Маша…

Было уже достаточно поздно. Зайдя в квартиру, Третьякова сбросила с себя каблуки и ушла в ванну. Ей хотелось смыть с себя этот день. Встав под струи горячей воды, она моментально расслабилась, чувствуя, как вода приятно обжигает фарфоровую кожу. Облокотившись о холодную плитку спиной, с губ блондинки слетел глухой стон. Контраст температур. Было очень приятно ощущать это. Простояв так пару минут, Третьякова завершила водные процедуры и, выйдя из ванной, обмотала тело белоснежным махровым полотенцем. Огромное зеркало запотело и, проведя по нему рукой, она увидела уставшее лицо. Но блондинка была из тех, кто не вешает нос, и поэтому, потупив пару секунд, она улыбнулась, смотря на себя. — Так-то лучше! — Она говорила в тишину. Зайдя в спальню, блондинка переоделась в шёлковую пижаму и, взяв дневник, направилась на кухню. Налив себе чай, она вышла на панорамный балкон и, сев в кресло, принялась писать. «Запись из дневника» Дорогой Дневник, вот ещё один день из моей жизни. Жизнь как книга. Книга как коробка. У коробки шесть сторон, внутри и снаружи. И как ты доберешься до того, что внутри? И вытащишь это наружу? Однажды, жила была хорошенькая девочка, которая жила в красивой коробке, и все любили её… Поставив точку, белокурая взяла телефон и набрала Лукиной. Она жутко волновалась, кусая внутреннюю часть щеки, слушая долгие гудки и понимая, что уже очень поздно. — Да, алло? — Взяв трубку, Лукина говорила немного с хрипотцой в голосе, от чего по ту сторону экрана блондинка немного вздрогнула. — Алло? Привет, прости, что так поздно… Это Маша… — Третьякова смотрела в одну точку, чётко формулируя свои мысли в голове. — Какого чёрта? — Проснувшись от звонка, муж старшей дико возмущался от такой наглости. — Это Александр? — Блондинка тихо хихикнула. — Кто это? Господи, Боже мой. — Встав с кровати, он ушёл в гостевую комнату, громко хлопнув дверью спальни. — Я не могу заснуть, мысли не дают покоя. — Маша поджала губы, теребя тонкими пальчиками край пижамы. — Маша, ты с ума сошла? На часах два часа ночи. — Голос Лукиной был бархатистым и спокойным, ведь она понимала эту девчонку. — Я знаю, прости… — Младшая отпила немного чая из стакана. — У тебя всё в порядке? Что за грохот? Это твой муж? — Третьякова засыпала брюнетку вопросами, начав переживать за неё. — Да… — Лукина с усталостью выдохнула. — Он злится за то, что я позвонила? — Дотянувшись до пачки вишнёвых сигарет, она слушала голос старшей, пытаясь продлить это удовольствие. — Да, Маша, он злится! — Сев, брюнетка облокотилась спиной о дубовую спинку кровати. — Это правда, что он пьёт? Так все говорят. И потом он звереет и поднимает на тебя руку… — Маша пыталась не говорить лишнего, но всё было счетно. Сстряхнув пепел, она легонько ударила себя по лбу ладонью, поняв, что сказала. — Чего ты хочешь, Машенька? — Голос был настолько родным, что Третьякова ощущала себя вновь маленькой девочкой. — Если он когда-нибудь поднимет на тебя руку ещё хоть раз, я его убью! — Блондинка улыбнулась, но говорила серьезно, делая очередную затяжку сладковатого дыма. — Почему ты не можешь уснуть, золотце? — Брюнетка пыталась хоть как-то успокоить блондинку. Если бы она была бы рядом, то обязательно заключила юное тело в свои объятия и не отпускала, слушая тихое сопение этой удивительной девушки. — Ты хочешь, чтобы я пришла? — Неожиданно выпалила Маша. — Ты нервничаешь по поводу завтрашнего дня? — Лукина вскинула бровь, взяв стакан прохладной воды с прикроватной тумбы. — Да, ты права, нервничаю… — С грустью вздохнула младшая. — Ну, все нервничают перед первой фотосессией. Все будет хорошо, Машенька! Я тоже там буду и всё буду контролировать! — Отпив немного из стакана, Лукина приподняла уголки губ, представляя перед собой младшую. — Да, я просто не знаю, что делать… — Сделав последнюю затяжку, блондинка виртуозно потушила бычок в пепельнице, вновь обжигая палец, но на это она уже давным давно не обращала внимания. — Ты привела себя в порядок? — Лаура легонько закусила нижнюю губу, глубоко вдохнув. — Да, я всё сделала! — С радостью произнесла белокурая. — Хорошо! А теперь иди спать, нам завтра рано вставать! — Лукина сделала акцент на последних словах, потирая сонные глаза. — Угу… — Блондинка надула губы и громко выдохнула, в этот момент она была похожа на маленького ребёнка. — Просто будь собой! — Лукина улыбалась, поправляя одеяло в этот момент. — Ладно, договорились! Доброй ночи, Лаура Альбертовна! — На лице младшей вновь заиграла улыбка, ведь ей было важно слышать именно от брюнетки слова поддержки в свой адрес. — Доброй ночи, Машенька! — Улыбнувшись во все 32 зуба, брюнетка положила трубку и отложила телефон, и в прекрасном настроении почти моментально погрузилась в сон. Проснувшись рано утром, блондинка сделала себе завтрак, который состоял из эспрессо и нескольких сигарет. Умывшись она надела чёрное худи и джинсы, собрала небрежный пучок и, не нанеся ни грамма косметики, быстро впрыгнула в кроссовки. Взяла сумку, телефон и ключи. Наспех выйдя из квартиры, она быстро спустилась по лестнице и вышла из подъезда, садясь в старую ауди. Спустя некоторое время она всё же добралась до студии, где была назначена съемка. Припарковавшись, она вышла из салона и громко хлопнула дверью, ставя машину на сигнализацию. Громко выдохнув, белокурая летящей походкой зашла в здание и, найдя нужный этаж и студию, с улыбкой зашла туда. — Добрый день, я могу Вам помочь? — К белокурой подошла достаточно вежливая девушка с миловидными веснушками и нелепым хвостиком. — Да, у меня назначена здесь съёмка и… — Не успев договорить, как девушка перебивает её. — Вы Маша? — Девушка улыбалась блондинке, хлопая большими глазами серого цвета. — Да, это я! — Белокурая улыбнулась. — Вы немного опоздали и вам нужно умыться! — Девушка вела Машу до визажиста, который приведёт её в порядок. — Я уже умылась. - Немного нахмурив брови, сказала Третьякова. — Приятно познакомиться! Я Катя, твой визажист! — Девушка была невысокого роста и с виду напоминала ребёнка. Блондинка лишь кивнула. — Ну, и что, собственно, я должна с тобой делать? — Девушка разглядывала белокурую, пытаясь открыть банку с колой, но крючок сорвался, и теперь это было невозможно. — Чёрт! Попила называется! — Девушка была расстроена. — Не всё потеряно, дай сюда банку, я открою! — Перехватив из маленьких рук банку, Маша достала нож и аккуратно открыла её. Лаура стояла сзади как тень и наблюдала за всем этим, расплываясь в улыбке. — Ну вот, держи! — Сложив нож, блондинка убрала его обратно в сумку. — Спасибо! — Екатерина мягко улыбнулась и приобняла сидевшую Машу. — Я не знаю что со мной можно сделать, твори всё, что тебе угодно! — Третьякова улыбалась. — Давай посмотрим на лицо. — Визажист взяла Машу аккуратно за подбородок и, покрутив её голову в стороны, придумала, что сделает. — Что, настолько всё плохо? — Третьякова поджала губы. — Нет, что ты! Всё великолепно! — Девушка отрицательно качала головой, приступив к работе. Нанеся макияж и переодевшись, съемки шли полным ходом уже пятый час подряд. — Шире рот! И выпрямитесь в конце концов! — Крикнул фотограф. Брюнетка сидела в кожаном кресле и, не отрывая глаз, на протяжении всей съёмки внимательно следила за её процессом, потому что там была её Маша. «Каждая фотография — это обещание, которое никогда не выполняется. Это и придает фотографии шарм.» тихо пробубнела себе Лукина под нос.

