Если ты хочешь

Они были вместе три года, когда Брюс наконец согласился попробовать обустроить гнездо в квартире Кларка. Кларк никогда не видел, как Брюс устраивает гнездо, и это было удивительно интимно — быть допущенным к наблюдению, как Брюс мерил шагами всю квартиру, беспричинно передвигал мебель с одного места на другое и, рассеянно, пропускал занавески через шею, добавляя свой запах к запаху Кларка и помечая территорию как их общую. Кларк знал, что омеги часто совершают странные действия, когда делают новое гнездо. Было странно утешительно осознавать, что, по крайней мере в этом, Брюс ничем не отличался. Кларк наблюдал, как тот провел два часа, раздраженно переставляя лампу из одной стороны комнаты в другую и обратно, разбирал и собирал обеденный стол, и кипятил огромное количество воды, про которую затем забывал, она остывала и выливалась в раковину. Все шло так, пока Брюс не начал перемещать кровать из спальни, после чего Кларк решил вмешаться. — Куда ты ее несешь? — В гостиную, — хрипло ответил Брюс, таща каркас к двери, казалось, не замечая, что он не пройдет. — Зачем? Брюс остановился. — Мне нравится кровать в спальне, — поощрительно сказал Кларк. — Она там хорошо смотрится. Брюс, казалось, задумался, затем покачал головой. — Это ощущается неправильно. — Ощущается неправильно? — Да, — огрызнулся Брюс. — Поясни, пожалуйста? — попробовал Кларк. — Это ощущается неправильно. Я… не могу объяснить. Просто помоги мне. — Брюс возобновил свою тягу. Вздохнув, Кларк снял матрас, подхватил каркас под руку и вылетел через большую стеклянную дверь на балкон. Влетел обратно через похожую дверь в гостиную и опустил деревянную конструкцию на пол. Брюс вошел и посмотрел на нее, покусывая нижнюю губу. — Туда, — указал он. Кларк послушался. — Ко мне. — Так? — Нет, не прямо… да, это… — он замешкался. — Нет, так не ощущается… передвинь туда. Кларк делал все, как ему говорили, тайно наслаждаясь явной омежностью Брюса. Это была редкость — видеть, как тот проявляет какую-то типичную черту своей сексуальной касты, особенно такую домашнюю. Кларк не ожидал, что Брюс захочет переставлять мебель, но, оглядываясь назад, наверное, стоило. При создании нового гнезда было известно, что омеги могут делать все что угодно: от покраски стен, вырывания половиц и затопления ванных, до простой уборки или приготовления чашки кофе. Предлагая свою квартиру как гнездо, Кларк предлагал ее Брюсу, чтобы тот смог преобразовать пространство, сделав его комфортным для своего периода течки. Возможно, для этого Брюсу нужно было внести быстрые изменения в интерьер, чтобы это стало не просто квартирой Кларка, а его и Брюса. Местом с его собственным характерным отпечатком. Кларк не возражал. Не особо. Было что-то тайно и чувственно в том, что он всегда будет думать о той лампе как о той, что раздражала Брюса; что-то интимное и романтичное в осознании, что каждый раз, когда ветер будет задувать в окна, они будут чувствовать смешанный аромат их запахов, пропитавший занавески; и что-то странно эротичное, почти вуайеристское, в осознании того, что через неделю, когда он пригласит Лоис и Джимми на ужин, они будут есть за столом, который Брюс разобрал и собрал заново, подготавливаясь к течке. — Левее, — требовательно сказал Брюс. Кларк послушался. — Ещё. — Здесь? — Ещё. — Здесь? Момент на раздумья. — Да. Кларк поставил каркас и тут же метнулся в спальню, чтобы собрать матрас и простыни, после чего вернулся и бросил их на место. Взгляд Брюса упал на постельное бельё, и, как только Кларк отошел, он подошёл, чтобы поправить и заправить края простыней. К радости Кларка, Брюс также опустился и быстро потерся шеей о подушки, помечая их насыщенным запахом своего предтечкового состояния, а затем снова отправился сердито смотреть на лампу. Существуют целые сайты, посвящённые тому, насколько раздражающими могут быть омеги, создающие гнездо, и бесконечные шутки про «ударить омегу и сказать ему разобраться». Всё это казалось глупым, детским и необъяснимо странным. Омеги — редкие и прекрасные создания, и