Rose Garden Dreams

В начале времён племена жили бок о бок с песками, отдавая свою кровь земле.

Чтили закон крови и страшились воспоминания о голоде, глубоко укоренившемся в этой самой крови.

Пустыня — символ смерти, и все цивилизации рано или поздно будут погребены в песках.

Царские регалии и божественные скипетры разошлись по земле,

И под тенями подданные могут жить да искать.

— Мы совершенно позабыли спросить. После такого путешествия, чем для вас ныне предстала мудрость? Трое измотанных путников призадумалось, а затем каждый поочередно ответил: — Жизнь. — Власть. — Пир. — Пир? — удивился путник, увидевший мудрость во власти. — Может, когда ты только начинала говорить на общетейватском, тебе не объяснили значения этого слова? — Возможно, я не так выразилась. Лишь по настоящему мудр тот, кто с властью над чужими жизнями может быть им хорошим родителем или другом. Чтобы те возжелали быть рядом не только в трудные времена, но находиться рядом в хорошие, приоткрывая дверь в мир совершенно иной. Мир, ограниченный для понимания большинства.

***

Pov: Нилу

Раз, два, три. Выдох. Улыбка. Глаза сверкнули, подобно лазурной водяной глади на юге тропического края. Тело двигалось в плавных волновых движениях. Руки в полной гармонии совершали круговые движения и ритмичные удары впору музыкальным акцентам. Лицо — эмоции, переливающийся от радости к грусти, от восторга к подлинной мистике. И вся она будто эфемерный персонаж пьесы. Нилу мимолётно глядела на людей подле сцены. С первыми аккордами число людей прибавилось. Вот Джут — он каждое утро просыпался в несусветную рань, чтобы приготовить тахчин. Если хотелось самого ароматного куска, главным было не проспать. Рядом с ним Афшин — прирожденный рассказчик. Наслушавшись его историй, люди не могли удержаться и непременно покупали какую-нибудь безделушку в его лавке. Где-то вдали торговец игрушками Ху Шан, чьи руки люди непременно прозвали «золотыми». Те игрушки впору названы среди работающих на Большом Базаре настоящими произведениями искусства, да и дети их просто обожали. Да, у Нилу две семьи: первая — её мать, а вторая — все обитатели Большого Базара, обителя искусств в столице знаний и мудрости. До конца мелодии было ещё немного времени. Нилу подняла руку вверх, а затем свободно развела их в стороны, представляя, что она в глубоко в тропическом лесу, где только что прошел дождь. Танцовщица шла по тропе, покачиваясь в такт тонким ручьям, здоровалась с птицами и животными, махала им рукой, вычерчивая причудливые рисунки, и все тревоги оставались позади… Последний шаг под стать затихающей музыке. Глаза прикрыты. И слышно лишь в тихих голосах зрителей… Тревогу? Нилу тряхнула головой. Базар заполонили люди с оружием. — Эту хлипкую конструкцию разберут завтра же. — объявил мужчина в форме Академии, рассматривая сцену. В груди всё застыло. — Указ верховного мудреца о запрете публичных выступлений практически готов и будет передан через Акашу завтра. — Вы не посмеете. — тут же возразила Нилу. — Давай сразу уточним пару моментов. — холодно произнес он, поднимаясь к звезде театра Зубаира. — Ты не в том положении, чтобы требовать что-то и ставить ультиматумы. Вокруг них уже стали собираться и другие посетители Большого Базара, тихо переговариваясь и не решая вмешаться. Небольшая ссора перерастала в очередную стычку между Театром и Академией. Нилу ненавидела эти столкновения, но после использования её сознания для Сансары Сабзеруса мечтала хоть как-то насолить этим высокомерным учёным. — А вы думаете, имеете право указывать, кому и что делать? — Нилу сделала несколько твёрдых шагов навстречу. Руки нервно дрожали в плещущейся по телу злости. — На данный момент театр не нарушает ни одного из действующих законов Сумеру. — Быстро замолчали и разошлись. — почти в змеиной манере прошипел мужчина. — Времена сейчас тяжёлые, все на нервах, а ваши танцы только отвлекает людей от нужного. — Как бы не важны были знания, чтобы постичь истинную мудрость, нужен настоящий дар, многие люди ужасно стараются, но в результате получают только усталость и разочарование. — Нилу сильнее выпрямилась, говоря громче. Под деревянным куполом Большого Базара смолк треск огня и гул ветра за стенами. — Танец — другое дело, можно совсем не разбираться в смыслах движений и наслаждаться представлением. Моё каждое выступление раскрывает публике красоту и ценность искусства, которое тоже равноценно знаниям. Разве не это не одна из мудростей, которую несла Властительница Руккхадевата? Разве это не та мудрость, которую она переняла от Повелительницы Цветов — древнейшей из богинь? Только Нилу и успела договорить, как по её лицу прилетел сильный удар. Наблюдающие разом охнули. Танцовщица повалилась с ног. В глазах потемнело. Пальцы притронулись к нижней губе, ощущая горячие капли крови на подушечках. — В этом городе не будет и единого упоминания той еретической богини из пустыни. — Нилу вдруг без всякой на то воли подумала, с чем господа из Академии приходили к Руккхадевате? Их дети не голодали, семьи не гибли, а жизням не грозили пламя гонений и истребления. И почему та, что была дорогой подругой, поделившейся стольким — ныне лишь еретическая богиня? — Запомни, шлюха. Ты не имеешь права так оскорблять Великую Властительницу Руккхадевату. — Да благословит вас Малая Властительница Кусанали. — злобно прошипела Нилу, вскинув голову.

