Драконьи подземелья хранят секреты

⁓

С той вечеринки прошла неделя. Не знаю, конкретно, какое было число, но ровно семь бутылок вина в моем коридоре подтверждали мои догадки.  Я уже триста раз успел отчитать себя за откровенное пьянство, которое ни к чему хорошему не приведет, но бокал приятно лежал в моей изувеченной кипятком ладони, а алкоголь отлично справлялся с необходимостью отключить мозг.  На универ я забил болт, а на следующий день после случившегося с кофейни меня выгнала Ханна, схватившись за сердце от моего внешнего вида. На седьмой день, я решил (а вернее мой извергающий холодную пиццу желудок), что пора бы выйти за продуктами и в кое веке что-нибудь приготовить.  Ладно, пизжу. На самом деле я просто заебался жрать холодную Маргариту трясущимися руками, блять! Сыр везде, я в пизде… Вы даже не можете представить себе какого это! И если сыр я люблю, то со вторым — Хьюстон, у нас проблемы. Сердитый стук в мою дверь и истошный крик бывшей подруги прекратился лишь на пятый день, когда соседка сказала ей убираться прочь и оставить меня в покое. Я мысленно пообещал себе, что куплю ей большую коробку конфет.  Меня больше не трясло. Чтобы это, сука, свершилось, мне потребовалось четверо суток и десять вывернутых кружек с кипятком! Но плоды дало. Я не вздрагивал, когда слышал, как Паркинсон пытается выломать мне двери. Не закрывал уши, когда звонок просверливал в моей голове дыру... На звонки я не отвечал, да и попросту не мог, потому что с того дня в телефоне больше не было сим-карты. Мне вполне хватало интернета и приложения для доставки, чтобы существовать.  В игру я заходил по ночам, старательно не читая сообщения, висящие на моей внутриигровой почте. Эльфийку я докачал до 80 уровня, научившись пользоваться базовыми скиллами атаки и иногда добавлялся в рандомные группы, чтобы попасть на Босса. Маро я избегал. Или теперь мне называть его Чарли? Я уже не знаю.  Точнее, я пытался его избегать и был уверен, что именно этим и занимаюсь, но в игре я его не видел. Только ночью, заходя ради часовой катки, я мог увидеть увеличивающееся число сообщений.  Не знаю, писал ли он или звонил на старый Самсунг, потому что на следующий день после вечеринки разбил его вместе с горой вещей на полке, запустив в пьяном бреду бутылку в стену.  Исходя из того, как он нагло клеил меня на вечеринке, я сделал вывод, что он скорее всего бисексуал или что-то около того. Меня должна была бы такая новость обрадовать, но я лишь больше зарывался в себя, повторяя, что это совершенно не то, чего я бы хотел. И полный игнор был самым донельзя чудесным решением проблемы. Ну, если бы только не моё ноющее сердце, превратившееся уже в пепел от этих гребаных нервов. Я слушал музыку из своего плейлиста нон-стоп; дымил как паровоз; спал, когда тело отказывалось функционировать или просто отключался в беспамятстве и ел, в моменты жалобных тирад моего желудка, стонущего от голода.  Горы нуждающихся в стирке вещей и грязной посуды по всему дому перестали меня раздражать. Я просто жил, пока могу, и дышал, потому что иначе бы сдох.  Нацепив на себя чёрное худи и натянув кепку с капюшоном, я поплелся в ближайший супермаркет. 

⁓

Весенний Лондон расцветал. Я люблю весну, потому что это единственная пора, когда в полной мере можно ощутить самое важное, что есть в этой жизни — возрождение и свободу. А это именно то, чего я так ждал, укрывшись в своем коконе на целую неделю.  Я думал об этом всю дорогу и понял, что даже ник в игре такой себе выбрал неслучайно.  Стрекоза — символ свободы, прозрения и трансформации. Да и не составит труда разложить его надвое — dragon - дракон, fly - лететь. Летящий дракон, свободно расправивший крылья. Ха… Звучит, как красивая сказка, правда? Но, к сожалению, все сказки, которые вы знаете, на самом деле всегда заканчивались печально.  Мне было семь лет, когда я впервые узнал, что Русалочка не обрела ноги и голос, не вышла замуж за прекрасного принца и точно не жила долго и счастливо. Она осталась одна, брошенная и преданная всеми, пеной растворившись в океане. Очень иронично. Вот так разрушились мои детские мечты, а сейчас рушится моя реальность.  Та, кого я считал самым близким мне человеком и та, для кому я слепо доверял, смогла вонзить мне в спину кинжал, прокрутив его трижды внутри.  И, честно говоря, я совершенно не помню ничего, что происходило после нашего поцелуя с Поттером. Я был сам не свой. Да и чего уж там… Я не хотел помнить. Я не хотел этого, блять, знать. 

