Леска

      — А откуда ты вознесся, Мин-сюн?       — М? — вопрос вывел Хэ Сюаня из задумчивости. Они с Повелителем Ветров направлялись с визитом к настоятелю храма, решив прикинуться парой заклинателей, присланных из столицы для поиска пропавших. Цинсюань настоял на том, чтобы и дальше изображать супругов — спутников на тропе самосовершенствования, а Мин И согласился, лишь бы от него отстали.       Несмотря на то, что друг вёл себя нейтрально и, казалось, не понял, что именно произошло ночью, Цинсюань испытывал ужасную неловкость. В голове крутились моменты из того сна, и он безумно боялся, что тело его выдаст — оно вело себя совершенно неадекватно, стоило богу земли хоть немного приблизиться. Несчастный Повелитель Ветров то краснел, то бледнел, то дрожал, то задыхался, а уж про то, что происходило ниже пояса, и говорить не стоило. Поэтому Цинсюань старался пребывать в женском облике — не будучи истинным, это тело не столь остро отзывалось на смятение чувств в душе небожителя, да и скрыть реакцию было куда легче.       — Что ты делал, когда накрыла Небесная Кара? — уточнил вопрос Повелитель Ветров.       — Ты об этом... Обедал, — отозвался Хэ Сюань столь будничным тоном, словно обед и вознесение были в его жизни явлениями одного порядка. Обед, пожалуй, даже чуть более значимым.       — О, тебе ещё повезло! На Небесах есть один тип — покровитель столярного ремесла — вознесся прям из нужника! Он однажды пошёл ночью по нужде, и у него заклинило задвижку на двери. Бедняга сидел там всю ночь и размышлял, как некачественно собрал проклятый замок... Короче, это оказалась та душевная работа, которой ему не хватало для вознесения, и Небесная Кара настигла его прямо в туалете! Представляешь? — рассмеялся Цинсюань, рассказав один из своих любимых анекдотов. Смех звучал переливами колокольчика, и прохожие оглядывались, невольно улыбаясь вместе с ним.       — Хм, — еле заметно усмехнулся Мин И. — Интересно, он сожалеет, что это произошло именно при таких обстоятельствах?       — Да он сам рассказывает каждому встречному, — бог отмахнулся веером. — Это очень весёлый парень, он умеет посмеяться над собой.       Цинсюань на секунду задумался, но всё-таки спросил:       — А ты жалеешь о том, как прошло твоё вознесение? Может, ты бы хотел что-то изменить?       "Не сдохнуть молодым от истощения и вознестись самостоятельно, можно даже из туалета," — подумал Хэ Сюань, но вслух, конечно, не сказал.       — Ну.., — протянул бог земли. — Я немного жалею, что лапшу не доел.       Повелитель Ветров от удивления остановился.       — Серьезно? Об этом? — опешил он.       — А что такого? — удивился Черновод, машинально обогнав его на несколько шагов. — Хорошая была лапша. С жареной уткой. И соус удачный.       — Мин-сюн, ты просто чудо! — рассмеялся бог. — Как ты умудряешься столько есть? И всё равно стройный...       Взгляд невольно скользнул по статной фигуре спутника, отчего мысли Цинсюаня опять двинулись не в том направлении. Зачем-то вспомнилось, как это стройное тело нависало над ним прошлой ночью, потом воспоминания перетекли к неловкой и волнующей сцене у источника, а потом как-то друг с другом перемешались...       И вот уже бог ветра представил себе, как обнаженный Мин-сюн склоняется над ним, прижимая руки к постели... И сердце наружу просится, и губы горят, и внизу так предательски тесно...       — Ты чего облик сменил посреди улицы? — Цинсюань вздрогнул и обнаружил, что Повелитель Земли обернулся и держит его за рукав, быстро сориентировавшись и накинув заклинание отвода глаз. А вот его собственные золотые глаза смотрели на несчастного бога в упор столь откровенным взглядом, что Ветру казалось — все его мысли видны, как на ладони.       Цинсюаню хотелось убежать прочь или свернуться калачиком прямо на мостовой и тихонько скулить от беспомощности. Он заболел? Сходит с ума? Влюбился? Но почему в мужчину? Его никогда раньше не интересовали парни... Нет, ладно, богу ветра случалось разок–другой заглядеться на какого-нибудь симпатичного служащего Средних Небес, но так, чисто эстетически. Ещё однажды был сон про генерала Пэя, но тот привиделся с изрядного перепою и вызывал, скорее, смех, чем возбуждение... И даже если в самом деле допустить, что Повелителю Ветров мог понравиться мужчина, то почему именно этот? Почему, когда столько глаз смотрят на прекрасного бога с восхищением, ему потребовалось выбрать отстранённого хама, который явно не заинтересован? Не может такого быть. Цинсюань не понимал, что с ним. И спросить было не у кого.       