Если ты хочешь

Брюс медленно проснулся. Простыни были сбиты в хаотичный клубок, а на лице валялась абсурдно большая подушка. Перевернувшись на спину, он оказался в странной комнате. Оскорбительно белые стены утопали в солнечном свете, крупные квадратные окна открывали вид на синее небо, а дверная ручка сверкала так ярко, что резала глаза. По всем доступным поверхностям стояли рамки с семейными фотографиями и газетными вырезками, компактная чистая кухня располагалась слева, а старенький телевизор был задвинут в угол справа. Потребовалось мгновение, чтобы его сонный разум осознал, где он находится. Квартира Кларка. Память начала возвращаться. Он сел, огляделся в поисках отсутствующего альфы, а затем медленно — с явной нерешительностью — провел ладонью от бедер до плоского живота. Когда он вошел в квартиру несколько дней назад, он не был уверен, готов ли он реализовать этот план. Он думал, что получит четкий ответ «да» или «нет», простое и понятное решение, которое позволит перевернуть страницу своей жизни, какой бы ни была эта страница. Кларк был хорошим альфой. Его партнером по гормональной связи. Он должен был знать, что Кларк не примет решения, не убедившись, что это действительно то, чего Брюс хочет. Проклятый совершенный ублюдок. Его рука остановилась, покоившись на животе. Если омега проводит свою течку с альфой, то в одной трети случаев он покинет гнездо беременным. Если этот альфа — партнер по связи, шанс увеличивается до двух третей. Но Кларк был инопланетянином, и, несмотря на свою нелепую концентрацию сперматозоидов, он не был так же фертилен, как средний альфа, а Брюс и вовсе не знал, насколько он сам был фертилен после всех лет злоупотребления подавляющими веществами. Он не узнает, пока не вернется в Бэтпещеру и не сделает анализ крови. Мысль о том, чтобы сидеть перед экраном компьютера, наблюдая за загрузочной полоской и ожидая единственного «да» или «нет» на вопрос о возможной беременности, была одновременно абсурдной и пугающей. Но незнание было хуже. Брюс всегда ненавидел находиться в неизвестности, а идея зависнуть в состоянии неопределенности, изменилось ли его существование навсегда, приводила его в ужас. Будут ли он и Кларк отцами? Он — тот кто вынашивает. Кларк — тот кто зачал. Окно открылось.   Брюс не успел отреагировать, как Кларк ворвался в комнату, плащ развевался за ним, а его волосы были взъерошены ветром. — Черт, прости, — произнес он, присаживаясь на край кровати. — Я думал, вернусь, пока ты еще спишь. Он притянул Брюса в объятия и мягко прижался губами к его губам. Поцелуй не был сексуальным. В нем не было ничего, связанного с гормонами, — только тепло, сильные руки и тела, которые соприкасались. Брюс удерживал этот момент, пока не почувствовал, как губы Кларка изогнулись в улыбке. Когда их губы разомкнулись, Кларк провел пальцами по его лицу. — Ты такой красивый. — Ты часто это говоришь. — Потому что это правда, — ответил Кларк, легонько толкнув Брюса обратно на кровать и медленно устроившись на нем, посыпая поцелуями его тело. — Ты даже не представляешь, насколько ты совершенен. — Он сделал паузу, чтобы поцеловать между бедрами. — Даже не представляешь. — Что случилось? — пробормотал Брюс. Кларк скривился. — Самолет врезался в один из дронов Лекса Лютера. Брюс фыркнул и снова их губы встретились в поцелуе, на этот раз более настойчивом, когда он словно проверял физическую силу Кларка. Отстранившись, он добавил: — Лжец. Улыбка Кларка слегка померкла. — Почему? — Ты слабее, чем обычно. Ты подвергся воздействию криптонита. — Ну, да… — Кларк отвел взгляд. — В дроне был криптонит, — признался он. — Я ненавижу этого человека, — огрызнулся Брюс, переворачивая их, чтобы самому оказаться сверху. Он потянулся, нащупал шов на костюме Кларка, расстегнул его и снял ярко-синюю суперменовскую форму. Следом ушли ботинки и штаны. Обнаженный, Кларк выглядел потрясающе: золотистая кожа, идеальные мышцы с черным волосками, широкие плечи, переходящие в узкие бедра, и член, впечатляющий даже в расслабленном состоянии. — Сколько времени тебе понадобится, чтобы восстановить