Rose Garden Dreams

pov: Чайльд

У них одно дыхание на двоих, а носы едва касались. И, чудилось, в комнате весь остальной воздух напрочь иссяк. Потому что мир распадался на красочные пятна и вспышки звёзд где-то под кожей, теряя значение и оставляя только гадать, сколько длинных часов или жалких минут минуло. Собственная рука проскользнула вдоль линии челюсти Люмин. Суставы не работали, мышцы отказывались слушаться. И тем не менее, Тарталья не думал, что отступил бы, если существовала хоть малейшая возможность. — Бездна… — лишь вышло у Люмин. Говорила едва слышно, её голос дрожал, а дыхание тяжелело. Чайльду не хотелось признавать, но больше всего сейчас желал Люмин поцеловать. Она еле заметно облизнула губы. С её взгляда стоило писать картины. Ведь с таким блеском в глазах не костры полыхали, а звёзды взрывались. Подлинно диковатый образ. Ему нравилось чувствовать это. Её. Чайльду нравилось мимолетно касаться, и нравилось, когда Люмин случайно касалась его. Только в эти моменты он ощущал, что мог спастись от всего этого. Она такая гордая, прямолинейная, непокорная, прекрасная… Ему нравилось то, как Люмин одинока. Потому что то означало, что не было нужды ни с кем делиться. Путешественница так же одинока, как и он, и Люмин — его секрет... Даже если на самом деле она не принадлежала ему. Хоть Чайльд иногда задавался вопросом, могла ли она стать его. И Предвестнику думалось, что он всей своей поганой душой истинно того возжелал…  С ней Чайльду хотелось делать вещи, о которых в приличном обществе не говорили и не писали. Он мечтал сделать их. Потянуть её за волосы, заставить запрокинуть голову, открывая тонкую шею. Видеть, как, прогибаясь в спине, Люмин бы разводила ноги шире и вольно закидывала одну ему на поясницу, не ведая, куда уместить сливающиеся воедино ощущения. Билась бы в объятии и не могла совладать с бессвязной дрожью. Заслушиваться протяжными, выкованными в трепете стонами. — Почему ты молчишь? — мышцы её горла сократились, когда Путешественница тяжело сглотнула. Чайльд наклонился ближе. Достаточно близко, чтобы почувствовать запах ванили. Это всегда ваниль и нечто едва уловимое цитрусовое. — Узнал нечто? И запоздалое понимание — Чайльд бесповоротно встрял. 

***

pov: Люмин

— Синими обувь, здесь чисто. — спокойно приказала Кандакия, пока её голос эхом разносился вокруг. Пожалуй, глядя со стороны, кто-то сумел бы вычитать некую деликатность в том, как аккуратно защитница придерживала дуги ручек, закрывая за собой тяжёлые двери. Помещение облачено в пестрые ковры с узорами из цветов, листьев, силуэтами пустынных гробниц. Стены из песчаного камня расписаны древними иероглифами, рисунками различных быков, крокодилов, жуков-скарабеев и даже черных кошек с гордо поднятыми головами. Кандакия вымыла руки в глиняной чаше. Затем села на колени, поклонилась определенное количество раз и, встав, зачитала молитву на языке пустынников. Потом повторила предыдущие действия несколько раз. — Libarikna aibn alsam aladhi saqat ealaa al'arda. Libarikana aibin kuli albilad aladhi sajadat lah aljin. Libarikna sanueti yadkhulah alnaeim earafah fi aljana. — закончила она. — Почему ты хотела, чтобы мы это увидели? — Люмин нахмурилась недоуменно, рассаживаясь на полу подле защитницы.  — Потому что те, кто действительно ищут Богов в святилищах, тонут. — спокойно проговорила Кандакия, возведя взгляд к мелкому окну в потолке, откуда сочился слабый лунный свет. — Алый король не такой, каким его видит Академия. Он милостив. Когда говоришь с божеством, ты и не должен показывать свою красоту, нужно лишь твоё лицо и руки. Не нужно золото и драгоценности, которыми мудрецы вышивают свои одежды. Перед настоящими божествами Сумеру все люди равны. Мудрецы выставляют Алого короля безумцем и тычут везде свои ярые верования в Руккхадевату, но та никогда бы не одарила никого из них взглядом, полным одобрения.   — Аль-Хайтам говорил, что в тебе течет кровь Алого короля. — припомнила Паймон. — Это правда?  — «Защитница с зеницами разного цвета благословлена богами». Так поговаривают в деревенской таверне. — Кандакия стремилась объяснить, но нетрудно заметить, что вопрос Паймон нисколько не трогал за исключением заурядной обеспокоенности. Защитница, вероятно, наиболее лояльна к новым укладам в деревне, и в этом большая ценность их союза. Люмин не должен волновать вопрос о наследниках царя, но речь об отношении к воскрешению Алого короля в Аару. — Алый король был тем, кто создал жизнь посреди пустыни, являлся одновременно и первым царем. Деревня Аару — последнее пристанище потомков царя Дешрета, а миссия защитника — охранять деревню, пока не умрёт последний подданный царя. Алый король мёртв, и надо радоваться хотя бы тому, что его потомки смогли найти убежище от мира здесь. Поколение за поколением защитники молча исполняют свой долг, охраняя жителей деревни, пока последний потомок царя Дешрета не отойдёт в иной мир и не обретёт вечный покой.  Выходит, царь являлся неким аккумулятором жизненной силы на территории пустыни Колоннад. А последующие цари получали ту силу, которая превосходила возможности любого иного человека, и использовали её и на благие дела и против врагов. Но, вероятно, после падения царства сила иссякла.  — Только аль-Ахмар не наделял меня своей милостью. — защитница покачала головой. — Я сражаюсь с копьём и щитом в руках не для того, чтобы вымолить благословение божества. Защитник обязан исполнять свой долг, не оглядываясь на небесные милости. Алый король никогда не жаловал предателей, в этом я следую только за ним. И потому, если мудрецы решились на столь гнусное предательство, если позволили себе вступить в сговор с Фатуи, если позволили себе даже думать, что могут бросить вызов самой природе материка, создав новое «божество», я готова лично  вознести своё копье над их головами и теми, кто с северянами сотрудничал.  Изреченные слова осели невидимой дрожью в теле. Ведь нет такой маски, которая могла бы скрыть подлинную жажду крови. Прикрой глаза, и она всё равно проявится в уголках рта. Потому что истинный защитник не мог оставить тех, кто в этой защите нуждался. 

