ЗЧШ: Контракт

POV Шелли

      Эта поездка в Омут всплывала в моей голове больше года. Я прокручивала свои слова о намерении сбежать из интерната. Показалось, Булл и Ворон не особо заинтересованы. А Биби ответила, что не против. Увы, об этом я больше ни с кем не разговаривала. Словно это был пьяный вброс, который никто не воспринял всерьёз, но только не я сама.       О желании сбежать я вспоминала каждый раз, когда воспитатели и учителя меня наказывали и принижали. С годами моё поведение не успокаивается, даже наоборот, вспыхивает всё сильнее. Казалось, что раздраконить персонал интерната до предела и есть моя жизненная цель. Чего не скажешь о моих друзьях.       — Я точно пойду в охотники, — делился Булл, когда мы вчетвером с Биби и Вороном зависали в комнате, последние решали домашку по выживанию. — Уверен, буду любить эту работу. Так ещё и неплохо платят!       — Ворон по любому на вышку какую-нибудь погонит, — предположила Биби, уткнувшись в тетрадь. — Его уже к сложным наукам тянет.       — Наверное, — пожал плечами Ворон, поставив последнюю точку в своей и переместил её ближе к Биби. — Только не слово в слово списывай.       — Ладно.       — У вас что, опрос на тему «Кем я стану в будущем»? — недовольно выпалила я со своей кровати, вслушиваясь в беседу. Я читала книгу, но на данный момент мои глаза застыли в одной точке.       — У нас такое сочинение было в пятом классе, — напомнила Биби. — Кошмар. Я там написала, что буду врачом.       — За то не спортсменом, — пробурчала я, вспоминая своё сочинение. — Шелли была мелкой и глупой.       — Ну а сейчас какие планы?       Такие вопросы я не люблю. Все мои сверстники уже горят идеями и целями на жизнь. После того, как я порылась в себе, поняла, что никогда не прокладываю планы надолго. Я хочу сбежать. А далее жизнь нарисуется самостоятельно.       — Никакие.       Поэтому мне довольно сложно разговаривать о побеге. Может, придёт время и я поставлю своих друзей перед фактом. Но это всё равно не соответствует всему, что я хочу. А я хочу, чтобы сбежали вместе со мной! Но мне нельзя никого заставлять, это скотство. А так хочется...       Я сильнее привязалась к своим друзьям, чем они ко мне. Моя жизнь была полна одиночества. А Булл, Ворон, Биби — моя семья. Даже, если сбегу сама, не потеряю с ними связь. Стыдно, но до разговора выше, я предлагала в будущем нам всем поступить в одно училище...

«Активность оборотней за последний месяц превысила предыдущие, сообщают охотники из охранной службы Берегового Омута. Пока что у них нет шансов проникнуть к мирному населению, но настоятельно просим вас уделить этому внимание и отказаться от поездок в лес. Оборотни замечаются не только ночью, но и днём. В это время дня их гораздо меньше. Несмотря на это, опасность остаётся неизменной.»

      Я считаю, что пятнадцать лет уже достойный возраст для серьёзной подготовки к побегу. Оборотни — самое высокое препятствие на пути моего успеха. Я даже не видела их никогда, лишь на страницах книг. На уроках нас учат их избегать. Но понять, что это за существо, как с ним справиться, у меня нет понятия. Их точно можно перебороть огнестрельным оружием. Для побега мне оно надо. Ладно, гораздо легче узнать, как взломать оружейную и прикарманить себе пару винтовок. И тут появляется проблема пожирнее. Как я научусь им пользоваться? В интернате? Где полно людей? Да только дайте мне сил незаметно вынести оружие со своего законного места в принципе! Сражаться с оборотнем тем, чем не умеешь пользоваться ещё опаснее, чем бежать.       Провернув эти умозаключения, я пришла к выводу: как раз беззащитной я залезу в лес после отбоя. Опасно, могу даже умереть. Но пока я живу жизнью энергичного подростка, питающегося адреналином, это не остановит меня. Либо умереть, либо сбежать. Третьего не дано...

