Партбилет

      Солнечные лучи бьют прямо в глаза, отчего больше не можешь спокойно лежать, прячешься от них, ворочишься. Эммануэль случайно проснулся первым, именно он спал ближе к окну, откуда сияло солнце.       Проклянув весь белый свет, мужчина перевернулся на бок, уткнулся носом в одеяло лежащего напротив юноши, но снова заснуть так и не смог. Оказавшись на спине, подложив руки под голову, он задумался о прошедшем дне. Не давали ему уверенности друзья Владимира, особенно та девчушка Кира. Бог знает, что она с его мальчиком делает, одурманит ещё, заставит в любви признаться, которой нет и быть не может, всё могло произойти. Эммануэль опасался такого развития событий, но он верил словам Зеленского, ведь тот был достаточно смышленным пацаном. Макрон снова должен серьёзно поговорить с Владимиром, если он этого не сделает, то мальчик когда-нибудь точно пропадёт, случайно попадя в плохую компанию.       Мысли Макрона прервала рука, завалившаяся поперёк его груди, малыш во сне обнимал его, чувствовал, что тот ненадолго отпрянул. Ну, всё, шевелиться, видимо, нельзя. Если сделаешь хоть одно движение, можно будет лицезреть недовольную жизнью мордочку юноши с прищуренными глазками. Лучше вообще его сейчас не трогать. А вдруг проснётся.       Прошло не так много времени, и малыш убрал руку, Макрон со спокойной душой выдохнул. Владимир скоро должен был очнуться. — Солнышко. — шёпотом произнёс Эммануэль, он не ожидал того, что Зеленский начнёт медленно открывать глазки. Неужели услышал?       Сквозь пелену сна юноше послышался знакомый голос, обращеннный к нему. Такой нежный и ласковый тон, к нему хотелось быть намного ближе, что он и попытался сделать. Проснувшись, первое, что сотворил Владимир — закинул ногу на Эммануэля, промычав что-то невнятное, вымолвил одно лишь слово: — Папа… Макрон усмехнулся, прижал несопротивляющегося Зеленского к себе. — Ну, какой я тебе папа, малыш? — Папочка. — тут же исправился юноша.       Что за приливы нежности с утра? Довольно редко такое получишь от мальчика с его-то скромностью, хотя он же уже сам говорил, что не стесняется Эммануэля, да и видео сомнительного характера смотрит часто. Кажется, мальчишка меняется на глазах, пропадает невинность. Придёт ли на её место самая настоящая похоть? Ему же всего восемнадцать! Совсем ребёнок по сравнению с Макроном.       Владимир любил иногда делать по утрам своеобразную зарядку. Почему «своеобразную»? Вряд ли обычный человек, решивший просто так похрустеть косточками и размять их, будет садиться на все шпагаты, выгибаться как змея, становиться на пальцы так, как будто на нём надеты пуанты, а ещё стоять на руках попутно раздвигая ноги в разные стороны. Вот и Владимир сидел на полу перед телевизором в гостиной в странных позах, которые Эммануэлю даже во снах не снились, а сам Макрон предпочитал просматривать фильмы на диване, при этом наслаждаясь искусством, которое вытворял мальчик.       Неожиданно зазвонил телефон депутата, протянув руку тот взял его, чтобы ответить. Беспокоили, как несложно было догадаться, с работы.       Покоя не дают даже в выходной. Заинтересовавшись, Владимир оставил своё занятие, подполз к Эммануэлю на коленях, обеспокоено на него посмотрев. Поняв по улыбке, что всё хорошо, положил ладонь на бедро, приподнявшись. Снова заметив ласки малыша, Макрон запустил пальцы в его волосы, продолжая разговаривать. — Да, мисье, это мы тоже приведём в порядок. — отчитывался перед кем-то депутат.       