⁓

Два дня я убеждал себя, что мной руководило чувство мести. Однако, месть не оставляет на губах горькое послевкусие боли и ощущение пустоты в душе. Кому, как не мне, знать это. Я частенько мстил обидчикам и пьянел от ликования и удовлетворения собственного эго, что не суметь сейчас распознать было бы тупостью. В супермаркете я сгребал всё, что казалось мне съедобным, но на кассе обнаружил, что набросал в тележку сплошное дерьмо.  В принципе, я питался так, потому что раньше у меня не было нужды уметь готовить, а другой причиной было то, что мне не разрешалось есть еду бедняков. А теперь я её ем. Смотри не подавись своим шпинатом в сливочном соусе, Люцик. Неприятного тебе аппетита. С пакетами в руках и наушниками на голове, я прошел до ближайшего парка и плюхнулся на скамейку, устало откинув голову и закрыв глаза.  Не прошло и пять блаженных минут тишины, как чья-то тень передо мной заслонила солнце. — Привет.  Голос показался мне смутно знакомым и я нехотя приоткрыл один глаз, надеясь, что обличие этого незнакомца не прожжет мне роговицу. Не узнать было бы невозможно. Каштановые пакли, собранные в густые косы, свисали до груди, а странного цвета платье и здоровенная переполненная книгами сумка на плече завершали прелестный образ зубрилы. Грейнджер. — Можно я присяду?  Она, конечно, спросила, но сама давно уже разместила свой зад на скамейке, принявшись копошиться в сумке. Несколько небольших булочек в пакете переместились ей на колени и одну из них она протянула мне.  — Я сюда частенько прихожу, — тихо начала она, кроша кусочек булки в ладони, — Они всегда голодные.  — Кто они? — промычал я, продолжая смотреть в небо, откинув на скамейку голову.  — Они.  Тонкая и хрупкая ладонь легла на моё колено и я поднял голову. Приближающаяся толпа уток, с кряканьем и визгами, кинулись на крошки около наших ног. Грейнджер раскрошила еще один кусок и высыпала на землю.  — Как Тео? — спросила она едва различимо, не сводя глаз с оравы галдящих птиц.  — Тебе-то что, Грейнджер? — ехидно хмыкнул я, — Уизли тебе маловато?  Я тихо рассмеялся, но больше это было похоже на рваный хрип, поэтому быстро сделал вид, что у меня приступ кашля. Грейнджер, к слову, на мой язвительный тон и бровью не повела, лишь продолжала кормить уток, теребя пальцами булку.  — Мы с Роном давно расстались. — спустя минутную паузу тихо ответила та, поправив прядь волос, спавшую на лицо, — Когда они возвращаются?  За всю мою жизнь у меня было лишь три девушки, с которыми я мог общаться — Паркинсон, Дафна и Ханна. Я хорошо знал, как с ним себя вести, как решать насущные проблемы и не терпящие отлагательств вопросы.  Если с первыми двумя можно было всё решить уговором, взаимовыгодной сделкой или наглым шантажом, то с Ханной эти уловки не проходили, да и она не была в кругу тех лиц, чьи секретики были мне известны. В этом она мне импонировала и была максимально похожа на меня. А вот с этим пушистым Грейпфрутом я понятия не имел как себя вести. Она бесила меня до чертиков и я выбрал привычную мне тактику — сделка.  Но, для сделки всегда важна была цель и выгода, так что я решил сначала прощупать почву. Одно дельце вырисовывалось само самой и я не был бы Малфоем, если бы не решил попытать удачу. Ну, и еще нервишки кое-кому потрепать. Как пойдет.  Я прочистил горло, скрестив руки на груди, закинул ногу на ногу и, изобразив максимальную заинтересованность, спросил: — Насколько сильно вы нуждаетесь в этой информации, мисс? Реакцию зубрилы нужно было видеть! Я, конечно, знал, что люди, желающие заполучить своё, способны на многое, но этот хищный взгляд из-под тёмных длинных ресниц меня немного напугал. И если это так, значит сделке быть.  Она рассказала мне о том, что Теодор наотрез отказался отвечать на её сообщения и письма. Произнося это, выглядела Грейнджер как разочарованный ребёнок, не получивший на Рождество желаемую игрушку и меня это… разозлило.  Но, мои чувства это мои чувства, а желания и надежды Тео — дело другое. Не знай я, как тяжело ему дается военная практика, не стал бы даже слушать эту белку. Однако, Грейпфрут была очень убедительна в том, что им необходимо поговорить. И я согласился помочь. Взамен на услугу. Небольшую и для неё, по всей видимости, уже незначительную.  — Значит, договорились, — облегченно выдохнула она, откинувшись на спинку скамейки.  — Договорились. Уверена, что справишься?  — Уверена. В конце концов, именно я убедила брата Рона задуматься о таком. — Грейнджер пожала плечами и высыпала птицам остатки крошек, — Объяснила ему, что любить человека своего пола не противоестественно и вполне нормально.  — Какого из? — спросил я, смутно вспоминая лица близнецов Уизли с магистратуры.  — Чарли.  В тот момент я ощущал, как мои брови добираются до линии роста волос. За кепкой этого видно не было, а Грейнджер, слава Богу, не стала любоваться моим лицом в этот момент, предпочитая гладить небольшую уточку. Я перебирал в голове варианты ответов или план того, как поскорее смыться, но пушистые волосы резко метнулись в сторону, а карие глаза встретились с моими. На солнце они блестели золотом и я понял, почему Тео так убивался по ним. Объективно, глаза ничего так. Твердая 7. — Они встречались с Луной весь прошлый год, но… Теперь уже нет. Он ей изменил.  Заметив смятение на моем лице, она понимающе отвернулась и подняла ноги на скамейку, цокнув каблуками своих лодочек.  — А Чарли сказал, что это его девушка изменила. — какого-то хуя вслух произнес я, вспоминая наш разговор на диване.  Грейнджер громко хмыкнула и обняла себя за колени, повернув ко мне голову.  — Не все способны признать правду, Малфой. Кому-то требуется время, чтобы её принять. — не знаю, почему я кивнул на её реплику, но она, заметив легкое движение моей головы, улыбнулась.  — Да, — разозлился я от нахлынувших вмиг эмоций ненависти и ревности, которые, как мне казалось, я успешно похоронил в себе за эту неделю, но нет, — Это точно.  Мы сидели ещё минут десять, прежде чем я, промямлив, что мне уже пора, не встал со скамейки.  Грейнджер жевала губы и часто моргала, оттягивая прощание, поэтому я молча взял пакеты и двинулся к выходу. Она догнала меня у самых ворот, вцепившись в рукав толстовки.  — Драко! Подожди.  Я развернулся к ней и вопросительно поднял бровь, сбрасывая руку со своей.  — Приходи завтра на вечеринку. Обещаю, что выполню твое условие. Клянусь.  — Мне уже хватило одной, благодарю, — карие глаза поникли, — Ах, да. Тебя же не было.  — Нет, я была, — кивнула она, поправив тяжелую сумку, — Мы сидели на кухне и… В общем, завтра приди обязательно, ладно?  Мольба в её голосе показалась мне неестественной и я поджал верхнюю губу в отвращении. Так, словно она… Блять!  — Если тебя подослала Паркинсон, то передай своей сраной подружке, что я не имею ни малейшего желания с ней разговаривать!  Лицо напротив побледнело и она начала нервно трепать ремень сумки, бормоча себе что-то под нос.  — Если это всё, то я пожал… — Просто! Просто Гарри…  Как же я ненавижу это имя! Как я мог забыть? По счастливой, сука, случайности, мне нужно было встретить подругу двух людей, которых я, сука, ненавижу всем сердцем! Magnifique, нахуй! — Он… Не хотел и…  О! Конечно он не хотел! Ещё бы!  — Не переживай, Грейнджер, — выплюнул я, показательно натягивая наушники, — Ваш гетеросексуальный друг просто ошибся. С кем не бывает, правда? Не волнуйся, я их парочку разлучать не собираюсь. Я объедки не подбираю, понятно?  Это замершее перепуганное лицо мне в кошмарах будет снится. Серьезно.  Я шел домой, напевая себе под нос и думал о том, как же, сука, хочется заиметь крылья и унестись нахуй отсюда. Где нет гребанного Поттера, гребаной Паркинсон и всех этих моральных пидорасов в человеческом обличии! Как же я их всех, сука, ненавидел! Но я был доволен разговором. Из него я узнал самое главное, что беспокоило меня столько времени — Маро не Чарли.  И это был одних из тех случаев, когда я был рад этому дважды. Во-первых, все мои представления о Маро не разбились в пух и прах.  Тогда я находился в таком шоке, что наличие рыжих волос не успокаивало. Он ведь мог соврать, точно так же, как это сделал я. Мог, в принципе, соврать обо всём. Душещипательная история о родителях вполне могла оказаться очередной выдумкой, ради того, чтобы расположить виртуальную феечку к себе.  Люди врут в интернете. Врут постоянно. И я сам не отличался от них ничем. Вторая причина моей радости была ясна немногим (особенно Блейзу), но рыжий идиот мой член дернутся не заставит. Во всяком случае, с Чарли я в этом убедился. Рыжие для меня табу. Даже, если они острые на язык, рельефны как греческие боги и восхитительно смущаются, теряя веснушки в алой краске. Мне по душе больше ревнивые и обаятельные засранцы, которые, ко всему прочему, обычно любители груди не менее второго размера. И если с размером у меня все отлично, то вот к остальному вопросы имеются. Короче, пидорасы они да и всё! Мой принц ещё впереди! Бешеный, дикий, такой… чтобы глаз оторвать было невозможно и хотелось из постели не вылезать! Кто-нибудь с творческим безобразием на голове, притягательным властным взглядом, крепкими сильными руками, зелён… Иди нахуй, Поттер! Тебе здесь не рады.

