Партбилет

      Первый рабочий явно день не задался. Сегодня оба занимались не работой, а пристальным рассматриванием друг друга, как будто никогда не видели, что скрывается под строгой одеждой. Вели себя, откровенно говоря, как девственники. Хотелось, но ревлекторно срабатывала совесть. Ну, не на столе же прям, не в кабинете зажиматься! Приёмов должностых лиц у депутата сегодня не наблюдалось. План был чист, день существовал для того, чтобы войти в рабочую колею. — Вам понравилось в деревне? — прозвучал вопрос младшего в тиши кабинета, отвлекая Макрона от заполнения бланка. — Да, Владимир Александрович. Вы доделали то, о чем я Вас просил? Зеленский сидел за отдельным столом, поэтому депутат не мог разглядеть все печати, которые тот поставил.       Специально для этого маленького помощника в помещение был доставлен ещё один стол, не такой обширный как у Макрона, но всё же свой собственный для важных государственных дел. — Почти. — Вот сидите и работайте, меньше болтайте. — сделал замечание депутат, пригрозив указательным пальцем, как ребёнку. Тяжело вздохнув, Владимир продолжил сидеть над выполнением задачи. — Завтра поедешь в округ Парижа Элизе, нужно провести мероприятие. — стукнул по столу ручкой Эммануэль, складывая руки на груди. — Один? — Да, один. Сначала Зеленский не поверил в сказанное, подумав, что депутат имел в виду их обоих, но как бы не так. — А Вы? — Мне с документами нужно возиться, а мероприятие, посвящённое, кстати, началу нового учебного года провести надо на главной площади округа. Справишься? — Я волнуюсь. — сконфузился юноша, как бы прячась от предложения Макрона. — Владимир Александрович, в самом деле, вы чего? — развёл руками депутат. — Вы же прекрасно контактируете с публикой. — Вы были тогда рядом. — помощник с обидой посмотрел на Эммануэля. — Малыш, послушай меня, надо учиться. В любом случае. — Не хочу! — резко выпал фразу младший. Получилось случайно, однако обратно в себя сказанное уже не запихнёшь. — Ты мне тут огрызаться ещё будешь? — нахмурившись, окинул взглядом мальчишку Макрон.       От одного зоркого глаза только не по себе, от вида грозного депутата хотелось вжаться в стену. “Папочка добрый, папочка не тронет." — проносилось в голове, что действительно помогало успокоиться. Эммануэль руку никогда не поднимет на помощника, даже, если захочет это сделать, всегда предупредит, что сейчас кому-то точно не поздоровится. — Ладно, хорошо, я справлюсь. — собрался с духом младший. Он же всё-таки считает себя состоявшимся политиком, значит, должен выступать перед публикой, не так ли?       Одной только фразой Макрон мог привести сознание юнца в норму, заставив его обдумать слова, которые произнёс.       Нервничать не хотелось совсем. Владимир Александрович мог действовать как возбудитель проблемы, так и как успокоительное средство.       Маленький котёночек сидит в своей норке и бесшумно работает, перебирая листочки. Иногда посматривая на Владимира, Эммануэль хватал самого себя за бёдра, пробираясь выше к паховой области. Депутат видел то, как юноша, расположившись на своём стуле, чуть раздвинул ножки, чтобы было удобнее, наблюдал за вечно лезущей в глаза чёлкой Владимира. Вот бы сейчас за неё ухватиться, хорошенько потрепать, выбив дурь из головы. Кисти рук аккуратно обращались с ценными бумагами, не давая повода усомниться в качестве работы. — Иди сюда. — не отрываясь от компьютера, потребовал Макрон, протягивая одну руку, нащупав ей Владимира, скорейшим образом притянул за пояс. Мальчишка неуклюже споткнулся о ножки кресла на колёсаках, но устоял, не свалившись на мужчину.       Эммануэль, не покидая своего места, прижался щекой к животику, чувствуя, как кожаный жёсткий ремень Владимира натирает место около подбородка.       Непонятное оцепенение напало на юношу, он растерянно смотрел на депутата, прижимающегося к нему. Действительно непривычно после такого долгого отсутствия объятий, надо бы для начала адаптироваться. Блаженство разлилось по телу Зеленского чуть позже, когда до мозга дошла информация о том, что нечего больше боятся, их никто не заметит. Тем более они наконец-то прибыли в совершенно другое общество, где порицается унижение людей по признаку сексуальной ориентации.       