Леска

      В поздних летних сумерках Хэ Сюань сидел на траве, прислонившись спиной к надгробию. Ни пение соловьев, ни аромат дикой мяты и чайных роз, ни сияние первых светлячков не радовали душу князя. Странная тяжесть лежала на его мертвом сердце. Ши Цинсюань остался дома с тётушкой Мо в твердой уверенности, что его любезный Мин-сюн отправился спать пораньше, утомившись от многочасового праздношатания по богатому рынку Богучани. Двойник его и вправду мирно почивал в спальне, позволив демону в своем истинном воплощении отдать сыновний долг.       — Вот я и снова здесь, мам, — еле слышно шептал Черновод ухоженному надгробию. — Прости, что так долго не приходил. Я теперь вновь живу в нашем старом доме, но без тебя там совсем пусто. Мне помогает следить за порядком тетушка Мо — потомок твоей двоюродной сестрицы Лин, уж не помню, в котором поколении. Я ведь давно уже не считаю годы, мам, смертные живут так быстро... Кажется, был ребенком только вчера — а уже старик... Мне порой страшно становится, когда пытаюсь осмыслить, сколько человеческих жизней назад я видел вас с папой в последний раз. Иногда кажется, что та прежняя жизнь, наша с вами, просто приснилась мне — такой далёкой и нереальной она вспоминается... Но болит по-прежнему, мам. Не проходит. Я временами забываю, почему болит, но саму боль чувствую постоянно. — Демон прижался щекой к холодному камню и нежно обвёл кончиками пальцев иероглифы имени.       — К слову о боли... Со мной творится что-то странное, мам, — продолжил он тревожным шепотом. — Я не знаю, как мне быть... Я не чувствовал такого прежде, и не знал, что возможно... Я боюсь поверить, но...       — Господин, — робко донеслось из-за стоящей неподалеку старой ивы, и светлячки, взметнувшись из травы, встревоженно закружились. Хэ Сюань едва заметно дрогнул, и живая печаль исчезла с его лица — оно вернулось к каменной безмятежности. Владыка Черных Вод грациозно поднялся на ноги и, обернувшись в вихре темных одежд, обратил свой взор к просителю, посмевшему нарушить уединение мрачного божества.       От дерева отделилась стройная фигура в жреческом одеянии. Лун Цзин приблизился к своему богу и, не дойдя нескольких шагов, рухнул на колени.       — Дозвольте обратиться с просьбой, лорд! — проговорил он, не поднимая пылающего лица от земли.       Хэ Сюань тяжело вздохнул. Меньше всего на свете ему хотелось выяснять отношения. Однако его долг, как покровителя этого места и этого человека, требовал отозваться.       — Слушаю тебя, — мягко произнёс он и коснулся кончиками пальцев точеного подбородка своего избранника, вынуждая того посмотреть в золотые глаза.       — Господин, — взгляд просителя больше не выглядел томным, в нём плескалось отчаяние. — Умоляю дозволить мне служить Вам и дальше!       — Ты знаешь правила, Лун Цзин, — нежно, но настойчиво напомнил Владыка Черных Вод. — Срок твоего служения истекает завтра. Неужели ты не успел за год получить то, за чем приходил ко мне?       Коленопреклонный юноша вцепился в бледную руку Хэ Сюаня, прижимаясь щекой к его прохладной ладони.       — Успел, мой лорд, я разумно распорядился Вашим благоволением, — почтительно доложил жрец. — Я выдал обеих сестер замуж за достойных мужчин, а моего младшего брата всё же допустили до императорского экзамена... Как я и обещал Вам, он блестяще показал себя и получил хорошую должность... Моя семья теперь — уважаемые люди, а не нищие дети казнённого преступника. Вы спасли нас, владыка, и благодарность не имеет границ...       — Так отчего же ты не хочешь оставлять должность, Лун Цзин? — демон не отнимал руки, но смотрел строго. Последние всполохи угасающего солнца превращали его в изваяние, величественное и неживое.       — Мне не нужна должность, лорд, — прошептал молодой человек с седыми волосами, опустив голову. — Я хочу служить ВАМ.       