Доверенное лицо.

      Начинался дождь, холодные капли наискось задевали стёкла окон, ветер налетал рваными порывами. Сегодня блондинка вернулась с работы чуть позже обычного, стрелки часов уже подползали к девяти, когда она, вынырнув из неприветливой ночи осени, скрылась в подъезде. Коробка лифта медленно доставила уставшую женщину к двери её квартиры, скинув по дороге тяжёлое пальто хозяйка прошла на кухню, включила чайник и уже собиралась погрузиться в тёплые объятия душа, как в дверь слабо постучали. Сначала она решила, что ей показалось, ну или ветер за окном особо разбушевался, в конце- концов в такой поздний час она даже предположить не могла, что кому-то вздумается её навестить, но стук повторился.       За дверью стояла девочка, куртка на ней была распахнута, шарф размотался, шапки вовсе не было, на волосах застыли капли холодного дождя, щёки и нос покраснели от ветра, в глазах плескалась сдерживаемая истерика. Этери ахнула и протянула к ней руки, чтобы втянуть в квартиру, ребёнок легко поддался, рухнул в объятия и заплакал.       Всё началось после первых летних каникул. Первачков в школе не трогали, у них не было ни просмотров, ни кастингов, детям давался год на адаптацию в новом учебном месте. У хрупкой брюнетки привыкание шло тяжело, она часто болела, по ночам мучили кошмары. В классе она была далеко не в первых рядах успевающий, мало с кем общалась, да и вообще слыла тихоней. Но постепенно девочка обвыклась, а к концу октября второго класса обошла почти всех прежних «прим» группы. Этого ей простить не могли, начались издёвки, в основном основывались они на худобе и маленьком росте, в больше, чем слова не перерастая. У малышки хватала внутренней силы и ума, чтобы посмеиваться над всем этим, а девчонки в силу возраста ничего большего придумать не могли. Постепенно все привыкли к новому лидеру на занятиях, но простить ей этого не могли. В сентябре третьего класса стало хуже. Девочка стремительно росла в своем мастерстве, её успех стал выходить за рамки группы и проникать к старшим, терпеть они смогли не долго. Началось всё так же вполне безобидно со слов о маленьком росте, подключились и успевшие за год повзрослеть одноклассники. Когда насмешки действия не оказали, пошли маленькие пакости, то ленточки на балетках подрежут, то чай в столовой прольют, то шапку спрячут. Это однозначно мешало, но и мама и Этери всегда учили быть выше обстоятельств, и она была, долго была, до начала ноября была.       В октябре состоялся кастинг на зимний спектакль, где почти уже десятилетняя брюнетка получила главную роль, остальные стерпеть этого не смогли. Пакости и издевки становились все чаще, кто-то узнал, что девочку забирает не мама, а некое «доверенное лицо», а сама мама уже полтора года в Европе и к дочери не приезжает. Причины и обстоятельства им важны не были, они нашли больную точку и начали в неё давить. Больно было, но виду брюнетка не подавала. А вот сегодня, сегодня силы кончились.       Казалось бы, начало ноября, многие обидчики ещё не вернулись из дома, куда их забирали на праздники, живи себе спокойно. Всё спокойно и было, только вот сегодня после занятий… Несколько ребят были в общей зоне, девочка расплетала пучок, а неподалёку стояли две воспитательницы. Ребёнок почувствовал, как её касаются сочувствующие взгляды и услышала, как одна другой говорит: — Уж и не знаю, что лучше, когда совсем без родителей или вот, когда вроде мамка и есть, но в интернат сдала, а сама в Европу укатила и носу не кажет… Потом та же тётка, прошла мимо и попутно провела ладонью, как бы жалея, по смолисто-черным, рассыпанным по плечам волосам.       Этого юная танцовщица стерпеть не смогла, она вылетела в свою комнату, схватила куртку и шарф, ещё не убранные в шкаф после прихода со школы, и в следующую минуту оказалась уже на улице. Холодный ветер сразу же пронизал тело, но боль и обида чувствовались острее. Уже начинало темнеть, куда идти девочка представляла очень смутно, Этери показывала, как если что добраться до её дома самостоятельно, но это было уже два года назад. Третий раз сбившись с пути девочка окончательно протрезвела от злости и, наконец вспомнила о телефоне, но в кармане его не оказалось, он остался в комнате.       