Леска

      ... Ши Цинсюань любил бывать в Белой Галерее, которая стала для него чем-то вроде тайного убежища — места, где он мог побыть со своими мыслями, когда изредка испытывал потребность в уединении. Своей непопулярностью у небожителей галерея была обязана неудачному решению садовника, который вырастил с одной стороны павильона здоровенную магнолию, а с другой — не менее здоровенную вистерию. И, будто этого показалось недостаточно, у подножья первой разбил розарий, а у подножья второй высадил жасминовые кусты. Намерения он имел самые невинные, однако в результате благоухание в Белой Галерее сделалось категорически нестерпимым. Цвело на Небесах всё и разом, источая запах такой интенсивности, что с ним не потягалась бы и перевернувшаяся повозка с духами. Никто не мог выносить этого дольше нескольких минут, поэтому нежное, ажурное здание, словно выточенное из жемчуга, стояло покинутым. Только Повелитель Ветров не испытывал в павильоне никаких неудобств. Несколько взмахов веера, перенаправить потоки воздуха — и вот от удушливого облака остаётся лишь едва ощутимый приятный аромат. Конечно, Цинсюань мог сделать, чтобы благоприятный ветер дул там постоянно, но очень уж не хотелось терять свое укрытие, где можно не только побыть одному, но и поговорить без посторонних.       В тот день в галерее юный бог прятался от старшего брата, который пребывал в ярости. После приключений в городе Ли — к слову, впоследствии вознесших популярность Цинсюаня до небывалых высот — Сун Сифэн буквально в считанные дни сочинил новую историю. Копию свитка учтивый жрец положил к ногам божественной статуи в качестве подношения, и любопытный Повелитель Ветров быстро прибрал чтиво к рукам.       Начало юноше понравилось, но голод помешал ему интеллектуально развиваться. По своему обыкновению он бросил книгу, где придётся, и отправился на поиски съестного. А когда вернулся в комнату, свиток просвистел аккурат рядом с его головой.       Ши Уду и сочинение повстречались в недобрый час. Любитель порядка, бог воды просто не смог пройти мимо небрежно валяющейся в неположенном месте книги. Он сперва думал просто свернуть свиток, чтобы пыль не садилась, но бегло прочёл пару строк и...       — Что значит "супруги"?! Почему с этим типом?! Почему вы оба мужики?! Вы чем занимались на задании?! Мало мне позора на каждом празднике! Мало мне, что нас с тобой всё время сватают! А теперь тебя ещё и в отрезанные рукава записали?! И ладно бы — я не знаю — с Цзюйяном или даже со мной! Но с этим... Этим! — Повелитель Вод задыхался от возмущения и забывал слова. — Совсем смертные с ума сошли! Немедленно найди мне автора! Я оторву голову, которой он придумал эту мерзость!       — Тогда уж и Пэю своему оторви заодно, — съязвил Цинсюань, быстренько припрятав в карман "нелегальную литературу". — Он больше всех шутит про мою ориентацию!       — Не сметь порочить генерала! — взвыл Ши Уду, окончательно выйдя из себя, и швырнул в паршивца веером. Однако младший брат, знавший, что в гневе он всегда забирает влево, легко увернулся и удрал, весело смеясь.       Цинсюань уединился в галерее, к которой чувствительный к запахам Уду не подошёл бы и на пушечный выстрел, и, сгорая от нетерпения, вернулся к чтению эпоса о божественных супругах.       О нём самом Сун Сифэн писал с большой симпатией, но это не шло ни в какое сравнение с образом Мин И. Последнего автор едва ли не облизывал — будто сам за него замуж собрался. И, хотя Повелитель Ветров отлично понимал беднягу, который, по сути, не сказал ни слова лжи в своих хвалебных одах, местами шёл такой перебор с комплиментами, что читатель бы не удивился, обнаружив на рукописи подозрительные пятна.       "Копи добродетели, Мин-сюн, — зардевшись, подумал юный бог. — Что-то мне подсказывает, что на Празднике Середины Осени они тебе понадобятся..."       