Галадриэль идёт убивать

Третье пробуждение в пути для меня наступило уже после рассвета. Пасмурное небо серым пузырем свисало сверху, предвещая дождь. Асфалот своими теплыми губами ощупывал мою голову и недовольно фыркал. Я открыла глаза и первое время пыталась понять, кто я и где. Так странно… никак не могу привыкнуть к своему новому походу. Асфалот продолжал сопеть и топтаться на месте. — Понимаю, друг мой. Не такого ты ожидал от командира северных армий. — сказала я ему, погладив по холке. — Бывшего командира. — добавила я, но без привычной горечи в голосе. Что-то изменилось за ночь, и не только снаружи. Кстати, о наружности. Мои руки были черными от сока вайды. Наклонив голову, я увидела свои короткие почерневшие пряди, теперь сосульками свисавшие вдоль лица. Пусть от былой эльфийской красоты не осталось и следа, но превратиться в чучело я пока не готова. Собравшись с силами, я встала и направилась к реке. Хотя течение здесь было не самым слабым, около берега волне можно зайти в воду. Боль под левой грудью царапнула меня, когда я снимала рубашку. Дотронувшись пальцами до кожи, я ощутила шероховатую поверхность шрама, оставленную короной Моргота. Выше, под левой ключицей, был аналогичный шрам, который тоже воспалился. Это было тревожное открытие. Очевидно, я покинула пределы убежища, защищаемые силой трех колец, но никак не предполагала, что мои зажившие раны снова откроются. Боль пока была не сильной, и, надеюсь, таковой и останется. Раздевшись, я подошла к краю реки и ступила в воду. Её холод был таким пронзительным, что дыхание застыло в горле. Зайдя по колено, я почувствовала, как вода, словно тысячи крошечных иголок, вонзается в кожу, вызывая мурашки по всему телу. Несмотря на это, я зачерпнула ладонями речной песок и начала растирать им руки, смывая остатки черного сока. Брызги от моих движений усиливали ощущение жгучего холода, но я упорно продолжала очищать лицо и шею, стараясь избавиться от тёмных пятен. Затем, собравшись с духом, я нырнула с головой, позволяя воде смыть последние остатки растений с волос. Ощущение было таким, будто река сама пыталась очистить меня не только снаружи, но и изнутри, вымывая усталость и тревогу последних дней. Когда я вынырнула, воздух казался ещё холоднее, но тело уже начало привыкать к этому испытанию. Выбравшись из воды, вначале я ощущала лишь сильнейший озноб, охвативший всё моё существо. Тело дрожало, зубы стучали, и казалось, холод проник в самые кости. Но постепенно кровь начала разгоняться по венам, кожа порозовела, и я почувствовала, как тепло все сильнее приливает в мое тело. Этот внутренний жар пробудил во мне что-то древнее, дикое, словно я заново обретала связь с миром, откуда пришла. Кровь закипела, наполняя каждую клеточку новой незнакомой мне силой, рождая в груди порыв чистой ярости. Я почувствовала, как внутри просыпается зверь. Мне казалось, что я смотрю на мир обновленным взглядом, наполняющим меня уверенностью и решимостью, которых так не хватало. Быстро одевшись, я напоследок взглянула на свое отражение в неровной глади реки. Короткие чёрные волосы обрамляли мое бледное лицо, придавая облику нечто чуждое и незнакомое. Глаза, раньше сиявшие ярким голубым светом, потемнели почти до синевы. Лицо утратило прежнюю мягкость, черты стали резкими и строгими. Я больше не узнавала себя. Не имело смысла расстраиваться. К тому же изменение внешности может оказаться полезным, ведь я больше не похожа на высокородную эльфийку. В лучшем случае — на полукровку, а если не показывать уши — на простую смертную. Жаль только, что душу невозможно промыть в реке так же легко, как тело. Сколько бы ни старалась, тяжесть, накопившаяся внутри, осталась неизменной. Когда я вернулась к Асфалоту, его золотистые глаза смотрели на меня с какой-то смесью понимания и тревоги. Теперь мы с ним стали чем-то похожи, хотя его черная грива блестела даже в пасмурный день. Я надела доспехи, готовая отправиться дальше. Однако одно дело осталось не решенным – отрезанная коса одиноко лежала на примятой траве. Моя гордость, моя слава. Вся моя прошлая жизнь… Я не могла просто так ее бросить. Присев на колени, я раскопала кинжалом небольшую ямку в мягкой почве. Бережно завернув волосы в небольшой кусок ткани, взятой в качестве бинта, я положила их на дно и засыпала землёй. Горевать по своей косе я не