⁓

Добрался я домой спустя час бессмысленного сидения на лавочке у подъезда. Я скинул кеды, быстро нацарапал записку с благодарностью и, решив не подписывать, оставил у двери моей соседки.  Я быстро расправился с готовкой, распихав пачки с углеводным дерьмом по ящикам и направился с тарелкой чего-то, чему ещё не дал название, к компьютерному столу.  В закладках всё ещё висел групповой проект и моя незаконченная часть, поэтому, зачерпнув вилкой что-то смутно напоминающую пасту с креветками и острым перцем в рот, принялся пыхтеть над планшетом в SketchUp. Надеюсь, что завтра не буду вспоминать этот вкус ещё раз. Ну, или сегодня, если после бокала вина вся эта мерзость полезет через рот.  Закончил работу я только к полуночи, решив набрать Ханну, чтобы сказать, что я свеж и бодр, а ещё готов к работе, за которую, вообще-то, мне платят, чтобы не сдохнуть с голоду. Ханна обрадовала меня новостями о том, что её девушка любезно согласилась меня подменить и хозяйка кофейни об этом ни сном, ни духом. Это была такая прекрасная новость, что я в сердцах пообещал отдать свою зарплату ей, но Ханна, громко рассмеявшись, от денег отказалась и призналась, что неделя моего отсутствия, проведенная в компании её девушки, с которой она давно не могла побыть наедине, полностью себя окупила.  Мы попрощались и я зашел в игру.  В игру, в которой меня ожидал пиздец.  Маро оставил с миллион сообщений, купив подписку в чате на объявления каждый час, гласящих «dragonfly малыш, прочитай сообщения».  В шауте поднялась шумиха. Каждый гадал, кто такая dragonfly. Каждый второй, встречая меня в городе или в данже, обязательно интересовался, прочитала ли я сообщения. Ха! Прочитала… Честно говоря, я боялся их открывать. А если ещё честнее — я был в кромешном ахуе.  Я открыл вино, нацепил свои наушники, включил музыку и принялся читать. Было их… дохуя.  Миллион вопросов всё ли в порядке, тысяча извинений и просьб связаться, с сотню подарков и с десяток требований поговорить. Маро был настойчив и писал неустанно, но не учел тот факт, что сообщения со временем пропадают, так что половина всего, что он написал, была уже недоступна.  Мне было жаль. Правда. Эта шутка зашла так далеко, что меня больше не веселила, а причиняла невообразимую боль, от которой хотелось избавится. И я удалил аккаунт. 