Владимир пошёл немного дальше, запустив руку под футболку Эммануэля, оглаживая живот, но не настаивая на продолжении, всё самое сладкое впереди. Он всего лишь решил понаблюдать за тем, что будет, если… — Я занимаюсь решением этого вопроса. — терпению Макрона можно было только завидовать. Всё же юноша игрался. Как это пришло ему в голову, только одному чёрту известно.       Ладонь оставила в покое футболку. Владимир сделал отчаянный шаг для того, чтобы Эммануэль наконец его заметил. Сесть на колени, пока тот решал важные вопросы — идея отнюдь не хорошая. Господи, что он творит! Поступок уже совсем не святого мальчика. — Я могу предложить вам обратиться в соседний кабинет. Там как раз располагается комиссия. — старший передавал информацию по телефону, отказываясь в упор видеть Владимира. Юноша гладил грудь политика, поражаюсь своей вседозволенностью. У мужчины просто не было возможности ему ответить. — Посмотри, как я умею. — прошептал мальчик на ухо, которое было не занято разговорами. Владимир прогнулся в спинке, расправляя плечи, огладил свои бёдра, скрытые под тканью светло-серых спортивок, потянул за края кофты, хитро улыбаясь, понимая, что Эммануэль застыл, смотрит прямо на него. Подразнив мужчину, то поднимая, то опуская верхнюю одежду, Владимир снял её с себя, оставаясь по пояс голым.       Макрон нахмурился, явно показывая раздражение, не смел дотронуться до тела, сидящего у него на коленях. — Я сейчас продиктую Вам номер. Можете записать. — как ни в чем ни бывало говорил тот.       Депутат закончил диктовать, и никак не мог ожидать, что после этого Владимир начнёт выцеловывать его лицо, переходя на манящие губы.       Чтобы хоть как-то отодвинуть от себя мальчишку, Эммануэль схватил его за горло, держа того на вытянутой руке, не под пуская к себе. Отпустив Владимира, он заметил, как тот вновь потянулся к нему, на что уже старший пригрозил, подняв ладонь ввысь над юношей, отчего тот сжался, испугавшись удара. — Я тебе сейчас покажу, как играть со мной! На всю жизнь запомнишь! — прикрыв динамик на устройстве произнёс Макрон, придвинувшись ближе к лицу мальчика. Владимир качнул бёдрами навстречу, за это всё же получил удар по попе. — Ах… — коротко простонал он, не сдержав себя от неожиданности. Спохватившись, депутат заткнул ему рот, приложив ладонь. Владимир запротестовал, замычал сквозь сильно прижатую руку. — Ремня ты сегодня получишь точно. — шипел мужчина.       Зеленский замотал головой, при этом создавалось такое ощущение, что он хитро улыбался, как будто этого и добивался. Что за мазохист. — Да, я вас слушаю, мисье. — До свидания, говорю. Спасибо Вам за помощь! — послышалось из телефона. — До свидания. Хорошего Вам дня! — Эммануэль был вежлив, хотя сейчас быть вежливым совсем не хотелось. — Ты сам напросился… — жёстко взяв мальчишку за загривок, Макрон уложил его лицом вниз к себе на колени, яростно шлёпнув открытой ладонью первый раз. Владимир дёрнулся, вместе с этим вскрикнув. Не жалея, Эммануэль замахнувшись посильнее, нанёс удар на левую половинку, задержав на ней ладонь, сжав крепче. Усадив Зеленского на пол перед собой, расставив свои ноги чуть шире, чтобы юноше было удобно сидеть, Макрон наклонился для жёсткого поцелуя. Он кусал и терзал губы, не давая отстраниться, в то время как Владимир от отчаяния бил по дивану рукой и скулил. — Видишь, каким жёстким я могу быть, если ты ведёшь себя плохо. — Эммануэль заботливо осмотрел личико, отметил, что губки были в порядке, крови не было. — Побудь принцессой, малыш. — депутат отпустил волосы мальчика, потрепал по ним. По его мнению принцессы должны быть намного скромнее. А этой застенчивости можно вполне добиться, если задавать Владимиру неудобные