Драконьи подземелья хранят секреты

 ⁓ 

Сегодня были мои похороны. Никогда бы не подумал, что поглазеть на моё бездыханное тело в гробу соберется столько народу. Были даже личности, которых я ни разу в жизни не видел. А может, я попросту их не узнал. В самом центре у высокого надгробия, когда последние горстки земли были брошены, под грустную музыку прощального марша содрогалась в истерике моя мама, дрожащими руками перекладывая цветы с одного места на другое. Поражен до глубины души, что отец раскошелился на такие пышные похороны. Практически свадьба, блять! Костюм, оркестр, тьма зевак! Хоть где-то я женюсь. У Смерти действительно чёрный юмор. Здесь был даже Поттер, заботливо удерживающий ладошку хнычущей Паркинсон в своей, успокаивающе шепча что-то на ухо. Видимо, чтобы она меня простила — мне надо было склеить ласты. Досмотреть эту душещипательную сцену мне не позволил сигнал будильника. Нет, я, конечно же, жив и здоров, а это всего лишь жалкое творение моего подсознания, но, признаться честно, отказываться прикрыть крышку гроба и немного передохнуть я бы не стал. Правда. Я заебался.

 ⁓ 

Первое, что я услышал после пойманного разъяренного взгляда на себе и, в принципе последнее, прежде чем меня накрыла дичайшая истерика, это дрожащий голос шрамоголового, в спешке отпихивающего меня от себя.  — Панси… Панси, прости! Успокойся! Это не то, что ты думаешь! Клянусь! А потом… сколько я бы прокручивал эту сцену в своей голове, с каждый разом ощущаю блевоту застрявшую в горле. Она подлетела как остервеневшая фурия, схватив Поттера за шиворот футболки и силком поволокла за собой из кухни, не переставая материться и истошно кричать, что он ей что-то обещал.  Как только они скрылись за дверью, я кое-как поднялся, потому что бешеная сука отшвырнула меня в сторону и я упал на рядом стоящий стул. Я был готов к такому исходу. Я… Нихуя я не был готов. Часть меня понимала, что она, увидев такое представление, озвереет, а часть… Наверное, я слепо надеялся на отголоски нашей дружбы и хоть какой-нибудь диалог. Это было бессмысленно. Теперь я это понимаю.  Под тревожные завывания Грейнджер, я вытер кровавую юшку с подбородка и, сгребая остатки разбитой гордости, посыпавшейся осколками на чертов плиточный пол, пулей, блять, вылетел из этого блядского дурдома. Кажется, в коридоре я напоследок потоптался по сраному разбитому вдребезги вазону. Такому же развороченному как и моё колотящееся в припадке больное сердце.  Грейнджер, спотыкаясь, летела за мной вслед, и я уверен на сто процентов, что это была она, но не обернулся ни разу, пока, смахивая слёзы со своего лица, летел по улице подальше от всего этого сраного кошмара.  К счастью, на следующем перекрестке стояла свободная машина. Я забрался на заднее сидение и, вжимаясь и тяжело дыша, словно за мной гналась стая гончих, попросил заблокировать все двери к чёртовой матери.  Мой помутневший мозг от трети выпитой бутылки виски соображал довольно смутно, но остановившийся на полпути силуэт в красном платье, держащий в руке туфли, перед глазами у меня будет стоять ещё долго. Домой я вошёл, уже даже не влетал, а спокойно закрыл дверь и просто нахуй сполз по ней, падая посреди тёмного коридора.  По запястьям всё ещё бегали фантомные мурашки его горячих дрожащих ладоней, сбрасывающих меня с себя, а хриплые извинения и вопящие крики Паркинсон насиловали мои уши не прекращая ни на секунду.  В квартире была гробовая тишина, но я слышал, сука, каждый звук, каждое слово и каждый вопль так, словно сейчас стоял прямо там, выслушивая всё это дерьмо снова и снова.  Внутри меня что-то треснуло в тот момент. Что-то сломалось как старая игрушка. Как бы я не старался, а перевести дыхание не мог. Лёгкие жгло и сжимало, наполняясь отвратительным ароматом яблок. Хотелось блевать. Я терпеть не мог увечья на своем лице и проклинал себя за глупую неосмотрительность, по-любому оставившую завтра в подарок синяк, хотя сломанный нос был бы сейчас, блять, как никогда кстати.  Не справившись с этими мерзкими, травящую душу чувствами, моё дыхание участилось ещё сильнее. Я, пытаясь сделать хотя бы один нормальный вдох, хватался за горло, срывая пуговицы с рубашки, с треском покатившиеся на пол. Рваное дыхание через силу причиняло непереносимую боль, а тело содрогалось так, словно моя грудь сейчас взорвется от этого, блять, обезумевшего сердца.  И я сидел. В куче одежды и раздавленного собственного достоинства, трепыхаясь как раненный зверек, душераздирающе хрипя от любимой и давно забытой ебаной гипервентиляции.  Последний раз эта волшебная хуйня случалась со мной в старшей школе. И я напрочь забыл о её существовании, стерев из памяти чертову предрасположенность моего тела к этому гребаному дерьму.

