Грязь

110 год от Завоевания

~

      - Седьмое Пекло! Мисария! Что происходит?! - взвыл Деймон, вцепившись пальцами в пульсирующие болью виски. Одеяло сползло на пол. Скомканная подушка застыла на грани падения, беспомощно повиснув в ожидании собственной участи. Беспокойное забытье истаяло, оставив тело страдать от мигрени и невыносимой жажды. Кажется, накануне он смело утверждал сиру Лютору Лардженту, что вина много не бывает, и настойчиво провоцировал того выяснить кто кого перепьет. Похоже, проиграли оба… Как же здорово вернуться домой! Пусть и инкогнито, как нашкодивший пес. Сам воздух Королевской гавани, пропитанный миазмами многотысячного города, густой и липкий, вливал в тело энергию молодости. Знакомые узкие улочки манили пройтись по каменным лабиринтам, уютно потолкаться в толпе, слиться с ней, стать безликим горожанином, а может даже позволить себе мелкие шалости в компании закадычных друзей. Помнила городская стража, кому обязана своим благоденствием и золотом, как тем, что весело позвякивало в карманах, так и тем, что шуршало за спиной. Свободная сладкая жизнь… … в которую совершенно не вписывались резкие истошные вопли! Где-то совсем рядом визжал младенец. Полный жизни ор всверливался в череп тысячами острейших игл, чтобы, не задержавшись и на мгновение, проникнуть глубже, обжечь растревоженные алкоголем нервы, заставить вибрировать мелкой дрожью каждый шейный позвонок.       - О, Боги… - терпеть было невыносимо, и, собравшись с силами, принц с невообразимым усилием выпихнулся из постели. Босые ноги зашлепали по ледяному камню, обжигаясь на каждом шагу. Мир немного покачивался, но, в целом, было терпимо, если не открывать широко глаза и убрать надсадные вопли. Тяжко вздохнув и помотав страдающей головой, Деймон толкнул дверь в покои старой подруги, догадываясь, что лучше не сталкиваться лицом к лицу с источником столь оглушающих звуков. Боги! Неужели совсем скоро и его дом превратится в такой же бедлам?! Только там будет вопить разом два младенца. Может стоит вновь обратить пристальный взгляд на Ступени? Или еще дальше… Где нынче воюют? Не может так быть, что ни где! Вернуться лет через пять-шесть или когда там дети перестают орать?..       - Мисария… Что это?.. - сказал он и не услышал собственного голоса. В одном ухе что-то болело, пока в другом хлопало драконьим крылом. Ее милость Бледная Пиявка стояла над постелью, как всегда прямая и ровная, ужасно спокойная, словно каждый день в ее доме творится подобное безобразие. В руках у нее белел лист бумаги, испещренный тонкой вязью спешно намалеванных букв, едва приметных в сероватом свете вступающего в силу дня. Похоже, еще совсем рано, а значит принц проспал всего ничего!       - Ты можешь заставить его замолчать?! - взмолился он, кривясь от волн боли, что пронизывала голову при каждом новом вопле.       - Это называется успокоить и это девочка. - буднично буркнула Мисария. Тонкие пальцы протянули письмо грациозным жестом, и принц Деймон недовольно приметил ехидный отблеск в агатово черных зрачках старой подруги, неизменно хладнокровной точно рептилия. Пришлось прищурить плутоватые лисьи глаза, чтобы буквы перестали разбегаться в разные стороны. Да, это тоже стоило неприятного болезненного укола, точно в каждую глазницу воткнули по длинному тонкому стилету и, медленно прокручивая, ввели в сам мозг. «Принц Деймон, большая удача, что именно сегодня вы обнаружили себя в столице, иначе плод вашего распутства отправился гнить в канаву. Будь вы человеком чести, я вызвал бы вас на поединок, но ее в вас нет и капли. Лорд Стоун»       - Плод моего распутства? Что этот мальчишка себе позволяет? - кривясь похуже, чем от зубной боли, возмутился принц. - Боги, да заткни ты ее наконец! Это невыносимо! За прошедшие месяцы он и помнить забыл о мимолетной интрижке, так вовремя потешившей самолюбие. В круговороте приятных хлопот, являющихся неотъемлемой частью свадебных торжеств и начала семейной жизни, Деймон Таргариен ни разу не вспомнил о симпатичной леди Элизабет с ее томными глазками и мягкими губками. Да он и половины своих скороспелых романов не помнил! Сколько их было? Не счесть! Множество прекрасных леди по всему Королевству жаждут его внимания, а принц всегда был падок до чувственных наслаждений.       - Это твоя дочь. Ты и успокой ее. - равнодушно пожала плечами Мисария, кивнув на небольшую плетеную корзину, с какими женщины ходят на рынок. В недрах ее шевелился белесый сверток, исходя криками, что теперь больше напоминали мяуканье кошки.       - Какая, в Пекло, дочь? Я не видел леди Стоун больше… - Деймон уставился на руку и принялся загибать пальцы в попытке сосчитать луны. Как ни крути выходило восемь, а значит, когда они в последний раз миловались с юной Лиззи та уже была… - Хм… - растерянно протянул мужчина. Мяуканье раздавалось все тише. Младенец был еще слишком мал, чтобы долго кричать, и легко выбился из сил, предоставив немного роздыху раскалывающейся принцевой голове.       - Он убил ее. - бесстрастно заметила Мисария, бережно оправлять складки небесно голубого одеяния, и, поймав непонимающий фиалковый взгляд, нехотя пояснила. - За небольшую награду служанка, что принесла дитя, с превеликой охотой выболтала все от и до. Леди Стоун двое суток мучилась схватками, а сегодня после полуночи благополучно разрешилась от бремени. Лорд Морис забил ее до смерти, едва рассмотрев младенца. Для всех леди Элизабет скончалась в родах вместе с ребенком. Тяжело вздохнув, Деймон потер глаза. Конечно, подобные истории не были редкостью. Женщины умирали. До родов, во время, после. Его собственная мать не смогла восстановиться, произведя на свет младенца, и слишком рано оставила их с Визерисом на отца. Но убийство… В памяти всплыла леди Стоун, прекрасная, точно нимфа, в облаке растрепанных его пальцами волос, и вино, смешанное с желчью толчком поднялось едва не в рот. Неожиданная слабость для человека, не так давно избавившегося от супруги! Но то была Бронзовая Сука - циничная стерва с б*ядски острым языком, ядовитая, как все змеи Эсоса! А леди Лиз…       - Что будешь делать? - поинтересовалась Мисария. - Девочке нужна кормилица… Иначе долго она не протянет.       - Что… Что ты хочешь, чтобы я сделал? Забрал ее на Дрифтмарк и сунул в руки Лейне? - едва сдержав упорно стремящееся наружу вино, взъярился принц. - Разберись с этим сама! Вы же… Ну… Куда шлюхи обычно девают детей?       - Шлюхи заботятся о таком заранее. - с нажимом процедила женщина.       - Я тебя умоляю! - ехидно пропел Деймон, повидавший на своем веку жриц любви больше, чем леди Мисария клиентов.       - Приют Святой Бенжикотты тебя устроит? - обхватив себя руками женщина вернулась ближе к корзине, где младенец забылся беспокойным голодным сном. Такой маленький комочек, а уже несчастный. Ребенок без матери - сирота, а малышке не повезло дважды. Будущее ее Бледная Пиявка могла предсказать полностью. Вариантов было не много. У младенцев почти нет шансов выжить на дне, а приют святой Бенжикотты, как и любой ему подобный, определенно был дном. Девочке повезет, если случайная лихорадка прекратит мучения раньше того момента, как она начнет хоть что-то смыслить. А если нет… Дети со дна нередко становились игрушками для утех распущенных проходимцев в самых грязных притонах Блошиного конца. Все знали об этом. Всем было плевать. Леди Мисария сама вышла из подобной среды, и, даже имея холодное расчетливое сердце, она по-прежнему сочувствовала несчастным.       - Отлично! На том и порешим! - едва не радостно выпалил нерадивый отец, легонько хлопнув в ладоши. - Мне нужно что-нибудь от головы и постель… Это так утомительно. Мисария недовольно поджала губы. … Утомительно… Что ж… Деймон Таргариен всегда был эгоистом, и единственное, что могло отвратить его мысли от собственной блистательной персоны, была семья, к которой голодный младенец никак не относился.       - Желаешь хотя бы взглянуть на нее? - ровно сказала она, но принц все равно уловил легкий укор в ее интонации. Седьмое Пекло! Не может же он пригреть всех бастардов, коих Богам задумалось послать в этот мир! Ответственность за детей всегда лежала именно на женщинах! Дурочка Лиз не смогла управиться даже с кружкой лунного чая! Подставила себя, его и невинное дитя! Не то, чтобы ему хотелось видеть девочку. К корзинке Деймона толкнуло скорее любопытство. Совсем скоро у него родятся настоящие дети, с чистой валирийской кровью, а последним младенцем, которого он держал на руках, была Рейнира. Будут ли его дети похожи на это беспомощное существо с серебряным пушком на темечке?.. Да, малышка и правда походила на него, как две капли воды. Глаза, рот, упрямый подбородок… Воистину могущественна кровь дракона! Она сама по себе дар его дочери. Могущественный и неоценимый. Густая валирийская кровь! Только грязная… Как и кровь его племянников.       - Laejon… - неразборчиво буркнул Деймон, аккуратно стирая с розовой щечки невесть откуда взявшееся пятнышко. От мысли, что это могла быть кровь ее матери, вновь стало дурно.       - Лейджен? Красивое имя. Валирийское? - поинтересовалась Мисария. Деймон смотрел на нее непонимающе, и пришлось пояснить. - У девочки нет имени. Дай ей хотя бы такую малость.

129 год от Завоевания

~

… Мадам Сильви лгала… Спокойнее от присутствия в небе огромной огнедышащей ящерицы не становилось. До смерти короля Визериса Вхагар редко видели над городом. Юный принц предпочитал прогулки вдоль побережья, поднимая в воздух дракона не чаще пары раз в седмицу. В остальное время та мирно дремала за стенами Гавани, уместно вписавшись в пейзаж замшелой горой. Не каждый мог при первом взгляде распознать в озеленевшей выпуклости живое существо, и лишь досужие гвардейцы, оберегавшие спокойствие королевы всех драконов, могли подсказать направление, в коем уместнее всего убраться случайному путнику. Теперь же тень от исполинских крыльев ежедневно скользила по красным черепичным крышам, неспешно прорисовывая неведомый узор. Гигантское тело то опускалось к земле, оглушая случайных прохожих густой серной вонью, то забирало так высоко, что превращалось в едва различимую точку. Спешно осеняя себя символом веры, люди шептались, что сам бог войны накрыл их своим саваном. В этом они были правы… Несмотря на все прилагаемые лордом десницей усилия, слухи распространялись по городу со скоростью пала, пущенного ради забавы. Беспокойством они оседали в умах, заставляя народ чаще собираться то тут, то там, чтобы обсудить, чем может обернуться для них борьба за власть драконьих наследников. Ростки пренебрежения к принцессе Рейнире, годами взращиваемые Зеленой партией, давали о себе знать. … Женщина на троне? Неслыханно! Ее дело - детей титькой кормить, а не лезть в дела государства!.. … Принц Эйгон был рожден, чтобы занять Железный трон! Сами Боги послали сына королю Визерису, чтобы баба не села править!.. … У мальчишки имя Завоевателя, меч Завоевателя, корона Завоевателя, а за спиной мощь всего Староместа!.. Много. Очень много слов! Нельзя сказать, что в городе любили молодого короля или его надменного брата. Что здесь точно любили, так это мир и спокойствие. Предсказуемость. Когда все идет по накатанному за долгие годы сценарию и нет никаких внезапных сюрпризов. А этого в многотысячном людском муравейнике почти не стало. Тонкие ниточки людских потоков, покидающих столицу, незримо увеличились. На каждого входящего в городские врата приходилось три, а то и четыре уходящих. Молчаливые сторонники Черной королевы, бывалые торгаши и просто умные люди, загодя почуявшие беду, спешили покинуть изножие Железного трона, сыскав местечко вне тени черных крыльев Бога войны. Их никто не держал, не досматривал. По крайней мере, пока. Золотые плащи вяло зевали, провожая взглядами спины беглецов. Их дело - следить за тем, что попадает в город, а что из него утекает - на совести Богов. Ворота закрывались с заходом солнца, перекрывая до утра каменные артерии трактов. Сколько ни проси стражников, не пустят! Если только…       - Мне нужно попасть в город… - изящные бледные пальцы протянули монету сквозь плотную решетку Грязных ворот. Тяжелый плащ, капюшон, скрывающей лицо плотной тенью, но голос… Глубокий бархатный с небрежными томными нотками, за которыми прячется сталь, стражник с золотом за плечами узнал бы даже на смертном одре, случайный отблеск факела, чудом осветивший короткую белую прядь, притаившуюся в тосновании крепкой шеи, только подтвердил догадку.       - Всегда рады вам, милорд… - почтительно склонился мощный туповатый гвардеец, не смея отказать тому, кто вытащил его со дна. - Могу ли я вам помочь?       - Думаю, да. Мне нужна маленькая услуга. Ты ведь Кровь, не так ли?.. - шипением соскользнуло во тьму с тонких циничны губ…