для Кларка было честью не только делить их течку, но и наблюдать, как они создают гнездо. Он не мог представить, что его когда-нибудь это начнет раздражать… — Эй! Он вылетел в окно и поймал летящую лампу. — Это был подарок. — Она мне не нравится, — прорычал Брюс. — Ну, я уберу её в кладовку. Тебе не обязательно выбрасывать её в окно. А если бы она кого-то там внизу задела? Брюс посмотрел на него уничтожающе. — Я не против того, чтобы ты разрушал мои вещи, если потом собираешь их обратно. — Со столом всё было в порядке, — рявкнул Брюс. — Мне просто нужно было узнать, на сколько частей он разбирается. — Зачем? — Я не знаю. — Ладно, — Кларк вернулся в квартиру и быстро убрал лампу подальше из виду. — Просто больше не выбрасывай ничего из окна, хорошо? — Ты говоришь мне «смириться с этим»? — усмехнулся Брюс. — Нет, я говорю не выбрасывать вещи из окна. — Ладно. Тогда перестань принимать… неправильные подарки вроде этого, — сказал Брюс и отправился к холодильнику, что беспокоило Кларка, начав вытаскивать оттуда всё. Кларк почувствовал волну собственного гормонального беспокойства от этого вида. Он переусердствовал с наполнением холодильника, следуя стереотипному альфа-поведению, но также наполнил его так, чтобы продукты соответствовали дням, в которые организм Брюса сможет их потреблять, в зависимости от того, насколько сильной и долгой будет его течка. Он не возражал, что Брюс выливает воду в раковину, но если тот начнёт выливать молоко… Он осознал, что парит над землей, сжав кулаки по бокам, и кусает нижнюю губу. С усилием он опустился на землю, отвернулся и попытался сделать вид, что не следит с соколиным вниманием за тем, что именно Брюс делает с едой. Четыре часа спустя квартира была официально обустроена по вкусу Брюса, и он сидел на вновь поставленной кровати, критически смотря повторные выпуски «Серого Призрака». Кларк неохотно признал, что было приятно сидеть на кровати и видеть большую часть квартиры, уютно устроившись рядом с Брюсом. — Знаешь, я всё ещё не понимаю, почему ты не хочешь устраивать гнездо в крепости. Там гораздо безопаснее, — сказал он, прижавшись умоляюще к шее Брюса. — Ты не хочешь, чтобы я гнездился в крепости. Кларк нахмурился. — Что не так с крепостью? — Ничего, — пробормотал Брюс. — Это ты не хочешь, чтобы я гнездился в крепости. — Вообще-то, — ответил он защищаясь, — хочу. Брюс откинул голову на изголовье кровати. — Кларк… — Серьёзно. Почему нет? Там нет никого рядом, она пустая, и у неё есть собственная система безопасности. Ты будешь в безопасности, — он поцеловал бок шеи Брюса. — Я знаю, это глупый инстинкт альфы, и сейчас уже поздно, но что насчёт следующего раза? Мне будет спокойнее. — Ты хочешь, чтобы я проводил течку в крепости, — сказал Брюс. — Ты не хочешь, чтобы я гнездился. — Мне нормально с гнездованием, — возразил он. — Сегодня я ведь помогал? — Ты видел, как я создаю гнездо в новом месте. Я… делаю разные вещи. Кларк хихикнул и мягко обнял его. — У меня нет проблем с тем, что ты переставляешь вещи, Брюс. — Дело не в этом. — В чём тогда дело? — Джор-Эл. Кларк моргнул. — Я знаю, тебе он не нравится, но… — Оно, — огрызнулся Брюс. — Мне оно не нравится. — Да, но… Брюс повернулся и сердито посмотрел на него. — Если я устрою гнездо в крепости, я буду вынужден удалить твоего отца. Кларк взглянул на него с недоверием. — Вынужден? Тихо. — Я не собираюсь гнездиться с двумя альфами. — Он просто программа. — И эта программа назвала меня собственностью. С виноватым видом. — Я сказал ему, что ты гораздо больше, чем просто собственность. — А он назвал меня «ценной собственностью». — Я не знал, что ты так хорошо понимаешь криптонский. — Я слушал, — пробормотал Брюс. Кларк подумал о своём партнёре, говорящем на криптонском — достаточно заботящемся, чтобы его выучить — и, низко простонав, жадно прижался губами к его шее. — Ещё нет, — рыкнул Брюс и оттолкнул его. — Ох, да ладно. Ты всё время жалуешься, что это пошло, — кивнул он в сторону телевизора. — Не так пошло, как-то, что ты не можешь подождать двадцать