⁓

Я маялся ещё час, прежде чем решил, что мне срочно нужно лечь спать. От греха подальше.  Ко второму часу ночи меня разбудил звонок в дверь и я, сонный и растрепанный, поперся посмотреть кого там, блять, в такое время принесло. Положа руку на сердце, я очень надеялся, что черти принесли не Паркинсон.  — Доставка! Распишитесь, пожалуйста.  Мальчишка лет восемнадцати, уставший и потрепанный жизнью, вручил мне увесистую коробку и скрылся в лифте, оставив меня в ахуе и кромешной темноте лестничной клетки наедине с самим собой.  Я добрел до кухни, поставил коробку на пол, потёр сонные глаза и решил открыть. Если там лежит моя смерть, то я приму её с распростертыми объятиями. Знаете, я всегда думал, что подарки дарят в красивых обертках, с большими бантами. Мама всегда запаривалась, скупая целую тонну разных материалов, чтобы обрадовать меня. Я помню её восхищенный взгляд, когда ошметки подарочной бумаги летели на пол с моим вереском и счастливым воплем. Я делал для неё тоже самое, переняв эту традицию. Было в этом что-то такое… волшебное.  И сейчас, открыв коробку и достав приклеенную записку «от Маро» к непонятному мне комку чего-то, перемотанного скотчем, напомнило мне эти деньки. Не было лент, не было красивых ярких блесточек внутри, не было наполнителя и конфетти, но я грыз зубами и царапал ногтями этот скотч, впервые за долгое время вспоминая себя в детстве.  Несколько рывков и показалась картонная коробочка, в которой лежала фигурка. Сначала я охренел. Потом охренел ещё раз. Это была идентичная копия моего персонажа, вплоть до костюма и арканы в ее руках — моя эльфийка.  Кем бы ты ни был, Маро… Ты больной на голову идиот, так и знай! Я крутил фигурку в руках, словно это драгоценность, словно она хрустальная и я с легкостью могу разломать её. Она прекрасна. Теперь я понял Блейза, собирающего карточки и статуэтки футболистов, которые он готов был получить любой ценой, превращаясь в безумного гика, преследующего кусочек пластмассы. Раньше я не понимал этой ценности и насмехался над ним, но теперь… Теперь я понял.  Слой скотча давался мне с трудом, я выгрызал кусочки этого липкого дерьма и верещал как ребёнок, когда мне удавалось оторвать кусок побольше. Это… Блять!  Где он вообще это нашел? Они продаются только во Франции! Я упоминал об этих конфетах всего раз! Один, мать его, единственный раз! Те самые конфеты ручной работы, что так любит моя мама. Пиздец.  Отбросив коробку в сторону и пару минут гипнотизируя её на возможную угрозу, я кинулся тормошить упаковку и хватал одну за одной, шмыгая носом. Я так скучал по маме! Так скучал! И только сейчас я понял, как же, сука, сильно…  Сожрав половину за несколько минут, я принялся терзать этот нелепый комок дальше. Вам когда-нибудь дарили пепельницу в виде шоколадного пудинга? Нет? У меня вот теперь есть! Я ума не приложу, что Маро за человек, если находит такие вещи, которых я даже представить себе не мог. Он меня пугает. Мне нравится. Еще слой и в руках лежит красивый брелок с дракончиком. Мелочь. Такая мелочь… а довела меня до истерики. Нас связывала только игра и он смог сделать так, чтобы этого было достаточно. Черт. Маро, я тебя ненавижу.  Я ковырял дальше, соскребая зубами эти мерзкие, прилипающие к волосам и к губам полосы скотча и просто, блять, не мог остановиться! Мои пальцы болели, а руки чесались, но было та-а-ак похуй! Пока я не доберусь до конца — не успокоюсь!  И я ковырял. Ковырял и кряхтел, как старый дед над сломанным самогонным аппаратом, радуясь как идиот каждому бурлящему звуку. В моем случае это был хруст упаковки, но в целом это было одно и тоже.   Дальше были купоны на любые сладости по всей сети «Чиллис» в Британии. Увидев их, я залился смехом. Я столько раз просил хозяйку сделать для сотрудников такие, но она постоянно отказывалась, ссылаясь на то, что платить за нас не собирается. Выкуси, макаронная дрысня на голове! У меня их здесь с десяток и я точно половину отдам Ханне.  Последнее, что было в этом свертке Пандоры — конверт. И я не знал чего ожидать, правда.  Я засунул в рот еще пару конфет, покрутил смятый конверт в руке и быстро открыл, решив, что терять уже нечего.  В конверте лежала открытка из Парижа и письмо. И если открытка из Парижа, честно говоря, меня не удивила, ведь те конфеты можно купить только во Франции, то письмо, в котором могло быть написано что угодно, вынудило сердце забиться в истерике.

«Привет. 

Надеюсь, что подарки тебе понравятся. 

Пришлось переночевать в парижском аэропорту, чтобы успеть на пару, но думаю, что это того стоило. Стоило ведь, правда? 

Нам нужно поговорить. 

Не сбегай больше, пожалуйста. 

Мне есть, что тебе сказать. 

Маро»

Я сидел на полу кухни, весь в скотче и шоколаде, перечитывая это письмо до тех пор, пока буквы не начали плыть перед глазами.

⁓

Поспал я несколько часов, после чего наспех собирался на работу.  Мой запрос на академический отпуск в университете ректор Дамблдор отменил, ссылаясь на то, что до конца учебного года осталось всего ничего и попросил подумать.  Не уверен, что поменяю решение. Я размышлял над этим всю неделю и убедился, что этот вариант будет наилучшим для меня и… для всех.  По дороге на работу я залез в Инстаграм. Паркинсон кинула меня в чёрный список. Миленько. Я даже не удивлён!  Пролистав новостную ленту я несколько раз поморщился и несколько раз выкатил глаза, поражаясь бурной жизни своих одногруппников. Сообщений висела тонна, но я их никогда не читал, отвечая только Паркинсон, но… Теперь нет нужды.  Глаза зацепились за мигающий значок профиля Грейнджер и я открыл с ней переписку.  Она написала, что ждёт к завтрашнему дню готовое групповое задание и меня к сегодняшнему вечеру. Я написал ей, что подумаю. Оставленный адрес от моего дома был достаточно близко, поэтому подсознание сразу затрубило, что в случае чего — побег не займет много времени. Я шел по аллее и представлял какой была бы недовольная рожа Паркинсон, если бы я заявился туда. Наверное, она лопнет от злости! Ха-ха! Сука…  Принятие погибающей дружбы раздирало меня. Я по ней скучал. Ненавидел, да… Пиздец как ненавидел! Но очень скучал… 

