догадываться не могла, так это то, что мальчики на самом деле личную жизнь уже более менее обустроили, причём совместную личную жизнь.