 ⁓ 

— Выглядишь хуево, — хриплый голос коснулся моего уха, а русые волосы защекотали шею.  Мы сидели в подсобке, скрывшись от глаз хозяйки, украшающей зал на День Святого Патрика, поглощая малиновые пирожные за купоны, подаренные Маро. Вкуса я не чувствовал никакого, но пихал в себя до последней крошки, чувствуя невероятный голод. И пускай этот голод не был связан с едой совершенно, я все же надеялся, что это хоть как-то поможет желудку, скрутившемуся от нервов в засушенный банан. Меня невыносимо трусило и мотало во все стороны с самого утра, но я слепо доверился слезным обещаниям фармацевта в аптеке возле дома, что успокоительное, которое она мне всучила по тройной цене, справится с хуевой ситуацией, накрывавшей мои дрожащие руки.  Для баристы самое главное это спокойствие и чистый разум, пока тонна заказов на различные виды кофе будет сыпаться со всех сторон. И я, блять, прекрасно понимал, что сегодня без лишней помощи разворочу нахуй кофе-машину или несколько чашек, прежде чем смогу сделать хотя бы ебаное эспрессо.  — Это ты ещё мою квартиру не видела! — я пытался изобразить весёлый и беззаботный тон, исказив губы в какой-никакой улыбке, но Ханна лишь нахмурила брови, излучая всеми своими девичьими фибрами полнейшее недоверие и обеспокоенность, — Не переживай, я в порядке,  — кивнул я, скорее всего, для убеждения самого себя, — Всё нормально.  — Ничего не нормально! На тебе лица нет! Рассказывай, что случилось?  Тарелка из-под пирожных была оставлена в сторону, а пара карих беспокойных глаз уставилась на меня, положив маленькие горячие ладошки на мои щеки.  — Я снова облажался, вот что.  Болезненно улыбнувшись, я скинул ладони с себя и запустил руку в волосы, растрепав и пригладив их обратно.  С утра я не успел привести себя в порядок, потому что нашел себя в седьмому часу на полу коридора всего в липких слюнях, соплях и холодном поту. Крупные завитки на кончиках моих волос, не видавшие утреннего душа и укладки, оставались видны и дико раздражали меня, спадая на лоб.  — В чем конкретно? Что ты сделал?  Я продолжал молчать, не зная какие конкретно слова подобрать - «потряс поттерские бубенцы», «натер лампу лучшей подруги» или «обесчестил кудрявого натурала». Все три варианта были абсолютной правдой, но я ещё не до конца определился, что из этого пиздеца было бы самым подходящим описанием.  — Драко! Не заставляй вытягивать из тебя каждое слово! — девушка пнула меня кулаком в плечо и насупилась, скрестив руки на груди.  — Такое впечатление, что тебе это делать впервой приходится, — я хмыкнул и постарался успокоиться, отсчитывая до десяти, уставившись перед собой.  — Вот в этом и дело, что не впервой! Давай, колись!  Я потер руками уставшее лицо, понимая, что отвертеться от этой назойливой мухи мне не удастся и, тяжело вздохнув, попросился выйти на свежий воздух, от чего та прыснула ядом, мол свежий воздух и сигареты не одно и тоже.  Что ты понимаешь вообще, счастливый беззаботный человек? У меня тут сердце кровью обливается, член предательски ноет от этих воспоминаний и я сам, под тремя таблетками успокоительного, все равно, блять, трясусь как эпилептик на дискотеке под мигающим стробоскопом. Блеск! Я промямлил ей невнятную историю о вечеринке, заведомо умолчав о поцелуе на крыльце, сделке с Грейнджер и о том, что я, будучи пьяным вдрызг, позорно шмякнулся на плитку кухни, расквасив себе нос. Но, думаю, что по желтеющему синяку на моей переносице, она и сама строила невообразимые догадки. Просто не стала комментировать это вслух. Честно говоря, я ждал рьяных возмущений, обвинений, едких высказываний или хотя бы кривой насмешки, но она лишь сжала губы трубочкой и свела брови к переносице, о чем-то задумавшись.  — Понятно, — протянула она, наконец-то заговорив, спустя моих восемь затяжек, которые я судорожно считал, ожидая её вердикта, — И как размерчик?  — Большой. — кивнул я в поддержку своих слов, погрузившись в воспоминания и только потом понял, что произнес это вслух. Сука. На мгновение я замер с бычком в руках и открытым ртом, прокручивая в голове варианты оправданий, но понял, что момент уже упущен и в голос чертыхнулся. И лучше бы я не оборачивался, потому что растянутая улыбка довольного кота напротив выжигала мне глаза, а её мерзкая рожа бесила. — Не твоё дело, — огрызнулся я, — В конце концов, мне там претендовать не на что.  Что Ханна говорила дальше я не слушал, да и не хотел. Мне было плевать на её ебучее мнение по этому поводу. Она, в каком-то смысле, была такой же как и он — любительницей сисек. Молча улизнув за дверь, пока негодование Ханны не иссякло, я быстренько смылся в зал, упорно делая вид, что приготовления к сраному празднику меня чрезвычайно увлекают.  Ни-ху-я. Я возненавидел его всей своей душой, стоило мне вспомнить главное правило этого торжества алчных ублюдков — зелёный цвет.  Вам когда-нибудь приходилось ненавидеть, блять, свой любимый цвет? Нет? Мне приходится.  Все эти гирлянды, ебучие конфетти, украшения на столах и сраный лепрекон в зеленой шляпе около кассы наводили на меня приступы белой горячки. Я, нахуй, попал в свой самый страшный кошмар!  И когда я наивно полагал, что коробки с украшениями опустели, а мои мучения наконец-то прекратились, хозяйка кафе, ехидно улыбаясь своими сверкающими винирами, приклеила к нашим фартукам зелёные, сука, листочки сраного клевера. Можно сразу пулю в лоб? S'il vous plaît, нахуй.  Смена тогда только началась, так что таскаться с этим четырехлистным дерьмом пришлось до самого вечера. Не передать словами мои жалкие попытки жмуриться при встрече с зеркальными поверхностями. Это был пиздец.  Радовало лишь то, что гостей сегодня было на порядок меньше, чем все ожидали и я, спустив рукава, большую часть дня просидел на жопе, пялясь на кулон, который какого-то хуя решил надеть с утра.  Мысли о Маро помогали не вздернутся. Он, наверное, единственное, что останавливало меня от продолжения старого доброго алкоголизма и жизни затворника, вынуждая возвращаться на эту сраную работу. Я всё ещё обещал ему посылку. И хотя я не знал его адреса, желание сделать ответный подарок было. Очень сильное.  Я пообещал себе, что подарю ему подарок в любом случае. Ненавижу быть кому-то должным и по этой же причине предпочитаю взаимовыгодные сделки, но у этого задрота получилось сломать мою систему несколько раз, полностью распотрошив не только мозг, но и мою душу. Скорее всего, это будет прощальный подарок. Для связи с ним придётся оживить раздолбанную железяку, слабо напоминающую мобильный телефон, но симка ещё активна, так что шансы есть.  До самого вечера я старательно игнорировал Ханну. Как только мог. Я сбегал, брал любые заказы, выскакивая перед ней около кассы и даже согласился на ебучую инвентаризацию в период затишья, хотя и всей душой терпеть её не мог.  Ханна подловила меня уже на выходе из кофейни, схватив за рюкзак и развернув к себе. Меня потащили на ближайшую лавку и гневно швырнули, давая понять, что от разговора мне все равно сбежать не удастся.  — Ты так убиваешься, что слёзы наворачиваются! — взвыла она, проигнорировав мой фирменный закат глаз, — Ну подумаешь член потрогал! Воспринимай это как совмещение приятного с полезным! И кайфанул, и размерчик проверил! Уверена, ему даже понравилось!  — Да, — ахуел я от её реплики, — Я уже вижу как он плачет и яростно дрочит, вздрагивая от воспоминаний… — даю на отсечение руку, что мое лицо в этот момент напоминало сморщенную сливу и дикий ржач Ханны это только подтверждал.  — Всё может быть, откуда ты знаешь? — загадочно пропела она, наконец-то просмевшись, — Вообще не понимаю, почему ты паришься! Это же была случайность, правильно? — я, прикрыв устало глаза, кивнул, — Ну вот! Я хотел бы поверить в это, но какой тогда смысл Поттеру было целовать меня? Зачем вообще, блять, он это сделал? Сколько бы я не думал, понять этого я не смог. Самым очевидным и плавающим на поверхности вариантом было заставить Панси ревновать и… должен признаться, получилось у него это весьма феерично! Эта сука не скупилась на выражения… Мы говорили долго.  Я рассказал о том, что план извинений  перед подругой дал хуевый, в прямом и переносном смысле, сбой и теперь нет никаких шансов, чтобы она простила меня. Кроме того, она заблокировала меня не только в Инстаграме, а во всех, мать его, соцсетях. Истеричная сука.  Ханна молча слушала мой душещипательный монолог, изредка прищуриваясь, словно анализировала или воссоздавала в голове озвученные мною события того вечера. От этого зрелища мне захотелось взвыть. Лично я всё это говно проживать снова не собирался. Докуривая тлеющую сигарету, я прослушал её тупорылые россказни о дружбе и нелепой ситуации, которую легко можно разрешить обычным разговором и взбесился ещё больше. Почему? В душе не ебу. Я и без её комментариев до атомов разложил в голове эту тошнотворную мысленную жвачку, не дающую мне покоя. К тому же, было несколько значительных вещей, о которых я умолчал. Для полной картины понимания они необходимы, но почему-то мне не захотелось делится с ней этим. Хотя, кого я обманываю? Я прекрасно знаю причину. Я жадный.

 ⁓ 

Домой я решил вернутся пешком, не смотря на то, что был выжат как гребаный лимон.  Солнце только-только начало садится за горизонт и мне не хотелось упускать то крошечное чувство свободы и веры в лучшее, что помогало открывать утром покрасневшие глаза.  Видимо, события последних недель довели меня до ебаной ручки. До ручки двери, за которой уже горел для меня отдельный котел. Моя жизнь за последнее время действительно превратилась в настоящий ад. И хотя я всей душой желал этой участи Поттеру, судьба повернулась ко мне самым безобразным и засраным до блевоты местом…  Я шел и думал — кто из нас всех облажался крупнее всего?  Уизли, потерявшая драгоценного парня и теперь вынужденная облизывать невкусные пальцы вместо поттерского члена?  Или, может быть, Паркинсон, чьё кожаное и примерно двадцати сантиметровое добро грязным образом облапал бывший лучший друг?  А может, счастливчику Поттеру, охомутавшему сразу двух самых строптивых девиц, заебавших его до такой степени, что он готов парней целовать, лишь бы с ума не сойти? Уверен, Панси та ещё вредная сука. Нет, конечно, нет. Единственный, кто облажался, сумев совокупить в себе все вышесказанное — это, блять, именно я! Уж лучше бы я никогда не встречал его! Не видел, не замечал, не выискивал в толпе… Почему я вообще должен любить кого-то, кто делает меня гребаным неудачником?! Это лишено любого смысла, блять! Это, сука, гребаный пиздец!  Я впервые в жизни искренне полюбил, а в результате всё обязательно должно было обернутся таким позорищем… Вполне достаточно, чтобы, блять, сожалеть об этом до конца своих дней!