⁓

— Драко! Иди скорее, зацени! Как тебе?  Ханна вовсю хлопотала за стойкой, когда я открыл дверь. Я знал, что она ждёт меня, потому что говорил с ней пару минут назад и мне обещали вкусный кофе.  —Неплохо, — кивнул я, отпив глоток горячего кофе, — Что за сироп?  — Яблоко! — воскликнула она, указав на огромную новую бутылку на стеллаже.  — М-м-м… — мечтательно произнес я, выплюнув содержимое обратно в чашку, — Дерьмо. Я с улыбкой на лице оставил это говнецо на стол, потрепал обеспокоенную Ханну по волосам и сбежал на улицу. Просто съебался.  Ее встревоженный вид наводил ещё большей тоски, а мне нельзя поддаваться этим эмоциям, иначе я снова взорвусь. Взорвусь, нахуй, как отсчитывающая секунды бомба.  Свежий воздух ворвался в мои лёгкие, и я моментально задымил их, стараясь как можно скорее избавиться от привкуса и чертового аромата яблок.  И мне было бы похуй, правда, если бы не озноб, пробивающий меня каждый раз, когда я вспоминаю наш поцелуй. Фу, пиздец. Нужно купить новый гель для душа. Весь этот учебный год сплошная дрочь.  Все началось с первого дня второго курса, когда несчастья стали накрывать меня одно за другим. Сначала Поттер, ворвавшийся в мою жизнь без мыла и смазки, затем отъезд ребят, убивающихся от неразделенной любви, потом ебучий маньяк, преследующий меня…  Меня, блять, мало чем можно было в жизни удивить. Я повидал такого, что многим даже и не снилось. Вы когда-нибудь видели, как министр культуры пьет из собачей миски? А я видел. И он был в стрингах.  Но, сука! То, что происходит сейчас, выбивало меня из колеи.  Я давно бросил любые попытки завести друзей, правда. Мне вполне хватало моей язвительной троицы. Все они настоящие занозы в заднице, а значит идеально мне подходят. Подходили, да. Прощай, Паркинсон.  Мои требования к людям всегда были высоки и из-за этого надолго никто не оставался. Даже на одной из вечеринок, на которую меня потащила Паркинсон в сентябре мне не удалось завести разговор ни с кем. Я напился в усмерть и кое-как добрался до дома, повиснув и жалуясь подруге, что безумно одинок.  А потом появился этот мудак-сталкер.  Сначала он просто приходил, высверливая во мне дыру, словно мечтал туда табличку со своим именем повесить. Два пальца в рот. Мерзость.  Затем в коробочке с чаевыми чудесными образом стали появляться крупные купюры и крупные угрозы, в случае отказа встретится. Ханна сразу затрубила об опасности, но я спустил на тормозах. И это была ошибка.  Голубоглазый мудачина приходил в кофейню как на работу, просиживая свой зад до самого закрытия. Первое время я думал, что мне показалось, но преследования продолжались, а угрозы участились. Скомканные бумажки с угрозами о расправе валялись на каждом шагу, пугая до чертиков не только меня, но и случайно нашедших это дерьмо посетителей. Все они были без подписи, но нужно быть дебилом, чтобы не догадаться. Эх… Красивым быть непосильная ноша, скажу я вам. Я уж точно знаю! Я докурил сигарету, выбросил в урну бычок и, поправив фартук, пошёл обратно. 