~

… Беспокойство… Паутина незримых связей, окутывающая все сущее, пришла в движение, меленько завибрировала, задрожала едва ощутимой дрожью. Чует кто? Нет? Ничего люди не чувствуют. Толстокожие увальни! Спят в постелях сном безмятежным, и, не проснувшись, помирают под завалами от землетрясения или иного стихийного бедствия. То ли дело крысы! Их чутью любой позавидует! Корабль, к примеру, еще и крен дать не успел, а серые спинки знают, что каюк всем, бежать пора! Вот и Элия еще толком глаз не открыла, а мир вокруг ощущался не таким как обычно. Чужой и пугающий он явно приготовил для маленького Крысеныша неприятный сюрприз. Тонкое чутье навязчиво скребло за грудиной остреньким коготком. Бежать, говорит, надо! Только куда? И главное - от чего? Эх, знать бы где опасность, то можно и без побегов преодолеть ее. Поерзала в постели, поерзала, а деваться некуда. Встать все одно придется! Внизу, наверняка, бардак еще с ночи. Посуды грязной гора! Столы замусоленные… Пол. Боги! Как только они умудряются так зас*ать пол всего за несколько часов попойки?! Будто стадо диких свинов! Крысенышу теперь часа два оттирать все. И так каждый день. Хорошо еще, если не блеванул никто!       - Диана, вставай… - буркнула девушка, шлепнув соседку по бедру. Глядь, а та и не раздевалась с ночи. Под одеяло забилась и только. - Опять ревела? В комнате было невозможно холодно. Кухонная печь, что согревала их спаленку давно прогорела, а легкий сквознячок ненавязчиво выдул все тепло в недра дома сладости. Рама в окне потрескалась лет десять как! Еще коморка, как назло, узкая да длинная, что коридор, ей богу! Тепло и секунды не держится! И не влазит ничего. Два топчана поперек, две тумбы, сундук одежный, зеркало над ним мутное и все. Распухший носик высунулся наружу, и бывшая служанка принцессы Хелейны робко кивнула. Она вообще все робко делала. Ходила, говорила, ревела… Даже дышала так, будто не имела на то ни малейшего права. От одного ее вида Крысеныша мутило. Это ж еще поди сыщи настолько неприспособленное к жизни существо! Что котенок слепой! Все ждёт, чтобы утешили да по головке погладили.       - Ненавидишь его? - буднично спросила Элия, отфыркиваясь от ледяной воды, еще с ночи заготовленной для умывания. Чудо что не заледенела! - Ненависть силы должна давать. От нее… - дыхание перехватило от холода. - … кровь быстрее по венам бежит… Хочешь… Фррр… Отомстить?       - Хочу… - еле слышно пискнула Диана, глаз не сводя с тонкой фигурки напарницы, замотанной в одеяло.       - Тогда иди туда… К нему. У меня порошок есть… Фррр… - зуб не попадал на зуб, но Крысеныш не останавливался. Для того, кто спал на улице, холодная вода - сущие мелочи. - В замок тебя пустят… Бардак у них! А не пустят… Уилл проведет… В вино насыпешь и все! Нет короля Эйгона второго… Внезапно развернувшись, Элия вцепилась острым холодным взглядом в опухшее растерянное личико. Аметистовые ледышки так и резали острыми сколами, пробиваясь прямо под кожу несчастной Дианы. Собираясь крупными каплями, вода стекала зашиворот, неприятно щекоча. Мурашки волнами бегали вдоль позвоночника вверх вниз.       - Ты… Ты шутишь, да? - умоляюще выпучилась Диана и нервно сглотнула, несмотря на то, что во рту было сухо, как в самой жаркой пустыне Эсоса.       - Ничуть. - тонкие губы хищно скривились. - Боишься? Тогда заткнись и не реви! Тут тебя жалеть никто не будет. Уж я точно не буду. У меня может тоже есть человек, которого я всю жизнь ненавижу. Знаешь как? Нет, не до мокрых подушек и обкусанных ногтей. До дрожащего нутра ненавижу.