минут, пока моя течка начнётся, — рыкнул Брюс. — Ты намного ближе, чем думаешь, — пообещал Кларк. Нервный взгляд промелькнул на лице Брюса. — Что? — Ты излучаешь тепло, — пояснил Кларк, — твои глаза расширены, и твоя железа пахнет… так чертовски хорошо… — он наклонился вперед, но его снова оттолкнули. — Я собираюсь провести четыре-пять дней, занимаясь с тобой сексом, — прорычал Брюс. — Мне не нужно начинать раньше времени. Кларк тихо выразил одобрение и наклонился, чтобы лизнуть железу под его челюстной костью. Он уловил слабейший намёк на обогащённый аромат Брюса, уже подготовленного к наступающему пику своего цикла. Они были связаны уже много лет, и их взаимная зависимость от гормонов друг друга была такой же сильной, какой могла быть. И всё же каждый раз, когда он пробовал Брюса, ему казалось, что он становится всё лучше. Такой насыщенный, такой мощный, такой опасно манящий, что он мог бы умереть, преследуя этот запах. Брюс резко оттолкнул его. — Эй, нам не обязательно заниматься сексом, — сказал Кларк. — Или ты можешь быть сверху. — Он улыбнулся, когда Брюс немного повернул голову. — Мы можем сделать то самое, — мягко пропел он. — Я буду омегой, а ты… — Мне нужно сначала поговорить с тобой. Кларк моргнул. — О чём? Брюс явно собрался с духом и вытащил небольшой пакет из заднего кармана. Он бросил его на колени Кларку и уставился в экран; скрестив руки и отвернув взгляд. Кларк поднял его и нахмурился. — Что это? — Мои контрацептивы. Кларк замер. — Ч-что? — Противозачаточные, — уточнил Брюс, избегая зрительного контакта. — То, что я принимаю, чтобы… — Я знаю, — сказал Кларк. — Я думал, у тебя была спираль. — Была. Я удалил ее две недели назад. Кларк изучающе посмотрел на него. — Почему? Он пожал плечами. — Меня тошнило от нее. — И ты хочешь, чтобы я давал тебе эти таблетки во время течки? — предположил Кларк. — Я могу это сделать. Одна в день, с едой? — Да, если хочешь. — Если я…? — До Кларка вдруг дошёл смысл слов Брюса, словно в него врезалась планета. Он уставился на маленький белый пакетик в своей ладони, на весёлые обещания дикого секса без детей, напечатанные на картонной основе, и на маленькие таблетки внутри. Одна из них уже была принята. Сегодня, осознал он. — Решай сам, — пробормотал Брюс, всё ещё пристально глядя в экран. Кларк был сбит с толку, пытаясь найти слова: — Но… мы… я… ты никогда… Рука Брюса сжалась в кулак рядом с ним. — Ты можешь, если хочешь, — огрызнулся он. — Это ведь не будет сложно, да? Просто подмешаешь в еду. Или просто положишь мне в рот и скажешь проглотить. Вряд ли я заметил бы разницу. Ты ведь справишься, да? — Я… — Кларк всё ещё пытался вспомнить, как дышать. — Я… Брюс наконец обернулся к нему, в глазах пылал холод. — Ты сможешь, правда? — Он говорил, как взрослый, обращающийся к непостижимо глупому ребёнку… ребёнку. Ребёнку. — Е-если ты хочешь, чтобы я…? — Я сказал тебе, — зарычал Брюс, — это твой выбор. — Но… ты хочешь? — Это твой выбор! — Ты хочешь? — Кларк настаивал. — Чёрт возьми, — Брюс прорычал и вскочил с кровати. Кларк наблюдал, как он с маршем пересёк комнату, заглянул на кухню и достал молоко из холодильника. Маленькая часть его разума напомнила, что у этого молока было предназначение. Что ему следовало бы сказать Брюсу не пить его всё. Или не выливать его в раковину. — Единственный раз, когда я хочу, чтобы ты был настоящим альфой, — пробормотал Брюс себе под нос, прекрасно зная, что Кларк услышит. — Можешь поднимать небоскрёбы, но не можешь быть альфой, только один раз в жизни. — Он выпил глоток молока, поморщился от отвращения и с рычанием сунул его обратно в холодильник. Внезапная потеря аппетита, тихий голос прозвучал в глубине разума Кларка, явный признак приближающегося периода… Брюс издал приглушённый стон и обхватил себя руками. Кларк вскочил с кровати и быстро притянул Брюса к себе. — Идём, иди ко мне, всё в порядке. Я держу тебя. Мы поговорим об этом позже. Брюс вырвался из его объятий. — Я не забуду об этом только потому, что у меня начнётся… чёрт, — его лицо залилось румянцем, и