Леска

"Когда это случилось, мне почему-то стало полегче:

Теперь мне не нужно ждать зимы — она тут, со мной..."

(Лампабикт и Элли на маковом поле "Где ты")

      Небеса встретили Цинсюаня привычной радостной суетой — точно так, как встречали и в день вознесения, и много дней после. Обычно эта суета поднимала юному богу настроение, заряжала энергией, настраивала на свой ритм, но не в этот раз. Впервые в жизни Повелитель Ветров тяготился атмосферой Небесной столицы. Идеальные дворцы, идеальные сады, идеальные лица... Для страдающей души всё это выглядело сплошной насмешкой.       Он шёл по идеально ровным камням идеально чистой улицы, машинально отвечал на приветствия... Печаль Цинсюаня шелестела вокруг порывами пронизывающего ветра, и прохожие смотрели с удивлением, привыкнув, что явление юного бога сопровождает ласковый бриз. Казалось, вместе с ним в небесный сад на несколько недель раньше срока пришла осень.       Он не чувствовал гнева — лишь тоску и разочарование от того, как закончилась его первая любовь. Не то, чтобы прежде небожитель не ощущал ни к кому симпатии, интереса или влечения... Но никогда ещё весна не расцветала столь ярко в его душе, никогда сердце не колотилось с такой силой, никогда другой человек настолько не занимал его мысли... И у этого всего получился такой бесславный финал. Хлопок двери.

Всё так просто. Всё так грустно.

