Леска

"Этот край был в моём сне,

Забытый в юности...

Не питай гнева ко мне,

Смилуйся и прости!"

(Drummatix , "Тёмным по белому")

      Темная вода, которая ест корабли, принесла хозяина в заводь острова Черных Вод, негласно именуемую Морем Лилий — именно там Южное море, доступное для смертных, соприкасалось с тайным альковом князя демонов, попасть в который возможно было лишь с его попущения. Если Владыка дозволял гостю переход, вода теряла соль, а пустынный песчаный пляж становился странным диковатым садом, где к темным волнам клонились плакучие ивы и грустные вистерии, качались на неощутимом ветру камыши и жёлтые ирисы, а воздух наполнялся тяжёлым погребальным ароматом нежных белых лилий, что в обилии росли по берегам. Тому, кто бывал возле реки Богучань, пейзаж показался бы отчасти знакомым, но слишком мрачным и искаженным, словно отражение в водах загробного мира.       Хэ Сюань выполз на узкую полоску белого речного песка. Мокрые черные волосы липли к щекам, с одежды текло — он больше напоминал пережившего кораблекрушение, а не того, кто их устраивает.       Встретив хозяина, вдохнув его ци, лилии принялись источать особенно сладкий аромат со столь отчётливой нотой нектарного мёда, что душу Черновода свело мучительной жаждой. Он желал немедленно видеть того, чья кожа нежнее лепестков лилии, а волосы — будто весенний ветер. Чья кровь слаще мёда, чей смех наполняет сердце радостью, а поцелуи подобны солнечному свету...       Конечно, он понимал, что Цинсюань не ждёт его с распростёртыми объятиями после того, как безобразно демон повел себя при расставании, но всё же надеялся со временем вновь заслужить благосклонность — сколько бы этого времени ни понадобилось.       "Даже если ты окажешься таким же гордецом и упрямцем, как старший брат, я сделаю всё, чтобы вымолить прощение!"       Где-то в глубине души трепетало ощущение: у него получится. Не потому, что он верил в незыблемость чувств бога ветра — что бы ни говорили поэты, даже самые светлые чувства можно разрушить скотским поведением. Тем более, что Повелитель Ветров ясно показал, что ему хватит пороху вышвырнуть Хэ Сюаня к чертям... Скорее, дело было в некоем сверхъестественном понимании правильности происходящего, какое появляется, когда встаёшь на путь судьбы. Он чувствовал, что движется в верном направлении.       "Нужно найти его. Теперь я знаю."       Перевернувшись на спину, Хэ Сюань посмотрел в пасмурное небо Черных Вод, и глаза его затуманились.       ...Во дворце Ши из своей комнаты выглянул парикмахер Тянь Цзию, на чью пропажу никто не обратил внимание в суматохе, приключившейся из-за морского змея.       Первым делом он заглянул в покои Повелителя Ветров — пустые и тёмные, встретившие запахами фиалковых духов и медового тела, от которых всё внутри заныло. Оставшийся на подушке волосок, заколка с жемчужиной на туалетном столике, брошенная у кровати чжуньи — шёлк, соскользнувший с лилейной кожи... Находиться там оказалось невыносимо, и парень захлопнул дверь. Желанного бога не было.       Тянь Цзию отправился на общую кухню, но не за тарелкой супа, как обычно, а чтобы выяснить у других слуг, куда подевался младший господин Ши. Там парикмахера встретили разброд и шатание, какие приключались лишь в одном случае: если оба господина отсутствовали во дворце.       "Зараза," — выругался про себя Черновод. Просто обнаружить Цинсюаня дома — разве можно надеяться на такой подарок судьбы?       Несмотря на то, что морской демон мог по праву считаться одним из терпеливейших существ трёх миров, на сей раз служащие дворца так отчаянно его бесили, что он подумывал отвести кого-нибудь в сторонку и попить крови, чтобы получить информацию без лишних разговоров. Только нежелание рисковать крайне полезной личиной Тянь Цзию не позволило наделать глупостей и вынудило потратить время на бестолковые разговоры.       Улов вышел скудный: Цинсюань на каком-то задании неизвестно где, Самодур, как изволила выразиться ключница , "ушёл миловаться со своим Мингуаном".       "Зараза," — ещё раз мысленно прошипел Черновод. Он даже, грешным делом, пожалел, что отказал Уду в аудиенции — по крайней мере, сейчас бы уже знал всё необходимое. Выбирая между поиском записей о задании во дворце Линвэнь и подслушивании беседы пары опухолей, Хэ Сюань счёл второй способ менее затратным по времени и сосредоточил внимание аватаре, что шпионила во дворце бога войны. Настало время использовать все таланты лучшего соглядатая всех трёх миров.       Стройная служанка с персиковыми глазами проскользнула в гостиную, где Пэй Мин принимал своего визитёра. Вопреки общественному мнению, они не миловались, а чинно распивали чай, сидя друг от друга на расстоянии, не позволяющем заподозрить непристойного. Прелестная девушка принялась аккуратно поливать растения в кадках из небольшой леечки. По виду лейка казалась не больше чайника, но явно имела скрытый потенциал, ведь, если бы кому-то вздумалось наблюдать, он бы заметил, что ловкая барышня вылила из нее, как минимум, ведро. Но кому охота глядеть на слуг?       — Вот видишь, шуй-шисюн, я же говорил, что Черновод уймётся сам! — Генерал вальяжно рассиживался на диване в самом затрапезном из своих нарядов, который, однако, был шикарнее некоторых образцов парадного гардероба земных царей. — И чего бушевал? Может, они с Собирателем Цветов что не поделили? Пёс их знает, эти Бедствия!       — Да, — невпопад отозвался Ши Уду. Вид у него был потерянный. Казалось, будто он напряжённо прислушивается к чему-то, что ведомо лишь ему одному.       — Хорошо, что не полезли — только хуже бы сделали, — продолжил бог войны, а потом вдруг соизволил заметить подавленное состояние товарища. — Ты чего такой кислый? Всё же утряслось...       — Да так... Мелочи... Не обращай внимания, — с опозданием отмахнулся Повелитель Вод, вернув на стол чашку с почти нетронутым остывшим чаем.       — Это всё из-за маленького поганца, да? — участливо предположил Пэй Мин, и служанка передвинулась поближе, навострив уши.       — Я просто переживаю за него, — звучало не слишком искренне. Казалось, бог воды волнуется о чём-то совершенно другом. — Там ведь даже духовная сеть почти не берёт...       — Он, конечно, удивил... То несчастное задание висело чёрте сколько, никто не хотел браться — все ждали, когда у Цзюнь У иссякнет терпение, и молились, чтоб не им досталось... А тут Цинсюань сам вызвался лететь в Эмэйшань! На него не похоже — так ответственно, так по-взрослому!       "Зараза, — у Черновода всё внутри похолодело. — Как далеко... Я не смогу без него ещё неделю! Может, попробовать..."       Мысль оборвалась на полуслове, потому что Хэ Сюань ощутил горячую тяжелую руку на своей талии.       "Да какого..?" — захлебнулся он от негодования, едва не припечатав наглеца Пэя одним из тех метких выражений, которым научился у Мин И, но вовремя спохватился, напустив на себя кокетливый и смущённый вид.       — Генерал? — с улыбкой проворковала служанка. Ши Уду скривился, будто у него разом заныли все зубы.       — Я прежде и не замечал, что в моем дворце служат такие красавицы, — окинув фигурку поддельной девушки орлиным взором, отметил Мингуан. Черновода передёрнуло, но он послушно зарделся, стараясь не переборщить с румянцем — в женских обликах он временами ошибался с интенсивностью некоторых реакций.       "Я оторву тебе руки, а потом голову," — мысленно пообещал он развратному богу войны.       — Чай Его Превосходительства остыл, господин позволит этой недостойной заменить чашку? — Хэ Сюань молился, чтобы придурок Пэй купился и выпустил его, избавив от своей благосклонности.       — Отстань от девушки, ты её пугаешь, — с непонятной обидой пробурчал бог воды, похожий в этот момент на Цинсюаня, как никогда раньше. — Как не стыдно флиртовать с подчинёнными... Только я начну считать тебя дельным человеком, как ты хватаешься за очередную юбку!       — Шуй-шисюн слишком строг к этому генералу, — казалось, ничто на свете не может обескуражить Мингуана. В народе говорили: когда раздавали стыд, этот развратник застрял в очереди за мужской силой. Однако от барышни он всё же отцепился, и Хэ Сюань поспешил убраться из зоны досягаемости шаловливых рук.       — Я хочу, чтобы красавица сегодня вечером подала господину чай в его покои, — подмигнул уверенный в своей неотразимости бог войны.       "Размечтался," — с неприязнью подумал Черновод, покинув комнату от греха подальше. Лишь на излёте, перед самым хлопком двери он успел заметить, как генерал со словами "не сердись, дружище! Я купил тебе подарок!" — протянул Ши Уду какую-то вещь, при виде которой глаза бога воды странно вспыхнули.       Но разбираться желания не было, как не было его и тогда, на берегу Южного моря — только стремление поскорее найти Цинсюаня, ещё больше подогретое его проклятым старшим братом. Вид Уду казался Черноводу оскорблением, убогой копией: как можно осквернять нежное лицо бога ветра этим надменным презрительным выражением? Хотелось поскорее вновь узреть оригинал, чтобы вытравить из памяти кощунственный образ.       ...У лежащего на берегу Моря Лилий демона взгляд прояснился, вновь стал осмысленным и напряжённым. Ум усиленно работал, пытаясь отыскать способ увидеть Цинсюаня немедленно. Духовных сил более, чем достаточно, но почти все талисманы потрачены при позорном бегстве. Хэ Сюань думал попросить у Хуа Чена, но тот никогда их помногу с собой не таскал, да и совестно было вновь тревожить того, кто и так несколько дней берёг его покой. При мысли о Собирателе Цветов и Мин И на душе морского демона немного потеплело — он смутно помнил их попытки привести его в чувство. Пообещав себе при случае отблагодарить обоих, Хэ Сюань продолжил искать выход.       