Леска

      Я не был в поселке Богучань с той самой ночи. Не мог себя заставить даже смотреть в ту сторону. Затыкал уши, чтобы не слышать их молитв, не отвечал ни на одну, не наказывал за непочтительность — пусть живут, как хотят. А я хотел жить так, будто никакой Богучани нет на свете.       Теперь мой брат там с этим чудовищем... И его я тоже не слышу.       Тревога сводит с ума, даже отсутствие боли слабо утешает. Заклятие не лжёт, его не заглушить так просто, как духовную сеть, оно достанет А-Сюаня и на дне морском и даст мне знать, если ему грозит беда — о, как мучительно достается это знание... Да только одной безопасности мало. Ведь может статься, что Он зазвал брата в Богучань, чтобы рассказать, что я натворил.       Ну, почему я не спросил, куда именно они собираются! Всегда же спрашивал! А тут... Проклятый Сюй Бао, проклятый Ван Ге, сдалась им эта отставка, да ещё обоим сразу! Замена двух важных должностей, на которые не возьмёшь кого попало, выбила меня из колеи... Но это не оправдание. Я не знал, но должен был знать.       И теперь я не понимаю, что делать. Посмею ли вновь переступить порог Его дома? Если я явлюсь в Богучань, Он может расценить, это, как объявление войны. Войны, к которой я не готов, особенно после того, как узнал, что Он такое. Этот шаг может погубить мой и без того ненадежный план, а ведь ничего другого у меня нет.       Я не понимаю, чего Он хочет, я не понимаю, что у Него на уме, Он не говорит со мной ни прямо, ни через Цинсюаня. Он не предъявляет никаких требований... Но я не настолько наивен, чтобы полагать, что их у Него нет. Тварь, в которую превратился из-за меня тот прекрасный юноша, не просто так выползла из Черных Вод.       Горькая ирония — я знаю, что среди богов скрывается Непревзойденный, который почти наверняка убил настоящего Повелителя Земли, но не могу выдать его, не выдав себя. Эти создания сильнее большинства божеств, и вполне может статься, что Он, как в своё время Собиратель Цветов, уйдёт без особого ущерба для себя. А вот моя жизнь и — что ещё хуже — жизнь Сюаня будет безвозвратно разрушена. И, если для меня уже давно всё кончено — ещё с той ночи в Богучань — то брат пострадать не должен.       Как бы мне хотелось довериться кому-то, спросить совета — да просто поделиться... Но я не могу рассказать никому, кроме безответного листа бумаги, что полетит в печь, едва я закончу эти записи.       Я справился с этим в одиночку тогда — справлюсь сейчас.