силы? — Я в порядке, — заверил Кларк. — Тебе нужно больше времени, чтобы прийти в себя. Ты сможешь что-нибудь съесть сегодня вечером? Брюс поморщился. Кларк тихо рассмеялся. — Давай подождем пару часов, ладно? Брюс не планировал этого, но вскоре их поцелуи стали более страстными. Кларк держал его за бедра, а Брюс сжимал его запястья, пока не начал двигаться на нем, наслаждаясь каждым глубоким движением. Кларк смотрел на него с обожанием, как на нечто опасное и одновременно пленительное, влюбленными глазами — яркими, синими и безупречными. Когда взгляд Кларка скользнул к его шее, Брюс протянул руку, зацепил его за затылок и притянул ближе, позволяя Кларку оставить свежий след укуса, укрепляя их связь. Связь означала многое: зависимость от гормонов друг друга, тонкое понимание феромонов, обещание единства. Но для них это было просто выражением того, через что они прошли вместе. Все эти годы — с их первой, полной сомнений встречи, первого укуса, поцелуя, первого раза. С момента, когда они стали не просто друзьями, а партнерами. Когда начали делить течки, признания и сомнения. Когда Брюс впервые встретился с родителями Кларка, пережил этот хаос, а затем постепенно построил их связь. Когда Кларк стал частью его семьи и окончательно обосновался в поместье Уэйнов. И, наконец, с того момента пять ночей назад, когда Брюс спросил, хочет ли он стать отцом его ребенка. Каждое движение Кларка наполняло Брюса сладкой, мучительной радостью, пока он не оказался переполнен чувствами. Кларк сменил положение, а затем узел привел Брюса к вершине оргазма — горячего, стремительного, но оставляющего за собой легкую усталость. Сексуальная близость после течки всегда ощущалась именно так: медленно, легко, но измотанно.   Брюс откинулся назад, прижавшись к Кларку, который обнял его, укладывая их вдвоем в объятия на большой кровати. Спина Кларка была обращена к солнцу, чтобы тот мог восстановить силы, а Брюс оказался в тепле его рук. Одна рука снова скользнула вниз, касаясь живота — напоминание о том, что еще оставалось неизвестным. Ему нужно было вернуться в Бэтпещеру, чтобы увидеть, как злополучная строка загрузки продвигается к своей цели. А затем, в зависимости от результата, либо начать готовиться к грядущим двум месяцам, либо сообщить своей стае. Альфред, Дик, Джейсон, Тим и Дэмиан... Последний, безусловно, будет самым сложным. Дэмиан отказывался принимать его отношения с Кларком и едва ли признавал существование криптонца в его жизни. Помимо этого он, казалось, заявлял о своих правах «кровного сына» с гордостью, что насквозь была пропитана агрессией. Рука Кларка переместилась с его живота, переплетя их пальцы. — Не беспокойся об этом, ладно? — Я не беспокоюсь. — Знаю, что это... Мы даже толком не обсуждали это, но... это, — Кларк провел их соединенными руками по его животу, — самое удивительное, что ты когда-либо делал для меня. Я знаю, что ты жертвуешь многим ради этого. Спасибо. Брюс посмотрел через плечо. — Я делаю это не только ради тебя. На губах Кларка появилась небольшая улыбка — не его фирменная супергеройская, не нервная улыбка Кларка Кента, а искренняя, кривая усмешка, которая шла из глубины души. Просто Кларк. Тот, кем он был за очками и плащом. — Ради нас? — Ради нас. — Могу я... — Улыбка Кларка исчезла. — Могу я спросить, как долго ты думал об этом? Как долго ты хотел ребенка? Брюс нахмурился. — Не знаю. — Не знаешь? — удивленно поднял бровь Кларк. Брюс отвернулся, уставившись в противоположную стену. — Я никогда не должен был выжить, Кларк. — Долгая пауза. — Я должен был погибнуть на улице от рук какого-нибудь преступника. Я не должен был дожить до момента, когда начну задумываться о детях, не говоря уже о том, чтобы понять, что вскоре у меня может не быть такой возможности. — Ты не такой уж и старый. Брюс издал глухой смешок. — Селина ограбила банк на следующий день после моей течки в прошлом месяце. — И что? — Ее течка всегда идет сразу после моей, она ненавидит подавители и не хочет детей. Её течки, должно быть, закончились. — Еще одна пауза. — Ей сорок четыре, Кларк. Мне сорок шесть. Он вспомнил ту ночь: как увидел Селину, балансирующую на крыше со своей лукавой улыбкой и мешком, полным денег. Он остановился, смотрел на неё, постепенно осознавая, что её присутствие там означало. Она никогда не принимала подавители, часто говорила, что не хочет детей, и все же здесь она выглядела такой же озорной, как всегда, но... другой. Он заметил только тогда, как её запах утратил былую силу. Гормональная реакция её организма начинала угасать, её тело перестраивалось, постепенно теряя репродуктивные возможности, а вместе с ними — агрессивную привлекательность её омега-феромонов.   