Пособие для непослушных: закрывайте окна на ночь

Она смотрела на него так пристально, что Рану не по себе стало. Кумихо жевал себе спокойно, а она бесстыдно, почти не моргая, таращилась на него и, хотя ничего не видела в темноте, все равно на нервы действовала. Хотела, чтобы он подавился поскорее, или ждала, пока подмешанный яд подействует? Ран принюхался. Яда вроде не было. Тхуан выпучила глаза так, что он чуть не поперхнулся со смеху: казалось, еще немного — и они прямо в тарелку ему упадут. Рану такого добра не надо, деликатес в виде людских глаз Тхуан пускай оставит при себе. — Не смей, — сказал он, увидев в темноте, куда потянулась ее рука. Коротышка тут же насупилась. Тхуан по-человечески, видимо, не понимала: несколько раз уже порывалась свет зажечь, пропуская мимо ушей запреты лиса. Руки бы ей оторвать, бестолковой. На первое его замечание она лишь спросила: — Стесняетесь? Вы страшный, что ли? — Наоборот, до неприличия красивый. И все равно спустя некоторое время, когда надоедало бессмысленно пялиться в темноту, она опять за свое принималась. Пока что Тхуан вроде успокоилась, но неизвестно, надолго ли. Тхуан сложила руки на коленях и пальцы ломать начала. Девчонка нервная какая-то была, как на иголках. Еда оказалась довольно вкусной, но малость пересоленной. Если не обращать внимания на избыток соуса, то все было довольно неплохо, даже хорошо, но хвалить ее Ран не торопился: а то еще поверит в себя, начнет строить из себя великого повара. Вареную печень он пробовал лишь один раз, когда дед его обдурить пытался, поэтому сие блюдо привнесло хоть какое-то разнообразие в его рацион. Но без сюрпризов не обошлось. Почувствовав привкус явно не того, что пообещала ему девчонка, Ран таки соизволил заглянуть в тарелку. Пожалуй, стоило сделать это раньше, но до этого кумихо был слишком озабочен ее выжидательным взглядом. Он внимательно изучил содержимое, перемешав блюдо палочками. — Мы же на печень договорились? — Ну да… — А что тут помимо печенки желудок и сердце делают? Тхуан ответила не сразу. — Я не знала, что из этого печень, — призналась она наконец. — Ну кишки вытащила, и на том спасибо. На это Тхуан нервно улыбнулась, отчего у нее на щеках появились маленькие ямочки. Намешала ассорти из птичьих органов и сидит, радуется, подумалось Рану. Однако на самом деле девчонка радоваться не торопилась. — Как вам вообще? Вкусно? — спросила она неуверенно. — В целом неплохо. Соуса многовато, конечно… У Тхуан сразу взгляд тут же потух. Она понуро уставилась прямо перед собой. Неужели расстроилась? Нашла из-за чего переживать. — Но это все на любителя. Тебе, может, и понравится. Вот, сама попробуй, — он протянул ей палочки. — Я такое не ем. Ран лишь пожал плечами и продолжил трапезу. Еду лично для него Рану готовили впервые; Ёна и старика он в счет не брал. Что уж тут говорить, ради такого дела он сегодня специально пропустил ужин с дедом и ничуть не пожалел. Стоило признать, что не зря он не навел старика на ее дом, когда она совсем девчонкой была: сейчас бы не сидел тут, не трапезничал. Вкусно все-таки. — Невкусно, значит, — сказала она вдруг недовольно. — Я этого не говорил. Мне понравилось. Правда, теперь после твоего соуса пить немного хочется. — Ну и пожалуйста! Иди ешь тогда людскую печень! Кровью запьешь, получше любого соуса будет. — За людской печенью мне и ходить далеко не надо, — он вдруг улыбнулся, увидев, как она опять глаза выпучила, на этот раз от легкого испуга. — И не бузи. Знаешь же, что после соленого всегда пить хочется. — Воды нет, — отрезала она. — Это я понял. Просто тебе на будущее. Тхуан вся надулась от негодования, смешная, но Ран за время их знакомства успел заметить: как надуется, так и сдуется. Главное завлечь ее чем-нибудь. — Самый соленый соус я пробовал в Риме. Соус песто, слышала о таком? — Тхуан покачала головой. — Возможно, я просто переборщил с ним тогда, но после этого больше его добавлять в еду не решился. У девчонки тут же интерес в глазах заблестел. — А из чего он был? — Точно не помню. Помню только, что там масло оливковое было, травы всякие и кедровые орехи. И чеснок. — В Риме, значит… Песто… А Рим далеко? — Очень. Полмира надо пересечь, чтобы там оказаться. — Ого! — у Тхуан недовольство в голосе сменилось открытым восторгом. — А вы много где были? — Перестань скакать с “ты” на “вы”. С вежливостью у тебя не очень, так что можешь не притворяться. Ее взгляд исподлобья Рана позабавил. — И много где ты был? — повторила она настойчиво. — Много, тебе и не снилось. И повидал тоже много. Посмотрел, как тебе подобные живут. Вы, люди, похуже животных порой бываете. — Почему это? — тут же спросила она с вызовом, словно кумихо только что оскорбил ее лично. Возможно, с такими колючками стать трофеем Мантэ она все-таки заслужила. — Например, в Индии каждую вдову сжигают живьем на погребальном костре мужа. — Опять врешь? — Сегодня для разнообразия решил говорить только правду. Тхуан посмотрела на него с недоверием и скептично спросила: — И зачем же они это делают? — По обычаю верная жена должна последовать за своим мужем в загробную жизнь. И сделать это можно лишь