Владимир запустил пальцы в волосы Эммануэля, продолжавшего по-новой изучать его тело, схватившись теперь уже за бёдра. — Котик, обещай мне, что сегодня ты будешь послушным мальчиком. — он хотел, и у него было всё необходимое для того, чтобы доставить своему малышу удовольствие. — Я знаю, как ты любишь это в довольно неординарных местах... — его дальнейшие действия зависли от разрешения Владимира. — Я могу предложить попробовать. — смело и открыто произнёс депутат, целуя мальчишку в животик через ткань одежды. Тело Зеленского отозвалось на мимолетный жест, поддаваясь вперёд. — А у нас есть... ну, там... презервативы? — волнуясь, предвкушая приятный день, спросил юноша, у которого всё же присутствовал страх неизвестности. Почти как заниматься любовью в общественном месте. Если знать, сколько людей проходит через кабинет Макрона, то можно прямо заявить, что посетителей в нём бывает столько же, сколько и пассажиров в городском автотранспорте за весь день. Частые визиты гостей иногда по одним и тем же вопросам на самом деле утомляют. — Я закупил лубрикант с персиком, который ты у меня просил. — пришлось уйти на несколько секунд от соприкосновений с телом юноши, чтобы потянуться за деловой сумкой, достать оттуда заветный подарок в виде презервативов и смазки, после поставить их около монитора компьютера.       Раньше маленький Вова лет одиннадцати бегал от дивана до белого стола, чтобы набрать конфет, а потом уплетать одну за другой. Теперь же его откровенно трогает во всех местах депутат, при этом действуют они на том же столе, откуда мальчишка в детстве таскал конфеты, и обоих это устраивает, обоим это нравится.       Встав со своего места, Эммануэль поймал пацана за шкирку, нагнув его на белоснежную поверхность. Вова лёг не до конца, упёрся руками, сладко закусил нижнюю губу, жалобно посмотрев на мужчину. — Провокатор... — покачал головой из стороны в сторону депутат, вжавшись напряжённым органом между ягодиц. Прелестная картина: покладистый мальчишка в офисном костюме подчиняется одному единственному хозяину. Хозяину его тела, души и разума. Если в обычные дни Макрон довольно либерален — предоставляет юноше право выбора, то в страстные моменты Вова полностью в его руках и под его управлением.       Потянув за уложенные пушистые локаны, Эммануэль резко качнул бёдрами, отчего послышался глухой шлепок. Зеленский выгнулся, словно кошечка, из его уст донёсся чистый звонкий вскрик. Вова вновь посмотрел на депутат, когда тот отпустил его волосы. — Если ты не прекратишь так на меня смотреть, то я завяжу тебе глазки. Ты хочешь, чтобы я это сделал? Мальчишка активно закивал, показывая своё желание. Эммануэль даже удивился, ведь он хотел наоборот — предупредить, наругать парня за провокации, от которых мужчина был на самом деле в восторге, но поддаваться им не хотел. Найдя в одном из ящиков чёрную повязку, Макрон сложил её вдвое, приложил к векам юноши, завязал сзади на узел. Владимир повертел головой, убеждаясь, что действительно больше ничего нельзя было разглядеть. — Не помешало бы тебе ещё и ротик закрыть. Нас могут услышать, если ты так громко будешь кричать. — предупредил о возможных недугах Эммануэль. Юноша был как будто бы в трансе, как в космосе. Ничего не видно, только слышно знакомый голос, и руки шарятся по телу. Огладив поясницу мальчика, мужчина решил высвободить его из клечатого пиджака.       Проведя по бедру, цепляя ворсинки на ткани, старший ощутил явную возбужденность Владимира. Выразительный и выдающий его стояк было не скрыть, Эммануэль хорошо чувствал его ладонью через штаны. От долгожданных прикосновений колени юноши задрожали, он с ещё большей силой навалился на стол, потому что больше не мог стоять, во время того, как депутат схватившись за его пах, по-собственнически сжимал сильнее, после лез целовать в шею.       