Не к брату же, в самом деле, идти с такими переживаниями! Он уже однажды обратился к Уду, лет в двенадцать, когда впервые столкнулся со спонтанными эрекциями. А потом почти год верил, что член — это дружеский указатель, который, будто стрелка компаса, указывает на тех, кто хочет с тобой дружить. В ответ на вопрос, на кого, в таком случае, указывает хер, когда Цинсюань лежит один в своей постели, брат выдал нечто в духе "боги на Небесах — наши лучшие друзья!" Эх, и смеялись же над будущим Повелителем Ветров мальчишки, когда он поделился этой теорией...       — Я просто... Просто голова закружилась, — отозвался Ветер, возвращаясь в женское обличие и пытаясь звучать спокойно. — Я в порядке. Не волнуйся, Мин-сюн.       Красивый бог земли лишь взглянул в лицо спутника с подозрительным прищуром, пожал плечами и отправился дальше, отпустив рукав.       — А знаешь, как я вознесся, Мин-сюн? — поспешил за ним Цинсюань, пытаясь сгладить неловкость.       "Незаслуженно", — ответил Черновод про себя.       Не дождавшись отклика, Повелитель Ветров продолжил:       — Я был тогда служащим Средних Небес во дворце моего старшего брата, но больше бездельничал, чем выполнял поручения. Торчал на балконе моей любимой пагоды, хлебал вино — как сейчас помню, заморское, из замёрзшего на лозе винограда — а потом раз... И небесная столица! Я сам не понял, как это вышло, представляешь?       — Не представляю, — еле слышно ответил самозванный бог земли, чувствуя, как закипает ярость. — Это не показалось тебе странным? И что два парня из одной семьи взошли на Небеса друг за другом?       — Интересное совпадение, да, Мин-сюн? Если бы не брат, я бы в жизни не вознёсся! — беззаботно засмеялся бог, и Хэ Сюаня будто молнией ударило.       "Знает, — подумал он, холодея. — И так запросто говорит об этом. Считает смешным."       Гнев застелил глаза кровавой пеленой, а Цинсюань тем временем продолжал, как ни в чём не бывало:       — Я такой лентяй! Если бы гэ не гонял меня, заставляя совершенствоваться, я бы и крохи духовных сил не накопил!       Черновод тяжело выдохнул, ощутив странное облегчение от своей неправоты.       — Ты не подумай про него плохого, Мин-сюн. Он обычно не обижает меня — мы за всю жизнь всего пару раз подрались... Конечно, гэ бывает слишком строг, но он заботится обо мне. И к себе самому он ещё строже, чем ко всем другим, вместе взятым, — тепло прозвучало в голосе бога, но тут же сменилось звонким беспокойством:       — Ох, Мин-сюн, у тебя кровь!       Хэ Сюань опустил взгляд и обнаружил, что из сжатого кулака на мостовую вовсю капает. Пытаясь сдержать ярость, он сам не заметил, как выпустил когти, и те впились в ладонь. Чертыхнувшись про себя, он быстро превратил их обратно в аккуратные ногти и поднёс руку к лицу. Борозды остались изрядные, кровь стекала по запястью в рукав. Черновод на секунду замер, прикидывая, как лучше ликвидировать беспорядок, но не успел ничего предпринять — на раны опустился дорогой платок цвета "цин".       — Кошмар, неужели ты это ногтями? — ужаснулся бог, бесцеремонно захватив раненую руку. — Тебе нужно внимательнее следить за маникюром!       — Что?! — Хэ Сюань просто опешил от бестактности этого заявления и попытался отбиться от назойливого спутника, который уже предпринимал попытки сделать импровизированную повязку. — Отпусти! Само заживёт!       — Ну, Мин-сюн, — примирительно улыбнулся Повелитель Ветров. — Незачем разгуливать с окровавленной ладонью. Тебе же больно!       — Нет, мне совсем не... — начал было протестовать демон, но вдруг, неожиданно для себя осознал: чертовски больно, вообще-то.       — Не нужно скрывать и не нужно терпеть. — Нежный шелк платка приятно касался кожи; болело и вправду меньше. — Просто позволь мне помочь. В этом нет ничего стыдного. Вот и всё, уже не кровоточит — видишь, какая аккуратная повязка вышла!       Цинсюань едва удержался от того, чтобы ласково поцеловать больное место, как делала их с Уду матушка. Учитывая способности богов к восстановлению, под хорошей повязкой от раны к вечеру не останется и следа.       "Кажется, я сказал ему нечто неприятное, — думал Цинсюань. — Чем-то разозлил... Знать бы, что именно..."       Однако здравый смысл подсказывал, что лучше не спрашивать.       Мин И разглядывал нежно-зеленую повязку, и в лице его как будто что-то дрогнуло.       — Спасибо, — произнёс он непривычным глухим голосом.