POV Биби

      Начало марта. И хоть снега сейчас нет, отопления приюта явно не хватает для комфортного проживания. Не первый год в этот период ходим здесь практически в куртках. Но эта зима прошла необычно. Намного чаще по ночам мы слышим, как охрана отстреливает оборотней. Иногда настолько близко к нашим окнам, что я резко вздрагиваю и сразу подрываюсь с кровати. Пока руководство интерната не принимает никаких мер. Видимо, охрана справляется с заскакивающими через ворота зверями. Воспитатели всегда обещали нам полную безопасность внутри интерната. Входы запираются железными дверями, а все окна вплоть до третьего этажа решёткой.       Которой я не увидела, когда вернулась из душа перед отбоем. Зрелище заставило исказить черты лица в чудовищном удивлении. В комнате кошмарно холодно. Нараспашку открытое окно, Шелли, которая лежала половиной тела на столе, а другой склонялась вниз. И Булл, что стоял по ту сторону, держа в руках решётку.       — Это что? — воскликнула я, закутывая мокрые волосы в полотенце.       — Шелли откручивает решётку, — бросил Ворон, наблюдая за этим со своей койки.       — Зачем?       В этот момент я услышала лязг. Булл оторвал решётку с нашего окна, а Шелли медленно отползла и выпрямилась на столе, сдерживая в руке отвёртку.       — Я иду в лес.       Неожиданность происходящего продолжает сохранять на моём лице явно выраженное недоумение. Шелли протянула руку Буллу и помогла ему забраться обратно. После окно захлопнулось.       — Холодину нагнали, — заскрежетала зубами я, не спуская глаз с подруги.       — Зачем тебе в лес?       — Надо, — отмахнулась она. Заметив мой настойчивый взгляд, добавила: — Я буду тренировать себя убегать от оборотней.       На лице Шелли показывалось удовольствие. Булл и Ворон, видимо, уже в курсе об этих планах. Но мне они сначала не понравились.       — В одиночку? К чему это вообще?       — Готовлюсь к побегу. Если я не привыкну к среде, у меня ничего не получится, — Шелли уселась на мою кровать.       Я взглянула на Булла, что помогал ей избавиться от решётки.       — Вы поддерживаете её, что ли? — с наездом обратилась к парням.       — Не то, чтобы... — развёл руками Булл. — Мне сбегать не нужно.       — Шелли бесполезно останавливать, легче пойти навстречу, — хмыкнул мне Ворон.       Я скрестила руки. Во-первых, какой к чёрту побег? Я не помню, чтобы Шелли об этом заикалась. Во-вторых, это всё звучит ненадёжно.       — Ты там погибнуть, кстати, можешь, — Булл повернулся к Шелли. — И нагоняй получить.       — Второе хуже, — та встала и приблизилась к окну. — Я буду закручивать решётку на один болт. И выкручивать, когда нужно. Может попасться охрана.       — У тебя вообще есть чувство риска? — продолжала я сердито приставать.       — Нет, — ехидно улыбнулась Шелли.       В голове я так и не придумала, как с этим мириться. Как сказал Ворон, мне бесполезно создавать ей помеху.       — Я с тобой пойду, — твёрдо заявила я. — Либо ты никуда не идёшь.       Шелли такому даже обрадовалась.       — Так ещё лучше, — искренне отвечает. — После отбоя ждём полчаса-час и выбираемся.       Хоть и Шелли призналась, что у неё вместо чувства риска в голове дерьмо, я хотя бы понимала, какую эта идея несёт опасность. Вдвоём поспокойнее. Я обещаю себе сохранить нас обеих. Мой контроль мне кажется понадёжнее.       — А вы не пойдёте? Разве без вас мы там не сдохнем? — снова обратилась к парням.       Булл замешкался.       — Может быть. Чисто ради веселья. Но только, если вы вернётесь живыми, тогда я подумаю.       — Тьфу, — зло фыркнула я и развернулась к шкафчикам. — Чёрт с вами.       Отбой. Воспитательница уже успела пройтись по комнатам в нашей секции и проверить нас. Мы лежали под одеялами, ждали. Спать совершенно не хотелось от нарастающей тревоги. Я безумно боялась того, что случится дальше. И в то же время думала, как бы я могла поступить, чтобы заставить Шелли этого не делать. Она хочет подготовиться к побегу. Я бы могла повлиять на неё, выяснить, почему и устранить причины. Хотя, кажется, мне и так всё ясно. Шелли получает наказания один за другим, специально нарывается на неприятности с воспитателями. Она хочет что-то донести и изменить, но её не слушают. Думаю, ей не хватает ума смириться и дожить до выпуска. За то есть шило лезть в лес.       — Пора, — услышала я сверху громкий шёпот, после того, как неизвестное время сверлила глазами стену.       Услышала, как Шелли заскрипела каркасом кровати. Увидела в темноте её ноги, что спускаются по лестнице. Неспеша поднялась сама.       — Ты подумала про фонари? — тихо задала ей вопрос.       — Да, — Шелли сползла на пол и бросилась к тумбам. — Только не свети, пока мы не перелезем ворота.       Её силуэт приблизился ко мне и сунул в руку фонарь. Понятия не имею, где она его взяла. Вероятно, стащила из кабинета охраны.       — Удачи вам, — шёпнул нам Ворон, который, оказывается, не спал.       Недолго разбираясь с курткой, я ждала, пока Шелли тоже соберётся и откроет окно. Она сделала это сразу. Стараясь громко не стучать, мы вылезли наружу. Шелли взялась за край рамы и дёрнула его в нашу сторону, тут же убирая руку. Окно успешно закрылось.       — Холодно до ужаса, — пожаловалась я, наблюдая, как из моего рта валит пар. — Во что ты вообще оделась?       В слабом лунном свете уловила образ Шелли. На ней были всего лишь спортивки и расстёгнутая кофта, за которой обычная футболка.       — Плевать, я согреюсь, — ответила она, спрятав кисти под рукава кофты. — Идём к воротам.       Мы нехило так шуршали травой. На пути нам не попадались горящие окна. Но это не гарантировало нам скрытность. Кто услышит и захочет присмотреться, увидит нас. Благо, пока этого не происходит. Над нами возвышается высокий забор с колючей проволокой, вдоль которого мы направляемся к воротам. Я едва могла уловить силуэт своей подруги.       Оказались у ворот. Благо, в будке охраны в паре метров от нас было темно. Подняла глаза наверх. Я никак сюда не заберусь.       — Давай быстрее, я вижу луч фонаря из угла, — поторопила меня Шелли и схватила за плечи.       — Я не залезу!       — Да подожди!       Хоть ей и было сложно, она схватила меня и постаралась поднять изо всех своих сил. Я едва ухватилась за края, а далее смогла перекинуть ноги на другую сторону. Спрыгнула в абсолютную темноту, больно приземлилась на колени. Медленно поднялась, старалась уравновесить стойку. Здесь царит кромешная тьма.       Шелли так же неудачно приземлилась следом. Я помогла ей встать. Наконец-то мы могли включить фонарики.       — Отойдём подальше, — шёпотом приказала она.       Я начала идти вперёд по асфальтной дорожке обычным шагом, но Шелли дала быструю дёру. Я побежала за ней. Мы отдалялись от интерната. Наши ботинки не создавали сильного шума.       — Представь, мы сейчас находимся на абсолютной свободе. Была бы возможность, могли бы сделать всё, что угодно, — бодро заявила Шелли, когда мы сбавили скорость.       — По факту, мы грубо нарушаем правила.       Шелли посветила вглубь леса. Помедлив, развернулась туда.       — Иллюзия свободы, — вздохнула она, заставляя меня идти следом. — М-да уж. Я бы и не возвращалась.       — Почему тебе вообще нужен побег? — я принялась начинать план переубеждения.       Мы зашли в лес. Оборотней пока не наблюдается. Но посторонний шум где-то вдали уже загоняет меня в страх. Скрипят ветки.       — Я не хочу жить в этой тюрьме. Я хочу иметь право выбора, быть вольной самой верить в то, что мне нужно.       — Но ведь осталось всего два с лишним года.       Шелли притихла. Мы шли, обходя поваленные деревья и хрустя иголками на земле. Я оставалась настороже, постоянно оглядывалась, вместе с этим раздумывая, чтобы такого сказать и заставить Шелли засомневаться.       — Мы всё равно разойдёмся после выпуска, — её тон помрачнел.       — Но мы всё равно останемся друзьями, — подбодрила я.       — Даже Булл покинет нас на два года раньше.       — Булл обещал встречаться с нами при каждом визите в Омут, — напомнила я.       Шелли, это, видимо, не успокоило. Я заметила, как мы перестали разговаривать шёпотом. Это может привлечь оборотней.       — Мы все переедем в Омут. Нам обеспечат какое-никакое жильё. И будем свободны, как ты и хотела.       Тишина в ответ. Шорох раздался где-то совсем рядом. Я резко развернулась и направила луч фонаря, но ничего не увидела.       — Шелли?       Я взглянула на неё. В темноте не видела лица. Пришлось ненадолго посветить, заставляя отвернуться. В моменте успела заметить её покрасневшие глаза.       — Не свети! — сдавленно буркнула Шелли.       — Прости.       В луче её фонарика показалось движение из-за куста. Тут же позабыв, мы обе застыли, внимательно глядя туда. Слышали шорохи, ломание мелких веток.       Я увидела длинное тело. К тому, чтобы увидеть оборотня, я была не готова. Ночью, в темноте фонарика он был страшнее, чем на картинках. Крепкое, покрытое тёмным мехом тело, длинные лапы с гигантскими когтями. Морда, похожая на волчью, широкие уши с кисточками. Я уже хотела попятиться, но моментально остолбенела от ледяного ужаса, когда он заметил нас и громко зарычал, обнажая устрашающие клыки и острый язык.       