Ремешок сегодня тоже не пригодится, уж слишком сильно стягивает он доступ к заветным местам. Постучав по пряжке ногтями, Макрон отщёлкнул её, спустил с парня брюки, вовсе их убирая, оставляя юношу в одних гольфах и рубашке. Расставив шире его ноги своим коленом, мужчина принялся подготавливать Владимира. Когда Эммануэль выдавил на пальцы лубрикант, по кабинету распространился приторный запах персика, который тут же учуял младший. Проведя по дырочке, обильно смазав, депутат медленно ввёл два пальца, услышав болезненный стон. — Да что ж ты у меня такой нежный! — Потому что вы давно мной не занимались. — Тоже верно. — Всё сидите со своей политикой, а на меня внимания не обращаете. — Ну, что ты такое говоришь! Во-первых, целых две недели мы были у твоей бабушки, во-вторых ты сам не давался первое время. Владимир обидчиво хмыкнул, отвернувшись, пока Эммануэль продолжал работать пальцами, не останавливаясь ни на секунду. Юноша, открыв ротик, цеплялся коготочками за стол, но удержать себя на месте не выходило, слишком резво двигался мужчина, придерживая парня за рубашку. — Открой это лучше. — около носа Владимира появляется запакованный презерватив. Мужчина дразнит, проводит пакетиком по губам, не даёт мальчику зацепиться зубками, чтобы разорвать упаковку. От недовольства юноша протяжно вздохнул, и только после этого Эммануэль дал ему справиться с пакетиком.       Депутат рассправился только с ремнем и застёжкой на брюках, не снимая с себя делового костюма. Раскатав презерватив, он собрал чёлку Владимира в один пучок, схватился за неё, одновременно растирая персиковый лубрикант. Размеренно начав входить, он получал в ответ только тишину. Зеленский от неприятных ощущений закусывал губу, сдерживая себя, стоит отметить, что движение мужчины было вовсе не дерзким.       Подождав некоторые время, пока юноша привыкнет, Эммануэль, продолжая держать его за волосы, резво вошёл наполовину, вырвав из ротика душераздирающий крик, переходящий в жалобные и приглушенные стоны. — Мне больно. Депутат отпустил каштановые локаны, наклонился, завалившись на мальчика, взял его запястья в свои руки, чтобы не дай Бог не дёрнулся в неподходящий момент. Эммануэль потянулся к приоткрытым губам, жадно поцеловав, проведя языком напоследок. Мальчишка не удержался, облизнулся как котёнок, что жутко понравилось мужчине, который не дожидаясь одобрения, вошёл ещё глубже, заставляя Зеленского прерывисто дышать, постанывать. Депутат находился настолько близко, что улавливал каждое шевеление воздуха. — Я не могу. — ноги предательски затряслись, Владимир опустил голову. — Как жаль, что у меня здесь нет кляпа. Я бы с удовольствием тебя заткнул. Нас могут услышать, солнышко, ты понимаешь меня? — с этими словами мужчина поднёс ладонь ко рту юноши. — Мгхм. — пытается высказаться мальчишка сквозь руку депутата. — Ммм... — ничего не получалось. Тогда Вова попытался убрать мешаюшую ладонь, кое как вырвав скованные запястья, однако его попытка не была успешной. Его руку заломали за спину, чтобы не мешала.       Владимир прекрасно чувствовал каждое движение Эммануэля в себе. Мало того, что его лишили зрения ещё в начале, теперь он ещё и говорить не сможет. Мужчина переходит на весьма быстрый темп. Как они только дошли до такого? Депутат берёт своего малыша прямо на рабочем столе, а тот уже поддаётся на ласки, но иногда сопротивляется, когда Эммануэль немного меняет положение, делая позицию непривычнее. Пальцами он начал водить по губам, просовывая их в ротик, где котик как можно усерднее двигал язычком, слегка покусывая зубками. — Хороший мальчик. — похвалил мужчина, вытащив пальцы, погладив Владимира по щеке. — Папа, папочка... — зовёт, чуть ли не плачет. — Папочка, трахните меня. Сильнее. — Чшш, как ты со старшими разговариваешь? — Эммануэль стал наоборот значительно медленнее, мучая Владимира. — Прошу... — хнычет он. — Просить прощения потом на коленях будешь. Эммануэль придерживает малыша, расположив руку на груди, не даёт соприкоснуться с поверхностью, создавая другой угол проникновения. — Эмми...       