вопросы. — Котёнок, а расскажи-ка мне про вашу вчерашнюю прогулку. — поинтересовался мужчина, чтобы после перейти к главному. — Мы кушали мороженое, гуляли вместе в парке. — чётко отвечал младший. — А с кем? — Макрон притворялся, что не знал. — Ну, Августин, Кира… — не успел договорить тот. — Как там у Киры дела? — Э-эм… Х-хорошо. — наконец эффект от странных вопросов был получен, Эммануэль с гордостью смотрел на рассевшегося перед ним на полу мальчика. — Ничего больше не хочешь мне рассказать? Ты думаешь, что я не вижу, как она на тебя пялится? — довольно прямолинейно прозвучало, Зеленскому не удастся избежать. — Мисье Макрон, ничего не было, правда. — Вова сложил руки как будто в молитве, говорил совершенно искренне, ведь он действительно тогда отказал Кире в отношениях. — Она призналась мне в любви, а я сказал, что у меня есть Вы. — Верю, котёночек, верю. Прям так и сказал? — он прекрасно замечал, когда малыш говорил правду, а когда врал, сегодня он был в этом плане умницей — бессовестно не лгал. — Ну, я не признался, что я гей. Просто сообщил, что у меня есть пара, но не уточнял кто. — юноша опустил голову, рассматривая пол, выполненный из какого-то дерева. — Хороший мальчик. Хотя ничего бы страшного не произошло, если бы ты признался в своей ориентации. Всё равно люблю тебя больше всех. — Эммануэль потянулся за объятиями, мальчишка буквально повис на его плечах. — И я вас тоже люблю. — это был первый раз, когда Владимир так открыто заявил о своих чувствах, чему Макрон был безудержно рад, но не стал комментировать слова, сделав вид, что каждый день слышал их от юноши.       Вове нравилось, что его лицезреют сверху, его ручонки прошлись по плечам, по шее партнёра, Макрон явно доминировал, управлял каждым действием. Он без зазрения совести опустил руку ниже талии, потому что мог позволить себе такое.       Депутат чувствовал некую зажатость и скованность мальчика, поэтому решил разбавить начинавшееся веселье разговорами. — Скажи мне, ты часто представляешь меня? — раз уж Владимир решил поклясться в верности и вечной преданности своими избраннику, он должен доказать это любой ценой. — Я… Всегда. — в его мыслях был только депутат, от которого постоянно пахло дорогим парфюмом, который большую часть времени носил классические костюмы, было ощущение, что и спал он тоже в них.       Вова нахально подался вперёд, когда понял, что рука уж слишком сильно и нетерпеливо сжимает ягодицу. — Я знаю, что ты очень хочешь кое-что попробовать. — Эммануэль потянулся к шнуркам на своих свободных по крою шортах. — Ты обещаешь мне усердно работать язычком? Я знаю о том, какой ты развязный мальчишка. Не могут хорошие мальчики интересоваться тем, что ты иногда вбиваешь в поисковик, а ещё они не гуляют с кем попало и не зажимаются в баре, чтобы поцеловаться. Ах да, ты же делал это ещё и при всех. — Макрон бил словами прямо по больному, пьяные выходки подростка он никогда не забудет. Усугубляло положение то, что мужчина произносил слова прямо рядом с ухом, и этого невозможно было избежать. — Для меня ты будешь самым послушаным, и если посмеешь перечить тому, что я говорю, то будешь наказан ещё жёстче. Услышал меня?       Вова только кивнул, не говоря вообще ничего. Почему он возбуждается от таких выражений? Эммануэль же разумеется намекает на то, что будет применять силу. — Я задал тебе вопрос. — Макрон оттянул мальчишку за волосы. — Да, я вас понял.       