 ⁓ 

Квартира меня раздражала. Я не мог нормально есть, не мог сосредоточится на проекте и даже не смог уснуть, наглотавшись остатками успокоительного.  Поэтому, откопав в шкафу свою лучшую рубашку и брюки, я твердо решил, что сегодня нужно покончить со всем, вышвырнуть Поттера из своего сердца и наконец-то дать себе отдохнуть от этого дерьма. И я выбрал самый очевидный способ для моей уставшей головы и ноющего сердца  — пошёл в клуб.  Раньше мы частенько с ребятами ходили клуб, чтобы потанцевать и расслабиться. Ночной клуб был одним из немногих мест, где я мог вдохнуть полной грудью, отвлекаясь от пиздеца, ожидающего меня дома. Блейз и Панси, закинувшись парочкой шотов, обычно сразу же начинали охоту на горячих и одиноких, а мы с Тео, с ухмылками наблюдая за этим сафари под электронную музыку, напивались до неприличного состояния, жалуясь друг другу на своих ублюдков-отцов. Как же мне, блять, этого не хватает!  Музыка лупила невероятно, уже с порога кроша мои барабанные перепонки, но я всё равно шагнул внутрь, издалека заприметив свободное место у барной стойки. Я знал, что смешивать успокоительное и алкоголь идея не из лучших, но, блять, кому какое дело, правда? Сегодня я напьюсь, подцеплю кого-нибудь на ночь и просто вычеркну очкастого мудилу из своей жизни. И надеюсь из снов тоже. Гори в аду, блядский потаскун! Просто гори в аду!  Просить бармена сделать что-то на свое усмотрение было кромешной ошибкой. Передо мной появился яблочный Робин Гуд и я брезгливо поморщил нос, но отказываться не стал. Больной душе всё равно чем травить разум, лишь бы расслабиться. Да и вообще! Как гласит вывеска на входе (а я сейчас готов поверить нахуй чему угодно) — «Алкоголь не пустая трата твоего времени. Это время помогает твоей душе отдохнуть». Лучше и не придумаешь, как по мне! Нахуй Поттера!  Я пришел напиться и забыться. И я мог доказывать себе это сколько угодно, но любой, кто подсаживался ко мне был сразу же послан нахуй. Не знаю, почему я так себя вёл. Мне был противен голос, противна внешность и даже запах этих выпивших и наглых ублюдков раздражал меня до усрачки, напоминая смрад от помойки.  Допив ещё один ебучий яблочный коктейль и поругав себя за собственный кретинизм, я расплатился и уже собирался выходить, как какой-то очередной придурок подвинул ко мне бокал белого вина.  — Скучаете, молодой человек? — я не видел его лица, копошась по карманам в поисках сигарет, но без раздумий огрызнулся заготовленными ответом, грея безумное желание поскорее слинять.  — Иди нахуй.  — Грубо, — ответил хриплый голос, задорно хмыкнув, — Я почувствовал напряжение между нами через весь зал и вот я здесь.  Я замер. Эту фразу мог сказать лишь один человек в моей жизни. И я не мог поверить своим помутневшим глазам, когда наконец-то поднял пьяную голову, вырываясь из оцепенения.  Передо мной стоял, мать его, широко улыбающийся Забини с бокалом красного вина в руках. 

 ⁓ 

— Фух… Никогда бы не подумал, что ты будешь так рад меня видеть, — пропел он ласковым голосом, выплывая из ванной на кухню в одном полотенце, держащимся на честном слове. В клубе на радостях я кинулся к нему в объятья, вывернув бокал на него и на себя, окрасив наши рубашки в алый цвет. Пришлось в срочном порядке спасать ситуацию, поэтому я позвал его к себе, потащив ко выходу. — Ничего я не рад, засранец, — откровенно спиздел я, доставая бокалы из шкафчика, — Ты, между прочим, так и не объяснил какого хуя ты в Лондоне. Только сейчас я заметил, что друг, не смотря на лучезарную улыбку в клубе и корявую усмешку сейчас, выглядит пиздецки мрачно. Блейз всегда отличался от нас своим беззаботным отношением к жизни и полным отрицанием неудач. Не было ничего, способного превратить его в желе. Ну, до прошлого года, во всяком случае. Ебучий Уизли! Надеюсь, ты подавишься чему-нибудь.  — Что рассказывать, — Блейз принял из моих рук бокал виски, продолжая искажать на лице нечто смутно напоминающее улыбку, — Сбежал. Не могу там больше находиться. А пиздострадания Теодора уже в кишках сидят. В письме Забини писал, что операция «амнезия» проходит у обоих мучительно медленно, поэтому его объяснениям я совсем не удивился.  Их состояние после официального объявления Уизли и Грейнджер, в виде жаркого поцелуя у ворот университета, ухудшалось с каждой гребаной минутой. И, по всей видимости, уединение добром не кончилось.  Я ещё тогда понял, что этот их побег полная хуйня. Внезапное помешательство Блейза, которого до той поры не наблюдалось ни к чему и к кому, служило дополнительным отягощающим обстоятельством. Я предупреждал его, что дело гиблое, но кто меня слушал… Я и сам из-за этих сраных чувств не мог рационально мыслить, а Блейз… Блейз превратился в идиота. И если Забини страдал от неизвестной ему и желаемой ласки, то с Тео ситуация выглядела куда отвратительнее. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что между ним и Грейнджер темное прошлое. Сама Грейпфрут подтвердила это, пускай косвенно, невнятно и довольно скрытно. От любопытство меня распирало, но Тео был непреклонен, а у Грейнджер интересоваться я не стал. Кто она мне, в конце концов, чтобы за неё переживать? Никто. — И что, ты больше не вернешься? — спросил я, подкуривая сигарету.  — За побег меня и так исключат, да и практику аннулируют. Буду считать, что полгода в санатории провел! — Забини засмеялся, уронив голову и цыкнул языком, потянувшись за пачкой Winston.  — Ставки делать будем?  — Какие? — сверкнул черными глазами Блейз и ехидно ухмыльнулся, — На то, когда сбежит Нотт?  — Ага. Ставлю два дня. Максимум три.  — Ты его плохо знаешь! Неделя точно! Он всё ещё греет в своем сердечке мысль, что изоляция от Грейнджер ему поможет. Идиот. — от этих умозаключений я раздраженно фыркнул, а Блейз, чокнувшись о мой бокал, залпом оглушил свой, поморщившись, — Кстати, а где Панси? До вас обоих хуй дозвонишься.  — Со мной теперь связь только онлайн, — я поднял телефон и показал отсутствие сети, — А Паркинсон с новым бойфрендом тусит.  Глаза напротив резко округлились. — Паркинсон… — шепотом повторил Блейз, задумчиво покрутив в руке сигарету, — Кто на этот раз?  — Поттер.  Я видел много лиц Забини. Он, в принципе, очень эмоциональный человек, кто бы что не говорил. Мы знакомы так давно, что мне хватило одного лишь движения мускула на его смуглом итальянском лице, чтобы быть полностью уверенным — он в форменном ахуе.  — Да ладно! Быть не может! — Блейз, пребывая в полнейшем шоке, моментально налил нам ещё, — И что говорит?  — А мне откуда знать, — прохрипел я, откашлявшись от дыма, — Я у нее в чёрном списке.  — Ну, — обречённо вздохнув, Забини поднял бокал и потянулся ко мне, — Тогда за них!  — За ублюдков! — сказал я и чокнулся своим с его, в один глоток опустошив содержимое.  На выражение лица Блейза я не обратил внимание, но его задумчивость после новостей о Паркинсон навевала тоску. Он не спросил причину нашей с ней ссоры, тактично промолчав, избегая больной темы.  Но, если со мной она была в контрах по веской на то причине, то игнор в сторону Блейза был максимально и, сука, ничем не обоснован. Эгоистичная стерва. Всю ночь мы провели рассказывая друг другу о том, что происходило у нас в жизни за это время. И если под рассказ Блейза я, откровенно говоря, засыпал, то вот под мой он хохотал как конченый идиот, хватаясь за живот. Пришлось дважды извиняться перед ругающимися и выламывающими двери соседями за больного на голову друга, причинявшего своим ржачем в два часа ночи неудобства.  Я рассказал ему о Маро, потому что фигурка, торжественно стоявшая на моем столе как какой-то приз, привлекла его внимание сразу же. Что уже говорить о пепельнице в виде шоколадного пудинга? Пришлось рассказать о нём и обо мне, притворяющимся девушкой под ником «dragonfly». Узнав, что Маро называет меня феечкой, Блейз чуть не выблевал лёгкие, хватая воздух между приступами беззвучного смеха, находясь на грани обморока.  Мы кое-как поместились на моей кровати и уснули только под утро, стараясь говорить как можно тише. В восемь часов я слинял, оставив этого спящего полудурка в своей квартире, наивно полагаясь на его благоразумие и уважение к моей невиданной гостеприимности.  Из вчерашнего рассказа я узнал, что после вынужденного побега, миссис Забини запретила ему возвращаться домой, пригрозив оборвать все связи с сыном, если что-то подобное повторится. Не скажу, что делить свою жилплощадь с кем-то было чем-то приятным, но выпереть я его не мог. Услуга за услугу, как говорится, а я ему должен.