Шелли ударила меня по плечу и привела в чувство. Мы развернулись и бросились наутек. Мы оббегали деревья, старались не споткнуться. В ушах громкий неразборчивый шум. И я не сомневалась, что оно не отстаёт от нас.       — Шелли! Давай вернёмся! — крикнула я, задыхаясь.       — Нет!       Не знаю, сколько мы петляли. Я даже не чувствовала, сколько мне ещё хватит сил на бег. Адреналин и страх подпитывал меня. Даже не замечаю, отрываемся ли мы вообще. Может, оборотень следует за нами по пятам.       Маршрутом руководила Шелли, мы постоянно сворачивали, заново выбегали на дорогу и врывались в соседнюю часть леса. Замедлилась я тогда, когда увидела, что подруга останавливается.       — Боже мой, — выдохнула она, наклоняясь вниз и упираясь ладонями в колени.       Я задыхалась. Нужно было время, чтобы восстановить дыхание.       — Он такой страшнючий, — выдала, опускаясь на землю.       — Не то слово. За то как классно было...       — Убегать?       — Да.       Не отвечу тем же. Я ужасно испугалась. Моё сердце вырывается из груди. Дыхание никак не может нормализоваться.       — Он бегают практически с нашей скоростью, — сообщила Шелли после короткой тишины, выпрямляясь. — Если нам попадётся быстрый, нам кранты.       Спасибо за это напоминание, мне не полегчало.       — Может, вернёмся? — сильно надеялась на одобрительный ответ.       — Рано, я ещё не набегалась, — отказала подруга. — Мало приключений.       К сожалению, я не могла её здесь бросить. В лесу нас постоянно окружает неизвестный шум, мне бы к нему привыкнуть. Где-то издалека доносился вой.       Вдоволь отдохнув, мы небыстро двинулись дальше. Появилось подозрение, что мы можем заблудиться. Но если не упускать из виду дорогу, сможем сорентироваться.       — Э!       От резкого крика Шелли моментально вздрогнула и рассердилась.       — Ты что творишь?! — развернулась к ней.       — Привлекаю оборотней, — прямо ответила она.       — Ду...       Призыв подействовал моментально. В этот раз наступление послышалось сзади. Мои зрачки с ужасом расширились, когда мы повернулись. В этот раз оборотень не шагал в нашу сторону. Их было двое. Они бежали на четырех лапах прямо в нашу сторону.       — ТВОЮ МАТЬ! — запаниковала я, шагая назад и переходя на бег сразу, как развернулась вперёд.       Не глядя за Шелли, рванула изо всех сил. Ноги приняли самый эффективный режим работы. Луч фонарика в моей руке метался в разные стороны. Я не знаю, куда я бегу. Деревья замечала лишь в последнюю секунду. В лицо мне иногда прилетало ветками. Мне показалось, эти оборотни ещё больше предыдущего. Казалось, что даже быстрее. Но я не отдавала этому отчёта. Вот-вот споткнусь.       Снова не чувствую время. Мне нельзя потеряться здесь. Когда буря эмоций поутихла, я снизила скорость. Кошмар внутри заставил навострить уши. Я до сих пор слышу эти громкие удары лап по земле.       Свернула в другую сторону, нужно быть поближе к интернату. Шелли я потеряла из виду. Но для начала мне нужно оторваться.       Мои силы уже на исходе. Но из-за чудовищного страха я бежала, как только могла. Едва не влетела в яму. Много раз задела курткой острые шипы при столкновении с кустами. Горло надрывалось от интенсивного дыхания.       Покончить с этой беготней в конце-концов удалось. Оборотни разбежались. Я падаю на спину, чувствуя, как всё ломит. Дыхания катастрофически не хватает. Глядя на верхушки сосен, вижу, как окружение темнеет. В груди раздавалась боль, ноги онемели. Сложно было прийти в себя. Я окончательно обессилена. Нет, я больше не хочу заниматься этим.       Подняла туловище, упираясь руками сзади. Глаза глядят в темноту. Нужно найти Шелли. Молюсь Богу, лишь бы она тоже смогла убежать. Ощущая, как всё пульсирует, поглядела на свои ладони. Они были в мелких царапинах, запачканные кровью. На лицо упала прядь волос. Куртка изрядно порвана.       Сердцебиение не утихомирилось. Подобрав фонарик, я встаю на ноги. С ужасом обнаружила, что вообще не понимаю, где я. На моей памяти, я прибежала оттуда, где была дорога. Ни секунды не теряя, я быстрым шагом устремилась туда.       Куда делась Шелли, не имею понятия. Звать её не собираюсь ради своей же безопасности. И листьями старалась тоже не шуметь. Попутно я избавляюсь от куртки, внутри стало жарко.       Постоянно ожидала заметить вдали чужой луч фонарика. С каждым шагом на меня сильнее надвигается беспокойство. Я вообще смогу её найти? Вдруг, Шелли убежала слишком далеко отсюда? Есть вероятность, что мои поиски не увенчаются успехом. Мне придётся вернуться в приют. А на утро я узнаю, что Шелли теперь мёртвое тело.       