 ⁓

Лица сменялись лицами, чашки относились на кухню со скоростью света, мусор мы выносили раз десять, поглядывая друг на друга в тихой истерике, понимая, что к концу дня ноги точно превратятся в желе.  К самому закрытию пришел он.  Он вёл себя иначе, совсем не так, как в нашу прошлую встречу. На лице больше не было злобного оскала или дергающегося в нервном тике голубого глаза. Нет, он был галантен, улыбчив и… мил? Я ещё тогда заметил, что морда у этого ублюдка симпатичная, но сегодня особенно. Если бы не эти голубые глаза, напоминающее мне глазюки-блюдца Уизли и маниакальные наклонности, я бы может дал ему 7/10.  — Дра-а-ко, — пропел он, повиснув на барной стойке, — Как ваши дела?  Я стоял к нему спиной и не мог продемонстрировать во всей красе свое непреодолимое отвращение к этому ахуевшему говну в костюме, но думаю, что моя аура вполне хорошо себе справлялась.  Прикрыв глаза и сделав глубокий выдох, я повернулся, изуродовав свое личико в кривой улыбке номер 6 (для самых нежеланных клиентов в нашем заведении).  — Спасибо, все хорошо.  Парень сверкнул своими свинячьими глазками (а мне приятнее было воспринимать их именно так) и нежно улыбнулся, поправив пиджак.  — Сделайте мне с собой кофе, пожалуйста.  Я вырвал из его рук скомканную бумажку, смутно напоминающую десятку.  — Капучино, латте? Сегодня у нас новинка, — внутренне ликовал я, — Яблочный сироп.  — Отлично, — просияло недоразумение, — Что-угодно. Мне лишь бы не уснуть на работе.  Я молча пошёл делать кофе, но краем глаза прекрасно видел, как Ханна скалиться на него, разминая костяшки на своих маленьких ручках. Меня это так умилило, что я истерично прыснул от накатившей смеховой волны. Поистине жаждущий крови хомячок. Она мне чем-то напоминала Грейнджер.  Ханна, словно почувствовав моё гадкое состояние и завидев жгучий взгляд, проедающий мою спину, подлетела к кассе. — Не поздновато ли для офисного клопа на работу? — наигранно спросила она, — Может будете выбирать часы посещения поудобнее для нас всех?  Ее маленькие пальчики нервно тарабанили по столу и я с легкостью распознал этот надрывной, раздраженный стон. Причину такого любопытства с её стороны объяснять не было необходимости.  Слежка начиналась обычно после моей работы, когда посетителей становилось все меньше, а служба охраны по щелчку входной двери «Чиллис» сбегала на долгожданный ужин.  Хмырь ухмыльнулся и благодарно кивнул, принимая говяный кофе. Не скажу, что сделал это специально, ведь лишние жалобы в книге отзывов мне не нужны, но… сейчас был не прочь протянуть ублюдку мочу с яблочным послевкусием.  — Никакой я не офисный клоп, мисс. И обычно я работаю в ночные смены, — нараспев выдал он, ковыряя пенку в стаканчике, продолжая виснуть на стойке, — Решил заскочить перед работой. Поднять себе настроение, так сказать.  Я хотел было пожелать ему хорошего вечера и поскорее избавиться, но Ханна оттолкнула меня и, облокотившись о стойку на его манер, склонилась, выпучив глаза.  — Незачем поднимать настроение себе, но портить его другим. — двумя пальцами, словно пыталась убрать дерьмо, она скинула его руку со стойки.  — А вы мне нравитесь! — хохотнул в голос тот и повернулся ко мне, — Не переживайте, Драко! Блондины нравятся мне больше!  Он расплылся в омерзительной гримасе и отпил кофе, прожигая меня голубыми глазами поверх стаканчика. Приятного мочепития, мразь.  Ханна затряслась, сжав в руках край фартука и облизала губы, намереваясь ответить, но я её перебил, положив руку на хрупкое плечо.  — Если бы «переживать» было преступлением, я был бы самым безопасным ублюдком на планете. Хуй с горы прищурился и громко цокнул.  — Это было грубо, Драко, — он недовольно хмыкнул, сделал глоток и закопошился в кармане пиджака, — На случай, если всё-таки передумаешь.  Над стойкой появилась визитка, удерживаемая двумя пальцами, которую Ханна тут же выхватила.  — Фу-у, — брезгливо протянула она, — Работник ночного кафе? Мелковато для нашего Драко.  Девушка изобразила на лице насмешливое разочарование и, криво улыбаясь, небрежно отодвинула визитку обратно. — Почему же? — ухмыльнулся он, — Я варю отличный согревающий чай. Да и эклеры из моего кафе Драко пришлись по вкусу, правда?  Липкие слюни с привкусом бергматового Эрл Грея застряли в моей глотке. Никогда не думал, что мой любимый чай начнет вызывать у меня рвотные позывы от одного лишь упоминания.  Я прошелся глазами по визитке и воспоминания о той ночи накрыли меня с головой. Крутясь перед глазами одно за другим, пока шестеренки в моем ахуевшем мозгу заходились в бешеном ритме, я стоял не моргая. Я просто, нахуй, оцепенел. О чем они переговаривались дальше я даже не слышал, предаваясь анализу ситуации. Мелкая дрожь пробежалась по моим позвонкам и я матернулся вслух, понимая, что, кажется, совершил ужасную ошибку.  — Погоди, — начал я, отпихнув Ханну в сторону, — Ты же сказал, что мы были на свидании?  — Мы?! — тип вопросительно скривился, — Ха! Если бы я пригласил тебя на свидание, Драко, — склонился он ко мне ближе, — То уж точно не стал бы, как самый последний лох, вести тебя на стоянку кафе, чтобы чай попить! Слова его вылетали изо рта с неприкрытой ненавистью, а голубые глаза наливались кровью. Нас разделяла стойка, но ощущение было такое, словно он дышит мне в затылок. Видимо, я слишком долго и ошеломленно молчал, потому что он громко цокнул языком и хлопнул по столу.  — Так что, — вернул улыбку на лицо тот, заметив фокус в моих глазах, — Пойдешь со мной на свидание? — Дра… — хрупкая ручка вцепилась в моё запястье, пытаясь отодвинуть, но я продолжал стоять, примерзнув к полу.  И у меня было два варианта событий. Первый — послать его нахуй.  Второй — согласится.  Как бы мне не импортировал первый, воспоминания о хреновом свидании полоснули по сердцу.  Я не думал о том, что будет дальше. Я вообще, блять, в полной мере осознал, что строить планы с моим ебучим везением — русская рулетка.  И я мог размышлять об этом довольно долго, если бы не истина, которую я узнал только сейчас. Я знатно проебался. Снова. Под громкие крики Ханны вызвать полицию и истеричные обещание сраного продавца чая вернутся завтра, я скрылся в подсобке.  В моей голове была буря. И эта буря выкручивала мои конечности. Стало тяжело дышать. Прокрутив в голове всё с самого начала, я матернулся, уронив в руки голову.  Мне срочно нужна была Паркинсон. Мне срочно, блять, нужна Панси!  Как мы закрыли смену я помню смутно. Ханна обеспокоено гладила меня всю дорогу в такси, обещая, что завтра будет лучше, а подруга обязательно поймёт. А я… надорвано и болезненно смеялся. Зная характер Паркинсон, она простит меня при одном условии — моя дурная башка на её копье.  Я бы мог позвонить ей, но не стал. Извиняться было нужно за такое количество вещей, что мысли разбегались как тараканы, не давая собрать до кучи заготовленный текст.  Да и что я ей скажу? Как?  Прости, что оказался хуевым другом? Или — прими мои извинения, что засосал твоего парня на твоих глазах? Потрясающе, нахуй! Шик! — Уверен, — кивнул я Ханне, забирая свою сумку с сидения, — Она сразу же меня простит.  Ханна предложила подкинуть до дома, но я продиктовал адрес из Инстаграма, с горестью в душе надеясь, что она туда придет. 