***

— Дарья, многие знают, что у Марии была спутница, с которой они в тайне от всех заключили брак в другой стране! Вы знали об этом? — Интервьюер поджал губы. — Да, Лаура… Они… Я не была против, ведь все в праве любить того, кого он хочет, и у Маши была Лаура… Любовь же всегда было трудно найти. Даже, если ты и искал её, что делали немногие. И даже, если ты находил её, что удавалось немногим… даже, если она была у тебя под носом… ты мог её и не заметить среди всего этого… — Мать говорила, сдерживая слезы, вспоминая, как они втроём ходили в любимый ресторан белокурой, и как Маша звонко смеялась от того, что Лаура испачкала носик кремом от пирожного. — Дарья, мы взяли интервью у Лауры, внимание на экран. — Интервьюер ещё держался, ведь он тоже был достаточно хорошо знаком с белокурой. «Она была, как щенок. «Люби меня, люби меня, люби меня.» И я полюбила её… Сразу же полюбила. Удивительная, феноменальная… просто золотая жила. Сильная, уязвимая, молодая, невинная… мужественная и женственная. Это всё про Машу… Я могу сказать ещё сотни тысяч слов про свою жену и про то, какая она была невероятная… Простите…» Лукина говорила с замиранием сердца, сдерживая подступившие слёзы. Она отвернула голову в сторону, по привычке держа телефон в руках. Через тонкое стекло, обрамлённое в чёрную оправу, было видно, как ей больно. Её красные глаза говорили обо всем, ведь это была её настоящая любовь… Глубоко вдохнув, брюнетка повернулась обратно. «Знаете, потеря близкого человека — это большое горе… Маша для меня была всем, я ощущала себя Титаником, который тонул в пучине холодной воды, так же и я тонула в Манечке, отдаваясь полностью и без остатка, чувствуя колоссальную отдачу…» Лаура пыталась держаться и не заплакать, но, посмотрев на время в телефоне, всё стало счетно. Слёзы покатились по впалым щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Там до сих пор стоит их свадебная фотография с белокурой, что не ушло от взора камер. — Извините… Давайте прервёмся на 10 минут… — Лукина говорила дрожащим голосом, держа себя до конца, чтобы прямо здесь не упасть в истерике. — Да, конечно, Лаура Альбертовна! Стоп! Перерыв! — Крикнул оператор достаточно громко. Лаура сорвалась с места и побежала в свой кабинет. Съёмки проходили в её агентстве, она не ушла… Нет… Здесь ей казалось, что Маша рядом. В этом был небольшой покой. На ней не было строгого костюма и каблуков, брюнетка была одета просто… Как любила её Маня: просторное чёрное худи, которое белокурая подарила ей на 14 февраля. Купив себе такое же, они ходили в парной одежде. Чёрные джинсы и кроссовки. Дойдя до кабинета и закрыв дверь на ключ, Лукина приложила руку ко рту, дабы никто не услышал её истерический плачь. Сползая по двери, ей снова становится тяжело дышать…