хорошенько поджарив женщину на огне, разумеется. Хотя девчонка и старалась казаться смелой, тут же ойкнула едва слышно. Ран лишь улыбнулся: наблюдать за изменениями настроения этой дерзкой особы было весьма занимательно. — И неужели все вдовы этому рады были? — Конечно нет. Я видел, как одна кричала и пыталась вырваться, а ее насильно бросили в огонь. Она визжала как резаная, пока языки пламени окончательно не поглотили ее. — Не представляю, если бы мою маму… — А ты представь, тогда и поймешь, какие вы, люди, жестокие. — Сказал тот, кто у этих людей печень голыми руками вытаскивает, — пробормотала она, но на эту колкость лис решил не отвечать. — А еще… — Давай без ужасов. — Давай без приказов. У Рана подобных историй было так много, что одной ночи не хватило бы на то, чтобы рассказать все, а эта противная не просто просила — она требовала, чтобы он прекратил. Случись подобное в дни, когда кумихо целые деревни вырезал, эту языкастую девчонку он бы точно помучил чуть подольше. А сейчас очеловечился все-таки самую малость: и сыт был, и жизнь со стариком на характере сказалась не лучшим образом. — Скажи лучше… — она осеклась. — Откуда ты знаешь, что я во дворец ходила? Ну, пыталась. — Видел тебя. Ходил в город по делам, а там ты, опять в драку лезешь. — И ничего я не лезу! Они сами… И “опять”? Все еще обижаешься, что я тебе тогда в глаз… — Думаешь, ты бы смогла сделать это, если бы я не поддался? — А зачем же поддались? — девочка хитро улыбнулась, явно Рану не веря. — Затем, чтобы дать тебе ложную надежду на спасение, — соврал оскорбленный кумихо и тут же сменил тему. — Я видел могилу твоего отца. Все с ней в порядке. Предвосхищая все твои вопросы, я накинул на себя образ чиновника ради забавы и решил пожить припеваючи в роскоши. — А я так могу? Переодеться в придворную особу и… Мне хотя бы на минуточку, отца увидеть… — Не думаю. Тебя раскусят. Тхуан нахмурилась. Как оказалось, хмурилась она не только от недовольства, но и в моменты, когда размышляла. И впрямь какой-то неправильный человечишка, непонятный. — О! — она вдруг оживилась, и морщинки на лбу тут же разгладились. — А давай ты притворишься чиновником и скажешь, что я твоя дочь. Или молодая жена! — Ну-ну, мы с тобой не в таких отношениях, чтобы даже притворяться. Да и не пускают родственников чиновника во дворец, если ты не знала. — А что же тогда делать? — Думай, Тхуан, думай. Придумала же ты как-то, как кинжал мой стащить. — А вы придумали, как его отнять, — огрызнулась она. — И совсем скоро я придумаю, какую часть тела тебе этим кинжалом отрезать. Начну, пожалуй, с языка. Обменявшись любезностями, они неожиданно вспомнили о том, что дома было очень холодно. Вспомнили почти одновременно: голые доски, кажется, совсем позабыли о том, что где-то внизу должно быть отопление, и Тхуан перебралась в постель. Рана тоже позвала, хотя с ее характером Ран не удивился бы, если бы она так и оставила его на полу сидеть. С Тхуан было интересно. Даже ее дерзкие комментарии не вызывали уже в лисе желания рот ей зашить, предварительно хорошенько промыв. Тхуан в какой-то момент начала ему о тонкостях рыбалки и охоты говорить, и тогда он даже подумал, как все-таки сложно быть человеком. — Ужас какой. Да вы же по сравнению с зайцами как улитки плететесь! — А нам и не надо быть такими же быстрыми, как они: мы же не руками их ловим. Стрелы летят далеко и ровно, если погода безветренная. Но тут все равно сноровка нужна, — она гордо задрала нос. — Все равно вас очень легко почувствовать по запаху и звукам. Двигаетесь как слоны, всех лесных жителей своим топотом распугиваете. — Лично я хожу тихо, — обиженно пробормотала она и вдруг зевнула. Ран инстинктивно повторил за девчонкой, а потом зевнул еще раз. Признаться, его давно уже клонило в сон. Настала пора прощаться. — Спасибо за ужин. — Пожалуйста, — Тхуан просияла, услышав слова благодарности. — В следующий раз я могу сделать кимбап. Но только немного, а то на зиму запасов мало останется. Мою порцию на пополам съедим, хочешь? — Ешь свой кимбап сама, а то тебя ветром сдует на следующей охоте. Мне и так есть чем питаться. Ран поднимается с постели и смотрит еще раз на Тхуан. Мелкая одним глазом уже спит, другим его провожает. Лис уверен, что она засопит как только голова подушки коснется, и даже завидует ей немного, ведь ему предстоит неблизкий путь домой. Он уже выходит на улицу, когда слышит ее шепот: — Придешь еще? Вопрос вполне ожидаемый, но Ран все равно останавливается, обдумывая. Не нравится ему все это: повадился на север ходить, словно своего дома нет — дед, кстати, сказал бы то же самое. Ужин со стариком пропустил, такой путь преодолел, а теперь пить хотел до одури. Связался на свою голову с человеческой девчонкой, а теперь сплошные неудобства испытывал. Не дело это, не дело. Общение с людьми еще никогда ни к чему хорошему не приводило. Ран не придет. — Приду, — он не сразу осознает, что говорит, а когда осознает, лишь еще сильнее презирать себя начинает, однако слова свои назад не забирает. Ран болезненно кривится, чувствуя непонятную легкость в груди. Игры с едой затянулись слишком надолго.