***

— Все заходит слишком далеко, Люмин. — Паймон уловила извечные дурные мысли Люмин, стоило лишь подальше отойти от места богопочитания. — То, что все ещё не узнали про настоящий род деятельности Чайльда — просто чудо. Ты понимаешь, что с нами будет, если узнают, что мы сотрудничаем с одним из Фатуи? — Всё под контролем. — Путешественница старалась звучать отстранённо и незаинтересованно.  — Паймон не уверена, что так и будет дальше. — изрекла феечка со стальным упрямством. — У нас двое людей из Академии. Они не дураки.  — Считаешь, я дала ему шанс? Тарталья уже предал нас однажды, если мы вдвоем пойдем под воду из-за его безрассудства, я отплачу той же монетой. — Люмин позволила голосу провалиться, нисходя до осторожного шёпота. В начале Путешественница так хотела отвернуться. Так долго это планировала… Мечтала бросить ему в лицо, что всё это было ненастоящим. Желала утвердить, что могла соглашаться с Предвестником, украсть доверие, но ни разу не позволила завладеть собой. Они должны друг друга ненавидеть, но ныне от всех слов сердце болезненно сжималось. — Если всё пойдет наперекосяк, я выдам его. Но я не льщу себе мыслью, что его это убьёт. Так… Слово сорвалось, но Люмин запретила себе плакать. Она не будет истязать себя слезами. Не будет, потому что Паймон не должна знать, что крылось в изменившем Люмин сердце. Так было бы правильно. И справедливо. Так поступали герои и спасители.

***

pov: Чайльд 

Чайльд ухмыльнулся, ощущая мрачное копошение где-то в груди. Спрятавшись за углом старого каменного дома, он прижался спиной к шершавой стене. Ночь вокруг шумела, луна ярко светила на звездном небе, и силуэты строений сливались с тьмой, но ничего не мешало Предвестнику услышать приглушенные голоса Люмин и Паймон. Чего стоило удивление, если это так легко предвидеть? Те самые бесконечные попытки Люмин хвататься за детские идеалы — за сказки о том, как добро побеждает зло. Тарталья не знал, почему всё это делал. Позволил обратиться к себе за помощью и продолжал осуществлять подобные жесты доброй воли.  Нет, может, и знал. Но это ещё хуже. Это гораздо хуже. Потому что Чайльд в конец очарован этой горделивой девчонкой, грезившей о предательстве. 