он пошатнулся, опираясь на столешницу. — Чёрт… — Слушай, мы поговорим об этом через несколько дней, когда всё уляжется, — предложил Кларк. — Всё нормально. — Я не хочу обсуждать это через несколько дней, — прошипел Брюс. — Я не… чёрт… дай мне своё запястье. Кларк быстро снял часы и предложил оголённую кожу другому мужчине. Брюс схватил его руку, подтянул к лицу и облизал гормоны альфы, прилипшие к его коже. — Не позволяй этому, — пробормотал он сквозь действие, — подорвать тот факт, — ещё один лижет, — что ты, — язык прошёл по предплечью, — бесполезный чёртов альфа. Кларк нахмурился, пытаясь не обращать внимания на то, что, хотя Брюс собирал альфа-гормоны с его кожи, это стабилизировало его течку, но также вызывало прилив тепла в его паху. Тело инстинктивно отреагировало на прикосновения зубов и языка к его плоти. Кларк с трудом подавил первобытный порыв, вызванный инстинктами, которые захлестнули его с такой силой, что его разум едва справлялся с этой волной. Он сжал кулаки, пытаясь остановить себя, но желание затмевало всё. Когда Брюс, уже дрожащий от жара и вожделения, тихо произнёс его имя, это вернуло его к реальности. — Брюс… — Его голос был низким, хриплым. — Ты… ты уверен? Брюс поднял взгляд, глаза блестели от жара и чувств. Его дыхание сбивалось, но его губы приоткрылись, чтобы произнести: — Я… не знаю. — Он снова напрягся, пытаясь найти слова. — Но я знаю одно: мне нужно, чтобы ты выбрал. Не я… Я не могу. Кларк задержал дыхание, осознавая всю тяжесть решения, которое сейчас лежало на нём. Его сердце бешено колотилось, когда он понимал, что каждое его действие в этом моменте будет иметь последствия. Всё его естество кричало о том, чтобы взять, чтобы исполнить природный долг альфы, но в то же время он знал — это больше, чем инстинкт. Это Брюс. Его партнёр, его любовь, его будущее. Он сглотнул, сжимая губы. — Брюс, — он прошептал, его голос был нежным, почти умоляющим. — Ты… всегда можешь передумать. Я… не хочу торопить тебя. Брюс на мгновение закрыл глаза, его дыхание было тяжёлым, грудь быстро поднималась и опускалась. Затем он произнёс, тихо, но решительно: — Я хочу, чтобы ты был альфой. Сейчас. Кларк знал, что это не просто просьба — это был зов доверия. Брюс доверял ему. С закрытыми глазами, с сомнением и страхом в сердце, но с полным доверием. Кларк глубоко вдохнул, его сердце сжалось, но он всё-таки протянул руку к своей душе. — Хорошо, Брюс, — произнёс он, нежно сжимая его лицо руками. — Я сделаю всё правильно. Кларк неохотно отпустил его шею и поднялся, чтобы поцеловать его, их языки сплелись, и он вернул немного альфа-гормона в беспорядочном поцелуе, в ответ на весь омега-гормон, который он только что принял. Брюс выгнулся ему навстречу, почти ослепляя Кларка взрывом жара, и жадно впился в его рот; он глотал, кусал и всасывал язык Кларка. На этом этапе обмен только усиливал его нагрев, готовя тело к тому, что должно было произойти. Кларк сел, в мгновение ока сорвал с Брюса штаны, и его поразил ошеломляющий запах его влажного, скользкого отверстия. Он тек. Он был открыт. Готов. Кларк застонал, а мужчина под ним ответил прерывистым стоном. Он посмотрел вверх. Щеки Брюса покраснели, глаза расфокусировались, а железа под его укусом опухла и приобрела багровый оттенок. — Ты все еще со мной? — хрипло спросил Кларк. — Да, я… черт… — Брюс выгнулся под ним. — Давай уже! Кларк возился с молнией, выпустил набухший член и прижал головку к скользкому входу Брюса. Вошел полностью одним уверенным толчком. Брюс глухо стонал и дернулся вперед, встречая его, когда его яички хлопнулись о влажную кожу ягодиц Брюса. Кларк наклонился вперед, подложил руку под голову Брюса, сделав её подушкой, и поцеловал его в безобразной, грязной манере, которой альфа передает гормоны через свои губы. Брюс жадно проглотил вторжение, запуская свой язык в рот Кларка, и обвил руки вокруг его плеч. Движение вызвало новую волну его запаха, ударившую Кларка. Боже, он… идеален… такой… затягивающий, такой опасный, такой красивый… Когда Кларк снова отодвинулся и укусил