В бездонных глазах Эммануэль видел желание, ранее несвойственное юноше. Шорты до того натянулись, что отчётливо зримый бугорок внушительных, по мнению Владимира, размеров в значительной степени выделялся. Зеленский без проблем нащупал стояк сквозь ткань, подкрался к нему ближе, неумело потерся лицом, чем определённо порадовал Макрона. — Что было у тебя в голове, когда ты полез на меня? Ты думал, что это беспоследственно пройдёт для тебя? — в тот момент Вова сильно отвлекал Эммануэля от дел, старший было уже хотел тогда отвесить тому пощёчину, да вовремя передумал, Вова мог оглушительно закричать, и его вопль донёсся бы до звонившего человека. — Я хотел вас возбудить. А ведь мальчик добился этого, мужчина сидел весь взвинченный, возвышась над ним.       Пальчиками тот приспустил шорты, уложив голову на колено. Макрон был без нижнего белья, поэтому мальчишка сразу мог наблюдать перед собой восхитительный стан. Набрав воздуха в лёгкие, без лишних колебаний Владимир провёл языком от основания и до самой головки. Поцелуями, юноша перешёл на живот, оглаживал бёдра, боялся, что если сразу начнёт с головки, то долгожданное удовольствие депутат получит очень быстро. Владимир случайно задевал член подбородком, однако Эммануэль был терпелив, вновь решил отобрать у того девственность. Ротик малыша был ещё ни разу никем не тронут в этом плане, и удовольствие от лишения оральной девственности Макрон также стремился заполучить. — Папочка, мне так нравится ваш член. Я бы хотел, чтобы вы сегодня взяли мой ротик жёстко. — юноша поджал плечи, как бы прячась от своих же собственных слов, при этом закусывал губу и улыбался. — Ты так уверен в себе? — Макрон провел ногтями за ушком, чуть царапая шею, не оставляя видимых следов, чтобы не было больно. Почувствовав щекотку Зеленский ещё больше скрючился, но тут же выпрямился, когда Эммануэль убрал руку. — Да, пожалуйста. — потребовал Владимир, приступая к работе, проведя ладонью вниз и вверх. Его миленькое личико оказалось максимально близко, он не раздумывая лизнул головку, которая была вся в естественной выделившийся прозрачной смазке. Сплюнув её на половой орган, он растер предэякулят по нему, убирая кожу с головки полностью. Взяв в рот только верхнюю часть органа, юноша медленно работал языком, стараясь выполнить всё правильно, как его когда-то учил сам Макрон.       Насадившись глубже, он уделял большое внимание руке Эммануэля, за которую схватился, в качестве поддержки. Отпрянув, юноша вытер губы, перед тем как поцеловать кисть. — Малыш, зачем ты так сделал? Мне нравятся твои влажные губки. — подхватив Зеленского под подмышки, Эммануэль приподнял его, потряс, как самого настоящего котёнка, потянулся за поцелуем, почти что самостоятельно удерживая того в воздухе, заставляя целовать в довольно неудобном положении, как будто Вова был простой игрушкой, которой на всё плевать. Его как львёнка подняли в мультфильме «Король лев», сейчас Зеленский чувствовал себя Симбой. Проникнув в уста мальчика, Макрон щекотал его нёбо, провел по кромке зубов, напоследок прикусив нижнюю губу, поставил Владимира на место. — Вы мастерски целуетесь. — облизнулся Зеленский. — Повторим, когда заслужишь. — опустив голову парня ближе к члену, Эммануэль настаивал на продолжении. Безприкословно Вова поддался на движение Макрона, попытавшись взять настолько глубоко, насколько сможет. Следуя прочитанным на форумах советам, он полностью расслабился, принимая орган до середины, задержавшись в таком положении дольше обычного.       Как он дошёл до такого, что сидел около раздвинутых коленей депутата и добровольно отсасывал ему? Сам этого не мог никак предвидеть, вот как бывает в жизни. Когда-то ты ещё стеснялся его поцеловать, а два месяца спустя зовёшь папочкой, ластишься, даёшь себя погладить.       