 ⁓ 

Я мог бы пойти на работу, да вот желание заполучить подписанный академ отпуск хотелось поскорее, так что, проглотив тошнотворный ком нежелания лицезреть рожи одногруппников, первым делом поперся в ебучий университет, стараясь добраться до кабинета Дамблдора незамеченным.  — Ещё раз настоятельно прошу Вас задуматься о таком важном решении, мистер Малфой, — старый дед сверкнул своими бездонными, практически прозрачными глазами из-под узких очков, — До конца семестра всего ничего, а Вы так рветесь бросить свои труды?  На самом деле, я и сам не знал, чего хочу. Слишком много свалилось как сраный снег за шиворот, пробирая ебучим холодом до самых костей. Одно я знал точно — продолжаться так больше не может. Если мне суждено забыть двоих людей, к которым питаю чувства, то нужно сделать это настолько быстро, насколько это возможно.  — Я не передумаю, сэр. — сухо ответил я под тяжелый вздох ректора, чиркающим что-то на бумажке.  — Ваши проекты весьма оригинальны. Пускай и несовременны… — пробубнил тот, прокрутив пальцами золотое колечко в ухе, — Мне бы не хотелось терять такого талантливого студента.  Я собирался повторить свою просьбу, но он прервал меня, выставив руку.  — Даю вам ещё две недели отдыха. Или отпуска. Называйте, как хотите. Если измените свое решение, то дайте знать. А если нет, — ректор встал из-за стола и обошел его, остановившись около меня, — Можете рассчитывать на положительный ответ.  Его белоснежная и по-отцовски ласковая улыбка озарила кабинет, но, признаюсь честно, не произвела на меня никакого впечатления. Как бы старик не старался, предлагая свою помощь, хуя с два я изменю решение. Видеть их рожи на парах нет ни малейшего желания, а учеба торчит острой костью в горле. Я устал.  Сухо и быстро попрощавшись с ним, я забрал свой подписанный «отпуск» и вышел из кабинета, направляясь к лестнице.  Прийти в университет с самого утра оказалось как никогда идеальным решением, потому что возможность столкнуться с кем-то в коридорах в эту пору равна нулю. И я бы думал так и дальше, удовлетворенно насвистывая себе под нос по пути к главным воротам, если бы не цокот каблуков и цепкая хватка на моем запястье, потянувшая меня в сторону курилок.  Я даже не сомневался, что это Паркинсон. Слишком дерзко, слишком бесцеремонно, слишком нахально. Всё это идеальные слова, описывающие бывшую лучшую подругу, но длинные рыжие пакли, проехавшиеся по моему лицу, затараторили об обратном.  Я не вырывался ровно до того момента, пока не понял, кто именно волочит меня за собой. Резко скинув когти этой бешенной зверюги, я отряхнулся, смахивая с себя мерзкие запахи мерзавки, от чего та, заметив моё отвращение, поморщилась как ебаный шарпей. И это чудовище покорило Поттера на первом курсе. Мерзость.  — Поверь, — скривилась она, подкуривая сигарету и опираясь о стену, — Трогать тебя тоже вызывает у меня рвоту, — клуб дыма взмыл в воздух и я, понимая, что Уизли вряд ли бы пошла на подобные меры из-за пустяка, пообещал себе дать ей ровно минуту, прежде чем уйду, — Но, если бы я попросила тебя о встрече, ты бы не согласился. Пришлось выжидать тебя у входа.  Закурив и прослушав её раздраженную речь, я немного поумерил пыл, негласно соглашаясь с этим умозаключением. Представить себе не мог, что эти сиськи на ножках способны думать.  — Ну и? — равнодушно спросил я, посмотрев впервые за всё время проведенное в университете прямым взглядом на Уизли.  Должен признать, что объективно (и исключительно объективно) она не похожа на гоблина. Лепрекона-переростка — да, но мордашка у нее точно не гоблинская. Высокая, стройная, дерзкая. Эдакая улучшенная версия своего допотопного братца-качка в женском обличии. Уизли поди копируют своё потомство в лабораториях.  — Слушай, Малфой. Скажу честно. Я тебя ненавижу. — на одном дыхании выпалила она, выпуская дым в сторону, — Ты постоянно обсираешь меня и братьев… И даже если ты этого не говоришь, твою перекошенную морду за километр видно... — я вопросительно поднял бровь, не понимания зачем она мне говорит и без этого очевидные вещи.  — Если ты притащила меня сюда ради констатации факта, то это тупо даже для тебя. — покосился я, отсчитывая секунды до конца любезно предоставленной мной минуты.  — Нет, — лицо вдруг изменилось в задумчивую ухмылку и она бросила сигарету на пол, затушив ее носком, — Держись от Гарри подальше.  Сказать честно, я ахуел. И ахуел до такой степени, что обронил сигарету, заливаясь смехом. Я ржал как скотина, пока веснушчатое лицо испепеляло меня взглядом, кривясь в злобе и ненависти. Хорошие шавки у тебя, Поттер! Верные.  — Кому нахуй сдался этот очкастый придурок? — надменно взглянул я на неё, сняв рюкзак и достав наушники.  — Глупо слышать это после того, как прижимался к нему аки влюбленная девица.  Рыжая сука оскалилась, скрестив руки на груди и сделала шаг вперёд.  — Если так страдаешь из-за бывшего парня, Уизли… — выплюнул я её фамилию как пережеванную жвачку, — Следи за своим любимым членом получше.  Её кипение было видно невооруженным взглядом. Даже её чмошная и дешевая привлекательность не спасла бы ситуацию. Её рожа скривилась в омерзении. И было это — невероятно прекрасно!  Минута кончилась давным-давно, поэтому, я в последний раз окинул её безразличным взглядом и, включив музыку, направился к воротам, оставив эту остервенелую козу пыхтеть в одиночестве. Член она защищает! Надо было думать раньше, а не когда туда когтями в под корень залезла Паркинсон. Ебанутая.

