Леска

"Один лишь шаг до высоты,

Ничуть не дальше — до греха..."

(Пикник, "Глаза очерчены углём")

      Цинсюань проснулся ближе к полудню, но не спешил покидать постель, позволив себе немного понежиться. Это пробуждение напоминало утро после летнего праздника в Богучань и одновременно было совсем иным.       Тело юноши чувствовало себя измождённым, но душа однозначно пребывала у персикового источника. Повелитель Ветров не мог точно сказать, сколько раз кончил прошлой ночью — она вся слилась для него в один сплошной оргазм.       Благодарный любимому, Цинсюань до сих пор чувствовал на себе тяжесть его тела, гладкость и тепло его кожи... Вспоминал руки — как длинные чуткие пальцы сплетались с пальцами юного бога, сжимали его запястья... Как ощущались во рту, на члене, внутри... Вспоминал губы, не оставившие без поцелуя, кажется, ни одного участка тела — как они ласкали мягко и трепетно, будто кисточка для каллиграфии, или жгли калёным железом...       Повелитель Ветров провёл по своей шее, ключицам, спустился по груди к животу, коснулся нежной внутренней поверхности бёдер... На этот раз он ощущал следы, которые оставил на нём Мин-сюн, и благословлял свою чувствительную кожу — на ней отпечаталось повествование об одержимой страсти и беспредельной нежности, пережитой прошлой ночью. На этот раз он точно знал, что это не сон — всё тело покрывали доказательства. Счастливое, поющее от любви тело, которое говорило: всё случилось на самом деле. А постель, пахнущая рекой и лилиями, подтверждала: случилось именно с НИМ.       Цинсюань пожалел было, что не занимался таким раньше, но тут же одумался. Первая ночь с Мин-сюном, по огромной любви — этого стоило подождать, не размениваясь на компромиссные варианты. Хотя, если говорить начистоту, он хранил невинность вовсе не из-за моральных принципов и желания дождаться единственного. Скорее, на него очень давили приличия, контроль старшего брата, стыд... И никогда прежде юный бог не испытывал влечения достаточной силы, чтобы преодолеть эти барьеры.       Томно повернувшись в постели, Повелитель Ветров обнаружил, что лежит в ней один, и сердце его замерло. Он прислушался, пытаясь определить, где любимый. Но в доме звенела тишина, не предполагающая чьего-то присутствия.       "Неужели он снова бросил меня? Вернулся, только чтобы взять предложенное, а потом опять покинул... Или... Я просто сошёл с ума?" — в ужасе думал Цинсюань. В голове начали складываться панические планы — что он станет делать, если и теперь не срастётся. Оставит эту волшебную ночь единственной в своей жизни? Или же пойдёт вразнос — не станет хранить верность тому, кто столь жестоко с ним обошёлся?       А потом юноша вдруг заметил листок бумаги на подушке рядом. Тот самый строгий, немного резковатый, безупречно разборчивый почерк...       "Я вернулся на Небеса уладить кое-какие дела, не стал тебя будить. Когда будешь готов, открой дверь кладовки, на которой нарисованы символы, и шагни внутрь. Ничего не бойся и верь мне — ты окажешься прямо на главной площади Небесной столицы. Я подожду тебя там, сколько потребуется. До встречи. С любовью, Мин И."       От этого "с любовью" сердце в груди небожителя сделало сальто.       "Он ждёт меня... С любовью... Боги милостивые!" — Цинсюаню казалось, что он сейчас умрёт от избытка чувств, и его труп со счастливой улыбкой во всё лицо потом найдут прямо в кровати.       Первым порывом было вскочить и немедленно бежать к кладовке, но юный бог притормозил. Если дверь и вправду вела прямиком на Небеса, в неё определенно не стоило заходить в одном лишь одеяле на голое тело.       Цинсюань покинул постель и привёл себя в порядок, стараясь не слишком торопиться — хоть Мин-сюн и видел его прошлой ночью во всех ракурсах, очень хотелось явиться в достойном облике, чтобы Владыка Земли понял, что не прогадал с выбором.       Белые нижние одежды, ханьфу бледно-бирюзового цвета с вышитыми серебристыми перьями, мятно-зеленый пояс с украшениями под цвет глаз... Собрать волосы в приличную прическу — конечно, не так аккуратно, как сделал бы Тянь Цзию, но в этом даже был определенный шарм... Цинсюань пожалел, что забыл дома новую заколку с жемчужиной — она бы прекрасно смотрелась с сегодняшним нарядом! Он сам не знал, отчего эта вещь ассоциировалась у него с Мин-сюном, но бога не покидало иррациональное ощущение, что Владыке Земли было бы приятно видеть жемчужину у него в волосах. Последний штрих: капельку духов на запястье, а поверх — серебряный браслет с бубенчиком. Цинсюань при виде него улыбнулся, чуть зардевшись, и мягко закусил нижнюю губу — слишком яркие картины...       Даже не вспомнив показаться жителям Эмэйшань, юный небожитель при почти полном параде с трепетом подошёл к двери, деревянную поверхность которой покрывали странные знаки, щедро напитанные энергией — по всей видимости, Владыка Земли не хотел, чтобы Цинсюань тратил свою. Бог не мог поверить, что не придётся добираться три дня. Всего один шаг до Небес... До любимого.       