Страх заставлял двигаться быстрее, от чего у меня развилась такая же отдышка, как при интенсивном беге. Оборотни меня ещё не заметили. Внезапно услышала вдалеке зов. Это был зов Шелли. После этого раздался громкий треск ветки. Но оглядевшись по сторонам, никого не увидела. Не отвечая, я двинулась в сторону звука.       Через некоторое время, минуя дорогу к интернату, вижу вдали луч. Перешла на бег.       Фонарь Шелли лежал на земле. Когда я приблизилась, увидела её, подбирающую его в движении и указывая мне пальцем бежать.       Мы бросились к дороге. Оказавшись на ней, я стукнула её по локтю, приказывая направляться в интернат. Шелли не сопротивлялась.       Оборотень оказался либо медленным, либо незаинтересованным в нас. Мы сбавили шаг. Меня снова охватила жёсткая отдышка.       — Это кошмар, — выдохнула Шелли, останавливаясь. — Мне сложно идти, стой.       Я остановилась. Шелли уперлась руками в колени. Направила в её сторону луч.       — Что с тобой? — я ахнула.       По её левой ноге стекала яркая кровь. Одежда и руки были запачканы. Шелли выпрямилась. И она, кажется, тоже впервые это увидела. Под ребром, через живот уходя к бедру у неё появился длинный разрез, из которого интенсивно выливалась кровь. На лице подруги появилась паника. Мы обе потеряли дар речи.       Шелли согнулась, прижимая локоть к ране, сразу опустилась на колени.       — Идём быстрее, — призвала я. — Умоляю!       Шелли не шелохнулась. Я видела, как её бросает в дрожь.       — Пошли!       — Не могу, — слабо выпалила Шелли, сжимаясь сильнее. — НЕ МОГУ!       Я подошла к ней, нагнулась и взяла за локоть. Шелли не сопротивлялась и позволила себя поднять, всё ещё прижимая локоть.       — Здесь нельзя оставаться, — прошептала я, стараясь сохранять спокойствие. Это было трудно.       — Я даже не з-заметила, — проскрипела Шелли сквозь зубы.       Мы шли по дороге. Даже не знаю, насколько мы отдалились от интерната.       — Я когда тебя позвала, увидела, что рядом ошивается эта дичь. Он был небольшой, я отложила фонарь и попыталась его атаковать палкой...       Я неодобрительно цокнула.       — И как успехи?       — Он оказался сильнее, чем я думала. Хотя, пару раз врезать мне удалось. Я даже не заметила, что меня ранили. Когда я собралась убежать, ты уже подоспела, — закончила Шелли.       У меня этот поступок не вызывает восторга. От укуса оборотня можно схватить полуночную инфекцию. После моментального заражения которой до конца жизни страдать. Полуночная болезнь обращает человека в такого же оборотня. Либо по некоторым ночам, либо на всю жизнь.       — И как ты будешь объясняться в медпункте?       Шелли невесело хмыкнула.       — Я не пойду в медпункт. Ты сгоняешь мне за бинтом и перекисью.       Эта фраза тоже не отвечает моим ожиданиям. Но сейчас мне не хочется уговаривать. Вдали уже показывались ворота. Шелли помучается и сама поймёт, что ей нужна помощь.       У ворот мы включили фонарики. Шелли через боль помогла мне перелезть, затем сделала это сама. Поблизости никто не караулил. Немедля, поспешили к окну в нашу комнату.

***

      — Главное, что не убили.       Свет в комнате был включён, а наша суета могла привлечь воспитателей. Когда залезли обратно, заставили Ворона и Булла подорваться.       — Так дело не пойдёт, — качал головой Булл, наблюдая за Шелли, что, стоя к нам спиной, снимала футболку и заматывалась в простынь. — Я настаиваю на том, чтобы ты пошла в медпункт.       — Нет, — проскрипела Шелли, разворачиваясь, удерживая на себе простынь. — Так сложно принести мне бинт? Ты понимаешь, что меня заставят рассказать?       — Деваться уже некуда, — бурчит Булл, опираясь спиной об лестницу и держа руки скрещенными. — Либо сейчас, либо хуже будет.       Белый участок простыни, присунутый к ране, начал быстро краснеть. Шелли наклонила голову. Увидев это, тотчас рассердилась.       — Отвалите, — зарычала она, резко срываясь с места. То ли нарочно, то ли нет, Шелли задевает меня в плечо и забирается на лестницу. Упав на матрас и отвернувшись к стене, бросила: — Не трогайте меня!       Я в растерянности глянула на Булла. Тот посмотрел на меня, пожав плечами.       — Сходите, — послышался голос Ворона, что наблюдает за происходящим со своей койки. — Не бросать же.       Я тяжко вздохнула.       — Ладно, — уже собиралась повесить куртку и выйти в коридор, как меня передернуло от мысли, что дежурная медсестра довольно строгая женщина. Останавливаюсь. — Булл, пойдёшь со мной?       — Почему бы и нет...       