 ⁓ 

Я злился. Я пиздец как злился! Успокаивал себя только тем, что это дерьмо скоро кончится и меня наконец-то посетит долгожданный, сука, покой.  И я правда так думал, доходя до кофейни, с кривой улыбкой отцепившись от Ханны и натирая до блеска чашки. Это делать было необязательно, но я протер их все трижды, пытаясь чем-то занять свои руки до прихода гостей.  Народу была тьма. Сегодня какой-то день любителей тыквенного рафа, который я возненавидел всей душой. И нет, не из-за помойного цвета, а из-за того, что готовить его поручали только мне, после того случая, когда посетитель выблевал его на пол, потребовав с Ханны деньги на химчистку. Что она ему там намешала — понятия не имею, но посмеялся я тогда от души. Я старался думать о Блейзе и нашем с Грейнджер плане, который так или иначе нужно добить до конца любой ценой. Со своими червяками по пути в кофейню я разобрался, твердо решив, что выполню данное Маро обещание забыть ебучего Поттера. Я ведь, черт возьми, не на помойке себя нашел, чтобы страдать по какому-то пидорасу! Правильно?  — Правильно! — рявкнул я, какого-то хуя в голос и осекся, заметив на себе пристальный взгляд Ханны.  Она не сводила с меня глаз весь день, чем дико бесила, а я упорно терпел, криво улыбаясь на каждый прищур и недовольное цыкание. Она бы снова начала эти разговоры о членах и прочей поеботе, поэтому я старательно избегал её, отнекиваясь, что просто пиздецки устал.  К самому закрытию ввалилась сраная толпа, среди которых замелькала рыжая макушка и сразу кинулась ко мне, схватив за плечо, пока я убирал чашки со столика.  — Привет! — веснушки ослепили меня и я непроизвольно поморщил нос, на секунду приняв его за поттерского дружка, но, кажется, Чарли этого не заметил, — Ты здесь работаешь? — спросил он, с улыбкой на лице осматривая зал.  — Нет, стало скучно дома и пришел поволонтерить.  Идиот.  — А я вот с друзьями пришел, — проигнорировав мою реплику, Чарли засветился, переминаясь с ноги на ногу.  — Я вижу, — сухо ответил я, недоверчиво осмотрев того с головы до пят и, задумываясь, прищурился.  Сегодня он выглядел иначе. Больше походил на Уизела. Такой же обшарпанный, рассеянный и улыбающийся без причины как придурок. Неудивительно, что их сестрица натолкнула меня на мысль о клонировании. За татуировками и идиотской улыбкой не скрыть допотопную уизеловскую натуру. Прости, Блейз.  — Так… Когда у тебя смена заканчивается?   От наглости меня перетрусило, но я лишь поднял бровь, сильнее сжав в руках чашки. Какого хуя ему от меня нужно?  — Через десять минут, — холодно сказал я, бросив быстрый взгляд на часы.  Чарли заметно обрадовался, на мгновение глянув на своих друзей, толпившихся у кассы и лучезарно улыбнулся, оборачиваясь обратно. — Может, хочешь присоединиться к нам? Мы сейчас в боулинг собираемся. Играешь в боулинг?  Он плелся за мной до самой кассы, виляя хвостиком как требующая косточку собачка. И я может согласился бы, но сегодня меня дома ждал Блейз, так что я резко развернулся, цокнув чашками в руках и столкнулся с горящими ожиданием карими глазами в нескольких сантиметрах от меня.  — Меня дома ждут. — осекся я, сделав шаг назад.  — Кто ждёт? — взгляд внезапно помутнел и Чарли нахмурился.  — Парень. — не задумываясь выпалил я и услышал сзади тихий свист, принадлежащий Ханне. Мой укоризненный взгляд из-под ресниц не произвел на неё никакого впечатления.  — О… вот как… — татуированная рука провела по волосам, хлестнув мне этим незначительным жестом по лицу и я сам не заметил, как зажмурился, тяжело сглотнув.  Я уже и забыл, как такие маленькие вещи могут заставить мое сердце отбивать кульбит. Отвратительно. — Тогда я… — парень метнул головой в сторону своих друзей, ожидающих за дверью.  — Всего хорошего, Чарли.  Потоптавшись на месте еще пару секунд и нервно улыбнувшись открывшей рот Ханне, он нырнув за дверь, зазвонив колокольчиком.  — И что это, мать твою, было только что? — отчеканив каждое слово, спросила Ханна, показывая на дверь пальцем, — Это тот твой загадочный членоносец?  — Что? Господи, нет! Просто знакомый. На вечеринке познакомились! — от нахлынувших мыслей о Поттере я какого-то хуя стал оправдываться, почувствовав, что начинаю предательски краснеть. — Да? — загадочно прощебетала та, обняв меня сзади, — А вот он так не думает. Определенно.  Маленькие пальчики схватили меня в цепкую хватку и я с трудом скинул заразу с себя, содрогнувшись от такого переизбытка нежности.  — Какой ты холодный, Драко! — завопила она, — Неужели этот твой так хорош, что ты няшку-милашку восвояси послал?  И я хотел бы сказать, что нет. Хотел бы соврать, что Поттер жалкая ошибка матрицы, в которую я попал, но я откровенно бы спиздел, если бы произнес нечто такое.  Понятия не имею, когда это началось и что я в нем нашел.  Думаю, сначала это всё было обычным человеческим интересом. Рассказы пробуждали во мне любопытство, и совсем скоро я поймал себя на мысли, что звезда универа является тем, кем хотел быть я. Он говорил, что думал и делал, что хотел. Ему плевать было на мнение остальных, хотя и разговоры о его персоне звучали со всех сторон. На каждом курсе и на каждом факультете знали кто такой Гарри Поттер. Не было ни одного, сука, ебучего дня, когда я бы не слышал сплетни о нем или домыслы фанаток о его личной жизни. Ни одна из них не могла быть правдой, но я слушал все равно, запоминая каждое слово. Зачем? Хуй его знает.  В отличии от него, моя жизнь была прописана поминутно, без возможности продохнуть. Я с горем пополам вставал, плелся на бесячие уроки, терпел бессмысленное репетиторство, а затем, уставши за день как собака, ложился спать. И так по кругу.  Всё детство я слушал, как мне нужно себя вести, с кем позволено общаться и чем могу заниматься. Покорно глотал наставления и требования отца, не желающим слышать отпор. После каждого подобного разговора с ним, я чувствовал себя изнасилованной шлюшкой, которой не заплатили за страдания. Заебаный, уставший, разбитый и неудовлетворенный.  Я жил чужую жизнь, слепо принимая за свою. И я не скажу, что данные мне родителями знания не пригодились, но это были исключительно их амбиции, а не мои. Я всего этого не хотел. У меня не было выбора.  И когда я увидел его, мне показалось, что моя жизнь переломалась надвое. Я завидовал ему, словно видел в нём свободу в чистом виде. Такую, как глоток свежего воздуха после дождя или легкий ветерок, трепещущий волосы на берегу моря. Я хотел всё это себе, хотел заполучить каждую клеточку этого солнца. И только потом понял, что становлюсь жадным.  Мне хотелось прикоснуться к тому свету, что он излучал, пускай и предназначался он не мне. Я долго списывал это на увлеченность и возможным желанием подружиться, но после того поцелуя на вечеринке в моей голове образовалась новая дверца, запираемая на сто замков. Его опьяняющий парфюм был словно создан, чтобы преследовать меня, а до омерзения сладкий вкус яблок, обжигал мой язык каждый раз, когда я мысленно разрешал себе эту дверь открыть. Жадность и ревность усиливалась с каждым днём, с каждым очередным неловким пойманным взглядом зелёных глаз. Я думал, что если буду холодным как сталь и сдержанным как лёд, то это закончится. Но стоило ему засмеяться, коснуться меня невзначай в коридоре или ухмыляясь, бросить на меня короткий взгляд, как все мои труды разбивались на мелкие осколки, осыпаясь в самые пятки.  Поттер будто клал большой и толстый на все мои попытки избегать его, продолжая мелькать своей безобразной кудрявой шевелюрой, проносясь мимо меня в коридоре, задевая плечом, рукой, сумкой… Чем угодно, блять! И стоило ему сделать это, как моё тело простреливало до самых кончиков пальцев, а сердце заходилось как сумасшедшее, срываясь за ним вслед. Я, сдерживая себя из последних сил от безрассудства, бездыханно плёлся дальше по коридору, провожая сверкающие блики от его очков на стенах, удаляющихся с каждой секундой и никак не мог понять, какого хуя я испытываю такие яркие эмоции рядом с ним. Это было невыносимо. Я его ненавижу.

Как добрался я домой, я не помню. После нашего разговора с Ханной я помчался стремглав, заскочив по пути за обедами на вынос, чтобы накормить бедолагу Блейза. Мне так не хотелось найти его голодного и холодного в моей квартире, что я сам не понял, как скупил почти весь ассортимент. Пришлось кривенько улыбнуться и сделать комплимент кассирше, чтобы съехать с темы моей личной жизни. 

⁓

— Ты уже вернулся? — в нос ударили запахи итальянских трав и я выплыл к этому соблазнительному аромату на кухню, — Привет, красавчик!  Блейз в одном фартуке на голый торс и в домашних штанах, удерживая в руках деревянную лопатку, улыбался во все свои тридцать два. Поймав на себе мой удивленный взгляд, он стушевался и прикрыл погром за спиной. Говнюк засрал мою раковину горой грязной посуды. Я мысленно его проклял. Два раза.  — Если это не будет так же вкусно, как пахнет, посуду моешь ты, понял? — смешок, дорвавшийся до моих ушей, сменился тяжелым вздохом и покорным кивком головы, стоило угольным глазам заметить моё стальное выражение лица. — Я не Тео, конечно, но, — хихикнул Блейз, облизнув лопатку, — Уверен, что с предложением руки и сердца ты не затянешь.  Иногда этот засранец меня просто поражает. Я насмешливо фыркнул и стал наблюдать за ним, вертевшимся около плиты. Эх, Уизли, рожай там давай быстрее, а то я может заберу его себе…  Передо мной появилась тарелка с пастой аматричана и бокал белого вина, которое этот говнюк, по всей видимости, откопал в дальнем ящике. Мысль прятать бутылки под кроватью уже не казалась такой идиотской… Прощаю в этот раз только потому, что для этого рецепта нужно белое вино. Только поэтому.  — Ещё раз тронешь мою выпивку,  — не отрываясь от тарелки, предупредил я, облизав губы от соуса, — Вылетишь отсюда как пробка, понял? — мелкие кудряшки на голове встрепенулись от согласного кивка, — Налей ещё.  Вытерев руки о полотенце, Блейз самодовольно хмыкнул и взял бутылку в руки, присаживаясь напротив.  — Как день? — мой бокал наполнился на половину, — Чувствую себя женушкой, встречающую мужа с работы! — Забини картинно захлопал глазами, надул губы и сотворил на своем лице такую слащавую улыбочку, что пеперончини, застрявшие в середине пути, попросились обратно.  — Даже рассказывать не хочу. Еле дожил до конца смены. — я выпил залпом оставшееся вино, встал и бросил тарелку в гору посуды, — Чем займемся?  Забини поджал губы и сверлил мои скрещенные руки на груди взглядом, словно решаясь на что-то.  — Я об этом как раз хотел поговорить... — по виноватому взгляду я сразу понял о чем пойдет речь, — Мы договорились встретится с Панси, так что я… — Блейз замялся, подбирая слова и теребил пальцами узел на фартуке, поджимая губы. Не скажу, что я удивлён или зол. Точно нет. Немного расстроен, конечно, ведь теперь мне придется искать себе развлечение на вечер, но за них я рад. Блейз скучал по ней и им есть о чем поговорить. Просто для меня теперь там нет места, вот и всё.  Проводив обеспокоенного моим одиночеством Забини до дверей и всучив ему дубликат ключей, я принялся перемывать посуду. 