***

Pov: Люмин

Стена Самиэль — творение рук Великой Властительницы Руккхадеваты для защиты тропического леса от песчаных бурь. Высокая и неприступная, ни один житель пустыни или леса не проходил сквозь её ворота незамеченным. Люмин хмурилась, рассматривая то, как острые деревянные окончания стены уходили в небо, а затем оглядела склоны Караван-Рибата, где-то виднелись купола небольших мечетей и их одинокие минареты, упиравшиеся в звездное небо. От горячего воздуха прямиком из страны песков кружилась голова, и быстро-быстро колотилось сердце. Серая накидка с капюшоном, закрывающим волосы, из потрепанной материи развевалась на ветру. — Хватит быть такой напряженной. — Чайльд аккуратно перекинул бумажный пакет в руки Люмин. — Смотри, что я вам двоим принес. Путешественница недовольно поморщилась, чуть дернула носом. От пакета шел сладких запах клубники и чищеных фисташек. Она заглянула внутрь и хмыкнула. — Караван-рибатский лукум? — вопросила Паймон. — Ага. — Чайльд со своей лисьей улыбкой сейчас казался тем непоседливым мальчишкой, а после и юношей, что в Бездну провалился. — Завидую твоей беспечности. — закатила глаза Люмин. — И самоуверенности. — Моя самоуверенность держится на тонком расчете. — ответил Чайльд. — Ага. — скептически фыркнула она. — На безрассудстве и огромной доле везения. Тарталья нисколько не смутился. — Не без этого. Люмин улыбнулась, смотря прямо в глаза Предвестника. В голове копошились тревожные мысли: после всего пройденного рядом с Чайльдом ее страхи куда-то исчезали, и все то, что сковывало ее, растворялось здесь и сейчас под пристальным, немного насмешливым взглядом Предвестника. И Люмин солжет, если скажет, что то в душе не обескураживало и не смущало. Но объяснения нет. Она не желала знать. Иначе картина получится редкостно скверная. — Хватит чесать языками. — холодный тон из-за спины тут же разрушил лёгкую атмосферу. — За мной. — Аль-Хайтам? — прозвучало двойкой голосов Паймон и Люмин. — Ничего не спрашивай. — сказал секретарь Академии, не проворачиваясь. Он безжалостно дёрнул Путешественницу за плечо, не позволяя глядеть в сторону Чайльда и Паймон, что шли позади, и подталкивая дальше, пока они все не перешли на бег, смешиваясь с толпой. — Быстрее. — а затем утвердил, стоило всем скрыться за ограждением в верхней части улицы: — Пригнитесь и смотрите. Группа людей в форме Бригады тридцати. Грудь вспарывал разнообразный вид орудий, привязанных к их ремням с шевронами Академии. И наёмники, по мере продвижения центральной части города, поднимали флаги и гербы с семилистным цветком, люди обходили их, ходили иначе, озирались по сторонам, их плечи жались к земле не то от страха, не то от гнетущей неопределённости. — Вы проявляете крайнюю беспечность. — продолжил Хайтам по мере того, как наёмники терялись за открытыми воротами в пустыню. — Как можно было не заметить так называемый «хвост». Тем более, когда он так и вопит о себе. — Спасибо. — поблагодарила Путешественница. — Избавь меня от любезностей. Чудо видеть тебя не мертвой. — Тейват не избавится от моего ворчливого присутствия. — а затем тихо поинтересовалась, осматривая округу: — Что ты здесь делаешь? — Если боишься, что я на побегушках у мудрецов, то это не входит в сферу моих интересов. В своей работе я ценю автономность. Сейчас я занят исследованием капсулы знаний Архонта. Однако моя работа зашла в тупик. Сердце рухнуло в пятки. — Так ты её забрал?! — неприлично громко в их ситации удивилась Паймон. Тарталья рассмеялся и откинул голову назад, скидывая за спину тяжёлый капюшон своего плаща. Рыжие волосы показались пожаром на фоне зеленых тропиков на востоке, и Люмин, похоже, его воодушевления не разделала. — А это уже по нашему. — О боги, верните мне те драгоценные секунды, когда ты молчал. — фыркнула Люмин. — Кто это? — спросил аль-Хайтам, выгнув бровь. Люмин еле удержалась, чтобы обречено не вздохнуть. В голове пронеслось нечто среднее между молитвами и тысячью сквернословий. Если аль-Хайтам узнает, что Чайльд являлся Предвестником, то можно забыть об ответах или спасении Сумеру. Люмин назовут предательницей. Лгуньей. Возможно, той она и была, ведь сердце её оставалось предательством ещё бóльшим. — Тарталья, это секретарь Академии аль-Хайтам. Аль-Хайтам, это Тарталья, но мы иногда называем его Чайльдом. Он искатель приключений, с которым мы подружились в Мондштате. — ответила Люмин. Чайльд чуть не подавился воздухом. Старая легенда, но как показала практика в Инадзуме — рабочая. На лбу Чайльд появилась едва заметная морщинка, как бывало, когда он был с чем-то не согласен, но не возражал. — Да-а-а. — протянула Паймон. — Он сопровождает нас, так как неплохо знает о действиях Фатуи и довольно полезен в бою. — Правда? — отчеканил аль-Хайтам, складывая руки на груди. — И откуда же такая осведомленность? — Праздный интерес. — чуть ли не сквозь зубы ответил Чайльд. Люмин устало вздохнула. Хуже всего знание, что происходящее походило на дешёвый спектакль. Ведь, в случае раскрытия, отрицать прямое сотрудничество с Предвестником будет только идиот. Но Путешественница задумается о том, как самой выйти сухой из воды чуть позже. Тот вопрос назрел ещё с самого Порт-Ормоса. — Если ты направляешься в пустыню, то нам нужно с тобой. — сказала Люмин. — Я наслышан, что беды тебя любят. — ответил аль-Хайтам одной из яснейших правд. Бедóвая девчонка. Всегда была. И рыжее существо по левое плечо от неё — одно из главных несчастий. — А Академия уже точит на вас зуб. Тебе бы следовало бежать очень далеко. На тебя открыта полномасштабная охота. Верховный мудрец — Азар — объявил награду за твою голову. — Много? — фыркнула Люмин. — Достаточно, но, впрочем, ты интересуешь меня больше, чем мудрецы. — хмыкнул аль-Хайтам. Люмин вздрогнула, словно от удара, часто-часто заморгала, глядя на секретаря Академии. — Поэтому я согласен. Но помните: жители пустыни словно пороховая бочка, которая может очень легко взорваться, а рыжего, по виду, не стоит к ним подпускать. Аль-Хайтам развернулся. — Для начала нам нужен тот, кто нас переправит без посторонних глаз. — Мы не можем просто пройти через ворота? — спросил Чайльд. — Контроль усилили. Поэтому Люмин и Паймон придется обратиться к их старой знакомой. — Стой, не говори, что она и здесь. — Путешественница звучно цокнула.