стала. Слезы закончились прошлой ночью. Подойдя к Асфалоту, я достала из седельной сумки яблоко и дала его своему доброму другу. Себе же взяла кусок сухой лепешки, который ела медленно и долго уже сидя верхом. *** Покидая убежище, я не имела четкого плана своего пути. Но чем ближе север, тем мне важнее понимать, куда и, самое главное, как я двигаюсь. Мысленно я развернула в памяти карту Средиземья и стала вспоминать все истории, новости и детали, которые слышала о северных землях. До переправы на Великом восточном тракте примерно 3 дня пути. После нее необходимо двигаться дальше на северо-запад до самого Кирит Форн-эн-Андрафа. «Повезло, что я отправилась в путь не зимой, иначе через горы было бы не пройти». — грустно усмехнулась я. Преодолев Высокий перевал я выйду к верховьям Андуина, откуда уже по воде смогу попасть в Мордор. В том, что Саурон именно там, у меня не было сомнений. Стратегически это очень выгодное место, да и много орков погибло под Эрегионом, и нужно было восстановить их число. Однако Мордор был большой территорией, и где именно искать врага я пока не знала. Первые пару часов дороги я ехала с полным ощущением всесильности. Понимание своих дальнейших шагов окрыляло меня. Но постепенно это ощущение проходило, и голова заполнялась привычной тяжестью. Моя горячая решительность в прошлый раз дорого мне обошлась. Нынешняя цель требовала предельной собранности и хладнокровия. Нельзя было поддаваться эмоциям. Я вышла на эту тропу не для того, чтобы совершать подвиги. Я иду убивать. Темный зверь ярости зашевелился в груди. *** По мере движения на север ландшафт вокруг меня постепенно менялся: река становилась шире, и вдоль её берегов начали появляться заболоченные участки, размывшие старую дорогу. Я решила отправить сообщение Элронду, не дожидаясь вечера. Спешившись, я довольно быстро нашла подходящий кусок дубовой коры. «PIIIA» — "Третий день пути, продолжаю движение". Тем временем сумерки уже спускались с вершин к долине. Чем выше мы поднимались, тем сложнее становилась дорога, и Асфалот время от времени спотыкался о корни и камни, скрытые под слоем мха. Погода оставалась пасмурной, изредка шел мелкий дождь. Конец лета здесь ощущался совсем иначе, чем на равнине: листья на некоторых деревьях уже начинали желтеть, воздух становился прохладнее. Иногда я останавливалась, чтобы дать себе и своему верному спутнику немного отдохнуть. В такие моменты я внимательно осматривалась и прислушивалась. Тут настолько тихо, что даже птиц не слышно. Всё вокруг казалось спокойным, заброшенным и умиротворённым, но я снова не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают невидимые глаза. Сегодня мы ночуем в густом ельнике, подальше от заболоченного русла. Я развела небольшой костер, чтобы согреться и отогнать тревожное предчувствие. Сон не шёл, и я просто сидела под толстым деревом, глядя на пламя, слушая, как оно потрескивает, рассыпая искры в ночной воздух. Наверное, усталость дала о себе знать, потому что я вдруг очнулась от голоса, который звал меня по имени. Открыв глаза, я увидела, что огонь по-прежнему слегка потрескивает, а Асфалот стоит рядом и дремлет, опустив голову. Всё было тихо, но сердце мое колотилось как после погони. Снова смежив веки и сделав глубокий вздох, я постаралась успокоиться и прислушалась к своим внутренним ощущениям. Неожиданно тихий шёпот донесся как будто издалека. Сначала я подумала, это ветер воет в скалах, но слова становились всё яснее: — Галадриэль… — прозвучало в моей голове. Это был тот самый голос. Шёпот Саурона звучал настойчиво и неотступно: — Куда ты идёшь, Галадриэль? Тошнота подкатила к горлу, голова закружилась. Я знала, что этот голос — всего лишь иллюзия, очередная уловка Саурона, стремящегося сломить мою волю. Но осознание того, что связь между нам становится осязаемой, заставляло меня содрогнуться. Короткие волосы на моем затылке зашевелились, будто невидимая рука провела по ним. «Он хочет знать мои мысли. Нужно закрыть ему доступ в мой разум», — только успела подумать я. Мои руки дрожали от напряжения, и я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Эта боль отвлекла меня от иных мыслей, и через какое-то время я почувствовала, что враг покинул мое сознание. Я медленно разжала руки — на ладонях блестели капли крови. Что ж, эту встречу я выдержала, но она явно не последняя.