Леска

"Странный ветер, незнакомый природе и улицам сомкнутых стен...

Странная песнь о небесной свободе, ложащейся в ручной плен!"

(Карелия, "Буря")

       — Даже лошадь лучше, чем то, что ты предлагаешь! — неодобрительно пробурчал Мин И, скрестив руки на груди.       — Ну, Мин-сюююн! — немедленно заныл Повелитель Ветров. — С помощью духовного оружия или талисманов мы полдня добираться будем!       — Гостиницу выбирал не я. Ты знал, на каком отдалении обитает наша цель. И всё равно настаивал на этом трактире, будто он последний на свете. — Голос Владыки Земли звучал строго, но в золотых глазах плескался смех. Вид недовольного Цинсюаня был способен развеселить кого угодно, кроме, разве что, его старшего брата.       — Это особенная гостиница, она идёт прямо по склону горы сверху вниз вдоль каскада природных родников! Ты хоть раз видел такую ванну? Вода из горячих и холодных горных источников льется в нее с двух сторон, как водопад, наполняет почти до края, а потом через отверстие в дне прямотоком уходит в трубу! Это же как река, только с подогревом и прямо на террасе в домике! А вода, между прочим, закручивается, проходя ванну, и создаёт пузырьки! Пузырьки, Мин-сюн! — Бог ветра кипел от возмущения. В его голове не укладывалось, как можно не оценить такого удобства. В конце концов, юноше неоткуда было знать, как устроены купальни в Черных Водах.       — Хорошо, пузырьки... Я понял. Я предпочту добираться своим ходом. — Черноволосого бога оказалось не так просто отвлечь от изначальной мысли.       — Да почему?! — взмахнул рукавами Повелитель Ветров. Браслет с бубенчиком на его руке подчеркнул движение мелодичным звоном. С недавних пор небожитель носил украшение почти постоянно — если обувь не позволяла надеть на лодыжку, браслет переезжал на запястье. Вещица напоминала Цинсюаню о прекрасном сне, что привиделся в поселке Богучань. И, хотя закончилась история постыдно, душа юноши трепетала от воспоминаний — не только о самом дивном видении, но и о празднике у реки, об уютном домике и доброй тётушке Мо, от которой молодые боги уходили, навьюченные различными вареньями и соленьями, как пара ослов (и с огромным запасом пирогов, которые Уду пренебрежительно обозвал простонародным, а потом все съел).       От звона Владыка Земли едва заметно вздрогнул, на миг прикрыл глаза — и этим невольно разбередил душу Цинсюаня, напомнив, как густые ресницы прятали раскалённое золото в момент экстаза. Повелителю Ветров стало жарко и стыдно за то, что он воображает друга в таких ситуациях.       А потом его вдруг осенило.       — Мин-сюн, ты что, боишься высоты? — улыбнулся юноша, вглядываясь в лицо товарища.       — Ничего я не боюсь, — угрюмо отозвался бог земли, но прямого взгляда не выдержал. — Просто отсутствие опоры под ногами — это ненормально! Даже когда летишь, ты же должен на чём-то стоять или за что-то держаться!       "По крайней мере, в человеческом облике," — мысленно добавил он.       — Но птицы ведь летают и ни за что не держатся, — засмеялся Цинсюань. Хотя разумом он осознавал, что такое бывает, на уровне ощущений не мог представить себе, что пугающего может быть в воздушной стихии. Воздух казался юному богу самым безопасным местом из возможных — светло, просторно, легко дышать... Никто не подберётся незамеченным... Наверное, объяснить ему, что страшного в небе, было ничуть не проще, чем убедить Ши Уду бояться воды.       — У них хотя бы крылья есть, — взглянув на коллегу, как на дурака, ответил Владыка Земли. — Как можно взять и отпустить землю из-под ног? И держаться за что — только за воздух? Я же просто упаду.       — Нет, Мин-сюн! Ты полетишь! Смотри! — решив, что личный пример убедительнее слов, Повелитель Ветров легко повернулся на носках и взмыл в воздух, невесомый, будто пёрышко, грациозный в небе ещё более, чем на земле.       Волосы, и шелка, и ленты, и поднятые вихрем листья, и сияющий лик существа, абсолютно счастливого находиться в своей стихии... Мин И смотрел вверх, забыв моргать, глаза заслезились от ветра. Взгляд горел благоговением, на тонких губах появилась еле заметная восхищённая улыбка, а большая рука невольно взметнулась вслед парящему божеству, будто Владыка Земли опасался, что дивное видение растворится в прозрачном августовском небе. Цинсюань увидел в этом жесте трогательную, какую-то отчаянную надежду, немного детскую веру в чудо, странную для такого стойкого и серьёзного человека.       Повелитель Ветров мягко опустился вплотную к другу — прямо к нему в руки, и крупные ладони бережно поймали тонкую талию.       — Вот видишь, Мин-сюн, — прошептал юный небожитель едва слышно в шорохе медленно опадающих тканей одеяния. — Совсем не страшно. Воздух держит.       Губы Мин И дрогнули в волнующей близости от губ Цинсюаня, золотые глаза вглядывались в нежное лицо, будто в величайшее из чудес...       "Поцелуй меня... Пожалуйста, поцелуй меня вновь..." — молился про себя Повелитель Ветров, окутанный речным запахом.       Но Владыка Земли лишь коротко выдохнул и опустил взгляд, немного отстранившись.       — Я не... — казалось, он сам не знал, что хочет сказать.       — Если тебе нужно держаться за что-то — держись за меня, — произнёс Повелитель Ветров. Мин И молча посмотрел на него странным больным взглядом и внезапно порывисто прижал к себе, спрятав лицо в ореховых волосах.       Приняв это, как согласие, Цинсюань создал вокруг них вихрь, поднимая обоих в воздух — прямо так, обнявшись. Они летели вместе, медленно вращаясь в потоках воздуха, и юный бог наслаждался этими объятиями, тем, как скользят по щекам пряди черных волос, запахом — точь-в-точь, как на берегу Богучань... Небожитель чувствовал себя счастливым оттого, что может быть полезен столь значимому для него человеку.       — Держись за меня, Мин-сюн, — шептал он, чувствуя, что друг слегка дрожит. — Лети со мной. Не бойся, ты не упадешь, я не дам тебе упасть...       "Неужели настолько боится летать?" — удивился про себя Цинсюань, ощущая, как пальцы товарища почти до боли впиваются в плечи.       Он не мог знать, что его Мин-сюна одолевают совсем другие страхи.       Не мог знать, что слова его, будто семена, падают на каменистую почву измученного сердца, чтобы прижиться и разрастись цветами, которым суждено или погибнуть в темноте, или разрушить своё мрачное жилище, впустив свет.       Не мог знать, что значил для Хэ Сюаня в тот миг прекрасный бог, ходящий по воздуху, как по земной тверди, сияющий в лучах солнца, что уже клонилось к закату... Светом и ветром, воплощённой свободой — таким отпечатался в душе Черновода облик Повелителя Ветров. Мечтой, которую предстояло разрушить, самой горькой из потерь, символом всех пережитых утрат... Ничего на свете несчастный демон не хотел так сильно, как к нему, туда, на облака...       Вращаясь в теплых потоках воздуха, что были так похожи на любимую воду, Хэ Сюань прижимал к себе хрупкое, трепещущее тепло и представлял, что между ними нет никакой вражды и никакой мести. И можно жить, на Небесах, с ним, и не отпускать, ведь в воздухе не действуют земные правила.       ...А потом ноги коснулись тверди.       — Это что, лопата? — удивился Повелитель Ветров, когда бог земли достал духовное оружие.       — А чем, по-твоему, землю копают? Веером? — усмехнулся Мин И, ловко взмахнув красивым инструментом — юэячань — и воткнув его прямо в каменистую почву без малейшего сопротивления. "Лопата монаха" выглядела настоящим произведением искусства: длинный изящный черенок из темного дерева с золотыми узорами, наконечник в виде заточенного полумесяца на одном конце и узкое заострённое полотно — на другом.       — Ты... На ней летаешь? — хихикнул Цинсюань, кокетливо прикрыв губы веером.       — Ты так говоришь, будто это что-то плохое. — Золотые глаза посмотрели на бестолкового товарища с укоризной. — Это прекрасный и полезный артефакт, мы с другом очень много работали над ней... Не слушай дурня, милая, он не хотел тебя обидеть! — Черноволосый бог нежно погладил лопату по серповидной рукояти кончиками длинных пальцев.       Выглядело настолько смешно и мило, что Повелитель Ветров с трудом держал лицо. Впрочем, мысли его мигом свернули на совсем другую дорожку — к воспоминаниям, как во сне эти пальцы точно таким же нежным жестом ласкали его шею. Цинсюань нервно сглотнул.       Он понимал, что Владыка Земли прав насчёт юэячань. Артефакт полезный, а на нынешней миссии — практически незаменимый. Их целью на сей раз оказался даолаогуй — зловредный дух дурной погоды, что засел в горах возле перевала, устраивая камнепады и отравляя путников. Для этого задания команда подобралась идеально: бог ветра мог совладать с чудовищем, поскольку тоже умел управлять атмосферой, однако без бога земли тварь из укрытия ему не выковырять. Да и на случай обвала не помешало бы иметь рядом кого-то, способного орудовать лопатой.       