***

В таверне царил полумрак. Свет в заведении скрадывали заколоченные окна и догорающие свечи в подвесных лампах. А в тени почти невозможно различить их лики за глубокими капюшонами. Нос морщился от запаха дешёвого алкоголя и пота. Крутая узкая лестница оказалась прямо за баром. С каждым шагом полосы дерева скрипели, и вся эта картина выводила на две мысли. Первая — ничего не стоило по обыкновению оступиться и кубарем покатиться вниз. Вторая — все эти потемневшие от времени деревяшки чудом не проламывались под ногами. Люмин шла посередине, сбоку прижалась Паймон, впереди шел Хайтам, знавший дорогу, а замыкал это подобие строя Чайльд. Они миновали второй этаж и поднялись на неестественно просторный чердак, где глава разбегались от собранного: дорогие картины, специальные дорожные сумки, полевые сушилки, автоматические пусковые установки для снежков... Когда люк за ними закрывается на засов, Люмин позволила себе осмотреть присутствующих, замечая десяток крепко сложенных мужчин и женщин при оружии за парой простых деревянных столов. Должно быть, охрана. За другим столиком с причудливым кальяном находилось знакомое лицо. — Какие гости ко мне пожаловали. — хлопнула в ладоши Дори. — Мои любимые клиенты. И привели компанию. — Паймон одного не понимает: на сколько городов ты торгуешь? — На сколько нужно. — заговорщиским тоном ответила Сангема-бай. — Дайте-ка угадаю… нужно перебраться через Стену без лишнего внимания? — Невероятная проницательность. — буркнула Люмин, скрестив руки на груди. Дори ухмыльнулась, а затем прислонила к губам трубку. В кальяне забурлила вода. — Ты просишь о помощи, но делаешь это без уважения. — продолжила она, выпуская струю пахнущего гранатом дыма. — Хоть вам невероятно повезло, дорогие клиенты. Потому что одна наёмница из пустыни как раз приняла решение оказать мне подобного рода услугу. — Сколько? — спросил Чайльд. — Сразу переходишь к делу. Мне нравится. Многие воспринимают меня как долгожданный дождь после долгой засухи, другие — как недобросовестного торговца, который пользуется ситуацией. Но, будучи госпожой Сангема-бай, неважно, что говорят. Единственное, что отдаётся эхом во дворце Алькасар-сарай — это звон моры. И потому, как ты спрашиваешь, подобная песня хорошо знакома и тебе. Она потянулась к листку бумаги, быстро черкнув по нему томаром . Один из подчиненных забрал пергамент у Дори из рук и передал его Чайльду. Его лицо не выражало эмоций. — Что там? — спросила Паймон. Предвестник не ответил. Лишь достал увесистый мешок с морой и со звоном монет положил его перед Дори. — Деньга… — заворожено проговорила она. Затем достала одну из монет и попробовала её на зуб, чуть хихикнув. — Но госпожа Сангема-бай не привыкла выдавать сдачи. — За молчание. — Спасибо за вашу щедрую покупку, хе-хе. — Дори обернулась к охраннику. — Приведи их.