***

pov: Люмин

— Просыпайтесь. — Кандакия ворвалась в комнату без стука.  — Что случилось? — недовольно спросила Паймон, пока Люмин пыталась сфокусировать взгляд на окружении. Дурное чувство окутало с ног до головы. — До рассвета ещё несколько часов.  — Хранителя архива деревни Аару похитили во время вылазки к одному из семи Столпов царя.  Быстро накидывая одежду, всё живое внутри горело ледяным пламенем, а ноги не гнулись на ступенях. Уже осматриваясь в гостиной и заглядывая в глаза собравшимся, Люмин подумала — это хорошо, что они стояли. Таковы жители пустыни. Они встанут и выступят против тысячи чужаков даже с камнем в руке. И то помогало проглотить тревогу. — Быстрее пакуйте еду и воду, выдвигаемся сейчас же. — сквозь зубы объявила Дэхья. Видно, она тоже не могла знать, убили ли хранителя или загнали в глубины пустыни, но ведала, за что чужаки учинили расправу. За неповиновение. За веру в равенство пустыни и тропиков, за веру в истинных богов Сумеру. И их даже не было рядом, чтобы защитить, потому что те давно мертвы. Нога Пламенной Гривы нервно дёргано постукивала по полу. Будто наемница старалась изничтожить внутренний рёв, но не знала, куда уместить эти горе и боль. Люмин смотрела на неё с сожалением. Где найдётся граница этому ужасу? — Кандакия и Нилу остаются в деревне, чтобы защищать жителей в случае необходимости. Аль-Хайтам и Сайно обследовали окрестности и обнаружили фрагмент исследовательского оборудования Академии, указывающий на наёмников, которые оказались в пустыне чуть раньше нас.  — Секретарь остался на выходе из каньонов, чтобы отыскать больше улик. — процедил грубым голосом Сайно. — Пока что найденое выглядит как устройство, использующееся для извлечения капсулы знаний Архонта. — Оборудование в песке… Это трудно считать нормальным положением вещей. — Чайльд, чуть усмехнувшись, призадумался. — Неплохой план, чтобы выманить всех нас. Поскольку Сумеру находится под контролем мудрецов, для них народ пустыни не имеет никакого значения, он всего лишь инструмент, который можно использовать при необходимости.  Выйдя из деревни, Сайно повел всех прямо в сердце пустыни. Они пересекли ущелье, и нетрудно обнаружить, что число патрулирующих вокруг деревни возросло. Голову посетили очередные скверные мысли. Держа руки у груди, внутри Люмин что-то ломалось о мыслях, что под теми же каменными крышами спали дети. И ей хотелось обрушить пол мира на головы тех, кто посмел тронуть старика. — Они проходили здесь до песчаной бури. — произнес аль-Хайтам, стоило всем четверым настигнуть среди ярко оранжевых гор, что даже во тьме своего цвета не теряли. На благодарности нет времени, но в иной час Люмин бы выразила свою признательность за чужую рассудительность и сдержанность. Вероятно, секретарь хороший боец, однако ещё он умел слушать и тщательно анализировать, а это иногда ценнее, чем сила в кулаке. — Доказательством служит тот факт, что оборудование полностью занесено песком.  — Догнать их будет тяжело. — покачал головой Сайно. — Если нас уже не ожидают на определенном месте. — выразила свои опасения Люмин. В скором времени все окончательно вышли из под покрова песщаных скал и двинулись по пустыне, решительно шагая вперёд в ночной темноте. Полная луна ярко освещала путь, свет отражался от песка и делал ночь почти столь же светлой, как и день. Ветер, ранее игравшийся с одеждой и наполнявший воздух звуком, стих, оставив тишину, нарушаемую только лишь шагами. Пустыня простиралась перед ними, бескрайняя и безмолвная, но каждый знал, что цель близка. Вдруг, на горизонте, перед глазами появились развалины небольшого каменного домика, по которым беспощадно пронеслись стихии и время. Все пятеро замедлились, чувствуя напряжение, нараставшее с каждой секундой. — Там кто-то есть. — Паймон ткнула пальцем в сторону из одной из стен. Тени заиграли на фоне слабого белого света, и стало ясно, что кто-то скрывался там. Быть может, их похищенный или же его похитители. — Осторожно! — Дэхья предупредительно вскинула руку.  Зазвенело оружие. Сдерживая дыхание, все осторожно продолжили движение вперёд, готовые к любому исходу. — А-а-а-а, — громко раздалось голосом с хрипотцой, что в сладкой вязкой манере стекал с чужих губ. Люмин дернулась вперед. В момент на крыльце обнаружила себя невысокая девчонка с задорными хвостиками на голове. — Пламенная Грива! — Джехт! — вскрикнула Дэхья.