Леска

      — Какого чёрта мы встали в такую рань, — ворчал Мин И, поднимаясь в гору. — Неужели нельзя было поспать нормально...       — Ты сам сказал, что нас ждёт работа, — назидательно проговорил Цинсюань. Из-за ночных переживаний он так и не улёгся спать, шатался по дому, пытаясь вести себя тихо, но в конечно итоге всё же перебудил домашних, когда проголодался, полез в котёл с едой и уронил крышку с таким грохотом, будто началось светопреставление. Шальному божеству ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что это произошло намеренно — с целью призвать к порядку заспавшегося коллегу.       — Как любит говорить один мой друг, работа — не хер, неделю простоит, — угрюмо отозвался Владыка Земли.       — Забавная фраза, Мин-сюн, — восхитился бог ветра. — В следующий раз брату так скажу!       — Он будет в восторге... — саркастично вздохнул Мин И.       — А что за друг? Расскажи про него, — принялся любопытствовать Повелитель Ветров.       — Один талантливый инженер...       — Как ты? Вы на этой почве сдружились?       — Да, как я... — после секундной паузы отозвался бог земли. — Пожалуй, ты прав. Именно благодаря его инженерному таланту мы и познакомились...       — Почему ты не забрал его на Средние Небеса? Разве твоему дворцу не нужны такие служащие?       По правде говоря, все служащие дворца Повелителя Земли И были двойниками самого Хэ Сюаня — сочетание конспирации и экономии жалования не оставляло шансов прочим соискателям, но об этом, конечно, Ветру никто не сказал.       — Он не хочет на Небеса, — задумчиво улыбнулся черноволосый бог. — У него жена любимая, он её с таким трудом добился... Малыш вот скоро появится...       У Повелителя Ветров вновь потеплело на сердце. Не только от того, с какой нежностью Мин-сюн говорил о друге, но и оттого, что отношения между ними оказались просто дружескими. А не как у Цинсюаня.       — Какое странное место для святилища, — пробормотал бог ветра, когда из-за поворота горной дороги показалась скромная деревянная постройка. Конечно, этот храм был не чета пышному сооружению в честь Богини-со-Стрелой, но обладал своеобразным мрачным очарованием. Сдержанный и минималистичный, на первый взгляд он казался простоватым, но при более внимательном рассмотрении любой сведущий человек понимал: здание очень дорогое и продумано до мелочей.       — Нормальное место! Чем тебе не нравится? — почему-то обиделся Мин И.       — Обычно храмы ставят ближе к городу, чтобы верующие чаще заходили, — пожал плечами Повелитель Ветров. — А этот стоит на отшибе... В таких углах обычно остроги делают. Хотя... Может, это какое-то памятное место?       Золотоглазый бог лишь едва заметно усмехнулся и уверенно направился к резным северным воротам, изображающим стилизованные узоры волн. Юный небожитель поспешил за другом, заметив, что тот собрался подняться в сюаньтан по лестнице хозяина.       — Мин-сюн, стой! Нам нужна другая! — смущённо подсказал Цинсюань, схватившись за чёрный рукав. — Неприлично войти здесь, это ведь не наш храм...       Владыка Земли бросил на спутника странный взгляд, но молча кивнул и последовал за ним по ступеням для гостей.       В святилище царил прохладный полумрак, особенно приятный на фоне жары снаружи.       После яркого света Цинсюань не смог разглядеть статую, что терялась в глубине зала, но заметил возле стола с подношениями человека. Тот стоял спиной к посетителям и, по всей видимости, хлопотал над курительницами, меняя палочки благовоний. Строгое и торжественное чёрно-белое облачение жреца, длинные седые волосы...       "У каждого бога должен быть свой Сун Сифэн", — улыбнулся про себя юный небожитель.       — Приветствую гостей храма Речного Царя! — голос служителя прозвучал неожиданно молодо. Когда же он обернулся, Ши Цинсюань с удивлением обнаружил, что человек перед ним совсем юн — скорее всего, недавно праздновал два десятка вёсен. Однако красиво уложенные волосы его были покрыты серебром, словно у древнего старца. Повелитель Ветров невольно залюбовался поразительным контрастом. Кожа казалась невероятно нежной и цветущей на фоне седины, точёные черты как будто смягчались, юношеская стройность особенно бросалась в глаза... Словом, молодой жрец выглядел абсолютно обворожительным.       Он сдержанно улыбнулся Повелителю Ветров, потом перевёл взгляд на второго посетителя... Темные, томные глаза с чуть приподнятыми к вискам уголками озарились удивлением и почти фанатичным восторгом. Цинсюань даже обернулся выяснить, на что парень так смотрит. "Неужели они с Мин-сюном знакомы? Он не говорил, что бывал здесь прежде!" — подумал бог.       Но Мин И просто стоял на пороге с совершенно нейтральным видом и выглядел, как обычно. Повелитель Ветров не смог разглядеть ни малейшего признака душевного волнения. Юноша интересовал Владыку Земли не более, чем в своё время Сун Сифэн. У Цинсюаня отлегло.       — Мы прибыли из столицы по распоряжению императора для расследования, — сдержанно произнёс черноволосый бог.       На живом лице жреца отразилась странная эмоция — будто он вспомнил нечто важное.       — О, так вы те самые сыщики! — улыбнулся седовласый юноша. — Староста говорила, что вы можете придти. Распорядилась оказывать всяческое содействие! — последнее слово прозвучало как-то двусмысленно. Богу ветра показалось, будто оно подразумевает нечто непристойное.       "Средь бела дня флиртует с чужим... Писарем! И у этого, в отличие от Сун Сифэна, шансы есть... Надо брать дело в свои руки, чтоб не вышло, как с весенним домом!" — решил Повелитель Ветров. После тех двух поцелуев его терпимость к личной жизни товарища, и без того невысокая, упала до нуля.       — Меня зовут Ши Цинсюань, я уполномоченный императора, — несколько надменно представился он. — Мой спутник — Мин И, он служит МОИМ ЛИЧНЫМ писарем. — Нажим на нужных словах получился сам собой.       Жрец скептически приподнял бровь и вопросительно взглянул на Владыку Земли, но комментировать не стал.       — Я Лун Цзин, избранник Речного Царя, — представился юноша. — Рад быть полезен господам.       "Странный титул, — удивился Цинсюань. — Правильно говорил брат: чем мельче божок, тем пафоснее название... Не просто служитель, а целый "избранник"!"       Бог ветра окончательно решил, что парень ему не нравится.       — Так что же привело высокопоставленных господ в скромную обитель? — любезность звучала неприкрытой фальшью с нагловатым оттенком.       Мин И за спиной Повелителя Ветров негромко кашлянул. Жрец машинально бросил на него взгляд и вздрогнул — самоуверенность мигом испарилась с его лица, сменившись учтивой покорностью.       Цинсюань мысленно поблагодарил друга, который вовремя использовал свой природный талант ставить нахалов на место одним взглядом.       — Мы хотели бы уточнить некоторые обстоятельства... Кхм... Служения, — попытался подобрать слова бог ветра. — Эта информация необходима в рамках расследования смертей чиновников. Касательно Летнего Праздника...       — Что конкретно интересует господина?       — До меня дошли слухи... Что Речному Царю раз в год приносят... Человеческую жертву, — Цинсюань проницательно взглянул на Лун Цзина, готовясь отслеживать малейшие признаки лжи. — Полагаю, император должен знать о том, что на подвластных ему территориях практикуют подобные обряды.       — О, что Вы, господин, — улыбка жреца стала особенно нежной, взгляд будто затянула томная поволока воспоминаний. — Вы превратно поняли обычай. В самом деле, в прошлом году на празднике нашему богу была предложена жертва... И это был я. — Он выразительно посмотрел на Мин И, будто надеясь этим откровением впечатлить именно его.       — Что? — изумился Цинсюань.       — Как изволите видеть, я жив, — церемонно продолжил Лун Цзин. — Наш владыка милостив, он не отнимает жизни верующих. То, что Вы приняли за жертвоприношение — лишь ритуал, с помощью которого бог находит своего избранника.       — И как же проходит этот ваш ритуал? — опередив коллегу, внезапно спросил Мин И. В голосе его звучала еле заметная издёвка, будто он уже знал ответ, но хотел поставить собеседника в неловкое положение.       — В последнюю ночь месяца лотосов вода в реке Богучань начинает светиться золотом... — голос юного жреца звучал вкрадчиво и обольстительно. Он смотрел на Владыку Земли, не отрываясь.       "Что происходит между этими двоими?" — недоумевал Цинсюань. Он ощущал напряжение, но никак не мог понять его сути — ни по одному, ни по второму.       —... В эту особенную ночь юноши, которые хотят побороться за благосклонность Речного Царя, надевают белые церемониальные одежды и отправляются к заводи. Каждый из них, входя в реку, дарит воде свою кровь — немного, всего одну каплю, обозначая намерения. Претенденты, как и остальные участники торжества, пьют волшебную воду и танцуют... — продолжал чарующие речи Лун Цзин. — Речной Царь, что неузнанным ходит на празднике среди смертных, незаметно забирает одного и проводит с ним ночь.       Повелитель Ветров вспыхнул, осознав суть обряда и почему жрец носит такой титул. Хотя Мин-сюн пытался вызвать неловкость у служителя, того, кажется, совершенно не смущало получение должности через постель. Неловко стало только Цинсюаню.       — Наутро волосы избранника седеют, что означает покровительство Хозяина реки Богучань и вступление в должность жреца на год, — завершил свой рассказ бесстыдник.       — Неужели есть желающие? — удивился небожитель. Ритуал казался ему всё более странным.       — О, в желающих недостатка нет, — уверил Лун Цзин. — Наш господин щедр. Стать избранником — отличный способ показать себя: обзавестись связями, поправить материальное положение или очистить доброе имя своей семьи. Жители посёлка с большим почтением относятся к тем, кого приблизил к себе бог.       — Но ведь он выбирает за красивые глаза... Какое отношение это имеет к репутации? — усомнился Цинсюань.       Жрец посмотрел на него ласково, будто на неразумное дитя, а потом снова устремил страстный взгляд на Мин И и объяснил:       — Это же божество, а не обычный человек... Бог смотрит не только на тело, но и в душу претендента. Негодяй или трус никогда не взойдет на ложе царя.       "Так уж прямо и не взойдёт, — скептически подумал Повелитель Ветров. — Больше похоже на схему продвижения фаворитов... Ох, только бы не Уду... Конечно, все эти "ночи любви" не в его духе, но с него станется втянуть в это Пэя или Линвэнь..."       — Выходит, ваше божество, по сути, принуждает вас..? — у Ветра всё в голове смешалось.       От этих слов выражение расслабленной самоуверенности слетело с лица Лун Цзина, уступив возмущению.       — Как Вы могли подумать! — Он, кажется, искренне оскорбился за своего бога. — Речной Царь прекрасен, разделить с ним ложе — огромная радость!       Жрец указал на статую в глубине храма, но смотрел вновь только на Мин И — болезненным, умоляющим взглядом.       Привыкшие к полумраку глаза юного небожителя различили, наконец, статую, и многое встало для него на свои места.       "Вот почему они все так странно смотрят на Мин-сюна!" — осознал бог ветра, приблизившись. Его магнитом тянуло к скульптуре.       Речной Царь восседал на троне, горделивый и одновременно чувственный. Кожа из лучшего белого нефрита, благородные линии тела, чёрно-золотые струящиеся одежды... Черные волосы невероятной длины, разложенные по узорным выступам кресла, вырезанные так искусно, что Цинсюань не мог понять, из чего они сделаны — ему показалось, что из самой ночной темени. На подлокотниках покоились изящные руки с длинными золотыми когтями... Лицо статуи наполовину скрывала маска, но угадываемое сходство с Мин И поражало.       "Он похож не столько на настоящего Мин-сюна, сколько на его образ из моего сна, — подумал небожитель, не в силах отвести взгляд. — Неужели он бывал здесь прежде? Нет, быть не может, он бы сказал..."       Янтарные глаза из прорезей маски манили юного бога, он сам не замечал, как делал очередной шаг навстречу. Сон внезапно ожил в душе, вспомнились поцелуи, страсть, томление...       — Речной Царь прекрасен и добр, — вкрадчиво прошептал Цинсюаню Лун Цзин, оказавшийся у него за спиной. — Если он пожелает тебя, то даст именно то, чего ты хочешь, самое тайное и вожделенное...       "Тайное и вожделенное" рвалось из груди Повелителя Ветров, он вдруг почувствовал в себе родство с седовласым жрецом. В нём тоже горела эта мука, это желание, невысказанное, выкручивающее кости, зудящее глубже кожи... Бог ветра принял в своем сердце ту болезненную искренность, с которой Лун Цзин говорил про Царя: ему тоже позволили лишь раз прикоснуться к заветному, а дальше — только смотреть...       "Как, наверное, тяжко ему видеть Мин-сюна, — с сочувствием подумал Цинсюань. — Он ведь так похож на его возлюбленного... А ведь праздник совсем скоро, бог выберет другого..."       Смятение вновь всколыхнулось в душе и захватило небожителя, он готов был рухнуть на колени перед проклятым изваянием и просить, словно невежественный смертный, уверовав, что услышит, поможет, спасёт...       Тем временем Владыка Земли несколькими решительными шагами пересёк святилище, бесцеремонно скинул с плеча зачарованного божества руку Лун Цзина и заменил своей крупной ладонью.       — Идём, — прозвучало куда более встревоженно и бережно, чем он планировал. — Мы узнали, что нужно.       Мин И бросил на поникшего жреца укоризненный взгляд и повлёк бледного Цинсюаня к выходу, приобняв за плечи.       — Всё в порядке? — Владыка Земли с беспокойством всмотрелся в лицо спутника, когда оба вернулись на свежий воздух. — Ты выглядел, будто вот-вот лишишься чувств. Тебя расстроили россказни этого седого недоумка?       — Ничего, Мин-сюн, — улыбнулся Повелитель Ветров. При солнечном свете наваждение рассеялось, и он уже сам не понимал, что на него нашло. — Просто голова немного закружилась.       Золотые глаза подозрительно прищурились, но бог земли не стал комментировать нелепую отговорку.       — Мы убедились, что ничего дурного здесь не происходит. Царь этот никого не ест, убивает только очевидных негодяев... Может, оставим всё, как есть, и вернёмся на небеса? — вновь предложил он, и в золоте глаз горела как будто бы мольба.       — Нет, Мин-сюн, — тихо, но твёрдо отозвался Цинсюань. — Мне нужно увидеть Речного Царя. Это... Это уже личное.       — Ну, как знаешь, — бросил Владыка Земли, резко развернулся и отправился вниз по тропе. Бог ветра поспешил за ним.       ...Лун Цзин наблюдал за парой с порога храма, и в глазах его стояло горе. Когда небожители скрылись за поворотом тропы, он тяжело опустился на ступени и закрыл лицо руками...