шею Брюса, тот спрятал свою железу под челюстью и сверкнул зубами. Брюс… даже в пылу жара он оставался… поразительно доминантным. Даже после всех этих лет, после всех открытых запретов, всех размытых границ, через которые они прошли вместе… он все еще оставался тем же очаровательным, раздражающим мужчиной, в которого Кларк когда-то влюбился. Кларк послушно вернулся к их открытому поцелую, нежно поглаживая дрожащее тело Брюса свободной рукой, и начал медленно, но уверенно двигаться внутри него. Ускорился, когда Брюс начал стонать и толкаться вверх. Нарушил ритм и начал сильнее вдавливаться в него, когда Брюс сжал мышцы вокруг утолщенной основы члена Кларка. Он кончил с всплеском тепла и долгим чувственным стоном удовольствия. Он проник в Брюса как можно глубже и замер, когда узел начал формироваться и семя хлынуло. Брюс зашипел, выгнулся и скрежетал зубами под ним. Пот выступил на его покрасневшей коже, волосы прилипли ко лбу, и его тело тряслось от удовольствия или боли. — Эй, — Кларк нежно погладил его по лицу. — Ты в порядке? Брюс вздрогнул и вслепую потянулся лизнуть пальцы Кларка. — Ты еще со мной? Ответа не последовало, он просто засосал пальцы Кларка в рот. Кларк улыбнулся. — Видимо, нет. Это было нормально. Брюс не признавался, но без подавляющих препаратов он часто терял и вновь обретал осознанность во время своих «жаров». Иногда всего на минуту, а иногда Кларк мог держать его на руках часами, и все, что Брюс делал — это подставлял шею и требовательно кусал его губы. Кларк полагал, что это был один из симптомов высокого уровня омеги. В какой-то момент химические вещества в крови просто становились слишком концентрированными, чтобы он мог оставаться осознанным. Обычно это происходило не так быстро, но и начальная волна жара у Брюса обычно не была такой мощной. Часть Кларка обожала наблюдать за этой потерей контроля, за доверием, которое было нужно, чтобы позволить себе такую уязвимость, и за характерным омежным поведением, которое Брюс демонстрировал только в таком состоянии; особенно те звуки, которые он издавал. Другая часть скучала по Брюсу, который был бы по-настоящему с ним в эти моменты. Боже, Брюсово предпочтение к сексу вне периода жара начинало сказываться и на нем. Секс, когда дело было в влечении, а не в потребности. Когда речь шла о них, а не о гормонах. Кларк подхватил Брюса на руки и перенес их на кровать. Они с грохотом рухнули на матрас, их тела слились, и Кларк начал медленно двигаться, вдавливая свой всё ещё эрегированный член глубже в него и терся узлом о тугие мышцы его входа. Брюс зажмурился, выпуская смесь облегчения и удовлетворения, пока его тело покорно поглощало то, что ему дали. Его острые скулы покраснели под слоем пота, губы опухли от почти постоянного внимания и блестели влажными в тусклом свете, а глаза потеряли привычную мрачную искру разрушительной интеллигентности, когда он снова открыл их и с вожделением уставился на Кларка. Он был самым прекрасным, что Кларк когда-либо видел. Высеченная из камня, угловатая и идеальная во всех своих несовершенствах фигура, обрамленная первобытными красками его жара. Потому что дело было не в его запахе, не в его вкусе, не в ощущении его теплого, принимающего тела, обвивающего и прижимающегося к нему… Дело было в нем. Просто в Брюсе. В этот момент Кларк не мог представить ничего более совершенного, чем держать его, помогать ему пережить это всю оставшуюся жизнь. Разве что… Когда его зрение начало постепенно выходить из узкого фокуса, вызванного оргазмом, он заметил смятые простыни вокруг них, сбившиеся подушки и оставленную на кровати коробку с противозачаточными средствами. — Брюс? Мужчина дернулся на звук его голоса и посмотрел на него через полуприкрытые веки. Глаза сфокусировались на его губах с хищной интенсивностью, словно ястреб заметил полевую мышь. Он ринулся вперед и впился в его губы зубастым поцелуем, но, поняв, что не может силой раскрыть рот Кларка, с мучительным стоном начал отчаянно грызть его закрытые губы. Кларк вздохнул и позволил Брюсу проникнуть