Чуть дрожащей рукой он приоткрыл дверь, ожидая увидеть самый обыкновенный чулан с мётлами, но вместо этого обнаружил темноту. Тьму наполнял странный низкий шум, похожий одновременно на рокот волн, завывания бури и шепот тысяч голосов, но столь отдаленный, что невозможно разобрать ни слова. Звук наводил на юного бога оторопь — так он представлял себе гул загробного мира. Но темнота отнюдь не выглядела затхлой, как погреб — наоборот, создавалось ощущение пространства и воздуха, из неё заметно тянуло ветром, что несколько успокоило Цинсюаня. Он не пропадёт там, где есть ветер.       "Может, и страшный звук — это просто свист ветра?" — успокоил себя младший господин Ши. Он всё никак не решался шагнуть во тьму, хотя и верил тому, кто позвал его туда.       "Мин-сюн ждёт меня," — Цинсюань закрыл глаза и во всех красках представил любимого: его тяжёлые черные волосы, белоснежную кожу, большие красивые руки и гордую осанку, золото на губах и во взгляде... Повелителю Ветров до смерти захотелось увидеть его — настолько, что показалось, будто из портала запахло рекой. Холодной, чистой, пряной... Такой манящей.       "Отнеси меня к Мин-сюну!" — устремившись всей душой, загадал небожитель и шагнул во тьму.       Вопреки ожиданиям, узорный белый сапог ступил вовсе не в пустоту, а на вполне надёжную почву. Юношу коснулся мимолётный порыв холода, тут же истаявший, не оставив и воспоминания.       Повелитель Ветров робко открыл глаза и увидел под ногами знакомые плиты — те самые, которыми была вымощена главная площадь небесной столицы.       "Невероятно! — задохнулся от восторга небожитель, оглядевшись и в самом деле обнаружив вокруг дворцы, фонтаны и аккуратные клумбы с осенними цветами. — Я действительно на Небесах! Хватило всего одного шага! Неужели мой Мин-сюн способен на такие удивительные вещи?"       Спешившие по своим делам боги и служащие не обратили особого внимания на появление Повелителя Ветров, решив, что он просто поднялся на небо привычным способом. Цинсюань, как обычно, приветствовал знакомых — в полдень площадь оказалась особенно многолюдна — и ему чудилось, будто все замечают произошедшую с ним перемену, всё про него понимают. Он отдавал себе отчёт, что это почти наверняка не так, но ничего не мог поделать с этим ощущением. С одной стороны, юный бог испытывал стыд и неловкость — ведь он вчера делал ТАКОЕ, с ним делали ТАКОЕ... А с другой, душу захватывало ощущение какого-то торжества, превосходства — он-то теперь знает настоящую страсть и настоящее удовольствие!       Внезапно Повелитель Ветров заметил на другом краю площади статную фигуру в чёрных одеждах, и сердцу стало тесно в груди.       Борясь с желанием побежать, Цинсюань направился к нему, задыхаясь от радости и волнения. Он не понимал, как теперь следует вести себя с Мин И.       "Нам ведь, наверное, придётся скрывать, что мы теперь не просто друзья... — переживал юноша. — Ох, это будет сложновато..."       ...Главная площадь столицы находилась на высокой террасе над небесной рекой, оканчиваясь обрывом, с которого открывался панорамный вид на воду, дворцы и сады возле неё, ещё не успевшие подернуться первыми красками — зелень лишь приобрела еле уловимый глазом чуть желтоватый оттенок, наполняющий душу предчувствием осени. Мин И созерцал природу, опираясь на резные деревянные перила, что ограничивали край холма, и ветер с реки слегка шевелил густые черные волосы. Вода нежилась, переливалась на солнце под его взглядом — будто бы красовалась перед возлюбленным. Несмотря на то, что на смотровой площадке было, как всегда, полно народу, Владыка Земли держался обособленно, словно окружённый невидимой аурой, которая заставляла любопытных небожителей держаться на почтительном расстоянии, хотя и не мешала им исподтишка рассматривать и негромко обсуждать мрачного красавца — в этом особенно преуспевали молоденькие богини.       Цинсюань приближался к нему на дрожащих ногах, не смея окликнуть. Но за него это сделал ветер, поднявшийся вокруг взволнованного божества.       "Как он сейчас встретит меня? Как отреагирует? — переживал юноша. — А вдруг... А вдруг у него ко мне отвращение после случившегося?"       Словно ощутив знакомое прикосновение, Мин И обернулся. Волосы, одежды, украшения — влюбленный вихрь подчеркнул грациозное движение, с нежностью выделив каждую деталь.       Спокойное бледное лицо при виде Цинсюаня озарила улыбка, до невозможности тёплая.       "Как же ему идёт!" — в восхищении подумал юноша, чувствуя радость от того, что именно он стал причиной этой чудесной улыбки. Повелитель Ветров остановился, не очень понимая, что делать дальше, но Мин И пришёл ему на помощь, протянув руку. Робея, юноша вложил пальцы в раскрытую ладонь — в точности как на храмовом мосту в городе Ли.       Бог земли деликатно сжал доверенную ему драгоценность, притянул Цинсюаня к себе и...