Душа его горела огнём, кости выкручивало от желания поскорее вновь увидеть Повелителя Ветров. Как он обходился без него сотни лет? Черновод уже и сам не знал.       Он вспоминал ныне стёртую им с лица земли тюрьму на пригорке за Богучань, где провёл два долгих года, не видя дневного света. В тёмном и затхлом деревянном мешке, в котором он чувствовал себя погребённым заживо вместе с десятком таких же бедолаг, каждое утро происходило чудо. За полчаса до рассвета в его прижизненную могилу приходил ветер. Именно в это время движение воздуха во внешнем мире совпадало по направлению с одной из трещин в стене камеры, принося её измученному обитателю глоток свежести. Сладкое обещание свободы, напоминание, что мир за пределами окружающей тьмы всё ещё существует. Прекрасный и светлый, полный воздуха... Мир, который весной пахнет ручьями и цветущими сливами, летом — мёдом и травами, осенью — холодными яблоками, хризантемами и дождём, а зимой — пронзительной морозной чистотой. Каждое утро Хэ Сюаня начиналось не с ругани тюремщика, как у остальных, а с прикосновения этого ветра, наполнявшего лёгкие свежим воздухом, а душу — надеждой выжить. Это длилось всего несколько мгновений — всё остальное время из трещины тянуло разве что нечистотами с тюремного двора. Но эти секунды, этот единственный глоток каждый день спасал Хэ Сюаню жизнь, давая сил протянуть ещё сутки. Он никому не говорил о своей маленькой тайне — да и прочим обитателям камеры ветер был без надобности, они куда больше мечтали о выпивке, бане и женской ласке.       Однажды из-за невольного участия в драке будущего Владыку Черных Вод приковали за ногу к противоположной стене, докуда порыв свежего воздуха не доставал, истаивая по пути в тяжёлой атмосфере комнаты. И три дня, что пришлось обходиться без этой поддержки, едва не свели его с ума. Он буквально задыхался, бытие сделалось непереносимо тягостным, и лишь неукротимая воля удержала тогда узника в здравом рассудке.       Именно так чувствовал себя Хэ Сюань, лёжа на берегу среди погребальных цветов. Ему не хватало воздуха, он, давно мертвый, вспомнил, что значит задыхаться. И на сей раз не чужая злая воля отняла у него счастье — он сам покинул его, упорствуя в заблуждениях.       "Так далеко... Тысяча ли... Если бы по морю, я был бы там, но это земли, бесконечные земли... Как жаль, что мы так и не довели до ума то заклинание..."       "— Что на этот раз ты рисуешь? — полюбопытстаовал Хэ Сюань, заглянув за широкую спину друга.       Мин И поднял ясные глаза от усыпанной чистейшим белым песком рабочей площадки в саду, на которой выводил бамбуковой палочкой какие-то сложные схемы.       — Всё тот же хер в другой руке, — вздохнул он, смахнув с лица растрепавшиеся волосы. — Ищу способ преодолевать расстояния в мгновение ока. Я разработал методику — пространство можно сжать и пройти за один шаг... Затраты ци, конечно, адские, но какой эффект! Если бы оно заработало, конечно.       — А оно не работает? — участливо улыбнулся Черновод, прислонившись к абрикосовому дереву.       — Не то, чтобы не работает... — Бог земли напряжённо вглядывался в рисунок, закусив стебелёк бамбука. — Переносит на тысячу ли, но в случайном направлении, я никак не могу увязать заклятие с местом назначения. И в таком виде оно переломленного хера не стоит... Ну, чего ты смеёшься опять? Есть идеи? — Доброе лицо смертного озарила ответная улыбка — он всегда заражался чужим весельем.       — А что, если попробовать определить координаты по звёздам, как в корабельной навигации?"       Ожившее в голове воспоминание заставило Хэ Сюаня вздрогнуть. Его внезапно осенило, чего именно не хватало заклятию Мин-Мина.       "Он всегда слишком полагался на расчёты, — думал Черновод, в спешке расчерчивая песок ивовым прутом — демон безошибочно помнил все знаки, которые использовал друг. — И это не сработало. Потому что нужно нечто большее! Нечто более эфемерное, но оттого не менее сильное... Нужна цель... Нужно огромное стремление... Тогда земля подчинится и сама ляжет под ноги!"       Песок покрывался мудрёными узорами, но самая большая работа шла в своевольной душе, терзаемой желанием покорить законы мироздания.       "Всё не важно — лишь он и я. Мне очень нужно в Эмэйшань... Мне нужно к нему... Расстояние — лишь условность! Я не боюсь промахнуться, потому что я не промахнусь."       ... Берег Моря Лилий сотряс беззвучный удар огромного количества ци, вложенной в заклинание на песке — так сработало первое в истории Сжатие Тысячи Ли. Лепестки цветов взметнулись в воздух и опали, скрывая следы исчезнувшего хозяина. Тот, чья воля сильнее смерти, ступил на земли округа Эмэйшань.