Шелли не отреагировала. Выскочив в тёмный коридор, мы направились к медпункту. В нашем интернате он довольно продвинутый. Из-за отдалённости от города его обустроили парой палат и операционной, имеет все средства, чтобы дотянуть до города.       Мы оказались в кабинете, оформленным белой плиткой, кучей стеллажей и вазами. На данный момент единственное место в интернате, где горит свет.       Как я и подозревала, просто так нам в руки ничего не дали.       — Зачем вам бинт? — миссис Сильвас, очевидно, досиживала последний час своей смены и была недовольна абсолютно любым визитом. Молодых лет женщина, рыжая, в халате, накинутом поверх чёрной водолазки. Смотрела на нас сонно и сурово.       Мы не знали, что ответить. Булл тоже молчал.       — Кому из вас он нужен?       — Это не нам, — в конце-концов отвечает товарищ. — Нам нужно его передать.       — Кому? — медсестра внимательно уставилась на нас.       — Подруге, — неуверенно выдала я, переминаясь с ноги на ногу.       — Она сама прийти что-ли не может? — эта фраза прозвучала сердито, никак не обеспокоенно. — Для оказания помощи есть специальное место. Я не разрешаю так просто отдавать наши материалы.       Сложно её переубедить. Я поджала губы.       — Кто у вас воспитатель?       Это ещё хуже. Если мы захотим уйти, нас не отпустят. А если придется будить миссис Мэйгерс, будет ещё хуже. Я и так знаю, что она ненавидит Шелли, а спросонья и не знаю, что от неё ожидать.       — Давайте без этого, — отмахнулся Булл.       — А давайте без «давайте», — отрезала миссис Сильвас. — Не заставляйте меня разбираться. Либо приводите свою подругу, либо я сама возьмусь за это дело. Если вам кажется, я просто так вас отпущу, вы ошибаетесь.       Мы здесь бессильны. Я и Булл обменялись обречёнными взглядами.       — Мы позовём её, — уводя глаза в сторону, решила я. — Можно идти?       — Идите, — вздохнула медсестра. — Я жду.

POV Шелли

      Фиаско. Полное фиаско! Мои нервы сейчас не выдержут. Глупо было надеяться, что гигантская рана не вызовет вопросов. И пытаться придумать ложь тоже. При осмотре узнала, что порез не ушёл глубже слоя гиподермы и не задел органы. После вердикта «Похоже на коготь оборотня» уже нет смысла молчать. Медсестра вызвала мою воспитательницу на подпись разрешения проведения операции. И отвела меня ждать врача-хирурга, что сможет зашить мне разрез. Сидя в тёмной, холодной операционной с временной повязкой на теле я ожидала наступления пекла. Не то, чтобы я боялась этой мелкой операции, просто знаю, что будет после неё. Мне придётся признаться в том, чем я занималась. А что будет далее, неизвестно. Но если воспитательница решит вышвырнуть меня в колонию, я не против.       Пришёл сонный врач. Повезло, в этом помещении обошлось без разговоров. Только местная анестезия, швы и повязка. Поднимаясь со стола, ощутила дискомфорт. Аккуратно слезая, пытаясь не стянуть за собой плёнку, услышала:       — Миссис Сильвас просила тебя к ней подойти, — сообщил врач, снимая перчатки. — До снятия швов желательно ничем активным не заниматься и не бегать.       Не встречаясь взглядом, кивнула. Идти было несложно, но я сомневалась, что смогу с лёгкостью сгибаться. Моё лицо не выражало никаких эмоций. Двигаясь обратно в кабинет, была готова молчать и давать лишь односложные ответы. Не хочу находить сил на новую борьбу.       Яркий свет в кабинете заслепил глаза.       — Я жду объяснений, — с вызовом выдала миссис Мэйгерс, вставая с кресла напротив стола медсестры. — Как ты оказалась рядом с оборотнем?       Я нахмурилась.       — С чего вы взяли, что меня ранил оборотень?... — лениво протянула.       — Миссис Сильвас мне не смогла объяснить, как ты это получила, — воспитательница ткнула туда, где у меня была повязка.       Она вместе с медсестрой уставились на меня, ожидая искреннего признания. Я его сделаю. Я не смогу идеально соврать.       — Да, это оборотень.       Обе переглянулись, послышался невесёлый смешок. Видимо, на другое они не рассчитывали.       — Каким образом?! — негодовала миссис Сильвас. — Как среди ночи можно было столкнуться с оборотнем? Насколько я знаю, внутри интерната присутствует полная безопасность круглые сутки!       Медсестра тут же подорвалась на ноги, демонстрируя на лице раздражение.       — Это моя подопечная, — осадила её миссис Мэйгерс. — Я сама с ней проведу беседу.       Не зная, как на это всё реагировать, я ткнула пальцем в лоб.       — Сюда стреляйте.       В ответ на мой жест воспитательница неодобрительно покачала головой, приближаясь ко мне.       — Глупая девочка, никто тебя здесь не забивает до смерти! — её палец указал на выход. — Идём.       — Секундочку, — миссис Сильвас взглянула на письменное разрешение, что лежало перед ней. — Шотган... С утра перед завтраком подойдёшь сдать анализ крови.       — Какой?!       — На проверку полуночной болезни, — завершила медсестра. После мне пришлось уйти отсюда.       Миссис Мэйгерс не так уж и далеко увела меня отсюда. Видимо, чтобы не тащиться к более подходящему месту, толкнула меня в открытую дверь какой-то пустой палаты. Вернее, мне так казалось. В темноте, которую разбавляла лампа в коридоре, я развидела одну койку, раковину и маленькую тумбу.       — Узнаёшь это место? — доносилось за спиной.       Я развернулась и посмотрела в глаза своей воспитательнице.       — Абсолютно. Это изолятор, в котором вы запираете всех, кто нарушает правила интерната. И меня тоже.       Миссис Мэйгерс прикрыла за собой дверь. Под длинным рукавом халата я увидела, что она держит нечто тонкое и длинное. Наверное то, с чем встретятся мои руки, ноги, и лицо.       — Да. Нужно пространство, чтобы подумать над своим поведением, — низким голосом ответила она. — Если ты думаешь, что я на что-то намекаю, так и есть.       Воспитательница повернулась ко мне. В тьме видела лишь её силуэт.       — Где ты была этой ночью? — свирепый голос не предвещает ничего хорошего.       — В лесу, — сразу ответила я.       — В лесу?       И хоть она медленно сближалась со мной, мои глаза были направлены на предмет в её руке, в котором я уже узнала кнут.       — Ты пыталась сбежать, — это уже звучало, как утверждение.       — Нет.       В темноте я не заметила, как воспитательница занесла надо мной кнут. Узнала об этом только после того, как в моём правом запястье раздалась жгучая боль. Следом в левом локте. Я сжалась.       — Врёшь! — рыкнула та. — Ты абсолютная лгунья!       Я попятилась. От её обвинения в горле застыл ком. Нет! У меня были другие цели! Но я в них, я пожалуй, не буду признаваться...       — Хоть до крови избейте, — старательно держала ровный голос я. — Я буду оставаться при своём.       Услышала, как миссис Мэйгерс шумно вздохнула. Мои слова пролетели мимо её ушей.       — Сколько нужно иметь уверенности... — проскрипела она. — Чтобы решиться бежать через Темнолесье?       — Не знаю. Я таковой не владею, — как бы не были искренними мои слова, ей всё равно до лампочки.       — НЕ ИЗДЕВАЙСЯ НАДО МНОЙ.       Получила хлёсткий удар по лицу. Кожа так сильно горела, что я схватилась ладонью. Говорить стало ещё тяжелее. Чувствовала, как глаза предательски краснеют.       — Как хоти...       Кнут стукнул меня в повреждённый бок. Я ахнула и тут же согнулась, от чего рана остро заболела. Тело задрожало.       — Вы меня по швам ударили, — тонким голосом выдавила я после того, как по щеке спустилась горячая слеза. — За что...       — Извиняюсь, — в голосе воспитательницы не слышалось сочувствие или вина. — В темноте ничего не вижу.       Меня пробрала чудовищная ярость. Но я не могла её выразить ничем, кроме как слезами. Я боялась их показывать, чувствовала, как вздрагиваю, но не подавала шума.       — Заруби себе на носу. Ты подставляешь АБСОЛЮТНО всех, — протянув это слово, воспитательница взмахнула кнутом. — Я не позволю, чтобы какая-то бестолковая девочка заставляла меня отвечать за её смерть. Тебе ничто с рук не сойдёт. Никогда.       Я нервно сглотнула.       — Ты проведёшь в этой комнате до самого выпуска, услышала?       Прилетело в другой бок. Потирая дрожащей ладонью, ответила:       — Мне плевать.       Спровоцировала ещё один замах по своему лицу. В этот раз было не так больно, ведь щёки ещё не успели остыть.       — Абсолютно, — удар по груди. — Бездарное, — теперь уже по носу. — Животное! — всё завершилось треском колена.       Моя спина вжалась в бетонную стену. Сквозь пелену слёз пыталась проморгаться.       — С тобой что-нибудь будет, обещаю тебе! — от злости у воспитательницы словно перехватило дыхание. — Я обращусь в руководство. Ничего светлого... тебе не светит.       Показалось, что по мне снова прилетело кнутом. Но миссис Мэйгерс всего лишь выбросила его в меня. Поднимая глаза, увидела, как она тяжёлыми шагами удаляется к двери.       — В комнату!       Я выпрямилась. Краем футболки быстро вытерла своё мокрое лицо.       — Вы же приказали мне жить здесь.       — В КОМНАТУ!       Воспитательница так сильно махнула дверью, что от столкновения ручки со стеной сверху посыпалась краска. Я секунду зависла, затем медленно вышла, направилась в коридор.       Здесь было тихо и абсолютно пусто. Лишь моргала одна единственная лампочка поблизости. Миссис Мэйгерс быстро удалялась прочь. Я развернулась.       