Вид той ночи с Селиной заставил Брюса осознать, что он находится в возрасте, когда любая течка может стать последней. Эта мысль вытащила на поверхность чувства и размышления, о которых он даже не подозревал. Он посвятил свою жизнь Готэму, но в ироничной несправедливости город не забрал её. Он всё ещё был жив, и за эти годы у него появилась «стая» — люди, которых он любил и которые смотрели на него как на лидера. И впервые он начал задумываться о времени после Бэтмена. Если он собирался жить, он хотел... Если это была его последняя течка, он хотел... Если у него был шанс на жизнь, о которой он никогда не думал, что она может быть его, он хотел... Он хотел этого. Он даже не был уверен в этом до тех пор, пока Кларк не дал ему ту таблетку, но впервые в своей жизни он захотел ребёнка. Частицу себя и Кларка, которую он не подведёт так, как подвёл других. — Знаешь, я ведь тогда не совсем шутил, — сказал Кларк. Брюс шевельнулся рядом с ним. — Хм? — Когда я спросил, хочешь ли ты выйти за меня замуж, — пояснил Кларк. Долгая пауза. Брюс вздохнул. — Ты знаешь, почему мы не можем этого сделать, Кларк. Пресса не должна узнать о нас. Они узнают о тебе. Кларк обнял его крепче. — Мы не обязаны делать это официально. — Но мы должны это сделать? — с отчаянием спросил Брюс. — Я не уйду от тебя, Кларк. Разве этого недостаточно? Грустно: — Почему ты не хочешь? — Потому что это ничего не изменит, — быстро ответил Брюс. — Мои родители никогда не были женаты, Кларк. Они не могли. Тогда альфа пары не могли вступать в брак. Моя мать просто сменила фамилию после того, как её родители от неё отказались. Но они всё равно были самой счастливой парой, которую я знал. — Он дал этому признанию немного осесть, прежде чем продолжить. — Это неважно, Кларк. Я люблю тебя. Чего нам не хватает, что брак с кольцами и проход по ковровой дорожке может это дать? Кларк провёл пальцами по отметине на шее Брюса — бледно-розовому следу от последнего укуса, который покоился над омега-железой. — Ничего. — Именно. — Но это было бы... Брюс застонал. — Пожалуйста, Кларк. Не проси меня унижаться таким образом. Кларк недоверчиво: — Унижаться? — Да, унижаться. — Но... — начал он.   — Ты хочешь заставить меня надеть одежду омеги, поклясться в покорности и позволить тебе укусить меня на алтаре перед моей стаей, — Брюс дал этим словам осесть. Они никогда не целовались при стае, не говоря уже о том, чтобы кто-то видел, как они кусают друг друга. Дело было не в том, что он стыдился своих отношений с Кларком — он был более чем готов защищать их и носил метку на своей шее, чтобы это доказать, — но, в полную противоположность своему публичному образу плейбоя, Брюс был, в сексуальном плане, человеком очень закрытым. Кларк не был одним из тех альф, с которыми он запирался в комнате на вечеринках, он был рядом не ради кого-то ещё, а только ради себя самого, и поэтому они берегли всё только для себя. Брюс знал, что иногда это расстраивало Кларка. Он понимал, что Кларк не стеснялся проявлять привязанность на публике и даже пытался делать это в присутствии его стаи. За эти годы Брюс осознавал, что Кларк никогда по-настоящему не понимал, что тот, сохраняя приватность их отношений, тем самым показывал, насколько они для него важны. Это значило, что Кларк не был фасадом, не был «купленным» альфой, который должен поддерживать образ плейбоя, чтобы затем быть отвергнутым. Кларк уважал его выбор, но никогда полностью не принимал его. — Тогда можно мне переехать в поместье