своим языком между его зубов, пока он смотрел на оставленную коробку с лекарствами. Брюс сказал, что это был его выбор. Его выбор. Это казалось неправильным, что после стольких лет, когда Брюс контролировал все аспекты их отношений, он теперь оставил самое важное решение полностью в руках Кларка. Решение, которое, как Кларку казалось, было принято еще до их встречи. Решение, которое Брюс принял, посвятив свою жизнь своей миссии. Бэтмену. Это были просто гормоны? Это был его жар? Проснется ли он через несколько дней и пожалеет о том, что отдал этот контроль? Пожалеет о том, что вообще намекнул на то, что мог бы захотеть завести семью? Кларк обдумал и отверг эту мысль. Брюс сказал, что снял имплант две недели назад, что означало, что он думал об этом на самой низкой точке своего цикла. И, зная Брюса, думал об этом тщательно и основательно. Тем самым, отдав этот выбор Кларку, Брюс признал, что не имеет ответа, сдал контроль и оставил единственный выбор, который по праву должен быть за омегой, своему альфе. Ирония не ускользнула от него. И как и те последствия. Между ними всегда существовало как минимум четыре личности, две из которых были тайными. Они занимали две ключевые лидерские позиции в Лиге Справедливости и приходили в офис ровно настолько часто, чтобы их встречали по именам; даже если фамилия Брюса была выбита над входом. Как они могли начать семью в таких условиях? Как они могли уделять ребенку столько внимания, сколько тот заслуживал, при их супергеройском образе жизни? Как они могли сделать что-то другое, кроме как попытаться? Потому что Кларк хотел этого. Он хотел этого с неистовой настойчивостью, которая была продиктована его альфа-инстинктами, с желанием продолжить род, которое стягивало его нутро горячим и тяжелым ощущением, и с искренним глубоким желанием, которое шло от сердца. Он всегда хотел детей. Всегда. Даже когда его родители напоминали ему, что это, вероятно, невозможно из-за его ДНК, даже когда он встречался с Ланой, несмотря на её статус альфы, и даже когда он отказался от этой мечты ради отношений с Брюсом. Мечта, которая теперь снова всплывала в нем; как пробка, которая естественно возвращается на поверхность, когда её пытаются удержать под водой. Дети. Брюс и он. Их дети. Семья… Брюс его целовал. Не жадно, не отчаянно, не искал химические вещества в его рту, а нежно касался его губ своими. Поцелуй, как те, которые они делили, когда не были погружены в облако феромонов. Кларк отстранился. — Брюс! Эй. — Эй, — сонно пробормотал тот. — Как ты? Всё нормально? Брюс повернул голову и потер шеей о подушки с обеих сторон; помечая их своим запахом. — Брюс…? — Что? — прохрипел он, запыхавшись. — О противозачаточных. Я не уверен… Брюс нахмурился. — Противозачаточные? Кларк остановился. — Помнишь? Брюс заморгал, сосредоточил взгляд на нем и нахмурился ещё сильнее. — Это… тот единственный раз, когда я хочу, чтобы ты был альфой? — пробормотал он, словно слова его запутали. — Да… — мягко ответил Кларк, подталкивая его к разговору. Брюс, казалось, постепенно пришел в себя, как ручное животное, реагирующее на ласковую похвалу. — Я… — он задумался. — Ты… бесполезный чертов альфа? — попытался произнести с надеждой. Кларк понял, что Брюс присутствовал здесь не полностью. — Да, — мягко сказал он и медленно улегся сверху Брюса. — Да, именно так. Молодец. Ты такой хороший. Брюс замурлыкал и крепче обнял его, прижавшись к тому месту, где шея встречается с плечом, чтобы вдохнуть уникальный запах Кларка. Он не заснет. Его жар был слишком высок. Но пока их тела были связаны, Брюс, как правило, был доволен поцелуями, иногда легкими движениями бедер, а иногда и традиционным оргазмом, когда Кларк гладил его член. Через полчаса, как только узел Кларка начал спадать, дрожь Брюса снова переросла в резкие судорожные движения, его легкие удовлетворенные вздохи сменились грубыми, жадными стонами, а свежий поток влажности растекся по его бедрам. Почти идеальный синхрон. Они не всегда так подходили друг другу, вспомнил Кларк. Когда они только