Слёзы так и не прекращались. Я посчитала первой нуждой на данный момент выпустить эмоции. Поэтому пошла в другом направлении дальше по медпункту. Из меня доносились прерывистые всхлипы, которые я пыталась утихомирить. Когда свет уже не доставал до меня, я нащупала ручку в ближайшую дверь и вошла.       Лунный свет показал очертания пустых коек. Отлично, остановлюсь здесь.       Усевшись на край ближайшей кровати, наклонилась и закрыла голову в коленях. Теперь, почувствовав одиночество и комфорт, проявлять чувства стало легче. Непрекращающиеся всхлипы дополнились тонким мычанием. Из глаз идут ручьи. Мои ногти впились в колени, надавливая изо всех сил. Сокрушительная обида давила на голову, на всё тело. Словно сдавливая грудь. В данную секунду я была готова на всё что угодно, хоть разбиться головой об стену. Тело неистово дергалось. Я даже не понимаю, что сильнее меня задело. Неудача, наравне с наказанием и осуждающей реакцией со стороны персонала. Подпитывало то, что я и без этого всего ощущаю себя в интернате каким-то отбросом. Словно я единственная, кто нарывается на неприятности, получает низкие оценки и имеет отвратительную репутацию. Почему никто не интересуется, что мной движет в таких поступках? Почему я никому не нужна? ПОЧЕМУ Я СИРОТА?       В момент, когда пустую палату разразило моим стыдливым воем, включился свет. Я тотчас застыла и умолкла. Внутри словно прокатился кусок льда. Продолжала сидеть, уткнувшись в свои колени. Ничего не происходило.       Боязливо поднимаю голову. В палате действительно включился неяркий свет где-то за моей спиной. Поглядев на дверь, вижу, что она закрыта. Разворачиваюсь дальше. На койке у окна, завёрнутая в одеяло, приподнялась девочка. Она была худой и розоволосой, сейчас смотрела на меня довольно скверно, хмурясь от света прикроватной лампы. На вид немного младше меня. Её короткие волосы были лохматыми после сна.       — Можно уже перестать? — хрипло обратилась ко мне.       — Я думала, здесь никого нет, — таким же голосом ответила я, вытираясь мокрой футболкой от слёз.       — Как видишь, есть, — её взгляд переместился на мою повязку, которую обнажила приподнятая футболка. — Это что?       Не хотелось отвечать на это незнакомой девчёнке. Хотя, что от этого будет...       — Оборотень.       — Оборотень?       Я кивнула. Опустив руки, начала аккуратно подниматься, собираясь уйти.       — Ага.       — Теперь ты тоже заражённая.       Не вникнув в ответ, подняла бровь.       — В смысле?       — Ну, если тебя укусил оборотень, — объясняет девочка. — Ты получаешь его заразу. Как я.       Мой взгляд был пуст.       — Тебя заразил оборотень?       — Да. Моя воспитательница говорила, что я скоро отправлюсь в специальное место, — тон девочки сменился на более нейтральный. — Где меня будут контролировать. Я примерно раз в неделю превращаюсь.       Не знала, чем ответить. У меня сейчас совершенно пусто на душе.       — Меня в лес по ночам выводят. Сегодня я не превратилась, — спокойно продолжала она, затем умолкла. Девочка внимательно глянула на меня. — Так ты тоже заразилась?       — Нет... — неуверенно протянула я. — Не знаю. Я завтра сдам анализ. Но меня всего лишь ранили когтями.       — А-а-а, — грустно вздохнула та. — А я думала, я буду не одна такая.       Видимо, пока что я не собираюсь уходить отсюда. Решила расспросить.       — Тебя никто не навещает?       — Редко, мои подруги по комнате, — невесело поделилась девочка. — Я даже уроки посещать не могу. Поэтому приходится что-то со мной решать.       Может, мне бы и удалось посочувствовать, ощутить жалость. Задними мыслями я лишь ощущала страх за себя. Если со мной случится тоже самое, я окончательно решу покончить с собой.       — Когда-нибудь придумают вакцину от этого, — угрюмо сказала та. — Надеюсь, в это время я буду ещё при жизни.       Так и не выбрала себе манеру поведения. Сдруживаться мне не особо хочется. Но и отнестись равнодушно тоже. Всё-таки, сейчас я совершенно не соображаю. Хотелось покоя.       — Как тебя зовут?       — Пенни.       Я взялась за ручку двери.       — Я Шелли, — устало проговорила. — Может, ещё приду к тебе.       Не знаю, зачем я это сказала. Наверное, чтобы просто выдать что-то приятное. Когда уже наполовину раскрыла дверь, девочка попрощалась:       — Хорошей ночи тебе.       — Взаимно.       Медленно иду по коридору. И всё же, на душе тяжелейший камень. Стыд за всё произошедшее, досада. Ощущение брошенности. Даже друзья не поддерживали мою идею с побегом. В результате всего, голову начинают посещать довольно ненормальные мысли...