      "Вот так вот... Поматросил и бросил... Да даже не поматросил толком! — с тоской размышлял бог. — О чём я только думал? Разве такой, как он, полюбит кого-то вроде меня! Правильно брат говорит: я — ходячее горе..."       Хотя Повелитель Ветров не считал себя блестящей партией, униженно бегать за тем, кому не нужен, он не желал. Тогда, в самом начале их знакомства, казалось возможным проявить настойчивость, ведь речь шла лишь о необременительном приятельстве, от которого бог земли отказывался, даже не разобравшись, что предлагают. А теперь... Цинсюань предложил не просто свою компанию — само своё сердце. И его не приняли.       Почему-то он всё никак не мог разозлиться. Гнев и обида были бы понятны в этой ситуации, Цинсюань искал их в своей душе, но не находил. Хотелось обвинять Мин И, который сам не знает, что ему нужно, хотелось возненавидеть... А вместо этого в душе холодным ветром завывала тоска, для которой бог не мог найти подходящее слово. Какое-то больное, пронзительное одиночество.       "Но ты ведь жил как-то без него, — напоминал себе Повелитель Ветров. — Он был с тобой всего две луны, а до этого ты сотни лет жил безо всякого Мин-сюна. Значит, сможешь и дальше. Не драматизируй. Просто попробуй думать о чём-то другом."       Но реализовать намерение оказалось непросто. Проходя мимо фонтана, Цинсюань буквально видел, как Мин И сидел на краю и поглаживал воду.       "Такие большие руки... И при этом такие изящные," — мысли пошли привычным маршрутом. Вспомнилось, как тонула маленькая кисть Цинсюаня в большой ладони, как бережно эти руки смазывали раны, как легко поднимали и несли по лесной тропе... Как сладко касались в самых тайных местах...       "Прекрати!" — приказал себе Цинсюань и быстро пошёл прочь.       По левую руку мелькнул поворот к холодному источнику — и вот уже перед глазами ослепительная кожа, мокрые волосы, капли по шее, из одежды — только серёжка, и оттого нагота ещё пронзительнее... Юный бог прибавил шагу, чтобы поскорее миновать памятное место.       Несмотря на печаль, после отказа Цинсюаню почему-то стало полегче. Исчезла эта мучительная, пылающая в сердце надежда, но вместе с ней ушёл и страх — самое ужасное случилось, хуже уже не будет.       Бог не позволял себе думать о том, каким странно неискренним показался ему Мин-сюн в момент отказа — на контрасте с пронзительной честностью проявленного перед этим влечения. Слишком страшно было обмануться, принять желаемое за действительное, чтобы хоть на время забыть боль в сладком заблуждении.       "Именно это и привело к катастрофе, — назидательно говорил себе юноша, и в голове слова прозвучали голосом старшего брата. — Ты обманул сам себя. Тебе ведь с самого начала говорили, что не хотят иметь с тобой дела..."       "Но я же видел, что небезразличен ему, — возражал он сам себе. — Зачем тогда он целовал меня? Утешал? Защищал?"       "Потому что ему было жалко несчастного дурня," — даже в мыслях выглядело жестоко и неправдоподобно. Не мог Мин-сюн так говорить. Цинсюань невольно вспомнил бархатный низкий голос, который даже слово "дурень" произносил гораздо трепетнее, нежели другие — "Ваше Превосходительство".       "Неужели всё это было ошибкой..."       Душа юного бога захлёбывалась болью, но он держал лицо — меньше всего на свете ему хотелось объясняться с кем-либо.       Заглянув в Небесную сеть общения и в кои-то веки не начав приветствовать всех подряд, Повелитель Ветров нашёл давно висящее задание, за которое никто не хотел браться. Сложного ничего не было, но от ближайшей точки безопасного спуска с небес до места назначения добираться пришлось бы своим ходом — почти тысячу ли. Если использовать талисманы перемещения, то их понадобится столько, что несчастный исполнитель останется без капли духовных сил. А неделю с лишним трястись в телеге изнеженным небожителям не хотелось. В отличие от них, к услугам Цинсюаня был вихрь, способный перемещать гораздо быстрее и без привязки к паршивым дорогам, поэтому бог решил — это отличный повод убраться подальше. От небес, от людей, от брата... От Мин-сюна.       Во дворце Ши юношу встретила кутерьма. Много шума, встревоженные слуги...       "Что-то стряслось? — заволновался Цинсюань, но волнение вышло какое-то смутное, как сквозь воду. — А эти двое что здесь делают? Какой-то военный совет? Почему у нас?"       На входе в приемную Повелитель Ветров поприветствовал Цзюйяна с Сюаньчженем — те выглядели угрюмыми и обеспокоенными. Неожиданно для себя Ветер не смог вспомнить, доводилось ли ему хоть раз видеть эту парочку по отдельности.       "Хотя, вроде бы, на каждом шагу орут, как ненавидят друг друга..." — мимоходом удивился Цинсюань, но тут же забыл о грешных генералах, узрев сидящего за столом брата — мрачного, словно грозовая туча.       Глаза Ши Уду походили не на прозрачные аквамарины, как бывало, когда он в добром расположении духа, а на темную штормовую волну — верный знак, что богу воды нехорошо.       "Судя по всему, не в настроении с самого утра, — привычно считал младший брат, заметив, что и одеяние себе Повелитель Вод выбрал не в любимых оттенках лазури или незабудок, а почти чернично-синего цвета. — Хуже черничного может быть только вороново крыло..."       Хотя младший Ши приготовился к худшему, при виде него лицо брата просияло каким-то непонятным облегчением.       — Цинсюань! Ты здесь... — Уду поднялся с места и, казалось, едва сдерживался, чтобы не броситься на шею при всём честном народе.       — Да. Я закончил работу и вернулся, — отстранённо проговорил Повелитель Ветров. Он вдруг почувствовал, что не хочет разгадывать никаких загадок. Пусть в этот раз гэ сам разбирается со своим дурным настроением.       — У нас военный совет... В Южном море пробудился Черновод, там буря, какой не видели много столетий, и я за тебя волновался... — сбивчиво начал Уду.       — Но моё задание было в горах, почти за три сотни ли от побережья. Как меня могло зацепить? — чуть прищурил глаза Цинсюань, пытаясь уловить логику.       Бог воды прикусил губу, словно случайно сказал лишнее, но тут же вернул самообладание и произнёс в обычной чуть надменной манере:       — Никогда нельзя знать наверняка, куда тебя понесёт. Ты вернулся... А этот твой приятель где же?       Сердце юноши глухо заныло.       — Я не знаю. Ушел по своим делам. Я не слежу за ним, — слова прозвучали монотонной молитвой. — Знаешь, гэ... Я много думал и понял, что ты был прав — мне не стоит с ним дружить.       По лицу Ши Уду скользнула тень вовсе не удовлетворения, как стоило бы ожидать. Напротив, смертный ужас и отчаяние наполнили взгляд бога воды, но Цинсюань в кои-то веки оказался слишком погружён в свои переживания, чтобы заметить это.       — Но как же... Ведь вы двое... Что случилось? — глава семейства Ши не мог подобрать слов.       — Ничего, гэ. Не хочу обсуждать его. Я взял задание в округе Эмэйшань, — голос Повелителя Ветров почти не дрогнул.       — Это же за тридевять земель, — поморщился Уду.       — Поэтому будет справедливо, если именно я выполню эту работу. Где другим придется ехать больше седьмицы, я долечу за два-три дня, — опустив взгляд, отметил Цинсюань. Ему было невыносимо трудно разговаривать, как-то реагировать — душу будто затянуло льдом, как поверхность замёрзшей реки, воды которой еле текли под тяжестью холода.       — А... А напарник? — совсем смешался Повелитель Вод — ему оказалось слишком непривычно видеть брата таким.       — Без напарника. Дело несложное, я разберусь в одиночку. Не думаю, что ради такого пустяка нужно отвлекать богов в столь сложный момент. — Цинсюань в этот момент казался настолько похожим на старшего брата, что тому сделалось не по себе.       — Шуйши-сюн, я примчался, как только смог! Что решили с морским чудовищем? — в приемную влетел генерал Пэй. Судя по виду, Мингуан прервал свидание — чем иначе можно было объяснить следы алой помады на шее и серёжку в нижней губе?       Хотя она была выполнена из другого материала и лишь весьма отдаленно напоминала ту, что носил Владыка Земли, при виде украшения генерала, Ши Уду потемнел лицом. Цинсюань же, для которого воспоминание о губах Мин-сюна стало последней каплей, побледнел и, скомкано попрощавшись, поспешил прочь. Он мечтал лишь об одном — оказаться в одиночестве, как можно дальше ото всех...       — Что это с ним? — удивился бог войны, снимая неуместное украшение.       — Поссорились... — обречённо проговорил Уду вслед брату, в задумчивости кусая кончик собственного пальца. — И что теперь делать...       — С Черноводом, имеешь в виду? — спросил Пэй Мин, неверно поняв, к чему относится последняя фраза. Или наоборот — сам того не зная, очень верно. — Если сунемся, можем спровоцировать бойню, в которую, я уверен, не преминет втянуться и Собиратель Цветов — ему нужен лишь предлог. Тварь пока смертных не трогает, а нам, в свою очередь, не стоит лишний раз трогать её. Понаблюдаем и не будем будить лихо.       — Боюсь, мы его уже разбудили... — еле слышно прошептал Повелитель Вод, ощутив, как разом унялся холодный ветер, который привёл за собой его бедовый младший брат...