начали спариваться, Кларк часто терял свой узел раньше, чем Брюс достигал пика, или наоборот. Теперь они были связаны. Настроены. Вместе. Они спаривались ещё четыре раза, прежде чем Брюс, наконец, рухнул безвольно на матрас и мгновенно погрузился в глубокий, изнурённый, беспробудный сон. Кларк нежно куснул его под подбородком, дожидаясь, пока его член уменьшится настолько, чтобы выскользнуть наружу, затем сделал круг по квартире, задевая стены и дверные косяки, помечая границы своей территории явным предупреждением. Кларк закончил облет квартиры, заметив разбросанные повсюду бэтаранги, и вернулся к кровати. Он смотрел на спящего Брюса, лежащего беззаботно и безмятежно, и понимал, что ему предстояло принять решение. Он не мог игнорировать эту маленькую белую коробочку на матрасе — таблетку, которую Брюс доверил ему. Завтра они решат будущее. Завтра утром за завтраком Кларк примет решение, даст ли он Брюсу эту таблетку. Это было его решение. Только его. Брюс доверился ему полностью, позволил решить, будет ли у них ребенок. Брюс ничего не сказал напрямую о своих желаниях, и Кларк не мог просто так игнорировать это. Это не был практичный выбор, не был безопасный выбор. Кларк знал, что Брюс всегда отдавал всю свою жизнь Бэтмену. Он не мог отнять у него его сущность ради своей мечты. Надев костюм, Кларк взлетел и облетел Землю несколько раз, чтобы прийти к решению. Он не мог действовать, не зная наверняка, чего хочет Брюс. Возвращаясь в квартиру, он, наконец, устроился рядом с Брюсом, почувствовав его тепло, расслабленное объятие, и понял, что ему нужно сделать. Брюс проспал девять с половиной часов. Когда он проснулся, Кларк уже был готов. Он наблюдал, как тело Брюса медленно возвращается к жизни, как его глаза открылись, а он потянулся к шее, где от укуса осталась опухшая пурпурно-красная метка. — Прости, — пробормотал Кларк. Брюс лишь буркнул в ответ. — Вода, — предложил Кларк, протягивая бутылку. Брюс молча взял её и, несмотря на очевидное отвращение, быстро и механически выпил всё до последней капли. Кларк всегда был благодарен за это. Большинство омег нуждались в большем уговаривании, чтобы поесть или выпить в перерывах между приступами жара, но годы Брюса, проведённые в одиночку, научили его важности гидратации и восполнения энергии, даже если тело сопротивлялось. Лапсы, как Брюс называл эти краткие просветления, длились всего пять-десять минут, и этот навык был для него буквально спасением. — Протеиновый коктейль, — сказал Кларк, подавая ему стакан. Брюс выпил его с той же точностью, по тому же продуманному методу. Он протянул пустой стакан обратно Кларку и потер лоб. — Черт… — Ты в порядке? — Что случилось? — Обычное. Брюс потянулся, вскрикнул и снова положил руку на голову. — Я чувствую себя так, будто меня ударили по голове кувалдой. Это была его вина. Он не убедился, что Брюс достаточно выпил воды перед тем, как войти в жар. Он был отвлечен… отвлечен маленькой белой коробочкой на простынях. — Держи, — Кларк взял руку Брюса и положил в нее таблетку. — Прими это. Глаза Брюса зафиксировались на маленьком объекте, и на его лице отразилось сдержанное выражение. Он не шевельнулся. — Ты не хочешь этого? — спросил Кларк. — Я не знаю. Кларк пытался прочитать его. Не получалось. Ему никогда не удавалось читать Брюса. Он никогда не мог увидеть сквозь каменную маску, которая стояла между ним и его партнером. Ему нужно было ждать, пока его впустят, или оставаться снаружи. — Давай, — мягко сказал Кларк. — У нас не так много времени, — он обнял руку Брюса и поднес ее к его губам; положил таблетку ему в рот. Лоб Брюса сморщился, когда он неуверенно стал пробовать таблетку языком. Кларк быстро переместился на кухню, налил стакан воды и вернулся, чтобы помочь Брюсу. Брюс ни сопротивлялся, ни помогал ему. Когда вода заполнила его рот, в его глазах мелькнуло едва заметное выражение болезненной сожаления и сдержанного облегчения, прежде чем он закрыл глаза и проглотил. Кларк отступил. — Ты не хотел этого, да? — Я… Я не… — Брюс вытер рот тыльной стороной