Старания мальчика Эммануэль отметил. Какой же тот сорванец! И Макрон же повёлся на поводу у желаний Зеленского, не сумев устоять. Малыш хочет попробовать жёстко — будет ему жёстко. — Котёнок, когда станет невыносимо, бей по обивке дивана, я остановлюсь. — мужчина подобрал тёмные локоны Владимира в свою ладонь, взяв за затылок, он получил одобрительный кивок, задал нужное направление. Юноша не упирался, не возражал, а лишь покорно открыл ротик. Эммануэль вводил половой орган медленно, стараясь не задеть им зубы, которые так неумело прятал мальчик. Вова стремился помочь, продолжая настойчиво насаживаться самостоятельно. — Малыш, я сам… — почти простонав, произнёс Макрон, остановив его. Ему льстило то, что мальчишка хочет, чтобы он достиг максимально оргазма, но уж лучше в этот раз мужчина использует проверенный метод, всё же юноша впервые делает минет.       Пару раз Зеленский впрочем давал о себе знать, бил по краю мебели, унимая пылкость Макрона.       Вдох-выдох, Вова бесстыдно принимался за работу в очередной раз. По подбородку стекала слюна, делая вид подростка ещё бессовестнее. Его взгляд был устремлен только на Эммануэля, глаза в глаза. — А в следующий раз вы трахните меня на кухонном столе? — поинтересовался Вова, совершенно не ожидая того, что полный сил Эммануэль поймает его за загривок и толкнётся ещё несколько раз. — Перефразируй. Помни, что ты принцесса. — мужчина ненавидел, когда Владимир выражался некультурно, хотя сам употреблял подобные слова по дурной привычке, но не слишком часто. В его глазах Вова — маленький, хрупкий цветочек.       И вдруг у этого малыша Эммануэль заметил слёзки, которые тот сразу утёр, как будто их и не было. Резкое проникновение заставило слизистую слезиться, но юноша чувствовал себя вполне нормально, его даже зацепило, что мужчина поступил с ним так грубо. Иногда он сам себя непрочь заткнуть. — Мы… займёмся любовью на кухне? — переспросил младший, лизнув головку. — Не в этот раз. — у Эммануэля уже были планы, как довести и измучить малыша, уж слишком разбаловал его в последнее время Макрон, даря практически каждый день сладости, приводя в торговые центры, где Зеленский мог разгуляться на полную.       Владимир старательно обсасывал верхушку члена, брал её целиком в ротик, давил языком на уздечку, по телу депутата пробегала лёгкая дрожь. Он был близок к концу, но стремился продлить незабываемое удовольствие. Юношу грубой силой ухватили за тёмные каштановые волосы, растрепали их до безобразия, отчего те лезли в глаза, направили внутрь его глотки фалос резвым рывком, нагло вытрахали, то проникая, то вынимая член наружу. Мальчик слушался, мальчик поддавался на всё указания, которые являлись в основном действиями. Он смиренно высовывал язычок, когда это просил Эммануэль, безотказно водил по уздечке, что давало положительный эффект.       Подчинённый депутату юноша стоял на коленях, лишь бы не появились синяки из-за твёрдого пола, одной рукой он придерживал у основания, пытаясь взять как можно глубже, в этом ему оказывал помощь Эммануэль, который был близок к концу. Вова терпел, избегая рефлексов, когда твёрдый стояк касался глотки. Ему хотелось расправиться со своим возбуждением, он опустил ладонь на член в штанах, но получил лишь замечание от старшего: — Не трогай себя.       Бесцеремонно толкнувшись внутрь, мужчина тут же кончил с протяжным стоном, дорабатывая плотно сжатой ладонью. Отдышавшись от только что произошедшего оргазма, Макрон, кончено же, похвалил юношу: — Ммм, какой у меня послушный и хороший мальчик. — мужчина погладил его по запутанным прядям, провел пальцами по плечу, вырисовывая ключицу, поцеловал Владимира в щёку.       