***

— Неожиданно. — раздался тонкий голосок. Нилу. Её густые коралловые волосы собраны под полупрозрачной вуалью, а глаза в незабытой мере милы. Она исключительно образована в области искусств и обладала нежным нравом, за которым пряталась твёрдость. Ей с раннего возраста прельщал театральный долг, но Академия того не дозволяла. Впрочем, это то малое, что Люмин о ней известно. Хайтам мог бы сказать больше, но он посещал Большой Базар редко с тех пор, как избрал быт Академии. — Что ж, я боялась, что ты изберешь нам менее приятную компанию, госпожа Сангема-бай. — огонь ламп рисовал каштановые волосы медным. Она сонно заморгала, завидев пришедших, а в другое время настороженный взгляд стал теплее. Дэхья. Наёмница из пустыни, извечно утаскивающая острые предметы из оружейных бригады Тридцати в городе Сумеру. — Дэхья! Нилу! — незамысловато поприветствовала девушек Паймон, чему Пламенная Грива уделили внимание малое. Но звезда театра Зубаира выпрямилась, печаль в глазах и скромная улыбка рисовали её милые черты лица, когда она присмотрелась к старым знакомым. — Серьезно, Дори? — пробормотал сквозь зубы аль-Хайтам. — Ничего личного, господин секретарь. Исключительно бизнес. — Разве вам сейчас не полагается находиться в городе Сумеру? — поинтересовалась Люмин. Дуньязада — дочь семьи Хомаяни — всё ещё тяжело больна элеазаром, а потому странно, что Пламенная Грива позволила себе оставить дочь собственных нанимателей. — На то есть дозволение семьи Хомаяни. — заверила Дэхья. Боязно представить, что происходило в столице мудрости. На следующее утро пришлось обсуждение перехода Стены. Первый этаж таверны пустовал. Тишина нарушалась лишь скрипом половиц под ногами. В полумраке виднелись деревянные столы и стулья, расставленные в беспорядке, как будто гости внезапно покинули свои места. На некоторых столах остались неубранные кружки и тарелки с засохшими остатками пищи. За барной стойкой находились ряды бутылок с напитками, каждая из которых отражала слабый свет. Дэхья попыталась найти там кофейные зёрна, кратко поведав, что в обстоятельствах пересечения границы пустыни придется следовать некоторым правилам, при которых все тайные переходы пустынников останутся тайной для всех, кроме Пламенной Гривы.