⁓

Я перебирал в голове любые занятия, вплоть до промелькнувшей мысли заняться новым проектом, бракую каждую, ссылаясь на лень и отсутствие интереса. Давно уже я не испытывал такой блядской апатии ко всему. Меня словно выкрутили несколько раз и весь запал с энтузиазмом залили пол, оставляя только жалкую пустую оболочку. Даже пить мне не хотелось, я чувствовал себя отвратительно.  Я перелопатил все новости в Гугл, посмотрел кучу идиотских роликов, послушал новые подборки в Спотифай… Всё дерьмо. Я включил игру.  Честно говоря, я думал, что кнопка «удалить персонажа» означает прямое удаление персонажа, а не сидящую в холле эльфийку с отсчитываением времени над головой. Видимо, не только Дамблдор дал мне время подумать, но и чертова игра не верила в обдуманность моих решений.  Я восстановил персонажа и появился в деревне, в которой последний раз раздавал свои вещи всем желающим. Теперь моя эльфийка была голой и босой, но слава Богу, что я оказался слишком жадным, чтобы отдать деньги, щит и аркану. Прикупив броню попроще, разбираясь в ней благодаря советам Маро, я отправился в данж, добывать нужные куски брони для крафта. Я уже и забыл, что превратился в настоящего задрота, горбящего спину за компьютером.  За час игры я успел триста раз проверить онлайн ли Маро. Конечно же, в игре его не было. Глупо было на что-то надеяться, особенно после того, что между нами случилось и моего равнодушного игнора на засыпку. Скорее всего, он обиделся и сменил сервер. Или аккаунт? Наверное, я бы тоже так сделал, но, черт возьми, я скучал по нему. Особенно сейчас.  Пока я крутился на новой локации в поисках нужных мне монстров, телефон на столе громко завибрировал, а на экране появилась фотография Блейза из профиля в Инстаграм. — Ты как? — спросил сиплый голос в трубке, закашлявшись. — Нормально, — я хмыкнул и переложил телефон на другое ухо, чтобы добить моба, — Что-то случилось?  Блейз шумно выдохнул и, на секунду замявшись, перешел на шепот: — Нет, но Панси почему-то рвет и мечет. Спрашивала где ты. Не хочешь прийти? Я промычал нечто нечленораздельное, высунув язык, пока от меня пытался съебаться нужный мне монстр. Лишь догнав его и собрав выпавшие мне вещички и зелья, я заговорил, проигнорировав раздраженное рычание Забини на протяжении всего времени. — Нет, спасибо. Я задрочу.  — Чего? — прыснул от смеха Блейз, — Дрочишь?! Прежде чем я, послав его нахуй, отключится, точно слышал возрождение из преисподней. Во всяком случае, то, с какими звуками он ржал, по-другому сравнить не получиться. Я бросил телефон на кровать, тяжело вздохнул и принялся пыхтеть над игрой дальше, закурив сигарету. Спустя полчаса у меня в рюкзаке красовались новенькие туника и перчатки, а ещё через минут десять и шлем. Довольный самим собой, я поперся на кухню за вином, оправдывая появившееся желанием тем, что выбитую броню необходимо отметить.  Заполнив бокал наполовину и сделав первый расслабляющий глоток, я удовлетворенно выдохнул и поперхнулся нахуй алкогольными слюнями и соплями, уставившись на появившееся сообщение в чате.  maraduerdeer: Я уже думал, что никогда тебя не увижу.  maraduerdeer: Ты в порядке?  Что за коктейль эмоций в тот момент я испытал… Блять, даже знать не хочу! Всё тело чесалось и зудело, словно по нему мчался миллиард мурашек, пробравшихся даже до мочек ушей.  Я и не знал, что могу так скучать.  dragonfly: норм  dragonfly: а ты?  maraduerdeer: Если воспринимать отсутствие сна уже неделю за норму maraduerdeer: То все хорошо  maraduerdeer: Я очень скучал малыш  maraduerdeer: Очень очень  Блять.  dragonfly: как ты себя чувствуешь сейчас?  maraduerdeer: Честно?  maraduerdeer: Понятия не имею.  maraduerdeer: Посылка дошла?  dragonfly: да спасибо большое  dragonfly: это самые прекрасные подарки которые  dragonfly: мне приходилось получать Я взглянул на свою эльфийку и чувство вины снова укололо меня. Этот цирк нужно прекращать.  maraduerdeer: Я рад:)  maraduerdeer: Ты даже не представляешь, как бы я хотел увидеть тебя  maraduerdeer: Безумно хочу maraduerdeer: Думал о тебе сегодня весь день maraduerdeer: И вот ты здесь:)  Подступавший ком к горлу сглотнуть не удалось. И я залил его вином. С горла.  dragonfly: Маро  dragonfly: мне нужно кое в чем тебе признаться  Как бы мне не было весело раньше, больше продолжаться так не может. Мне чуждо чувство жалости, но, кажется, что именно сейчас я испытываю его.  maraduerdeer: Да мне тоже maraduerdeer: Но я хотел бы сказать это лично, ладно?  maraduerdeer: Подождешь до нашей встречи? Кажется, это был хруст моих зубов. А даже если не зубов, то вывихнутой нахуй челюсти. Меня охватил мандраж.  dragonfly: нет не думаю что это хорошая идея  dragonfly: кроме того я живу далеко так что  dragonfly: можем решить все здесь  Маро не отвечал минут десять. Я успел обосраться раз двадцать, представляя различные варианты развития сюжета. Бутылка к последнему выдуманному эпизоду уже валялась на полу пустая, а в дрожащей руке тлела сигарета. Кажется, такими темпами я заработаю рак легких.  Стоило в чате появится новому сообщению, мое сердце зашлось в пляс. Иди нахуй, ебаная аритмия.  maraduerdeer: Ты не хочешь меня видеть?  Как бы мне не хотелось написать «да», я не смог. Объяснить себе свое противоречие у меня не получилось. Я не знал, какие чувства к нему испытываю, но засел в моей голове он достаточно прочно.  dragonfly: дело не в этом  dragonfly: мы ведь даже толком незнакомы maraduerdeer: Это единственная причина?  dragonfly: а тебе этого мало?  maraduerdeer: Да  dragonfly: откуда такое рвение? ты точно маньяк  maraduerdeer: Я не маньяк  Да, блять! Как же! Все вы так говорите.  maraduerdeer: Просто  maraduerdeer: Я хотел тебе понравится  maraduerdeer: Таким, какой я есть  maraduerdeer: Может быть, мне не стоило так напирать maraduerdeer: Но я делал все это, потому что хотел maraduerdeer: Ты мне очень нравишься  maraduerdeer: Очень очень  maraduerdeer: Признаю maraduerdeer: Когда я узнал, что у тебя есть парень, то взбесился  maraduerdeer: Я не виню тебя, я просто  maraduerdeer: Опоздал, понимаешь?  maraduerdeer: Господи это все звучит ужасно тупо  maraduerdeer: Ты здесь?  Честно говоря, я уже нахуй забыл зачем вообще зашел в игру. Я, словно завороженный, перечитывал его сообщения раз за разом. Я натворил такой хуйни… Мне никогда не отмыться.  Я не знал кто он. Не знал где он живет. Я вообще, в принципе, нихрена о нем не знал! Наши с ним разговоры улетали в детство и возвращались в настоящее. Мы делились тайнами и маленькими фактами друг о друге. И, возможно, ему этого достаточно, но для меня он остается тем же незнакомцем. Незнакомцем, к которому меня почему-то тянет.  Маро написал, что его главным желанием было показать себя настоящего. Я сидел и думал над этим, прокручивая в голове наши совместные вечера. Я никогда не встречал такого человека, как он. Доброго, искреннего, щедрого и такого… странного. Он пугал меня и восхищал одновременно. Если бы я не солгал в самом начале, мы могли бы быть друзьями? Я не знаю. Теперь мне больно думать об этом.  Я просидел неподвижно порядка десяти минут и только придя в себя понял, что все это время плакал. Мне было стыдно. Но больше всего, мне было пиздецки страшно.  dragonfly: хорошо  dragonfly: дай мне немного времени, ладно?  dragonfly: мы встретимся. maraduerdeer: Хочешь поиграть? dragonfly: веди Маро не отпускал меня несколько часов, вовлекая в сражения и обучение искусству ПВП. Я впервые увидел, как он сражается на арене и, черт возьми, это было захватывающе! Если бы год назад мне сказали, что я буду восхищаться пиксельными человечками в игре, я бы рассмеялся этому человеку в лицо, серьезно. Чуть позже, когда принцип стал мне понятен, Маро позвал к себе в группу, чтобы я помогал ему быстрее регенерировать, восстанавливая ХП. Я фигачил по клавиатуре как сумасшедший, а мышку и вовсе пришлось дважды чинить, потому что из неё вылетали болтики.  Я пиздецки устал! Ладонь онемела от необходимости кликать со скоростью света, а пальцы, яростно вбиваемые в клавиатуру, превратились в настоящее желе, словно их дважды пропускали через мясорубку. Маро уже расписывал наши дальнейшие действия, выпуская надменные высказывания о слабаках, позарившихся на победу на арене, как у меня снова завибрировал телефон.  С экрана на меня смотрел улыбающийся Блейз на берегу моря и я, подавив в себе желание послать его нахуй, взял трубку.  — Что ты там, дрочер? — низкий голос с другой стороны подло захихикал, а за смехом послышался звук зажигалки и шумный выдох.  — Говорит человек, анонимно купивший фото полуголого Уизли на форуме университета. — моментальная тишина в трубке ласкала мои уши.  Мои слова однозначно хорошенько вмазали ему по слащавому личику, я в этом уверен. Сколько бы он не отрицал свою причастность к покупке, нужно быть полным дебилом, чтобы не распознать его за ником @snake_zbn.  Забини громко откашлялся. — Сегодня у меня хорошее настроение, поэтому я не стану это никак комментировать, — на одном дыхании произнес безэмоциональным голосом Блейз, — Уже все разошлись, так что я свободен. Не хочешь в клуб?  maraduerdeer: Малыш :)  maraduerdeer: Ты тут?  maraduerdeer: Пойдем порыбачим,м?  Прочитав появившееся сообщения, моё сердце отбило ритм. Каждое сообщение от него новый вид пыток, сводящий меня с ума. Я чувствовал растекающееся по венам тепло и тупую боль от угловатых замечаний непреклонной совести, напоминающей о себе. Я продолжал себя винить.  — А знаешь, — задумчиво выдал я, набирая Маро сообщение, — Скидывай адрес.  dragonfly: извини, у меня появились срочные дела dragonfly: поиграем завтра 