Достав из тумбочки салфетки, он вытер капли с его губ, а также остатки на своих бёдрах, надел шорты и сказал подростку сесть на диван, пока он пойдёт за кое-каким приспособлением.       Понимая, что мальчик и сам довольно возбуждён, Эммануэль принёс из их спальни вибратор на пульте управления. Радиус действия был далёким, можно было нажать заветную кнопку на кухне, и из гостиной донеслись бы звуки, ласкающие слух Макрона.       Придя в комнату, мужчина увидел испуганный и взволнованный взгляд мальчика. — Иди ко мне, котёнок. — похлопал по верхней части ноги мужчина, приглашая Владимира, снимая с него спортивки, начиная аккуратными движениями разрабатывать дырочку. — Папочка, что вы хотите со мной сделать? — юноша действительно не осознавал, что ему предстоит пройти. Почувствовав два пальца Эммануэля в себе, он давно уже отчаялся предпринимать попытки побега. — Ещё, ещё, да, пожалуйста. — он толкался навстречу, и в следующий миг заметил, как мужчина вставляет в него некий предмет странной формы, подхватывает Владимира под рёбра, просовывая глубже, надевает на него штаны. — Всё, солнышко моё, сейчас я с тобой немного поиграю. — поднимая Вову со своих бёдер говорит старший. До сих пор ничего не понимающий Зеленский сидит рядом, совершенно не зная того, что Эммануэль прячет в руке, которая находилась дальше от него. Тихо щёлкает кнопка, медленная вибрация достигла тела юноши. — Ах, папочка, что это?! — это был скорее риторический вопрос, Владимир был не настолько глупым, чтобы не признать, что теперь Макрон владеет его телом. Пока режим был включён не сильно резкий, не такой острый, чтобы вводить подростка в неадекватное состояние, бросая его организм в дрожь. — Ну, всё. Иди, занимайся своими делами. — спокойно говорил мужчина, в любой момент он мог включить вибрацию, заставить Вову подчиниться чувствам.       Встать и заняться каким-либо делом было трудно в таком положении, когда неимоверно хотелось потрогать себя там, где это необходимо. Вот только Эммануэль не разрешал.       Поднимаясь с дивана, Владимир, весь съёженный, подошёл к тумбочке, чтобы забрать оттуда салфетки, которыми обтирал его Макрон, и положить на место.       Собирая оставшиеся бумажные платочки, которые мужчина в порыве эмоций случайно раскидал по поверхности, обратно в пачку, юноша неожиданно для самого себя присел на корточки, тихо промычав, мыслить здраво становилось всё труднее.       Мучить этого сладенького мальчика оказалось очень даже приятно. Макрон ехидно улыбался, наблюдая за подростком.       Закончив складывать салфетки, Зеленский убрал их в тумбу. Ползком он добрался до края дивана, хотел на него забраться, чтобы быть ближе к депутату, но вновь почувствовал вибрацию. На этот раз она была настолько ощутимой, что Вова впервые начал умолять Эммануэля прекратить сладкую пытку. — Пожалуйста, хватит… Ах-х, можно я хотя бы на диван залезу? — юноша то сжимал, то раздвигал ноги, но уйти от прикосновений к необходимой точке не получалось. Стояк выпирал через серые спортивки, а Макрон запретил касаться самого себя. Оставшись на полу, Вова растянулся на нём, вытягиваясь в длину, насколько он мог. Наступило затишье, мальчик смотрел меняющиеся изображения на телефизоре лёжа. — Ты долго валяться будешь? — осторожно подпнул его ногой Эммануэль, готовя очередную шутку над юношей.       