Цинсюань намеренно выбрал интересную гостиницу в надежде, что Мин И согласится немного отдохнуть там, когда они разделаются с вредоносным духом. До нужного перевала оказалось далековато, но путешествие по воздуху помогло добраться быстрее, чем догорела бы палочка благовоний. После приземления золотоглазый бог ещё немного подержал Цинсюаня в объятиях, словно не мог поверить, что вновь обрёл почву под ногам, но вскоре отпустил — слишком быстро, на взгляд Повелителя Ветров. Если бы его спросили, юноша предпочёл бы так и стоять там в обнимку — до заката, как минимум — и пусть даолаогуй катится ко всем чертям, как и жители округи со своими проблемами.       — Не сердись, Мин-сюн! — примирительно проговорил Цинсюань, сидя на траве. Он видел, что друг действительно привязан к этой вещи. В конце концов, самому богу ветра было бы обидно, вздумай кто-то смеяться над его веером. — Лопата просто замечательная!       "И ты с ней выглядишь куда привлекательнее и солиднее, чем иные с мечом", — едва не сорвалось с языка, но Цинсюань успел проглотить бестактную реплику, прежде чем она прозвучала.       Мин И довольно хмыкнул и принялся раздеваться.       — Аа... Мин-сюн... Что это ты делаешь? — дрожащим голосом пролепетал Повелитель Ветров, когда верхняя одежда оказалась сложена в аккуратную черную стопку, а большие руки потянулись к завязкам чжунъи.       — Собираюсь копать на жаре, — с недоумением взглянул на него коллега. — Не хочу вспотеть, не хочу испачкать вещи пылью. Ты будто никогда не работал руками!       Цинсюань принялся вспоминать, когда ему доводилось в последний раз заниматься ручной работой, но на ум шло совсем не то.       "Ой", — вспыхнул до кончиков ушей несчастный небожитель, вспомнив про то, что делал с прекрасным Речным Царём в своём видении.       "Оооой", — юноша прикрыл пылающее лицо рукавами, когда в голове возникло то, чем он занимался буквально прошлой ночью, фантазируя о лучшем друге.       — Может, и не работал, — неразборчиво пробормотал он в рукав.       — Что? — обернулся полуобнаженный Мин И, вид которого был так созвучен мыслям Цинсюаня. Стройное развитое тело, белоснежная кожа, черные волосы, собранные в высокий хвост и не скрывающие прекрасную шею и рельефные ключицы... Разгоряченный августовским солнцем, яркий, страстный...       "Какой же ты красивый", — хотел сказать Повелитель Ветров, но произнёс в итоге нейтральное:       — Ты прав, Мин-сюн. Работай, как тебе удобно.       Пытаясь отвести глаза от волнующего зрелища, Цинсюань вдруг заметил лежащую на траве рядом с одеждой друга серебряную детскую погремушку — она явно выкатилась из кармана.       — Зачем ты носишь с собой игрушки, Мин-сюн? — вслух удивился юноша, поднимая простенькую, но красивую вещицу.       — Дай сюда, — Владыка Земли тут же изъял своё имущество из любопытных рук Повелителя Ветров и быстро спрятал обратно в карман. Цинсюань мог поклясться: черноволосый бог выглядел смущённым и даже как будто слегка покраснел.       — Это подарок. У моего друга скоро будет ребенок, и я... — принялся суетливо объяснять он, опустив взгляд.       — Не бойся, Мин-сюн. Я никому не скажу, что ты общаешься со смертными, — верно поняв природу затруднений, пообещал небожитель, и Мин И выдохнул. Он не сказал больше ни слова, но, прежде чем вернуться к работе, посмотрел на Цинсюаня с благодарной нежностью, отчего душа юноши наполнилась счастьем.       Бог ветра наблюдал, как Владыка Земли без заметного усилия копает туннель в склоне горы, время от времени отбрасывая с лица выбившиеся пряди, и размышлял, как повезло кому-то с таким чутким товарищем. И как же так вышло, что ему самому — парню, которого половина обитателей небес называла своим другом — не с кем поделиться чувствами. Вроде бы, с тем дружен, и с этим... Но, например, с богиней шелкопряда Сян Мэйли они не настолько близко общались, чтобы обсуждать столь интимные вещи; покровитель лесов Чжу Юншэнь почти с гарантией стал бы смеяться; а бог транспорта Лю Вэньмин разбирался в вопросе ещё хуже самого Цинсюаня...       "Не с Пэем же обсуждать... Этот мигом брату расскажет, если прямо на месте не помрёт со смеху..."       Досада Повелителя Ветров усиливалась тем, что у него, на самом деле, был друг, способный поддержать в такой ситуации. Тот, кто сведущ в любовных делах, кто бы не смутился и не высмеял... Только именно этот друг и заставлял бедное сердце биться чаще.       — Кажется, я нашел подземный ход! Судя по запаху, тварь живёт там, — сообщил Владыка Земли, заставляя задумчивого Цинсюаня вернуться мыслями к работе. — Готовься, сейчас начнём зачистку.       Повелитель Ветров поднялся на ноги и развернул веер...