Впрочем, вполне могло статься, что Владыка Земли и не подумает платить, а спокойно продолжит трапезу, когда на сцене покажут эту похабщину. В конце концов, в отличие от других небожителей, он во многих вещах не видел проблемы, и Цинсюань восхищался этим — уж очень необычно выглядело на контрасте с братом, вся жизнь которого подчинялась лозунгу "Избежать позора любой ценой".       История рассказывала о ссоре между супругами, после которой Мин И отправился в весенний дом назло мужу. Хотя при прочтении этого эпизода в душе небожителя начинала клокотать ревность, ему очень понравился пассаж о том, что "не хватило двоих, чтобы унять голод, с которым Повелитель Ветров легко справлялся в одиночку". Враньё, конечно, но так приятно прозвучало... Хоть кто-то считал его подходящей партией для Мин-сюна, пусть и не сразу признал это.       От сцены в борделе Цинсюаня бросило в жар. Хотя автор пытался втиснуться в рамки приличий, используя эвфемизмы и метафоры, чувствовалось, как его разбирает от желания рассказать все пикантные подробности. Создавалось впечатление, будто Сун Сифэн лично присутствовал при этой вакханалии — или, как минимум, опрашивал свидетелей. Впрочем, Ветер не сомневался, что опыт у жреца богатый, и ему вполне под силу выдумать подобные непотребства с нуля.       "И насчёт размера как угадал", — усмехнулся про себя пунцовый Цинсюань, радуясь, что всё уже узнал, как происходит однополое соитие, не из ЭТОЙ книжки. Даже учебник из дома терпимости как-то поинтеллигентнее всё описывал.       Но последней каплей оказалась сцена, в которой блудный супруг, так и не сумев найти подобного, вернулся к "несравненному" богу ветра вымаливать прощение за свои выкрутасы.       К такому разврату, да ещё в собственном исполнении, несчастный юноша точно не был готов. Умирая от смущения, он с трудом продирался через цветистые описания бурного примирения — на этом моменте шальное воображение Сун Сифэна совсем сорвалось с катушек и понеслось по кочкам. Цинсюань, с одной стороны, хотел почерпнуть из текста парочку идей на будущее, но с другой — опасался, как бы всё это не оказалось исключительно фантазиями жреца, не применимыми к реальности. Богу, увы, пока не хватало опыта отличить.       — Ваше Превосходительство, — тихо прозвучало за спиной, и небожитель вздрогнул.       Все служащие дворца Ши были немножко влюблены в Цинсюаня. Хотя небожитель не предпринимал к этому усилий и по большей части даже не осознавал, сколь сильное впечатление производит на окружающих, сказывалось природное очарование и умение расположить к себе, особенно в контрасте с резкостью и холодностью старшего брата.       Конечно, большинство не смели и помыслить о взаимности — разве ровня они сиятельному богу, который негласно считался одним из самых прекрасных жителей небесной столицы! Да что там духи Средних Небес — многие верховные обитатели пантеона временами видели в весенних снах эти летящие волосы, изящные пальцы и безупречную кожу, хотя кое-кто не признал бы этого даже под пытками...       Сюй Бао, как и прочих, не миновала сия участь. Этот парень всегда знал, что достоин лучшего. Рождённый в семье рыбаков в прибрежной деревушке, он сумел произвести впечатление на самого бога морей отнюдь не красотой — хотя природа оказалась весьма щедра к нему в этом вопросе — а своей уверенностью, предприимчивостью и — чего греха таить — некоторой беспринципностью. Ши Уду разглядел в ловком парне потенциал и прибрал на Средние Небеса в качестве личного ассистента. Ему импонировали люди, способные, если что, пойти по головам, ведь Повелитель Вод мог не опасаться, что их таланты однажды повернутся против него. Склонный к педантичности, он всегда перепроверял задания вплоть до совсем ерундовых даже за самыми лояльными слугами, без малейших колебаний наказывая за выявленные проступки. Поэтому в отношении господина все его подчинённые были безукоризненно честны, хоть и в условиях, исключающих злоупотребления.       