на постоянной основе? — спросил Кларк, переводя тему. Брюс посмотрел на свой живот. — Мне всё равно придётся попросить тебя быть там. Он почувствовал, как улыбка Кларка изогнулась у него на затылке. — Ради ребёнка. — Пока ещё нет никакого ребёнка, Кларк. Я даже не знаю, беременен ли я. Значимая пауза. — Я всё ещё не могу в это поверить, понимаешь. Всё кажется каким-то сном. Я никогда не думал, что ты этого захочешь… что это вообще возможно между нами. Спасибо. Спасибо тебе огромное. Брюс ничего не ответил. Но остался. В молчаливом согласии он остался в своём гнезде с Кларком гораздо дольше, чем обычно после своей течки. Остался ради последних часов ленивой любви, прежде чем столкнуться с загрузочной полосой в Бэтпещере, своей стаей и последствиями всего, что произошло за последние несколько дней. Когда он, наконец, вышел из объятий этого мужчины, он оделся в одежду, достаточно тёплую, чтобы взобраться даже на Эверест, и позволил Кларку отнести себя обратно в поместье. За завтраком, едва он переступил порог, Дэмиан, уже готовый к школе, вскочил со своего места и встал между ним и Кларком. Самое обычное проявление связи альфы и омеги заключалось в физическом контакте. Дэмиан сделал своё неодобрение их отношений совершенно явным, настаивая, чтобы в его присутствии никакой близости между ними не было.   Дик сидел на другом конце стола, закинув ноги на пустой стул, а Тим находился у стены, выглядя маленьким, бледным и изможденным, неохотно ковыряясь в своей еде. Альфред встал, чтобы принести дополнительные порции, необходимые из-за их присутствия. Брюс взял еду и, к своему удивлению, начал есть с жадностью. Его цикл закончился некоторое время назад, так что было логично, что его аппетит мог вернуться в норму, но... Кларк наблюдал за ним с приподнятой бровью, Альфред бросил на него внимательный взгляд, а Тим смотрел на него с завистью. Только Дик и Дэмиан казались равнодушными, болтая о какой-то новой игре, которая должна была скоро выйти. — Голодны, сэр? — спросил Альфред. Брюс проглотил кусок. — Умеренно. — Рад это слышать. Хотя это странно, учитывая текущую фазу вашего цикла. Взгляд Кларка скользнул в его сторону. — Мой цикл закончился прошлой ночью, — медленно ответил Брюс. — Конечно, сэр, — ответил дворецкий, не звуча при этом убежденно. — Это многое объясняет. Позже тем же вечером Брюс спустился в пещеру, взял образец крови и попросил компьютер сделать сканирование тела. Это заняло мучительно много времени, чтобы обработать результаты и разобраться в отчете, который появился на экране после завершения. Сканирование не выявило никаких явных изменений в его репродуктивных органах, а его гормоны хоть и отклонились от нормы, но не настолько значительно. Это его тревожило. Возможно, он не сможет получить окончательное подтверждение до даты, когда должен начаться следующий цикл. Он провел рукой по волосам и тихо выругался. Единственное, что было хуже, чем сказать своей семье, что он беременен, — это сообщить, что он может быть беременен и ждет подтверждения. А если окажется, что нет, он хотел попробовать снова в следующий цикл. По крайней мере, с беременностью у него было бы что-то конкретное, а не просто беспорядок из гормонов и инстинктов омеги. Это был бы проактивный шаг в каком-то направлении, что-то, что можно было бы показать. Что он делает? Как он собирается сохранить лидерство в такой ситуации? Как его стая будет ему доверять и следовать за ним, если он прячется за линией фронта, пытаясь зачать ребенка в своем возрасте? Он потратил годы, доказывая, что его сексуальная роль не делает его слабым или зависимым, а теперь он в одно мгновение перечеркнул все эти доказательства. А если он действительно беременен, сможет ли он сохранить физическое превосходство? Джейсон, например, в прошлом уже бросал ему вызов и смирялся только после физического давления. Если Брюс больше не сможет поддерживать физическое превосходство, не начнет ли молодой альфа снова угрожать его лидерству? А что с Дэмианом? Мальчик разделял многие поведенческие черты стаи от Джейсона и, казалось, смотрел на Брюса