Прошло уже, наверное, часа два или три прежде, чем ребёнок оказался на нужной станции метро, она не плакала, хотя очень хотелось, но слишком хорошо понимал, стоит заплакать и тогда, она точно не сможет добраться до цели. Путь от метро до нужного дома найти было уже легче, в этом районе она хоть немного, но ориентировалось., но ориентировалось. Небо стало уже совсем чёрным, дождь накрапывал и делал влажными и тяжёлыми волосы. У подъезда пришло осознание, что она так и не запомнила за всё время номер квартиры, ведь с ней всегда была женщина. Впервые за вечер девочке повезло, из подъезда вышел какой-то парень, пропуская маленькую беглянку во внутрь.       После первого стука дверь не открыли, начала закрадываться мысль «что, если дома никого нет», но после второго послышались шаги. Женщина встретила удивленным взглядом, но тут же протянула руки, затягивая позднюю гостью вовнутрь, заключила в уже ставшими такими родными объятия. И в это мгновенье, когда пришло ощущение, что всё позади, весь страх, обида, злость вылились слезами.       Этери подождала, пока ребёнок немного успокоится, помогла раздеться и отправила в горячий душ, а сама отправилась на кухню, готовить тёплое молоко с мёдом. Она понимала, что что-то явно произошло, но что именно она намерена узнать завтра, а пока надо позвонить в интернат, предупредить, что их воспитанница не пропала, сегодня так, всё остальное завтра, завтра…       Раскрасневшаяся и распаренная брюнетка лежала на диване, сейчас в этой комнате всё такое её, что странно вспомнить времена, когда даже запах казался чужим. Длинные женские пальцы привычно нежно перебирали смоляные волосы, успокаивая их хозяйку, слёзы высохли, но сил разговаривать уже не было.       Дремота сменилась сном, а вместе с ним пришли видения событий прошедшего дня, смешанные со старым кошмаром испаряющихся близких, с маминой спиной в аэропорту, ощущение жалостливой руки воспитателя на волосах вновь стало крайней точкой. Хрупкое тельце подскочило на кровати, привлекая внимание блондинки светлые карие внимательно всмотрелись в испуганные тёмно- карие. — Что случилось? — она спросила про сон, и не думая узнать что-то большее, но девочка вдруг заговорила… — Когда мама предложила поехать учиться в Москву мне было так страшно, но я знала, что так надо. Сначала было одиноко, казалось, что меня бросили, а потом ты, и мама на день рождения, и я перестала бояться. Сейчас мама в Европе и не приезжает, я знаю, это не потому, что она меня разлюбила, просто работа такая, но все остальные не знают. Я помню, что вы говорили, не слушать что шепчут за спиной, но эти взгляды, эта жалость, я так долго терпела. Сначала меня просто дразнили, что я маленькая, потом забирали вещи, а теперь они откуда-то узнали, что ты не мама, а она не приезжает, меня зовут брошенной, а воспитатели так смотрят, словно я сирота. Это же не правда! Зачем так? — слёзы заглушали слова, заставляли заикаться и хватать воздух, душили. — Почему ты не говорила раньше? Неважно. Они так делают, не потому что не знают, им всё равно, просто нашли куда тебя бить больнее. Ты просто помни всегда свою правду, не позволяй им её пошатнуть- женщина сжала крепкие объятия, решая во что бы то ни стало забрать девочку из интерната — Пообещай, что будешь делиться со мной всеми переживаниям, а я обещаю, что буду сохранять все твои секреты.       Устроить переезд оказалось не так сложно. В первую очередь нужно было убедить, что это отнюдь не проявление слабости саму девочку, потом договориться с её матерью, это было просто, та отлично понимала, что для дочери так будет лучше, звонок директору, пара подписей и вопрос решён.