⁓

Добравшись в такси по нужному адресу, я обречённо закатил глаза. Мы с ребятами частенько ходил и по клубам и большинство лондонских ярких вывесок обязательно ассоциировались у меня с какой-то историей нашего посещения. Будь то назойливый ухажер Паркинсон, которого она подцепила в клубе и не могла отвязаться или мордобой Теодора с каким-нибудь пьяницей, решившим подкатить к нему свои волосатые яйца.  Иногда это были привычные разборки озлобленных любовников Забини, поймавших его на танцполе в компании кого-нибудь очередного. Он не скупился на комплименты и выпивку, да и двигался на танцполе как король, поэтому охота всегда заканчивалась удачно. Блейз бисексуал, поэтому проблем в общении и более тесном контакте у него никогда не наблюдалось. Да и, если честно, настоящей увлеченности тоже. Он менял партнеров как перчатки, но затем находил тысячу и один недостаток, чтобы больше никогда не встречаться. Но я совру, если скажу, что не завидовал ему. Везет, когда в твоем распоряжении в два раза больше лиц. И тел.  Он первый, кто узнал о моей ориентации и первый, кто не сказал ни слова. Просто промолчал, отхлебнув свой виски и пожал плечами. Блейз принял мои слова с такой легкостью, словно в этом нет ничего такого, словно так должно быть.  — Ты вытащил меня из дому, чтобы приехать… сюда?  «Львиное логово» самый ужасный клуб на свете. Я не любил его всей душой по разным причинам. Одной из таких являлась любовь к нему нашей университетской футбольной команды. «Логово» стал достоянием одного из самых популярных выпускников нашей школы. На выпускном Вуд пригласил всех в свой будущий клуб, который намеревался открыть и пообещал радушный прием. Мало кто знает, но он решил открыть его на зло Флинту, объявившему на одной из школьных вечеринок о желании стать владельцем клуба, чтобы заполучить всех возможных девчонок. Тогда, в далеком прошлом, я, заливаясь смехом вместе со всеми, воспринял эту гневную тираду Вуда как обычное соперничество или шутку, но теперь мог посмотреть на это с другой стороны. И многое стало понятным. Впервые мы приехали сюда отмечать восемнадцатилетие Нотта. Он тогда получил несколько купонов от Вуда на выпивку в этом клубе и горел желанием опробовать знаменитую «Реку крови», подаваемую только там. Паркинсон не особо сопротивлялась, потому что рада была любому месту, а вот мы с Блейзом предпочитали наше «Гнездо», принадлежавшее Флинту, где мы к моменту выпуска из школы уже числились в статусе Вип-клиентов. Богатые детишки, желающие выпить — отличная прибыль, знаете?  — Захотелось стариной тряхнуть, — болезненно засмеялся Блейз, поправляя свою лиловую рубашку. Он купил её на первом курсе, жалуясь на большой размер, а теперь она сидела на нём как влитая, обтекая каждую появившуюся мышцу. Несколько расстегнутых пуговиц сверху оголяли сильную грудь и тяжелую платиновую цепочку, изгибающуюся на ключицах. Я мысленно чертыхнулся, мазнув рукой по своему выстраданному потом и кровью прессу. — А что, Паркинсон не изъявила желание поехать в клуб? — съехидничал я, подкурив сигарету у самого входа, негласно отсрочив время, — Или она не смогла святошу Поттера в клуб затащить?  Я старался меньше смотреть в глаза Блейзу. Честно говоря, мы не виделись так давно, что меня всё ещё смущало его накачанное тело и изменившийся взгляд. Нет, Забини был всё тем же, но… Его взгляд, пристальный и пронзающий, смотрящий в самую душу, больше не напоминал того веселого и беззаботного парня, которого я провожал за тридевять земель полгода назад.  — Поттера я и не видел, — задумчиво хмыкнув, Блейз проследил за спадающим пеплом с моей сигареты и снова поднял на меня глаза, — Она уехала сама. Вечерний ветерок пробрал меня до костей. Во всяком случае, я объяснял ошалело бегающие по телу мурашки именно так.  Убедиться в их отношениях мне предоставилась возможность не раз, поэтому сейчас, слова Блейза, пускай и звучали как слепая надежда хуй-пойми-на-что, пролетели сквозь меня, не оставив и следа сомнения. Видимо, моё ковыряющееся в себе молчание затянулось, поэтому Забини потряс меня, схватив за плечо.  — Идём, я выпить хочу.  К главной двери пришлось протискиваться сквозь толпу людей, облепивших вход. Вокруг слюняво целовались парочки, зажимаясь у лестницы, на ней и даже, сука, под ней. Музыка оглушила нас обоих, заставляя кричать друг на друга, чтобы договориться о выборе места. И только спустя десять минут душераздирающих криков и безудержного смеха до слёз, мы кое-как добрались до барной стойки.  Блейз уселся в пол-оборота и принялся заниматься любимым делом - искать потенциальную жертву. И я бы даже сказал, что ничего не изменилось, но с каждым пойманным на себе взглядом, Блейз слегка прищуривался, цыкал языком и морщился, передвигаясь дальше до тех пор, пока снова не вернулся к барной стойке, разочарованно вздохнув.  — Нам, пожалуйста, двойной виски, — хлопнул он по столу, криво улыбнувшись и уставившись на светлую макушку бармена.  — Я не соглашался на виски. — вклинился я, ухватив засранца за руку.  — Малыш, если ты думаешь, что я позволю тебе скучать и убиваться в одиночестве, то ты ошибаешься, — ласково пропел тот, сжав мою руку своей покрепче, — Да и ты мне должен. Ласковый тон и нежный взгляд сменились в жестокий оскал одним взмахом ресниц. Я сглотнул. — Ваш виски, —послышался голос бармена, царапающий мою подкорку памяти, — Привет, Малфой!  Два горящих голубых глаза сузились от широкой улыбки, а сам бармен, переходя взглядом от меня к Блейзу и обратно, облокотился на стойку, закинув небольшое белое полотенце на плечо.  — Привет, Невилл, — заметив полное безразличие со стороны бармена и неприкрытый интерес ко мне, Блейз пошёл в наступление, успев опрокинуть в себя пару глотков, — Меня не узнал?  Сверкнув своей особой улыбкой для соблазнений, Блейз закинул ногу на ногу и двумя пальцами подвинул бокал в сторону бармена, безмолвно потребовав добавки.  — Не узнал, — растерялся тот, быстро кивнув мне в ответ, — Хорошо выглядишь, Забини.  Покрасневшие кончики ушей очаровали, по всей видимости, не только меня, потому что Блейз моментально заерзал на стуле, бегая восторженным взглядом по бармену с головы до пояса. Уверен, Забини хотел бы осмотреть и ниже, но, к счастью, их разделяла барная стойка.  — Спасибо, — промурчал зачарованный Блейз и я, услышав этот слащавый тон, практически прыснул блевотой в бокал с виски, — Давно здесь работаешь?  — Оливер взял меня на работу пару месяцев назад, — с гордым видом и самодовольной улыбкой парень плеснул нам еще, — Мир тесен.  — Да уж, — не выдержал я, — Это точно.  