Поцеловал.

Жарким, откровенным поцелуем, который никак не принять за дружеский.

      "Прямо так, прямо у всех на глазах! — у Повелителя Ветров голова закружилась от смелости этого внезапного жеста. — При всех, не стыдясь своих чувств... Не стыдясь..."       Он вдруг осознал, насколько привык быть постыдной тайной для самого близкого человека, насколько привык быть не вовремя и не к месту — он ни секунды не предполагал, что Мин-сюн способен заявить об их отношениях в открытую.       Разговоры на площади смолкли, но Цинсюань не слышал — кровь в сосудах грохотала раскатами грома. Он не нашел сил отказать себе в этом поцелуе. Влечение, чуть поутихшее после прошлой ночи, вновь разгорелось внутри приятным жаром, и уже никакие приличия не могли заставить бога отстраниться от желанных губ.       Под взглядами остолбеневших от удивления небожителей, в порывах теплого ветра, умирающий от любви и забывший стыд, он целовал золотоглазого Владыку Земли и не помнил себя от счастья.       — Понравилось моё заклятие? — наконец, прервав поцелуй, но не разомкнув объятий, с улыбкой прошептал Мин И.       — Да, — одурело улыбнулся Цинсюань и вдруг осознал, что вокруг стоит тишина, какой не бывало на этой площади с момента её основания. Бога прошиб пот, он осознал, что боится оглянуться. — Ты поцеловал... При всех... Ты не стыдишься, Мин-сюн? Ведь люди подумают...       — Что я отрезанный рукав? И правильно подумают, — усмехнулся Владыка Земли. — Чего мне стыдиться?       — Не знаю... Меня? — вырвалось у юного небожителя еле слышным шепотом.       — Ну, ты и дурень, — умилился черноволосый бог. — Это повод для гордости, а не для стыда. Уверен, половина площади думает о том, какой я счастливчик!       Цинсюань вспыхнул до корней волос. У него в голове не укладывалось — им гордятся. Мин-сюн гордится связью с ним!       Повелитель Ветров стал желанным гостем на всех обедах, гулянках и праздниках не в последнюю очередь потому, что дома он постоянно мешал. Слишком яркий, слишком громкий, раздражающе нерациональный, опять не в том облике, "чем-на-этот-раз-ты-намазался" и прочее... Да, ему были рады на любых мероприятиях — он умел воодушевлять, завести толпу, создать лёгкую и веселую атмосферу вокруг себя, чтобы все забыли о своих проблемах и горестях и хорошо провели время, но... Это не отменяло того, что одобрения самого важного человека добиться никак не удавалось. Как бы сильно брат ни любил Цинсюаня, они не могли преодолеть пропасть бесконечной раздражительной усталости, что окружала Уду со всех сторон, будто крепостной ров.       Юный бог ветра давно уже отчаялся, и тут вдруг... Им гордятся. И не кто-нибудь, а этот прекрасный талантливый человек. Считает себе ровней, считает, что ему повезло стать возлюбленным Цинсюаня... У юноши в голове не укладывалось, а душа заливалась весенней песней.       Набравшись смелости, Повелитель Ветров всё же обернулся, готовый к осуждающим взглядам. Пока Мин-сюн у него за плечом, он это выдержит.       Да только... Осуждения во взглядах не было. На них смотрели с интересом, смущением, завистью... С радостью. Цинсюань едва не сел прямо на плиты площади от изумления — большинство присутствующих, похоже, были за него рады! Повелитель Ветров бросил удивленный взгляд на Мин И, будто спрашивая, не померещилось ли ему, и тот ответил ободряющей улыбкой.       Они шли по площади вместе, смеялись и принимали поздравления — Цинсюань мог поклясться, что слышал, как кто-то обсуждает вполголоса:       "Ах, как жаль, что такой мужчина теперь занят... "       "Хотя бы не обидно — чудесная пара получилась!"       "Если кто и подходит такому красавцу, так это наш Повелитель Ветров!"       Если это был не самый счастливый день в жизни бога ветра, то определенно один из них.       ... Цинсюань не видел этого, но в тот момент, когда они поцеловались, Ши Уду, который, глядя на площадь, беседовал с Линвэнь на балконе дворца, побледнел и разорвал пополам собственный драгоценный веер...