⁓

Таксист высадил меня у дома Грейнджер и Ханна, помахав на прощание рукой, пожелала мне удачи.  Удача мне точно понадобиться, потому что моё лицо и задница в реальной опасности.  Радовало лишь одно — с гневом Паркинсон всегда справлялся только я. Она падка на смазливые мордашки и мне посчастливилось такую заиметь. Хотя, если честно, очко горит похлеще, чем после той ядерной китайской лапши. Я уже чудил раньше, но отбивать парней у неё мне ещё не приходилось, так что… В первый раз всегда больно! Ха-ха! Ха… Блять. Я выдохнул, успокоился, выкурил сигарету. Ладно, три. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Можете назвать это богохульством, мне похуй. Я законченный атеист, но если каким-то образом такие жертвоприношения моих легких помогут процессу, то готов хоть сейчас уничтожить полпачки. С окон двухэтажного дома гремела музыка, мигали ярко-красные огоньки (прости Господи), доносился какой-то крик и ржач. Всё в лучших традициях студенческой жизни, короче.  После двух нажатий на звонок, передо мной распахнулась дверь. На пороге стоял Грейпфрут в ярко-красном платье размера мини и широко улыбался.  — Ты пришел! — воскликнула она, пропуская в коридор.  Запах сигаретного ударил в нос.  — Очевидно, — выплюнул я, высматривая место для моей сумки, — Как продвигается сделка?  — Я в процессе, — шепотом ответила она, склонив к себе, — Думаю, по воплям и крикам ты уже слышишь.  Она обречённо указала на дальнюю дверь, откуда доносились душераздирающие крики и явные споры, после чего пригласила на кухню.  В гостиной уже толпились одногруппники и я облегченно вздохнул, когда среди них не увидел знакомых темных макушек, полируюших друг другу рот. Не скажу, что видел их лобызания, но приподнятое платье Паркинсон на прошлой вечеринке кричало об этом во все горло. Фу, блять. Сдохни, Паркинсон.  Да, моей главной целью появления в этом борделе были извинения, но я не стану забывать о том, что она сделала. Мы поговорим с ней об этом потом. Когда я забуду чертового Поттера. Благо я все ещё подумывал над академ отпуском.  — Вина? Мохито? Ещё есть вермут, но… — Грейнджер подвинула мне стул, а сама начала копошится до ящикам, доставая бокалы.  — Виски есть? — спросил я, осматривая кухню.  Кухня была в стиле гранж-лофт и я приятно удивился, наивно ожидая в доме стоматологов белесые больничные стены с семейными фото в уродских рамочках. — Яблочный Дэниэлс, будешь? — От названия меня поморщило, но я всё равно кивнул. Для храбрости не помешает что-то покрепче.  Передо мной поставили тамблер с янтарной жидкостью и я жадно иссушил его, попросив добавки.  — Всё идет… — начала она, плеснув виски в три пальца, — Нормально. — Мне не нужно «нормально», — огрызнулся я, — Нужно «идеально». Я для друга прошу, сама понимаешь.  Грейнджер кивнула, виновато закусила губу и, плеснув себе красного вина, оперлась о столешницу.  — Рон в состоянии отрицания, — сделав глоток, вздохнула она, — Но прогресс есть.  — Супернатуральность дала трещину? — насмешливо улыбнулся я.  — Типа того, — белка старалась подавить смешок и поджала губы, — Уже год как.  Признаюсь честно, тут я ахуел.  Нападающий сборной Уизли всегда славился образом гетеро-альфы и эта новость повергла меня в шок. Внешне я этого выдавать не собирался и просто хмыкнул, отвернувшись в окно.  Алкоголь приятно разошелся по телу и я почувствовал, что могу понаглеть. Информация за информацию. Все честно. По крайней мере, я себя этим оправдывал. — Вы поэтому разошлись? — И да, и нет, — задумалась она, поправив прядь за ухо, — Близкий человек… Эм… Начал испытывать чувства к парню, так что… Рон оказался в эпицентре. Точно. Чарли.  — И как он воспринял новость, что его брат бисексуал? — я повернулся к ней и увидел, как маленькие наманикюренные пальчики хаотично выбивают чечетку на бокале с вином.  — Сумбурно, — тяжело вздохнув, она скрестила ноги, цокнув каблуками туфель, — Но, зато мы узнали, что он посмотрел гей-порно.  Не знаю, что меня рассмешило больше. То, с каким лицом она это произнесла, прикрыв ладонью рот, словно выдала страшный секрет или всплывающий образ альфы Уизли, увлеченно рассматривая порнушку с двумя потными мужиками. Или не с двумя…  — Вау! — отсмеявшись, восторженно выдал я, — Это поистине невероятное зрелище!  Грейнджер засмеялась и отставила бокал.  — Видел бы ты его лицо, когда мы с Гарри его нашли в кладовке с ноутбуком! Он даже не подумал о том, что нужно натянуть наушники, прежде чем прятаться! — я захохотал, подавившись виски, — До сих пор слышу эти стоны в голове, когда прохожу мимо этой двери… Бр-р-р… Она театрально затряслась и растянулась в улыбке, заметив, как я заливаюсь смехом до слез.  — Это лучшее, что я слышал за день. Спасибо. — я еле отдышался, сгоняя из уголков глаз влагу.  — Не благодари. В любом случае, мы теперь в одной лодке.   Я, всё ещё содрогаясь от приступа смеха, кивнул и выпил содержимое одним махом, уже самостоятельно потянувшись к бутылке.  — Ребят ещё нет, но ты можешь посидеть в гостиной. Там как раз в фанты играют.  — Фанты? Господи, у вас не вечеринки, а клуб старперов! Блейза на вас нет!  Звонкий смех белки наполнил кухню и я понял, что наконец-то расслабился. Алкоголь это или наш непринужденный разговор… Мне было плевать. Если это поможет нам с Панси помириться, то ладно. 