***

Скрытые тела за тяжёлыми плащами, завязанные глаза и тряска хлипкой телеги. Через некоторое время сошли. Подъём вверх, песчаный ветер. Страх неизвестности сковывал. Каждый участник цепочки держал руку на плече впереди идущего, чтобы не потерять контакт и не сбиться с пути. Движения слажены и точны, будто они репетировали множество раз. Шаги осторожны и выверены, чтобы избежать предательского шума, который мог бы привлечь ненужное внимание. Тьма под повязками на глазах обостряла другие чувства. Люмин слышала каждый шорох: хруст песка под ногами, шепот ветра в подобии пещеры. Дэхья, чьи движения более полны уверенностью, руководила строем впереди. Наконец, после кажущихся вечностью минут или часов, они достигли заранее оговоренного места, где сняли повязки. Глаза постепенно привыкли к тусклому свету звёзд и луны, освещающему новые, пока ещё неизвестные, земли. Лес вокруг резко стал более редким, каждое новое дерево было ниже прочего, со временем и вовсе превращаясь в засохшие коряги, узкие речки исчезли и на их места пришли пески, а ветер всё сильнее обозначал себя приметным запахом жары и сухости. Под утро сквозь оранжевые скалы показались дома искомой ими деревушки в оазисе, что носила неприметное название Аару. А ещё дальше виднелись лишь верхушки смотровых башен, чьи взоры были обращены в сторону тропиков. Крутые склоны, на которых расположилась деревня, вели к здешнему водоёму. Где-то вдалеке можно было различить шорохи пустынных животных и птиц. Диск воды, представший внизу, был залит остатком беловатого света, а на воде играло уходящее лунное отражение. — Секретарь, а ты уверен, что нам сюда? Пахнет весьма не… это что, осёл и курица? На главной дороге? Вдвоём? — Тарталья стряхнул несуществующую грязь с плеча. — Друзья, по-моему, в их головах уже так и зреет коварный план, и нам лучше убраться отсюда. Пока Чайльд играл в гляделки с деревенской жизнью, все остальные прошли вперед, не проронив ни слова. Спустя пару ветхих домов, секретарь Академии вдруг сказал: — У деревни Аару есть защитница, по слухам потомок царя Дешрета. Не смейте выказывать неуважение. Подобные ей этого не любят. Паймон фыркнула, а Тарталья стряхнул с сапога здоровенный слой песка. Люмин готова была поклясться, что он хотел съязвить или отшутиться, но на полпути возник мужчина в маске шакала, взгляд которого не сулил ничего хорошего. В руках оказалось копье, а вокруг забегали фиолетовые потоки элементальной магии, относящиеся к стихии Электро. — Если мне не изменяет память, мы с тобой довольно редко пересекались в Академии. — холодно произнёс секретарь. — Разве стоит ради мимолетной встречи прилагать столько усилий, уважаемый генерал махаматра? — Не думай, что единожды избежав моего копья, ты избежал правосудия, аль-Хайтам. — Устранения, насколько я могу судить по твоим действиям, Сайно. — Я бы не стал церемониться. — заверил мужчина, поднимая маску шакала. Его глаза горели красным. — И тогда даже эта волчица в овечьей шкуре, именуемая Путешественницей, не спасла бы тебя. — Так, Паймон извиняется, что прерывает ваше трогательное воссоединение, но никто не хочет потрудиться и объяснить нам троим, что происходит? — Насколько я могу судить, перед нами глава март Академии. — протянула Нилу. — Верно. — согласился генерал махаматра. — Этот секретарь давно является целью моей охоты. Дальнейшее препятствие действия март будет иметь для вас серьезные последствия. — Почему аль-Хайтам, если не мы? — спросила Люмин, чуть выйдя вперед. — Ведь именно за мою голову Азар объявил награду. Сайно перевел взгляд обратно к секретарю: — Давай, продемонстрируй всем свою ценную находку, которую ты так тщательно прячешь. Или мне лучше самому изъять у тебя капсулу знаний Архонта? Аль-Хайтам ухмыльнулся, демонстрируя реликвию, сияющую алым цветом. — Нюх, достойный главного охотничьего пса Академии. — с холодным торжеством произнес он. — Интересно, что же для тебя значит эта вещь? Так же я позабыл задать тебе один вопрос, по обстоятельству, которое заметил. Почему генерал махаматра самолично заявился в пустыню? Даже без сопровождения… Сайно нахмурился. — Какая незадача, генерал. Насколько мне известно, матры уже давно обсуждают твое загадочное исчезновение. — отчеканил секретарь. — Теперь вывод из предыдущего суждения. Что же за сомнительное получение Вы выполняете? — Мне стоило усвоить, что с тобой и впрямь тяжело. — процедил Сайно. — Похоже, никому из этих двоих доверять не стоит. — шепнула Паймон. Люмин нахмуривалась. По предыдущему опыту — троим, но она решила не озвучивать это. — Опять титаны духа из Академии выясняют отношения. — скучающе сказал Тарталья, вскинув бровь. — Не каждый день такое захватывающее зрелище увидишь. Дэхья смерила Предвестника оценивающим взглядом, и уголки её губ чуть не дрогнули в усмешке. Затем она перевела взгляд на аль-Хайтама и Сайно, мгновенно став серьезной. — Как вы вообще смеете так ничтожно спросить на священных землях деревни Аару? — точно приказала Дэхья. — Видимо, пока кто-нибудь не решит пустить вас на корм птицам, вы так и не научитесь уважать вольную страну золотых песков. Бесполезно. Те двое даже не обращали на Дэхью никакого внимания, норовя пуститься в бой. Ещё немного и, кажется, Чайльд мог начать поддерживать такие настроения. Однако песок под ногами колыхнулся. Где-то за скалами послышался протяжный вой. Дэхья вытянула руку навстречу ветру. — Буря? — испугалась Нилу. — Эй, там! Скорее сюда! Нам всем следует поскорее укрыться! — Это Кандакия. — голос звезды театра Зубаира облегченно дрогнул. — Быстро! — прикрикнула Дэхья.