Сердце Хэ Сюаня оборвалось. Молчание стало почти осязаемым, нарушаемое лишь пением птиц и стрёкотом цикад.       — Ты смертный, — веско произнёс Черновод, нарушив тишину. Он попытался отнять руку, но тонкие пальцы служителя впились в неё до боли. — В темноте и холоде моей обители ты долго не выдержишь.       — Но ведь сколько-то выдержу! — в голосе звучала мольба, глаза юного жреца наполнились слезами. — Я не прошу сделать меня супругом, я знаю, что не достоин, но хоть наложником, хоть слугой... Пожалуйста!       Хэ Сюаня накрыло сожаление и огромная усталость. Он не мог исполнить этой молитвы.       — Нет, Лун Цзин, — темный бог решительно вырвал ладонь из цепкой хватки и отвернулся. — Я ясно выразил свою волю. Ты не знаешь, о чем просишь.       — Это из-за него, да? Из-за того, кто пришел с Вами? — упавшим голосом произнёс жрец. — Я ему не ровня, это правда. От его красоты даже в храме светлее стало ... Куда мне соперничать с таким.       Едва различимая для глаза, мелькнула черная тень, находу теряя человеческий облик. Бледные пальцы с золотыми драконьими когтями впились в подбородок юноши. В глазах демона полыхала ярость.       — Ты забыл своё место, смертный? — голос Владыки Черных Вод звучал холодным гневом, подобным рокоту волн. — Ты думаешь, что вправе рассуждать о делах богов? Думаешь, титул избранника даёт тебе полномочия требовать с меня отчёта?       — Лорд, я... — в лице Лун Цзина смешались ужас и восторг. Он не видел истинного облика господина почти год — с той ночи, когда разделил с ним ложе. Душа его затрепетала.       — Мы заключили договор. Все условия выполнены. Тебе не хуже других известно, как я отношусь к тем, кто злоупотребляет положением и не соблюдает договоренностей, — сурово напомнил Хэ Сюань, отпустив жреца и снова скрывая демоническую суть под личиной человека. — Ты хорошо служил мне, Лун Цзин, и я не хочу причинять тебе вреда.       — Господин, — юноша не выдержал и вновь залился слезами. — Пожалуйста... Мои волосы... Когда они вновь потемнеют, я не вынесу... Ведь это будет означать, что я Вам больше не нужен!       Печаль затопила мертвую душу Черновода.       — Это будет означать, что ты свободен, глупое создание. Что ты ничего не должен и волен жить, как пожелаешь. И с кем пожелаешь. — Голос золотоглазого демона звучал размеренно и не выдал душевного смятения. В тот миг Хэ Сюань завидовал собственному жрецу — ничего он не хотел сильнее, чем свободы.       — Я желаю с Вами, лорд, — пылко произнёс юноша, поднимаясь с колен. Он подошёл ближе, руки легли на плечи господина. — Вы не требуете от избранников физической верности, но я хранил... Я не хочу других. Неужели нет никакой возможности..? Ведь однажды Вы уже выбрали меня.       Черновод невольно вспомнил бархатную кожу под своими пальцами, вспомнил, как юное стройное тело выгибалось в его руках, горело от поцелуев... И, может, стоило попробовать вновь, чтобы унять тот, другой, запретный жар, забыть в его объятиях божественную кровь и губы, чьё обжигающее прикосновение подобно самому солнцу, самой жизни... Но он уже знал, что не забудет, не сможет обмануть себя. Его страсть сожжёт Лун Цзина дотла, но не угаснет. Будет подло воспользоваться его чувствами, его наивностью и молодостью, заранее зная, что ему не унять этой жажды.       — Прости, но мне больше нечего тебе предложить, — прошептал Хэ Сюань и поцеловал нежную ладонь. — Ты ещё молод, у тебя впереди вся жизнь, в ней будет много хорошего и без меня.       — Хотел бы я, чтоб так и было, господин, — горько отозвался юноша. — Простите за дерзость. Я понял Ваш ответ.       С этими словами молодой человек с серебряными волосами поклонился и быстро отправился прочь, не оглядываясь.       Черновод лишь проводил его взглядом, и на сердце у него стало ещё тяжелее.