Приготовившись встать, почти сделав это, он был сбит по сути одним нажатием кнопки. Ноги задрожали, мальчик захныкал от безысходности, попытавшись потереться хоть обо что-нибудь, чтобы унять желание, встав практически раком, прогнувшись в спине, что выглядело со стороны потрясающе. Эммануэль не мог налюбоваться этим зрелищем, при этом посмеиваясь над Владимиром. Выключив устройство, мужчина подозвал его: — Ладно, иди сюда. — крепко прижал к себе. Зеленский положил подбородок на плечо партнёра. — Папочка, вы надо мной издеваетесь. — щелчок кнопки. — Не-е-ет, пожалуйста, прошу вас. — Вытрахаю так, что ходить потом не сможешь. Прижму к стене, буду трогать, где захочу, даже если ты будешь умолять меня остановиться. — сквозь зубы шипел Эммануэль, прислушиваясь к стонам мальчика. Вова боялся, что он как подросток, у которого только начался пубертат, прямо сейчас обкончается только лишь обнимая партнёра. Юноша ластится, трётся щекой о щёку депутата. — Хватит, хватит. — приговаривает он, что раззадоривает Эммануэля, и тот увеличивает мощность. — Мы много ещё чего не попробовали. Вставлю тебе кляп в рот, чтобы ты не смог мне ничего предъявить и я слышал только твои приглушенные стоны. Свяжу тебя, пока ты будешь сопротивляться, понимая, что скоро точно кончишь. Но ты не сможешь этого сделать, пока я не разрешу.       Боже, зачем же он это говорит, заставляя Зеленского сжимать ноги от невозможности терпеть. В штанах уже тесно, ткань приятно трётся о головку, но в то же время очень сильно мешает.       Юношу трясёт, он делает попытку поцеловать своего мучителя, чтобы хоть как-то унять себя, но невольно вскрикивает, опуская голову на плечо Эммануэля снова. Одновременно он смотрит на спортивки, где расползается пятнышко, по которому проводит депутат, задевая половой орган Владимира. Мальчик размяк в сильных руках, ослаб после пережитого напряжения. — Мой малыш до сих пор такой чувствительный. — Макрон валит Владимира на мягкий диван и целует в живот, гладит, показывая, как на самом деле его любит. — Мне так стыдно… Простите. — начал извиняться Вова, краснея от того, что произошло. Как тринадцатилетний пацан кончил, не дотрагиваясь до себя, тут действительно может стать неудобно, даже в какой-то степени позорно.       Кажется, что мужчина именно этого и добивался, когда мальчишка уже не сможет терпеть. — Ну, ты чего? Всё в порядке, всё хорошо. — Эммануэль приподнял юношу за бёдра, запустил руку в его штаны, чтобы вытащить оттуда вибратор. Временно положив предмет на пол, депутат услышал звонок телефона из соседей комнаты. — Тебе звонят. — сообщил он Зеленскому, который тут же подорвался и побежал за мобильным устройством.       Вернувшись после разговора, он рассказал, что это была его мама. — Она что-то важное хотела? Я могу помочь? — Макрон помнил, что мама звонила Владимиру не так часто, вечерами они просто переписывались в чате. — Предложила поехать в Украину к бабушке в гости. — юноша не желал расставаться с депутатом, поэтому сразу добавил: — Поехали вместе, пожалуйста. — Да, конечно, котёнок. А твои родители не будут против? — Я думаю, что нет. Да и бабушка тоже против не будет, скорее всего разрешит и вам поселиться в её доме. Она очень милая и добрая. — с трепетом в сердце Вова вспомнил себя в детстве. Он каждое лето навещал близкого человека. Его бабушка жила в небогатой деревушке, всё цвело, на улице можно было встретить гуляющих коров и соседа, который гнал их домой с луга. Присутствовала некая романтика в такой жизни, и изредка можно было бы возвращаться в деревню, чтобы насладиться природой. — Хорошо, я тебя понял. Иди переоденься уже. Испачканную одежду в стиральную машинку засунь. — прервал его мысли Эммануэль. А сам был тоже уже готов ехать.