***

Внутри дома царила простота и уют. Полы покрыты глиняной плиткой, прохладной на ощупь. В центре главной комнаты стоял большой деревянный стол, окружённый резными стульями. Стены увешаны коврами и гобеленами. Полки заполнены книгами, свитками и различными артефактами.В углу комнаты виднелся низкий диван, покрытый мягкими подушками. Незнакомая воительница велела всем присесть. — Это дом деревенского старосты, некоторое время придется довольствоваться таким небольшим пространством, пока не утихнет буря. — объяснилась она. Разноцветные глаза выражали суровость, а тёмная кожа полнилась здоровым блеском. — Моё имя Кандакия. Защитница деревни Аару. Дэхья частый гость у нас, ровно также, как и Нилу, но вас пятерых попрошу разъяснять, что вы здесь делаете. Мне пришлось наблюдать за вашим конфликтом и в один момент я начала опасаться, что он перерастет во что-то серьезное. Воздух между всеми настолько вибрировал, что, казалось, ещё немного и в доме могла начаться настоящая бойня. За окном завывал ураганный ветер, в окно швырял пригоршни песка, дом скрипел и стонал. — Просьба всё урегулировать, а так же выбирать выражения, находясь в данном доме. — легко заметить, как ладони Кандакии побелели от напряжения, и говорила она практически сквозь сжатые зубы. — Если хоть кто-то под этой крышей посмеет повысить голос или, не дай Архонт, достать оружие, то я тотчас отправлю его в полет прямо в лапы песчаной бури. Вы не имеете права вести себя так на священной земле золотых песков. Дэхья хмыкнула. — К тебе это тоже относится, Пламенная грива. Я ясно выразилась? — Понятно-понятно. — У нас тут ещё одна дама с характером, я погляжу. — фыркнул Тарталья, лениво потягиваюсь на стуле. Кандакия пропустила его слова мимо ушей. — Кто начнет первый? Воцарилась тишина. Где-то под боком Нилу тревожно перебирала пальцами ткань собственных одежд. — Ну, если все молчат, то мой черед. — вызвался Чайльд. — Архонты помогите. — обреченно вздохнула Люмин. — Не пробовала заткнуть ему рот мокрой тряпкой? — спросил Сайно. — Не поможет. — развела руками Паймон. Чайльд кивком указал на Люмин и Паймон. — Эти двое — разыскиваются Академией, потому что копаются в грязных делишках мудрецов. — он перевел взгляд на аль-Хайтама и Сайно. — Эти двое грамотеев — важные шишки оттуда. — А ты? — генерал махаматра скрестил руки на груди. — Простой искатель приключений из Мондштата. — развел руками Тарталья. — Сама посредственность. — прокомментировал аль-Хайтам. Люмин на секунду напряглись и взглянула на секретаря. Его лицо не выражало ни единой эмоции. — Ваш компаньон не очень силен в дипломатии. — хмыкнула Кандакия, сверкнув разноцветными глазами. — Чайльд, к сожалению, не особо привык лезть за словом в карман. — вздохнула Паймон. — Я дополню твой увлекательный рассказ, если никто не против. — выговорил Сайно, что едва ли не прозвучало как подлинное ворчание, в котором он не утруждался смотреть на кого-либо из присутствующих. — Мне нечего скрывать, однако аль-Хайтам уверен, что я выполняю некое "сомнительное поручение". Однако я просто выбрал путь самоизгнания. — он скрестил руки на груди. — Некоторое время назад я обнаружил, что в архивах о планировании и выполнении проектов Академии отсуствуют некоторые данные. В полномочия генерала имахаматры выходит право и обязанность проводить проверку. К моему удивлению, ответсвенным за ту часть проекта был... великий