Мой (бес)смертный (Серия: Истребитель Вампиров; Часть 2)

К тому времени как Азирафель с друзьями подъезжают к заброшенному, разрисованному граффити складу на окраине города, он не застает там ни Гавриила, ни второго своего брата и сестру. И он не совсем представляет себе, что он должен по этому поводу чувствовать.  Разочарование от того, что не получил возможности выяснить отношения с человеком – со своим братом, прости господи – который уже дважды пытался убить его? Или облегчение по той же самой причине – потому что Гавриила тут нет, и Азирафелю не придется выяснять с ним отношения, не придется при всех публично вскрывать уже давным-давно загноившуюся рану? В итоге он не чувствует ни того, ни другого.  У него для всего этого просто нет ни времени, ни присутствия духа. Потому что там перед ним на грязной, заляпанной кровью каталке лежит, корчась и крича от боли, Кроули, его Кроули – окровавленный, в синяках, с почерневшими венами, пересекающими пугающе бледную кожу.  И все остальное для Азирафеля на тот момент просто перестает существовать. Кто-то встает у него на пути. Поднимает вверх руку, открывая рот – либо в просьбе, либо в желании его удержать. Но Азирафелю не интересно, что именно от него хотят. Он отшвыривает этого человека в сторону, как тряпичную куклу, не останавливаясь даже на секунду. Нет у него на эти глупости времени – ему нужно добраться к Кроули. Как раз в этот момент тело Кроули резко выгибается над каталкой, и Азирафель скорее подбегает к нему. Обхватывает руками дрожащее, напряженное как струна тело, пытаясь хоть немного ослабить это напряжение, уменьшить жестокое давление ремней.    – Я здесь, дорогой, – шепчет он, одной рукой срывая наручник с правого запястья Кроули.  Кожа под наручником воспаленно-красная и покрыта волдырями. Серебро, эти сволочи использовали серебро!   Изо рта Азирафеля вырывается разъяренный, животный рык.  Он живо срывает оставшиеся ремни. Срывает и электроды, и иглу капельницы. Прижимает к себе любимого так нежно, как только способен.  – Я здесь.  Золотистые глаза медленно приоткрываются, затуманенный, несфокусированный взгляд невидяще останавливается на нем.  Потрескавшиеся, кровоточащие губы бесшумно шевелятся, беззвучно выдыхая слова, которые Азирафель не может понять.  А потом по телу Кроули вновь пробегает судорога, и он застывает, напрягаясь до невозможности. А затем глаза его закрываются, и он без чувств оседает в объятия Азирафеля, обмякнув как тряпичная кукла.     – Кроули? – Азирафель снимает его с каталки, опускается с ним на пол. Нежно теребит мокрую от пота, испещренную черными венами щеку. – Кроули, милый, очнись. Я здесь, я с тобой.  Его взгляд падает на перевернутый медицинский поднос, на разбросанные по грязному полу хирургические инструменты. Он лихорадочно хватает скальпель, нетерпеливо, но аккуратно делает себе надрез вдоль запястья. Из свежего надреза тут же начинает течь кровь, льется вниз по руке.  – Пей, дорогой. Вот, пей. – Азирафель прижимает запястье к губам Кроули, аккуратно раскрывая их, чтобы кровь начала капать ему в рот.   – Это не поможет. Незнакомый, самоуверенный голос привлекает его внимание к стене напротив, к сидящей у нее чернокожей женщине в забрызганном кровью докторском халате. Женщина эта прижимает к груди явно сломанную руку. Должно быть та самая, которая только что пыталась остановить его – мельком проносится в голове.     Она ухмыляется, встретив его взгляд. Повторяет все тем же снисходительным, поучительным тоном: – Это не поможет. Физиология вампиров адаптируется намного быстрее, чем человеческая. Я проверяла, знаю. Этого вампира нашпиговали отравленной кровью, поэтому его организм будет теперь отвергать любую другую кровь, которую ты бы ни попытался в него влить.    Как бы в подтверждение ее слов, Кроули вдруг дергается у него в руках, давится, а затем его начинает жестоко рвать. Все то небольшое количество целебной крови, что умудрился влить в него Азирафель, выплескивается наружу. Секунду спустя Кроули резко вдыхает и с жалобным стоном вновь обмякает у Азирафеля на руках. В сознание он так и не приходит. – Видишь? – Женщина в докторском халате явно получила какое-то необъяснимое удовольствие от этого жуткого зрелища. Глаза ее восхищенно сияют.  – Организм этой твари уже выучил, что кровь для него – это плохо, поэтому он сам себя защищает. Ну и, конечно, защищая себя таким образом, он не дает себе возможность принять возможное лекарство. – Она меняет положение, морщась от боли. Увлеченно машет здоровой рукой в сторону Кроули.  – Не, ну ты только посмотри на эту тварь! Умирает ведь, и все равно отказывается принять…. Азирафель не помнит, как убрал руку с плеча Кроули. Не помнит, как потянулся себе за пояс. Но сидящей напротив женщине в горло влетает вдруг и зарывается по самую рукоятку серебряный кинжал, и голос ее обрывается булькающим хрипом. Она какую-то секунду смотрит на него, раскрыв с оскорбленно-удивленным видом рот.   