Сюй Бао был уверен, что его вознесение — вопрос времени. А ещё он был уверен, что Повелитель Ветров испытывает к нему чувства. Иначе зачем все эти взгляды и улыбки? Неужели случайны томные позы и распущенные волосы? Ведь нарочно — как же иначе — Цинсюань одевался дома так обольстительно? Чей ещё взгляд он хотел порадовать своими нарядами? Уж явно не брата и не жалких слуг... Нет, Сюй Бао знал — всё это для него. Лишь он достаточно хорош, чтобы добиться бога ветра!       А в тот раз, когда он искал начальника и застал Цинсюаня в нижних одеждах? Конечно, Повелитель Ветров сделал вид, будто куда-то собирается, но чуть открывающее белоснежное плечо одеяние и особенный нежный взгляд говорили сами за себя. А уж когда юноша, чуть прикусывая яркую нижнюю губу, попросил придержать ему волосы — якобы для того, чтобы аккуратнее закрепить заколку — Сюй Бао всё стало ясно. И, если бы не появился некстати проклятый Ши Уду, он точно проявил бы инициативу. Всё было так близко... Он уже предвкушал поцелуи, воображал, какова на вкус нежная кожа шеи... Представлял, как берет Повелителя Ветров, в женском или мужском облике, как сделает его своим во всех смыслах — ведь невооружённым взглядом видно, как сильно юный бог жаждет этого.       Конечно, Повелитель Ветров робел перед братом и не осмеливался крутить роман у него на глазах, Сюй Бао понимал. Поэтому пытался выгадать момент, чтобы объясниться со своим Цинсюанем за пределами дворца Ши. А подобраться оказалось непросто — чёртов Повелитель Земли ходил за прекрасным богом, будто приклеенный. Неужели тоже надеялся добиться его расположения? Не мог этот варвар понравиться утонченному божеству!       Несмотря на некоторое сходство, Сюй Бао полагал себя красивее Владыки Земли. Может, Мин И был чуть выше ростом и белее лицом, но у служащего Средних Небес, по крайней мере, глаза нормального, человеческого цвета. Тёмно-серые, а не подозрительно жёлтые, словно у какой-то рептилии.       Сюй Бао наблюдал за Ши Цинсюанем какое-то время. Заметив своего бога в галерее, он даже не вспомнил про запах, устремившись к желанной цели. Повелитель Ветров читал какой-то свиток, но то и дело отводил от него взгляд, будто не мог сосредоточиться. Юноша в бирюзовых одеждах казался взволнованным — не потому ли, что ждал возлюбленного в надежде услышать вожделенное признание?       Когда небожитель обернулся, его глаза сияли, щеки раскраснелись, а прекрасные волосы взметнулись на ветру, будто нарочно поднятом, чтобы подчеркнуть их красоту. Он казался таким чарующим, манящим, притягательным... Житель Средних Небес на мгновение потерял дар речи.       — Ой, Сюй Бао, это ты! Я не сразу заметил... Гэ отправил разыскать меня? — проговорил Цинсюань, но собеседник сразу понял, что это лишь кокетство. Нельзя же сходу объявить, что мечтал именно о нём!       "Неужели этот дурачок ещё не уверен во взаимности? — удивился про себя служащий. — Будто никогда в зеркало не смотрел!"       — Никто меня не отправлял, — несмотря на трепет предвкушения, Сюй Бао всё же смог контролировать голос. — Я пришёл, потому что ты меня ждёшь.       — Я?... Что? — зеленоглазый бог весьма правдоподобно изобразил недоумение, но никто на это уже не купился. Мгновение спустя служащий обнимал его тонкий стан, прижимая юношу к перилам галереи.       — Мы с тобой оба так долго ждали, — прошептал Сюй Бао и припал к желанным губам, явно нарочно приоткрытым в притворном удивлении.       Повелитель Ветров опешил до такой степени, что не мог пошевелиться. Он не знал, что и думать, ведь никогда в его голову не забредало ни единой грешной мысли по поводу этого парня. Да, он красив — лихой, немного опасной красотой — но ведь все служащие дома Ши отличались приятной внешностью в той или иной мере...       "Это всё какое-то чудовищное недоразумение!" — звенело в мозгу Цинсюаня, но одеревеневшее от шока тело отказывалось подчиняться. Он просто стоял столбом, не отвечая на ласки и не в состоянии оттолкнуть.       Отсутствие отклика не особенно смутило Сюй Бао. Страсть застила разум, и он решил, что ветреный возлюбленный лишь хочет посильнее распалить его притворной холодностью. Тело напряжено, будто каменное — настолько трудно даётся юному божеству эта безответность! Но дрожь и участившееся дыхание выдают с головой — нравится, хочет продолжения!       — Я не... Сюй Бао, это ошибка! — попытался сказать Повелитель Ветров, когда поцелуй прервался, и губы приникли к его шее. Попытка оттолкнуть, но запястья поймали, прижали к белому камню перил...       — Не говори так! Все твои призывные взгляды, позы, одеяния... Вздохи... Прикосновения, будто случайные... Неужели ты стал бы распалять во мне жар забавы ради? Нет, нет... Ты не жесток... Ты не поступишь так со мной... Какой же ты красивый... — бормотал в ответ помощник Ши Уду, лихорадочно целуя бога ветра.       "Кошмар! Что делать? — в ужасе думал Цинсюань. — Неужели я в самом деле случайно спровоцировал его? Но я же не хотел ничего такого! Получается, я теперь должен как-то это компенсировать? Но... Но..."       — Могу я побеседовать с Его Превосходительством? — раздался низкий бархатный голос, и от его интонации в галерее как будто сделалось холоднее.       "Мин-сюн!" — сердце в груди бога ветра радостно подпрыгнуло, и он нашел силы отстранить от себя Сюй Бао. Тот бросил ненавидящий взгляд на Повелителя Земли, что стоял чуть поодаль в развевающихся одеждах — кажется, ему этот ветер шёл даже больше, чем своему хозяину. Наряд и волосы незваного гостя казались беспросветно-черными на фоне арок галереи, которые не могли затмить белизны его кожи.       Мин И легко выдержал гневный взор, не отведя золотых глаз и, кажется, даже не моргая. Сюй Бао сдался первым.       — Увидимся позже, А-Сюань, — бросил он возлюбленному и быстрым шагом раздражённо покинул галерею, мысленно сетуя на проклятого нахала, что только и искал способ испортить им удовольствие. Впрочем, вслух он эти претензии озвучить не посмел.       Проводив взглядом служащего, черноволосый бог шагнул навстречу бледному, как мел, Повелителю Ветров.       — Я случайно увидел вас, и мне показалось, что ты не в восторге от происходящего, — спокойно произнес владыка земли. — Решил вмешаться на всякий случай. Если ошибся, прошу меня извинить.       В этот момент до Цинсюаня дошло, что всё закончилось, ступор исчез, и несчастный буквально рухнул вдоль перил галереи — спутник едва успел подхватить, чтобы не ударился. В итоге они вместе осели на белые плиты пола, и бог ветра, дрожа, спрятал лицо в одеждах друга.       — Видимо, не ошибся, — в голосе Мин И прозвучало сочувствие и — еле слышным отдаленным раскатом грома — гнев.       — Сам не понимаю, как это случилось... Он просто набросился на меня, — сбивчиво бормотал младший Ши. — Я, кажется, совсем не хотел этого, но... Я ведь сильнее — почему не оттолкнул? Ведь не может такого быть, чтобы хотел, но сам не знал? Да, Мин-сюн?       Юноша поднял полный отчаяния взгляд на товарища в надежде, что тот объяснит ему, что случилось, как делал прежде, помогая разобраться в собственных чувствах.       — Думаю, ты просто растерялся, — золотые глаза смотрели мягко и почти ласково. — Привык к официальному тону и оказался не готов к такому резкому сокращению дистанции, ведь обстановка не располагала. А он, вроде как, не с агрессией пришёл, и бить как будто не за что, но и то, что он делает, тебе не нравится... Ничего удивительного, что ты не смог определиться с реакцией.       — Да... Пожалуй, это похоже на правду, — задумчиво произнес Цинсюань. Напряжение потихоньку отпускало. — Не знаю, почему он решил, что я что-то к нему чувствую... Может, я как-то спровоцировал... Но ведь не нарочно!       — Забудь об этом, — усмехнулся Мин И. — Ты не отвечаешь за чувства других людей. Если кто-то на тебя запал, это не значит, что ты ему должен. Пусть сам разбирается со своими желаниями.       Последняя фраза прозвучала как будто с горечью.       — Это было так неприятно, — поежился Ветер. — Хорошо, что ты пришёл.       — А чем я лучше этого парня? Помнится, тогда, в подвале, я у тебя тоже разрешения не спрашивал, — с невесёлой усмешкой произнёс бог земли, и сердце Цинсюаня стукнулось о грудную клетку. Он не мог поверить, что Мин И всё же решился заговорить на эту тему.       — С тобой... Иначе, — прошептал Повелитель Ветров, вспоминая жар того поцелуя и вновь покрываясь сладкими мурашками.       "Сейчас я опять ляпну какую-нибудь глупость, и он уйдёт, "— безнадежно подумал юный небожитель, прижимаясь ближе к плечу друга, чтобы успеть урвать себе хоть кусочек тепла.       — И в чём же разница? — черноволосый бог, казалось, избегал смотреть на собеседника.       — Не могу объяснить, — Цинсюань задумался, подбирая слова и прислушиваясь к ощущениям. Не мог же он сказать в лоб, что ему до смерти хотелось этого. — У меня было чувство, что ты не хочешь причинять мне вред.       Мин И вздрогнул, как от удара хлыста, но не отстранился.       — А этот клоун, стало быть, хотел?       — Не совсем так, — засомневался бог ветра. — Даже не причинить вред... Скорее, воспользоваться. Получить своё. Ведь ты даже издалека понял, что мне не нравится... А он.... Такое ощущение, что он не замечал этого, потому что в глубине души ему плевать, приятно мне или нет.       Несколько мгновений они сидели в тишине, прислонившись друг к другу.       — А ты... Я понимаю, что произошедшее в подвале было случайностью, что ты просто перенервничал, но... По крайней мере, я видел, что ты за меня волновался, — улыбнулся бог ветра. С плеча его не скинули, и это вдохновляло, хотя душа Цинсюаня всё ещё пребывала в смятении.       — Мин-сюн... Могу я попросить тебя... Просто по-дружески... — замялся он.       — М? — отозвался Повелитель Земли.       — Поцелуй меня снова, пожалуйста, — не смея поднять глаза, прошептал юный бог. — Я не хочу чувствовать его губы. Помоги мне избавиться от этого.       Повелитель Ветров был уверен — сейчас его пошлют подальше. Но Мин И снова удивил товарища.       Золотой взгляд потеплел, бог земли коснулся губ кончиком большого пальца, как тогда, в саду, вынуждая разомкнуть, а потом...       Этот поцелуй оказался не таким, как первый — медленным, нежным и долгим. Словно в извинение за прежнюю торопливость друг целовал Цинсюаня обстоятельно, стараясь дать распробовать, прочувствовать каждый нюанс. Соприкосновение губ, мягкое проникновение языка, странное ощущение теплого металла серёжки, разливающийся жар...       Всё тело запело, затрепетало, отозвалось, в венах потекло расплавленное золото... Такими смешными вдруг показались богу ветра собственные недавние сомнения — как он мог хоть на миг заподозрить, что хотел другого? Нет, вот оно, истинное желание, вот что значит "хотеть" — Цинсюань чувствовал это всей кожей, каждая клеточка его тела говорила "да". До кончиков волос, до кончиков пальцев... Рвался, тянулся к нему, горел заживо... Ликовал, чувствуя, с каким упоением Мин-сюн целует его, радовался тому, как легко они нашли общий ритм движения, словно делали это уже сотни раз... Поцелуй длился долго, но прерывать не хотелось.       Повелитель Ветров мечтал остаться в этой галерее навечно, растворившись в волшебном моменте... Целоваться и целоваться так до скончания времен... Все дурные мысли улетучились, всё неприятное забылось, и этот день для небожителя из "дня, когда до меня домогались" превратился в "день, когда мы снова целовались с Мин-сюном". Пусть он знал, что это вот-вот закончится, и что всё равно будет недостаточно, но теперь этот поцелуй никто у него не отнимет.