мудрец Азар. Я постарался провести расследование в частном порядке, но мне не удалось найти ни одной улики. Тогда-то я понял, что с самого начала они тщательно следили за мной. Я обратился к Азару, на что тот поведал, что "именно мудрецы предоставляют генералу махаматре власть, значит, судить нас ты права не имеешь". — Значит, они и вправду занимаются чем-то скверным. — заключил аль-Хайтам. Кандария обреченно вздохнула. — Дэхья? Пламенная Грива от неожиданности шелохнулась. — Ой, извините. — чуть рассмеялась она. — После слов этого мондштатца началась такая скукотища, что я невольно отвлекалась. Академия начала сильно выкручивать руки Театру Зубаира, и Нилу попала в небольшую передрягу. Мы решили ненадолго отправиться в деревню Аару. Дочь моих нанимателей болеет элеазаром и не выходит из дома, а потому времени у меня много. Вот я и решила проводить нашу танцовщицу. Не без проблем, конечно. — она пожала плечами. — В общем, всё. — В твоём стиле. — покачала головоц Кандакия. — Добро пожаловать обратно, девочки. — Спасибо за гостеприимство. — улыбнулась Нилу. — Я не задержусь надолго. Просто надеюсь, что я, улизнув от пристального взгляда Академии, смогу найти решение проблемы театра. Затем Кандакия повернулась к Люмин: — И ты? — Мы прибыли издалека. — Кандакия рассматривала её с открытым недоумением, когда Путешественница неуверенно поднялась из-за своего места, присматриваясь ко всем. — И не желаем никому зла. Мы готовы попытаться сделать всё, что пожелаете. Но нам нужна ваша помощь. — Что ж, хорошо, я поняла, что вы хотите остаться в пустыне, но зачем? — Мы ищем ответы на некоторые вопросы. Возможно, они здесь. — Что вы ищите? — более твёрдо вопросила Кандакия. — Наша подруга в беде. Мы в следах, которые оставила в пустыне её предшественница. — Где ты хочешь проводить поиски? — продолжила натиск вопросов защитница Аару. — В местах, которые связанны с Алым Королем. Лицо Кандакии ожесточилось. — Не призывай беду, Путешественница. — Ahda. — поднялась Дэхья, пристально смотря на защитницу деревни Аару. — Inaha saditi dust wala taeni ayu darar. — Вы же любите свой дом? — неожиданно даже для себя спросила Люмин. Кандакия чуть непонятливо повела плечом, а затем всё же кивнула вместе с остальными. — Он причинял вам боль? — вероятно, вопрос сбивал с ног, но ответом служило согласие. — У вас есть тот, ради кого вы оставите всё? — кивки. — Видите? Мы уже немного понимаем друг друга. — Зачем вы здесь? — Кандакия не садилась на диваны, на остальных не смотрела вовсе. Лишь на незваную гостью. — Я желаю помочь. — Hub. — еще несколько выражение лица Кандакии выражало напряжение, но затем стало спокойнее. — Никто не знает, что на самом деле послужило смертью аль-Ахмару. В разных легендах приведены свои версии событий. Лишь Академия утверждает, что он был повержен Руккхадеватой. Но у Алого Короля до сих пор много последователей. И с этим стоит быть осторожнее. «Alsahra' satahriq alghabat almutira». Пустыня сожжет тропические леса. Таков их девиз. Все мы отважны, пока суть не ведёт к страшнейшим из суеверий и прекраснейшим из чудес. — Я не прислушиваюсь к суевериям. И чудеса со мной случались крайне редко. Мы считаем… — Предполагаем. — поправил её Чайльд. Люмин закатила глаза. — Предполагаем, что это может помочь вызволить Малую Властительницу Кусанали. Все охнули. — Стойте. — Нилу поднялась на ноги. — Быть может, они правы.