руки. — Я… это… — Ты хочешь, чтобы я дал тебе одну завтра? — Я… — нахмурился он. — Что угодно. — Ты знаешь, — сказал Кларк, — вся эта доминирующая омега-история, которую ты творишь, на самом деле довольно возбуждающая. Брюс взглянул на него. Его черты лица были закрыты. — И я ужасен в роли доминирующего альфа. Потому что я только что дал тебе то, что ты не хотел, — Кларк изучал его. — Правда? Он отвернулся. Кларк вздохнул. — У меня много суперсил, но чтение мыслей не одна из них. — Я хочу, чтобы это было твоим выбором, — пробормотал Брюс. Тихо. Сдержанно. Кларк получил свой ответ. — Это был парацетамол, Брюс. Человек остановился. Глаза обратились к нему. — Для твоей головной боли, — уточнил он. Взгляд Брюса стал темным от понимания. — Ты манипулятивный ублюдок. — Эй, — Кларк поднял руки. — Я учился у лучших, и я не собирался вкладывать в тебя ребенка, не убедившись, что это то, что ты хочешь. Взгляд Брюса мог бы заморозить океаны. Его лицо также начинало краснеть. — Ты вот-вот достигнешь пика, а тебе все еще нужно в туалет, — напомнил ему Кларк. — Пошел ты, — грубо ответил Брюс. — Ты просто… ты… — Он поднялся с кровати. — Ты самый худший альфа, — прошипел он. — Самый худший. — Прошел мимо него и исчез в ванной. Кларк счастливо вздохнул и оттолкнулся от земли, чтобы плавать на спине, вытащил противозачаточные таблетки из кармана и бросил коробку куда-то в комнате. Позволил себе восхититься откровением. Брюс хотел семью с ним. Он хотел этого. Возможно, он даже не осознавал этого. Но хотел. Их отношения были утомительными, но это было также самым вознаграждающим, что Кларк когда-либо делал. Порой это было сложно — особенно когда Брюс находился в одном из своих более капризных настроений — но это все равно стоило того, потому что, как знал Кларк, Брюс вкладывал столько же усилий, сколько и он. Они ссорились, обычно по мелочам, иногда по важным вещам, и Брюс злился так же, как и он, уставал, и все же каждое утро он все равно был рядом. В свете этого простого факта ничего другого не казалось невозможным. Даже перспектива ребенка. Когда Брюс вернулся, Кларк стремительно подошел и украл поцелуй, прежде чем тот смог возразить. — Ты тоже хочешь выйти за меня замуж? — прошептал Кларк. — Потому что я думаю, что мои родители… Он ожидал, что Брюс будет выглядеть сердитым… или наполовину безумным от жара. Он не выглядел ни тем, ни другим. Он выглядел напуганным. — Эй, ты в порядке с этим, да? Если хочешь, ты можешь принять таблетку и забыть, что это вообще произошло. — Ты хочешь ребенка, Кларк? Он долго раздумывал над Брюсом, прежде чем ответить. — Да. — Сколько? Он пожал плечами. — Я всегда как-то хотел детей. Глаза Брюса встретились с его. Инопланетные в своей открытой честности. — Но… ребенок? Кларк глупо кивнул. — Я… никогда не хотел ребенка прежде… — признался Брюс. — Это странно, вдруг… я не знаю, что… Я никогда не планировал или… не знаю… и мальчики… Кларк почувствовал, как его феромоны резко подскочили, вызывая тревожное жжение. Это спровоцировало ответный прилив защитных боевых гормонов в нем, и он быстро подавил их. Брюс был напуган, но это было не из-за чего-то, что он мог бы разогнать с помощью теплового зрения. Превращение в альфу сейчас не помогло бы ситуации. — Почему бы нам не взять несколько, скажем, пять или шесть, посмотреть, как тебе это понравится, и пойти оттуда? — пошутил Кларк. Брюс улыбнулся, посмотрел вверх и, наконец, снял свою маску. Страх, неопределенность и знакомая прямая привязанность боролись за доминирование на его лице. Среди всего этого, как вишенка на вершине многоцветного мороженого, сидел маленький, но несомненно заметный искорка волнения. Это было гораздо лучше, чем сожаление с утомительным оттенком черствого облегчения, которое он видел после того, как Брюс проглотил таблетку. — Я думаю, что мне будет достаточно одного на данный момент, — пробормотал Брюс. — Если ты хочешь. Как будто следуя невидимому знаку, его тело начало дрожать, кожа резко окрасилась, а запах стал соблазнительным зовом высокой жары. — Хочу.