исключительно как на своего отца. Потеря этого авторитета могла разрушить основы стаи, которые Брюс пытался построить, и даже подорвать зарождающуюся родительскую связь между ними. А еще был Тим. Он представился омегой уже несколько лет, но только недавно начал демонстрировать взрослые инстинкты омеги. Он мог бы рассматривать это как возможность стать ведущей омегой, смотреть на Брюса как на образец для подражания или использовать это как доказательство своей цели в обществе (чего до сих пор многие придерживаются). Или же он мог бы использовать это, чтобы подорвать все, чему Брюс пытался его научить. Научить быть сильным, несмотря на гормоны, несмотря на предательство тела каждые два месяца, несмотря на подчиняющиеся инстинкты. Научить быть лучше, чем просто "сучкой". Через час Кларк был в Австралии, занимаясь ликвидацией последствий наводнения, Дик ушел на патрулирование раньше обычного, а сигнал летучей мыши появился в небе впервые за месяц. Через десять минут Тим спустился вниз, в костюме, стоя рядом с Брюсом. Его аромат был приглушен, пока он не стал похож на тень. Дэмиан же просто сидел в углу и буравил Тима взглядом.   — Почему ты не готовишься? — спросил Тим. — Сигнал включен! Давай! — Не смей приказывать моему отцу, Дрейк! — рявкнул Дэмиан. — Ну же, Брюс, — настаивал Тим, игнорируя Дэмиана. — Бьюсь об заклад, это та банда, о которой говорил Дик. Та, что с масками гаргулий. — Я... — Брюс почувствовал, как загоняет себя в угол в собственном сознании, чувствуя неизбежность признания, которое вот-вот вырвется наружу. И в этот момент он понял, насколько сильно это поколеблет саму основу его стаи. Особенно для этих двоих. Тим — второй омега в стае, которая и так имела всего двух представителей этой касты, парень, цепляющийся за роль Робина и впервые всерьез сталкивающийся со своими инстинктами. И Дэмиан — мальчик, черпающий свою силу из того, что он был сыном Брюса, уважая его не только за лидерство, но и за кровную связь, а также из-за странной веры в превосходство высших уровней. И еще был сигнал летучей мыши. Брюс посмотрел на костюмы, выстроившиеся вдоль стены. Дик занят. Кларк занят. Джейсон занят... Возможно, он вовсе не беременен, и даже если это так, это всего лишь поездка к сигналу и обратно, всего лишь сбор информации. Ничего не случится, а он может надеть более тяжелую броню, чтобы перестраховаться. Но что, если потребуется немедленное вмешательство? Его взгляд переместился на Дэмиана. Если взять с собой двух Робинов, вероятность того, что ему придется вступать в бой, сведется к минимуму. Всего час или два. Он успеет вернуться до того, как Кларк узнает. — Тим, — сказал он. — Брюс? — Дэмиан. Мальчик поднял глаза. — Надевай костюм. Тим уставился на него сквозь линзы своей маски. — Ч-т-что? — Сегодня вы оба нужны мне. — Но... почему? — Ха! — ухмылка Дэмиана была дьявольски острой. — Ты недостаточно хорош, Дрейк! Брюс бросил на мальчика ледяной взгляд. — Быстро! — Отец, — коротко ответил Дэмиан и, покорившись, бросил Тим последнюю торжествующую усмешку. — Что ты вообще делаешь? — сказал Тим. — Я Робин! — Сегодня мне нужна дополнительная помощь. — Нет, не нужна! Я справлюсь сам. — Тим смотрел на него. — Почему ты больше не думаешь, что я справляюсь? — прохрипел он. — Я знаю, что не такой хороший боец, как он, но я был Робином много лет, и я... я же помогаю с расследованиями, разве нет? — Я никогда не говорил, что ты не справляешься, — прорычал Брюс. — Это... личное. — Он направился к камерам с подавителями запаха. — Личное? — Тим пошел за ним. — Я думал, что я часть твоей стаи. Тихо: — Это не связано с тобой, Тим. — Тогда с кем это связано? С Дэмианом? — Нет! Брюс сбросил с себя одежду, отказавшись думать о том, что сказал бы Кларк, если бы знал, что он делает. Затем он встал на колени у ближайшей ванны и начал омывать свою кожу подавителем запаха. Химические вещества быстро подавили притягательный аромат омеги, оставив лишь пустоту, как будто на месте Брюса больше никого не было.   — Это ты сказал Дику попытаться заставить меня присоединиться к Юным Титанам, да? — Ты хочешь присоединиться к Титанам? Долгое молчание. — Нет, — жестко ответил мальчик. — Я не хочу. Я хочу быть Робином. Брюс посмотрел на него, снимая с витрины выбранный костюм. — Значит, это предложил Дик? Это неплохая идея. Ты слишком привязан к личности Робина, а это роль ребенка. Тебе нужно будет рано или поздно создать свою собственную идентичность. Теперь, когда здесь Дэмиан... — Вот и всё? — сдавленно спросил мальчик. — Просто… теперь, когда здесь Дэмиан... что? Я тебе больше не нужен? Брюс бросил на него холодный взгляд. — Почему тебе это так нужно? Ты достаточно силён, чтобы справиться самостоятельно. — Это не… С раздражением: — Тебе больше не нужно, чтобы я держал тебя за руку, Тим. Дик был в Титанах в твоём возрасте. — Дик начал, когда ему было семь! У него было девять лет тренировок. У меня — три. — Ты не останешься Робином ещё на шесть лет. — Я не это имею в виду. — Что ты имеешь в виду? — прорычал он. — Ты просишь особого отношения? — Особого? Нет! — За счёт Дэмиана? — Я не… Брюс обнажил зубы, оборачиваясь к молодому омеге. — Хорошо, — прорычал он. — Тогда садись в машину. Дэмиан уже был готов и ждал у бэтмобиля, с мечом на плече и добавленным к костюму жёлтым капюшоном. Брюс проигнорировал краткую борьбу за переднее пассажирское место, сел за руль, завёл машину и отправился в путь. Гордону передали три пакета новых доказательств, холодное дело, которое вдруг снова стало актуальным за ночь, и информацию о преступных действиях, планируемых на этот вечер. Он также поднял бровь, глядя на двух мальчиков, стоявших по разные стороны крыши. Брюс наслаждался каждой секундой. Костюм, гарпун, ощущение плаща, свисающего с плеч. Вид мальчишек, бегущих по крыше по обе стороны от него, арест мистера Фриза до того, как критическая часть его плана успела реализоваться, и даже свежий, холодный запах бэтмобиля. Прошло больше трёх часов, прежде чем он вернулся обратно, быстро снял костюм и сходил в душ. Затем оделся, поднялся наверх и вошёл в свою спальню как раз в тот момент, когда Кларк залетел в окно.   — Я думал, ты уже в постели, — заметил мужчина. Он провёл языком по краю зубов. — Я не мог уснуть. — Я знаю почему. Молчание. Он знал, где Брюс был. — Кларк, я… — Я видел, как ты начал тесты, когда я уходил, — шагнул вперёд Кларк с виноватой улыбкой. — Я… я знаю, это глупо, но я забыл, что пройдёт какое-то время, прежде чем ты сможешь точно узнать, получилось или нет. Я думал, ты захочешь сам мне сказать, но я знаю, как тебя убивает неизвестность, и… Его желудок сжался. Кларк не знал. Он думал, что Брюс потратил часы, пытаясь узнать, беременен ли он. Сейчас Брюс собирался узнать ответ от него. — Кларк, я… — повторил он, голос теперь звучал неуверенно. — ...Ты беременный, — закончил тот. — Я… — он сглотнул. — Беременный? — Беременный, — уточнил Кларк. — Ты можешь сказать? Неровная улыбка. — Я вижу это. — О… — в этом был смысл. Кларк мог видеть молекулы на Луне. Конечно, он мог сказать, что Брюс беременен, просто взглянув на него. Конечно… — Чёрт, — пробормотал он. — Чёрт возьми. — Эй, — Кларк обнял его. — Мы всё уладим, хорошо? — Я… — он посмотрел на него, нервно облизнул губы и кивнул. — Да. Я… да. — Это всего лишь ребёнок, — ободряюще сказал Кларк. — Миллионы людей заводят детей. — Это зигота, — поправил его Брюс. Кларк поморщился. — Если ты так говоришь. — Нет, Кларк, не "если я так говорю". Это именно то, что это есть. Ты бы не назвал меня младенцем или стариком. Нет, я омега среднего возраста, который был мстителем, злоупотреблял супрессантами, был знаменитым плейбоем и впервые беременен, — пауза. — От инопланетянина, — добавил он. Кларк улыбался ему. Открыто и с любовью. В этот момент Брюс понял, что должен признаться, где он действительно был и что сделал той ночью. Но прямо сейчас он не хотел ссориться. Он хотел просто уснуть рядом с Кларком, ощущать его тепло, вес его рук и силу связи, натянутой между ними, словно струна, притягивающая их друг к другу. Он расскажет ему… просто не сейчас. Не с мягкостью постели вокруг, жаром тела Кларка рядом и рукой мужчины на его животе. Не сейчас.