О чем они там говорили дальше я не слушал. Кажется, тема зашла за Вуда, а затем Лонгботтом безуспешно попытался вклинить меня, что дотошное нытье друга только подтверждало. Но, спустя пару минут моего игнора и несколько пикап приемов от гуру Забини, Лонгботтом сменил свой выбор. Облегченно выдохнув, краем уха я слушал обсуждения военной практики, работы барменом и рельефности тел. Спустя минут двадцать стремного и блевотного щебетания этих, блять, слюнявых голубков, обсуждающих тела друг друга, я, плюясь от этой мерзости, сбежал покурить.  На освещенной фонарями улице всё так же гремела музыка и кучковался народ, хохоча и захламляя пространство пустыми бутылками.  Я отошел в самый дальний угол под балконом и, похлопав по карманам брюк, вытащил сигарету и закурил, щелкнув зажигалкой. Пока вокруг меня танцевали полупрозрачные вихри сигаретного дыма, а чёрный гольф с высоким воротником приятно согревал от легкого вечернего ветерка, я, наслаждаясь никотином, пробравшимся в лёгкие, погрузился в свои мысли.  Появление Блейза радовало меня и расстраивало одновременно. Я так скучал по друзьям, что забыл о самом главном — о их чувствах. Я никогда не отличался особой заботой или пониманием. Мне было плевать на других людей, потому что мне твердили все детство, что переживать и испытывать чувство привязанности это стыдно и глупо. Быть эмоциональным значит быть слабым, а Малфои не слабаки. Мне хорошо впечатались в подкорку наставления отца о том, каким должен быть настоящий Малфой и я достаточно долго помнил, как много в перечне было того, что я должен. «Должен», кстати, для меня слово-триггер. Удивительно, почему? Но после моего ухода из дому многое изменилось. И я хорошо помню прощальные слова отца, надменно смотревшего на меня сверху вниз. Он был уверен, что я приползу обратно спустя пару дней. Ведь ровно столько нищего меня смогут терпеть в качестве гостя. Пока я, спотыкаясь о чемодан, надевал ботинки, отец напоследок бросил, что без денег я ничего не стою никому не буду нужен. Но я был. Был нужен. Ребята не отвернулись от меня даже тогда, когда я, упившись до полусмерти и искр из глаз, гневно жаловался на отца, посмевшего выгнать единственного, сука, сына на улицу! Хуй с вами, приукрасил! Но, во-первых — совсем немного, а во-вторых — какая, блять, разница? Я ушел или он меня выгнал… Суть дерьма неизменна — оно всегда воняет.  Мне приятнее думать, что он избавился от брака, чем оправдывать свою минутную храбрость. Мысли кружились во мне, загоняя глубже и глубже в самые недра пиздеца, которое я ворошить не хотел. Меня снова, блять, вернуло к Паркинсон.  Не знаю, какие конкретно чувства я испытывал сейчас к ней. Время прошло, а боль заметно поутихла. Во всяком случае, я твердил себе, что так должно быть. Не видеть их было за радость. Чем больше времени я проводил не созерцая их сраные рожи, тем больше я мог позволить себе спокойно вдохнуть. Знаю, что это ебучий самообман или долбаное плацебо, но я, честно говоря, клал на это большой и толстый. Я потратил много сил для того, чтобы простить её, но с самим собой… С собой я всё ещё вёл войну. Говорят, что самая тяжелая битва всегда происходит между тем, что ты знаешь и тем, что ты чувствуешь. И здесь эта великолепная мысль дала трещину — я знал дохуя, а чувствовал, блять, ещё больше. Опомнился я от тяжелых воспоминаний яблочного привкуса только благодаря истлевшей сигарете, обжегшей мне пальцы. От неожиданности и резкой пронзающей боли я зашипел, чертыхнулся и, выбросив окурок, поплелся обратно.  Спустя несколько минут трения между скопившейся и, кажется, выросшей в два раза, толпой, я чудом добрался до Блейза, склонившегося на барную стойку, продолжая припадать смущенному Лонгботтому на уши. От этой мерзкой картины меня практически вырвало во второй раз.  — Я в туалет. — хлопнул я Казанову по плечу и двинулся к табличке с писающим мальчиком.  Я успел пройти ровно половину пути, прежде чем Блейз догнал меня, навалившись всем телом и закинув на плечо свою руку. — Я с тобой, — озабоченно кивнул он, — Пока тебя не было, я три коктейля выпил. Сейчас обоссусь!  Забини заржал и, поклонившись, открыл дверь туалета, пропуская меня вперёд.  Было бы здорово будь с нами Тео. Мы всегда умудрялись друг друга поддеть, ковырнуть, пнуть или уколоть. И, не смотря на то, что неотъемлемой частью «нас» была и Паркинсон… Не уверен, что вообще могу думать о ней в дружеском ключе.  — …жди ты! Сам попросил!  Из дальней кабинки были слышны два голоса и мы ехидно заулыбались, переглянувшись между собой. Блейз сразу же подлетел к писсуару, дергая ремень.  Мужской шепот снова чем-то был недоволен, а женский на него злобно шикнул, после чего послышался какой-то грохот.  — Вырву яйца тебе сейчас, если будешь дёргаться! — громким шепотом прорычал снова женский голос и Блейз поджал губы, изо всех сил сдерживая смешок.  — Судя по её угрозам, жить ему осталось немного. — с трудом прошептал он, склонившись ко мне и я, содрогаясь в такой же попытке сдержаться, коротко кивнул.  Прослушав ещё тонну громких шуршаний, злобных шипений и страдальческих завываний из дальней кабинки, Блейз не смог сдержать свое любопытство и кинул быстрый взгляд на щель между полом и дверью. Девушка практически сидела на полу в ногах у парня и продолжала дёргаться, ерзая коленями на полу, пока он чертыхался и раздраженным шепотом требовал закончить побыстрее. — Как это мило, — протянул театральным голосом Блейз и, сдерживаясь из последних сил, махнул головой в сторону кабинки, — Малышка делает предложение руки и сердца!    Пока мы, истерично уссыкаясь от накатившего смеха, жмурились и пытались удержаться за умывальники, с кабинки послышалось громкое разъяренное рычание. — Малышка у тебя в штанах, понял?! — выругался женский голос, после чего щеколда кабинки щелкнула, а дверь резко распахнулась.  От моего смеха не осталось ни следа. Я, в принципе, блять, онемел и даже, сука, оглох. Вообще, мне кажется, что в тот момент я был максимально близок к вегетативному состоянию. Настолько, блять, насколько это вообще возможно. Все мои мысли, сука, в ту же секунду, покинули мой ахуевший разум.  Глаза щурились сами по себе, будто в них сыпнули добротную порцию песка, а кулаки непроизвольно сжались до белых костяшек и черных мушек перед глазами. Я думал, что раскрошу свои зубы от злости. Разум, подавая последние признаки жизни, слезно умолял меня бежать отсюда как можно скорее, но ватное нечто, ранее служившее вместо ног, не давало ни единой возможности пошевелится. Сука… Я точно не хотел этого видеть! Но, больше всего, блять, я не хотел видеть выражение лица притихшего Блейза, обернувшегося вместе со мной на злобный вопль Паркинсон, сидящей в ногах покрасневшего и растрепанного Уизли, судорожно прикрывающего расстегнутую ширинку.

 ⁓