Затем хлопает глазами и тяжело, медленно заваливается набок. И замирает. Азирафель на нее больше не обращает никакого внимания. Потому что, кем бы ни была эта женщина, в одном она была права – Кроули умирает. Прямо здесь. Прямо у Азирафеля на руках. Отравленная кровь расползается у него по венам, с каждой секундой окутывая темной паутиной все больше и больше открытых участков кожи. И Азирафель совершенно ничего не может тут сделать. Кроули в этом состоянии не будет даже пить его кровь. Азирафель бесполезен, полностью бесполезен. Если бы Кроули был человеком, с такими ранами какие были ему нанесены, он, наверное, давно уже умер бы.  Он выжил только благодаря вампирской сверхчеловеческой приспосабливаемости. Но теперь именно эта приспосабливаемость, эта жажда выжить, и убивает его.   Если бы Кроули был человеком, он бы…. Мысли обрываются, спотыкаясь о другую, новую, порожденную одновременно отчаянием и надеждой. Это может сработать, думает он, вцепляясь в эту мысль с отчаянным оптимизмом человека, которому просто нечего терять. А потом настаивает уже с большей уверенностью, это сработает, это должно сработать! Он поднимает голову, диким взглядом оглядывает комнату в поисках Ньюта. – Ключи! – хриплым голосом требует он, отталкиваясь от пола, чтобы подняться с Кроули на руках. Ньют хмурится, бросая взгляд на Анафему, которая стоит, поставив ногу на грудь последнего оставшегося в живых члена этой импровизированной лаборатории, безошибочно направив пистолет на залитое кровью лицо.  Анафема отрывает взгляд от своей добычи, оценивающе прищурившись смотрит на Азирафеля.    – Нет, – решает она, качая головой. И, прежде чем Азирафель успевает озвучить свое потрясенное возмущение, она добавляет: – Ты не в том состоянии, чтобы садиться сейчас за руль. Мы отвезем тебя, куда бы тебе ни надо было. Она стискивает зубы, смотрит на него открыто, решительно, и Азирафель неохотно кивает, сдаваясь. Времени спорить у него все равно нет. – Хорошо, пусть будет по-вашему, – сквозь зубы говорит он и торопливым шагом направляется к двери, заботливо прижимая к груди вампира. – А как быть с ней? Он останавливается и поворачивается, беглым взглядом окидывая рыжеволосую женщину, лежащую, распластавшись, на спине под наведенным на нее дулом пистолета Анафемы.  Он отмечает следы когтей на лице и руках женщины – следы, оставленные связанным, загнанным в угол и пытавшимся защититься вампиром.  Он вспоминает жуткие синяки и кровоподтеки, влажные электрические ожоги, усеивающие кожу его любимого; вспоминает залитое кровью лицо, сломанные кости, вырванные ногти на пальцах его рук…. – Она пытала его, – выплевывает он, крепче прижимая к себе Кроули. Грудь распирает от отвращения и гнева. Если бы он не нес сейчас на руках Кроули…. – Прикончи ее. – Постой! – кричит ему женщина, пытаясь вывернуться из-под сапога Анафемы. Анафема слегка передвигает прицел, выстреливает рыжеволосой в плечо, и та, взвизгнув от боли, замирает на месте. Беспокойно переводит взгляд с Азирафеля на дуло пистолета, вновь направленное ей в голову.   – Ты… ты истребитель, так? – тяжело дыша и шипя от боли спрашивает она. – Я знаю, где твой брат. Я могу сказать тебе. – В этом нет нужды. – В голосе Азирафеля сквозит холодная, смертельная угроза. – Я сам его найду. Он разворачивается и уходит, мрачно кивнув самому себе, когда за спиной у него раздается звук выстрела. *** Обратно в город они несутся с такой же сумасшедшей, отчаянной скоростью, но теперь над ними нависает дополнительная угроза стремительно ускользающего времени, которого у Кроули практически не осталось. Азирафель чувствует это, чувствует, как с каждой секундой все больше и больше угасает Кроули, насколько слабее и тише становится нитевидное биение его сердца.  Азирафель обнимает его, крепко, крепко, крепко. Нежно, отчаянно целует холодную, бледную кожу. Шепчет в спутанные, запачканные кровью волосы, умоляя Кроули не сдаваться. Потерпеть, еще немного, еще чуть-чуть.  – Скоро все закончится, дорогой мой. Все будет хорошо. Все будет просто тип-топ. Ты только не умирай. Не сдавайся. Умоляю тебя, не сдавайся. Анафема въезжает на парковку маленького бутик-отеля, находящегося на самом краю леса.  Встречается взглядом с Азирафелем в зеркале заднего вида. – Ты уверен, что это здесь? – В этом городе только один отель, – легонько пожав плечами отвечает Азирафель и осторожно тянется, чтобы открыть дверь. – Не думаю, чтобы они планировали оставаться в городе так долго, чтобы покупать себе недвижимость. Он вылезает из машины с Кроули на руках. Закрывает глаза, прощупывая окрестности своими сверхъестественными чувствами, расширяя их дальше, дальше, и…. Вот! Тот самый уже теперь знакомый древний запах, слабый, но ни с чем не перепутываемый. – Вот ты где. Быстрым шагом он направляется через парковку к зданию отеля; Анафема и Ньют спешат за ним следом. Беспрепятственно проходит мимо стойки регистрации и сидящего за ней сонного подростка, который не осмеливается остановить запачканных кровью и вооруженных до зубов охотников. Быстро взбегает вверх по небольшому лестничному пролету, и, следуя все тому же характерному запаху, подбегает к комнате под номером 6, фыркая при виде двух дополнительных шестерок, пририсованных мелом по обе стороны номера. Отводит назад ногу и с силой ударяет по двери. – Открой, Беатрис, пожалуйста, – кричит он в обшарпанное временем дерево. – Нам нужна твоя помощь!