Заметив, что юноша уже в самом деле не может стоять на ногах, депутат вышел из него, приподняв, опрокинул на поверхность, сразу же раздвигая ноги, забрасывая одну к себе на плечо, входя без сожаления в тело мальчика, при этом снова зажав его рот ладонью, чтобы тот не произнёс ни звука. Не умел ещё себя толком контролировать. Макрон в который раз мысленно благодарил тренеров по гимнастике за то, что дали Владимиру такую замечательную растяжку. Юноша, чего и требовалось ожидать, закончил первым, от бессилия тяжело выдохнул, закричать не мог. Эммануэль дошёл до конца только через пару минут, младший успел почувствовать непродолжительную вибрацию внутри себя. Мужчина был настолько рядом, что не ощутить его дыхание на щеке было невозможно, мешала лишь повязка на глазах, не позволяющая разглядеть черты лица. Еле слышный шёпот был прямо около ушка Владимира: — Котёночек, ты не против, если я тебя переложу на диван? — снимая испорченную резинку, отправляя её в мусорное ведро рядом со столом, спросил Эммануэль. Вжикнув молнией, застягнув штаны на пуговицу, как будто ничего только что не было, депутат получил ответ. Юноша согласился, прильнув к Макрону ближе, позволяя взять себя на ручки.       Зеленский в одной только расстёгнутой рубашке бесстыдно развалился на диване, растянулся как самый настоящий котик. — Сейчас сниму с тебя наконец эту повязку... — комментировал Эммануэль свои действия. Проморгавшись от яркого солнца, Владимир разглядел Макрона, тот был рад тому, что снова смог увидеть сияющие вечной молодостью глазки своего малыша. Присев на корточки, потянулся, чтобы поцеловать в носик, а после уйти, опять приняв положение у компьютера и бумаг, оставив Зеленского на диване. — Представьте, Владимир Александрович, если кто-нибудь сейчас зайдёт и увидит Вас в таком состоянии. — попытался напугать мальчика Эммануэль. — Так Вы же дверь заперли... Наверное. — засомневался юноша. — В том-то и дело, что нет. — только что депутат сам это понял, что из-за нахлынувшей страсти позабыл о такой важной вещи. — Мы с Вами сегодня экстремалы. Мальчишка подскочил с места, собирая разбросаную по полу одежду около занятого депутата, натянул брюки, прыгая на одной ноге, не успев заправить рубашку в штаны, надел пиджак. *** — Как дела у тебя с докладом? — интересуется Эммануэль, ставит кружку чая около Владимира, который уже битый час мучается с заданием из университета. А кто говорил, что будет просто в образовательном учреждении такого уровня?       Свет от лампы падает ровно на листы, лежащие перед ним. Дома уютно, за окном летают сорвавшиеся листья, пахнет осенью. — Нормально. — коротко отвечает юноша, даже времени на полноценный вечер с мужчиной не находит. Но старший всё понимает, сам таким был — забитым отличником в школе, а после поступил в университет, зато на какой благородный факультет — дипломатические отношения. Мальчик же выбрал факультет политологии, чему пока что доволен. Эммануэль целует юношу в щёку. — Когда закончишь — позовёшь. Я проверю хотя бы структуру. — депутат погладил парня по мягким волосам, отошёл в другой конец комнаты, иногда приглядывая за мальчиком, который иногда отпускал голову, как бы засыпая за рабочим столом на пару минут, а после снова принимался что-то писать.       Когда мальчишка не поднимался уже довольно долгое время, Эммануэль решил подойти и проверить, что с тем случилось. Владимир лежал, поджав под себя руку, делая из неё своеобразную подушку, чтобы было мягче. — Солнышко, ну, хватит себя насиловать. — провёл по плечу депутат. Иногда юноша любил сделать всё заранее, но до сдачи доклада ещё две недели. Времени уйма, поэтому надо бы отдохнуть. Владимир с закрытыми глазами пробормотал тихое "угу", не вставая. Макрон еле поднял мальчишку со стула, перетащил на кровать, попытавшись накрыть того одеялом встретил несчастно слабое сопротивление. — Котёночек, спать тоже надо. — Эммануэль подмял юношу под себя, не давая уйти, да и сил у того уже не было.       Их жизнь постепенно начала приобретать очертания настоящей семейной жизни. Царил уют, порядок, распределение обязанностей. Депутат мог затискать Владимира в любое удобное время. *** — Нет, прошу, нет. Не сейчас. — мальчишка прикладывает усилия, чтобы оттолкнуть депутата, что вообще не получается. Эммануэль снова кусает шею, засасывает кожу, оставляя ярко выраженный след. — Как я теперь в университете появлюсь? — А в чём проблема? — гладит контур личика мужчина, любуясь тем, что он сделал. — На меня всё будут пялиться. — хмурится прижатый к дивану Владимир. — Пусть завидуют. ***       Можно сказать, что Владимир наконец пришёл в форму, а то из-за своей гимнастики сильно исхудал. Особые требования по весу не давали в полном объёме питаться как нормальному человеку. Теперь бабушкино "Как же ты вырос!" будет звучать более правдоподобно.