Леска

Мосян Тунсю «Благословение небожителей»
Слэш
В процессе
NC-17
Леска
автор
Описание
Всё пошло не так, как задумано. Один планировал месть, но получился бурный роман. Второй собирался просто дружить, но захлебнулся страстью. Третий хотел как лучше, но оказался не готов к тому, что "лучше" у каждого своё... С самой первой встречи Черновода и Цинсюаня тянет друг к другу со страшной силой. Сводит ли их судьба или кто-то другой? Попадётся ли рыба на крючок? И выдержит ли леска?.. AU, в котором события арки Черновода просто не могли произойти.
Примечания
История о любви, которая сильнее принципов. О влечении, родственных чувствах и настоящей дружбе, интригах и самопожертвовании, взрослении и о том, как трудно отпускать. AU, в которой Хэ Сюань умеет прощать, хотя и не всё. И не всем. Где он не успеет увязнуть в своей мести и влюбится в Ветерка до соплей — так, что даже мысли не допустит причинить ему вред. Черновод, горячий, как камчатские гейзеры, гейская паника Цинсюаня, сцены на грани и за гранью, дурацкие шуточки, темная вода в сердце и ветер в голове... Фанфик "Кровь слаще мёда" https://ficbook.net/readfic/018a7559-4f45-77ae-a4f6-8f161f7061f0/35530417 — пропущенная сцена, даёт представление об атмосфере. Пейринг Ши Уду/Хэ Сюань не будет реализован, чувства невзаимны, взаимодействие персонажей в условно-романтическом ключе произойдет лишь в одной сцене... Которая является поворотной для сюжета, упомянутые чувства сыграют в нём весомую роль (братья Ши не будут соперничать из-за мужика, всё гораздо сложнее). Метка "СВП" относится к оригинальным эпизодическим персонажам, из канона никто не умрёт. Подробности в предисловии. ПОЖАЛУЙСТА, ЧИТАЙТЕ ПРЕДИСЛОВИЕ, ОНО УБЕРЕЖЁТ ОТ РАЗОЧАРОВАНИЙ. Главы — по пятницам! Если нужна конкретика по финалу, можно запросить подробные спойлеры в личных сообщениях. https://t.me/thehermit9th — тексты работ, авторские разборы глав, арты и музыка, малоинформативные спойлеры.
Посвящение
Моему единственному последователю. Всем, кто вдохновляет меня на подвиги.
Содержание Вперед

34. Божество несбывшихся грёз.

      Ши Цинсюаня разбудило яркое летнее солнце, светившее прямо в лицо. Небожитель поморщился, повернулся на бок, приоткрыл один глаз и увидел обои с лотосами.       "Я в своей комнате", — сонно подумал он, а потом резко сел на постели, ибо на него вдруг лавиной обрушились воспоминания о прошлой ночи. Жар, золото, поцелуи... Из-за проклятого дурмана всё помнилось смутно и нереально, фрагментами, половина из которых, казалось, относилась к совершенно другим событиям. Цинсюань не мог понять, что происходило на самом деле, где, а самое главное — с кем.       Вздрогнув от пронзившей разум догадки, бог поднёс к глазам прядь собственных волос. Цвет их оказался обычным — тёмным с густым ореховым подтоном. Вопросов стало ещё больше. Волосы не поседели, потому что он провёл ночь не с Речным Царём? Или потому, что Царь, хотя и пожелал его, всё же не стал назначать чужака Избранником? Или из-за того, что Царь так и не взял его в обычном смысле этого слова, ограничившись ласками? И, хотя наиболее вероятным Повелитель Ветров полагал первый вариант, из-за последнего предположения залился краской. Ему не верилось, что он дошёл до такого. Творил настолько откровенные вещи, вёл себя разнузданно... Однако почему-то раскаяния Цинсюань не испытывал и жалел не о своей распущенности, а о совсем иных вещах. Например, о том, что был пьян и не смог наслаждаться целостной картиной происшедшего.       "Если бы знал, что вода подействует — нипочём бы не стал пить! — размышлял юный бог. — Вот бы ощутить всё это без дурмана..."       А ещё, в самой глубине души он сожалел, что не зашёл ещё дальше, но в этом не признался бы даже себе самому.       Небожитель пребывал в замешательстве. Он не представлял, что скажет Мин-сюну, когда выйдет из комнаты.       — Мм, — еле слышно донеслось из угла, и Цинсюань вздрогнул, обнаружив, что всё это время находился в спальне не один.       Мин И, судя по всему, уснул одетым прямо в кресле. Аккуратная причёска сбилась, черные волосы переливались через подлокотник — бог ветра сглотнул, невольно вспомнив статую Речного Царя. Пытаясь во сне избавиться от бьющего в лицо света, Владыка Земли отвернулся от окна — лучи солнца гладили лишь соблазнительный изгиб шеи, уголок губ с поблескивающей серёжкой да чуть заострённое ухо, в котором переливалась подаренная Цинсюанем золотая капля. Волнующее зрелище воскресило в памяти юноши, как накануне он неумело скользил языком по этой дивной шее вдоль рельефной мышцы, и как от этого закипала кровь... Богу хотелось влезть к спящему Мин-сюну на колени и разбудить поцелуями.       "После того, что случилось прошлой ночью, я же могу так поступить? Мы ведь были настолько близки..." — рассуждал Цинсюань, покрываясь приятными мурашками от воспоминаний. Знай он наверняка, что провел праздничную ночь с Мин-сюном, именно так бы и сделал, но... Он не знал. В вечернем сумраке бог ветра свято верил, что его целует Мин И, но под утренним солнцем уверенность начала подтаивать, как карамель на жаре.       Еще одно озарение подняло Повелителя Ветров с постели. Он тихонько подошёл к другу и пригляделся к шее повнимательнее. Сердце упало — синяка не было. А ведь именно в это место он целовал любовника прошлой ночью.       "Так, тихо, успокойся! — мысленно сказал сам себе непутёвый бог. — Может, он вылечился с помощью божественных сил? Или следа просто не осталось — не у всех такая чувствительная кожа, как у тебя!"       "Стоп, а у меня есть синяки? Ведь должны быть!" — вдруг осенило Цинсюаня. Он принялся осматривать свои запястья и предплечья, которым ночью достался не один крепкий поцелуй, не обнаружил решительно ничего и опечалился.       "Неужели ци всё вылечила? Или... Ведь не может быть, чтобы мне это приснилось?" — Повелителю Ветров сделалось не по себе. Он в который раз проклял золотую воду и своё легкомыслие — меньше всего на свете он хотел бы допиться до такого состояния, чтобы не суметь определить наверняка, была ли у него накануне близость. Да ещё и первая близость в жизни.       "Может, где-то ещё следы остались?" — в отчаянии бог принялся осматривать своё тело и понял, что на нём вовсе не церемониальный наряд, а самое обычное бельё — но хотя бы собственное и совершенно свежее.       Распахнув чжунъи, Цинсюань взглянул на своё тело. Ни следа. Ни на животе, ни на груди — а ведь досталось им изрядно... Бог отчётливо помнил момент, когда любовник прикусил кожу над гребнем подвздошной кости — от этого не могло не остаться отпечатка. Но не осталось. Небожителю сделалось дурно.       Последняя отчаянная надежда заставила его приподнять штаны, чтобы осмотреть щиколотку, но руки дрожали, ткань зацепилась за браслет, и проклятый бубенчик зазвенел как-то особенно пронзительно и громко в тишине комнаты...       Мин И вздрогнул и проснулся, воззрившись на товарища с недоумением. Цинсюань не мог знать, какие сладкие мечты разбудил в полусонном сознании Черновода этот звон, и потому чувствовал себя глупо, ведь друг увидел его стоящим посреди комнаты в распахнутом белье и дергающим себя за штанину.       — Мин-сюн... Я... — Несчастный бог ветра не мог сходу придумать объяснения своей странной деятельности.       Но этого, кажется, не требовалось. Владыка Земли красиво потянулся, разминая мышцы — у Цинсюаня от этого зрелища сердце перевернулось в груди — зевнул, прикрыв рот крупной ладонью, оглядел спутника с ног до головы и ласково спросил:       — Очухался?       Взгляд полуприкрытых золотых глаз жёг огнём, однако Повелитель Ветров смутно ощущал, что Мин И что-то гнетёт.       — Я... Что случилось, Мин-сюн? — неожиданно для себя выдал Цинсюань.       — Ты о том, как нахлебался вчера золотой воды, рухнул в реку и стал тонуть? — Владыка Земли приподнял бровь. — Или о том, как я тебя выловил за ногу и принёс домой?       — Принёс... — зачарованно прошептал бог ветра. Сердце пустилось в галоп.       "Неужели... Неужели всё-таки с ним..?" — металась в голове мысль, не смея обратиться в надежду.       — Или о том, как мы с тётушкой насилу тебя переодели и уложили спать? — продолжил Мин И.       — Ч-что? Я просто спал здесь? Всю ночь? — пролепетал Повелитель Ветров, бледнея.       — Ну, за всю ночь не поручусь, — усмехнулся золотоглазый небожитель. — Я был у себя. Но под утро выходил за водой, заглянул узнать, как ты... Ты беспокоился во сне, я решил посидеть с тобой немного — вот и сморило...       У Цинсюаня всё внутри оборвалось. Он чувствовал, что друг что-то недоговаривает, но это мало что меняло.       "Видимо, мне всё же привиделось, — обречённо подумал юноша. — А если нет, то ещё хуже — ему настолько не понравилось, что он решил сделать вид, будто ничего не было. Хотя... Мин-сюн бы не стал... Думаю, всё намного проще: я вёл себя непотребно в пьяном виде, но Мин-сюн не хочет поставить меня в неловкое положение рассказами об этом..."       — А Избранник? — спохватившись, попытался спросить небожитель, но горло перехватило, и вышел лишь невнятный писк.       Золотые глаза взглянули на парня испытующе.       — Речной Царь выбрал нового фаворита из местных парней, один из них поседел, — слова прозвучали сухо и тяжеловесно. — Царь тебе не сказал? Ты разве не за этим в реку полез — с ним беседовать? — Мин И подозрительно прищурился. — Или я зря вмешался — всё было под контролем? Тетушка Мо сказала, этот речной мудила однажды утопил кого-то, кто набивался в избранники с неискренними намерениями, поэтому я немного занервничал, когда ты ушел под воду...       Цинсюань вспыхнул. Прошлой ночью он убедился, что дух реки — не его брат. Если бы это оказался Уду, то бог ветра очнулся бы в Небесной столице, запертый в своих покоях и осыпаемый руганью — и хорошо, если не пинками. Цель была достигнута, но вот что делать с этой информацией, Повелитель Ветров решить не мог. Одно знал точно — он не хочет показываться на глаза жителям Богучань. Вряд ли они все будут столь же деликатны, как Мин-сюн.       — Дда... — с дурацкой улыбкой протянул бог ветра. Ему было стыдно перед всеми сразу: перед горожанами за свои пьяные пляски, перед Царём за напрасное вмешательство в его дела, перед Уду за подозрения, перед Мин-сюном за грязные фантазии... — Мы говорили, я удостоверился, что опасности нет... Думаю, мы можем поступить теперь, как ты предлагал. Оставим местных с их обычаями, доложим на небесах, что здесь ничего дурного не происходит, а императору дадим знамение — пусть получше подбирает персонал, и будет ему счастье.       На лице Владыки Земли отразилось облегчение, но лишь на краткий миг — словно рябь прошла по поверхности воды, тут же сменившись прохладным спокойствием.       — Полагаю, мы должны сообщить местным властям, что императорский сыщик завершил расследование и убедился, что за жителями поселка нет греха? — деловито поинтересовался он, распуская тяжёлые черные волосы и собирая вновь в более аккуратную причёску.       Цинсюань представил, с каким лицом явится к старосте после вчерашнего, и нервно передёрнул плечами. Ведь она стояла у самой воды и всё видела...       — Мин-сюн, я... Не очень хорошо себя чувствую, — краснея, произнёс юноша. — Тебя не слишком затруднит самому поговорить с госпожой Чэнь? А я дома подожду — потом вместе вернёмся на небеса...       Черноволосый бог улыбнулся с непривычной теплотой:       — Конечно. Я сделаю двойника, он всё уладит. А мы — в Небесную столицу. Хорошо?       — Да, — страдая, прошептал Повелитель Ветров. Он чувствовал себя недостойным такой заботы. — Мин-сюн, я... Я ведь сделал что-то плохое, когда был пьян?       Владыка Земли беззлобно усмехнулся:       — Ничего такого, из-за чего я стал бы хуже к тебе относиться. Не забивай голову. Не думаю, что в трёх мирах найдется много людей, ни разу в жизни не напивавшихся пьяными.       Звучало вполне искренне, и на душе у Повелителя Ветров стало немного полегче. Он наблюдал, как друг грациозно поднялся с кресла и отправился к двери.       — Помогу тётушке Мо с завтраком, — произнёс Мин И, полуобернувшись на пороге, и Цинсюаню до смерти захотелось бежать за ним, хватать, целовать... — Выходи к столу, как будешь готов.       ...Едва успев захлопнуть за собой дверь, Хэ Сюань прижался к косяку. Ему пришлось остановить себе сердце, потому что казалось — оно разорвётся. Он не ожидал, что это окажется настолько больно: стирать с прекрасной кожи следы своих поцелуев, лгать ему, видеть, как он стыдится, сомневается, не верит себе — себе, но всё равно не своему Мин-сюну, который врёт ему буквально на каждом шагу... Хотелось немедленно вернуться в комнату и сказать: это было, было в реальности, и это было прекрасно. Поцеловать вновь, освежить в памяти вкус божественных губ... Но он не мог.       То, что из-за него произошло с Лун Цзином, не должно повториться. Черновод корил себя за легкомыслие: подпустил, позволил привязаться, зная, что у них не может быть никакого общего будущего — не только потому, что простой смертный не пара Непревзойденному и не способен выжить в том аду мертвой воды, которым правит Хэ Сюань... Потому что любить можно лишь равного. Только в совсем глупых сказках существо, прожившее сотни лет и повидавшее полмира, может испытывать истинные чувства к тому, кто не прожил двадцати и не выходил за околицу своей деревни. Влечение, недолгий интерес, желание потешить самолюбие... Но не любовь — в такое Владыка Черных Вод не верил. Не верил — но всё равно допустил эту связь, которая стоила жизни ни в чём не повинному юноше.       И с Цинсюанем у него тоже нет будущего, хоть и по иной причине. Поэтому нужно молчать, держать лицо и любой ценой сделать так, чтобы совершённая Черноводом прекрасная ошибка причинила Повелителю Ветров как можно меньший ущерб.       ...И чтобы тот ни в коем случае не заметил мурашек, что томной волной прокатываются по телу "Мин-сюна" всякий раз, как он слышит звон браслета...
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.