⁓

Мы прошли в гостиную. Ярко-красный Грейпфрут залипла в свой телефон, а я принял позу ожидающего в кресле, изредка поглядывая на игру, которую до кончиков своих волос ненавидел.  Кому-то выпадало спеть песню, кому-то скорчить смешную рожу. Напоминало мне это дом престарелых, где умалишенные старики развлекаются как могут, лишь бы не пить лекарства. Я про себя хихикнул и сделал ещё пару глотков.  Скажу честно, после часа ожидания и парочки бокалов, меня развезло. Я наблюдал за компанией скрючивающихся студентов, откопавших в каком-то ящике твистер и просто дохуяривал бутылку яблочного виски.  И я бы дальше так сидел, если бы компания не начала перешептываться, бросая косые взгляды на кухню. Я решил пойти проверить. Вдруг засранец Уизли опять препятствует плану.  Блейза я любил и готов был ради друзей на всё, поэтому «окрашивание в голубой» должно было пройти идеально, быстро и максимально надежно. И хотя Грейнджер мне пообещала уговорить его на свидание с Блейзом, ссылаясь на то, что её он точно послушает, я смутно доверял ей такое важное дело.   Безумных и призрачных надежд я не питал, поэтому разочаровать меня будет трудно, но история о порнофильмах меня приободрила. Вдруг Уизли понравится, правильно? В конце концов, я видел, что для Забини это впервые и он действительно влюблён. По уши. Ну, а если ничего не выйдет, то смогу помочь оторвать пластырь. Всё или ничего, как говорится. Лучшая система для отношений.  Я с трудом добрался до кухни, опрокинув попутно какой-то вазон, но, к счастью, из-за орущей на всю музыки никто не заметил.  — …для тебя! Неужели я многого прошу, Гарри? Мы не виделись уже неделю! И это полностью твоя вина!  Я знал этот голос. Прекрасно знал. Этот голос всегда звучал с задних рядов, то восторженно что-то объясняя, то надоедливо бурча. Хуже всего было, когда этот голос ржал или орал. Вот, как сейчас.  — Обещаю, это в последний раз. — о, привет, хуйлопан очкастый, — Я тебе уже объяснял, что она мне нужна, правда?  Блять. Лучше бы я этого не слышал.  — Это ничего не меняет! Мы договаривались! Сколько это может продолжаться, а? Тебе ещё не надоело?!  Рыжая коза орала как умалишенная, по всей видимости, пиная кухонную мебель. Треск и грохот заставляли меня вздрагивать, не смотря на то, что я еле стоял на пьяных ногах.  Зачем я подслушиваю? Хуй знает. Нравится. Не часто слышишь, как человека, которого хочешь пропылесосить, пылесосит кто-то другой. «Не пачкая своих рук». Типа того.  — Не твоё дело, ясно? — огрызнулся он, — И не вздумай винить Панси! Мы с тобой…  Дальше Поттер не договорил. Никто не договорил. Потому что ворвался я. И мне хотелось бы рассказать, что я, открыв чертову дверь с ноги, вальяжно выплыл на кухню, ехидно улыбаясь, но нет. Я упал. В прямом смысле. Мордой в пол.  Кто вообще, блять, придумал двери, открывающиеся внутрь?!  Встать мне помогла Грейнджер.  — Драко, кажется, тебе уже хватит, — виновато поежившись, сказала она, осматривая мой кровоточащий нос.  — Что ты вообще тут забыл, Малфой?  Мелкая Уизли зацокала туфлями по полу, приблизившись ко мне и насупилась, прищурив глаза. Как же мне хотелось въебать ей хорошенько!  Девушек я вообще не бью, но мечтать никто не запретит, верно?  — Тебе-то что? — шмыгнув носом, покосился я, отодвигая руки Грейнджер от моего лица, — Попить пришёл. — Уши греешь? — растянулась в гадкой улыбке Уизли, скрестив руки. Только тогда я обратил внимание на Поттера. И лучше бы не обращал. Свирепый взгляд смотрел в нашу сторону, а сам он, сжимая кулаки, хмурил свои чертовы брови. Ничего не меняется, блять! Мудак. Мне хотелось послать её нахуй, но я лишь болезненно усмехнулся, склонив голову.  Как бы там ни было, Паркинсон была моей подругой. Бывшей, хуевой, противной, но подругой. И я повторял себе это каждый раз, когда представлял, как таскаю за тёмные пакли. Я любил её. Любил и ненавидел. А ещё больше я ненавидел рыжую суку Уизли, желающую заграбастать Поттера обратно. Он уже собственность Паркинсон, а значит «рыжим вход запрещен». Было тяжело, но я смирился с тем, что станции «Малфой» в его маршруте нет. Завтра я буду убиваться, но сегодня мне хочется думать так. И похуй. Просто похуй.  Как бы не старался доказать себе, что трезв, рвущийся поток дерьма, игнорирующий мои попытки сдержаться, доказывал обратное. Проедающая ненависть и виски сплетались во мне воедино, а тремор пробирался от кончиков пальцев до уставших плеч.  — Твои ревнивые тирады омерзительны, — на одном дыхании выдал я, почувствовав, как эмоции на моем лице превратились в лёд, а яд в горле скоро выплеснет наружу, — Раз так скучаешь, чего ж не покажешь это во всей красе?  И могу поклясться, что прежде чем она, спотыкаясь, полетела в сторону Поттера, я видел на ее лице животный испуг, направленный на меня.  Не знаю, что в тот момент перевесило — дикая ревность или безумная злость.  Я толкнул ее в сторону Поттера и, не удержавшись на ватных ногах, сам полетел следом.  Когда я открыл глаза, осознавая, что мог разбить себе нос во второй раз, мои руки крепко обнимали этих ублюдков. И я стоял, замерев, пока Уизли, зажмурившись, шипела от боли, а Поттер, открыв рот, ошалело смотрел в сторону двери. Я обернулся.  В дверях стояла Паркинсон. Я был сильно пьян, но отлично видел, как дрожат от злости её ресницы, а кулаки сжимаются до белых костяшек.  — Убери нахуй свои гребаные руки! — чеканя каждый шаг, шипела она не своим голосом, испепеляя меня безумным взглядом черных глаз, — Это моё! И я мог извиняться перед Паркинсон сколько угодно, но знаю, что она ни за что не простит меня, ведь моя правая рука продолжала лежать на ширинке шрамоголового, изо всех сил сжимая Поттера-младшего.

 ⁓