~

До чего же отвратительный звук! Жрет, как свинья в хлеву! Чавкает. У Крысеныша даже челюсть свело от отвращения. Желваки так и выступили под прозрачной кожей. И чего это с ней сегодня? Все раздражает, все из рук валится, вздрагивает по делу и без. День обычный самый. Солнце, правда, тучами низкими укрыло. Так то не редкость! Частенько грозы с Драконьего камня приходят. Да такие, что душа в пятки уходит. Говорят, то драконье божество гневается, что на огненной горе сидит. Злится и стрелы огненные пускает. Врут, конечно. Ульф с хлюпаньем втянул очередную ложку наваристой мясной похлебки, вернув Элию в реальность, где не было разгневанных драконьих божеств, а только помятый с перепою старый чмырь, унылая пухляшка Диана с заплаканными глазами, она и загаженный донельзя зал. Злобно зыркнув в его сторону, девушка принялась отчаяннее скрести полы, освобождая облезлую древесину от присохшей капусты. В кармане приятной тяжестью болтался пузырек с остатками яда. Высыпать бы ему в тарелку, а лучше сразу в глотку затолкать целую жменю! Чтобы перхал белой пылью, пока не сдохнет! Невыносимый ублюдок! Король Джейхейрис его отец! Брехня! Пес подзаборный - его отец!       - Пекло! - от злости Элия со всей дури цепанулась ногтем о мелкую зазубрину в настиле, едва не сорвав его.       - Что, работа не по нраву? Могу немного отвлечь тебя. - не разворачиваясь, похабно хмыкнул Ульф. Последние дни он избавил ее от своего внимания, и Крысеныш позволил себе робкую надежду, что подобное не повторится. Может надоела она ему, может другую нашел или хрен отпал! Мало ли. Человек счастлив надеждами, а слова ублюдка только что весьма болезненно разбили одну из них.       - Я воду сменю. - буркнула Элия и выскочила за двери ошпаренной кошкой, едва не позабыв ведерко, полное грязной жижи. Невидимая струна продолжала тревожно звенеть за грудиной, натянутая до предела. И не отвлечешься никак! Даже вода ледяная колодезная не помогла! Крысеныш прошелся, в очереди постоял, на людей посмотрел, умылся и обратно потопал, а она все звенит и звенит! Может это все от их болтовни? На каждом углу «Война! Война!». А война - это холод, голод, страх, кровь… Пламя. От этих мыслей становилось еще тревожнее.       - Элия! - голос Уилла заставил вздрогнуть, но девушка моментально взяла себя в руки, натянув на острое личико самую приветливую улыбку из имеющихся. Да и рада она была! Конечно, рада! Хоть со дня коронации отношениях их и разладились немного, но меж родными всякое бывает. Уилл еще несколько раз возвращался к опасной теме, но Элия находчиво подбирала способы сойти с нее без скандала. Парень грустнел, а ей совсем не нравилось видеть его грустным. Лежа без сна в постели, леди Крысеныш и так, и эдак крутила в голове предложение друга. Бросить таверну, дом сладости, мадам Сильви, стабильную сытую жизнь в обмен на худую камору в Блошином конце и семью. Странное слово для того, кто не знал любви и ласки, тепла материнских рук. Какая из нее жена? По скромному крысиному уразумению, жена - это про уют, доброту, сливовые пироги… Про любовь, наконец! В ее сердце ничего такого отродясь не водилось. Злость там! Ненависть! Пламя! Нечего ей дать ни мужу, ни детям. Крысеныш даже представить себя не мог с младенцем на руках. Уилла мог, а себя нет. Уилл он теплый, добрый и руки у него большие. Ребеночку в них уютно будет. А она… Что она? Из острых углов вся. Тронь - порежешься!       - Ты в замок? - спросила Элия, хотя ответ был очевиден: за широкими плечами Мокрицы виднелся мешок с клетями, а у пояса была приторочена сума с приманкой.       - Да. Только хотел тебе одну вещь рассказать… Даже не знаю… Отойдем? - Уилл жестом указал в сторону проулка, где народу шныряло поменьше. - Чтобы не услышал кто… Растерянный он был чертовски мил, и девушка исподволь залюбовалась тревожными карими глазами, обрамленными густыми темными ресницами. Длинные, как у девчонки! Очень красиво. Нет, ну, чего уж там! Ее Уилл - очень милый, и совсем не такой, как… Как она.       - Ну, чего у тебя там? - Элия приткнула ведерко к стене, чтобы не опрокинуть нечаянно. Опять к колодцу тащиться кому охота? Заикаясь и привычно глотая концы слов, Уилл-Мокрица поведал Крысенышу, как ночью его разбудил лай терьера. Злобный такой, не игручий. Такой лай, каким на чужих лают. А раз сна одно нет, что делать? Правильно! Отлить. Подошел к двери, а за ней голоса. Сыр и еще двое.       - Они принца Эймонда хотят убить. В замок нашими тропами пробраться и голову ему отрезать. Сыр проведет. - нервно шептал друг, склонившись к самому лицу Крысеныша. - Один так и сказал, мол, в доказательство башку принесете. Найти его будет просто: у принца длинные волосы и один глаз. И еще сказал, что тот неплохо мечом владеет. Но что меч, если спать он будет? У Элии челюсть так и отпала. Вытаращив глаза, девчонка пыталась представить, как какой-то бугай пилит шею принцу, за которым она подсматривала столько лет. Исподволь из темных крысиных нор буравили острые глазки Эймонда Таргариена, брата его и сестру, матушку, отца… Всех знает Элия! Жизнь так распорядилась, что она их всех знает, а они ее - нет. Хоть особая впечатлительность не была свойственна юной леди, но даже ее замутило, стоило лишь представить отделенную от тела голову и замаранные алым платиновые пряди. Те самые, что так красиво перекатываются от плеча к плечу на каждом шагу и не менее красиво проскальзывают меж теплых пальчиков мадам Сильви. Святая Седмица! Это как же мадам расстроится, потеряв такого клиента! Да она же расцвела вся, как принц стал заходить. Дела лучше пошли! Даже Ульф и тот хвост поприжал! И на тебе! Башку отпилить!       - Надо помешать как-то… - неуверенно сказала девушка, ломая в задумчивости пальчики. - Нельзя такое позволить… Может страже сказать, а?       - Ага, я прослыву доносчиком и останусь без работы. Или вообще… Того! - фыркнул Мокрица. - Они же все ему пятки лижут!       - Кому ему? - не поняла Элия. Занятая обдумыванием серебряной головы Эймонда Таргариена, она упустила главное - заказчика злодеяния.       - Принцу Деймону! Я уверен, что вторым он был! Другой к нему обращался «Ваше высочество», а высочество - это принц! А их у нас не так и много! - выдал Мокрица все свои нехитрые соображения, ввергнув подругу в еще более глубокое смятение. Беспокойство возросло многократно, пульсом отдаваясь в кончиках пальцев. Все вокруг - улица, мостовая, мощеная хрупким ракушечником, слепые провалы окон, низкое пасмурное небо, хмурые лица соседей - казалось тревожным, недобрым. Элия вновь почувствовала себя мелким голодным крысенышем, крадущимся вдоль стен в городе, принадлежащем ему, сребровласому принцу Таргариену. Подумать только! Этот ублюдок совсем рядом! Задумал убийство. В постели зарезать - это же подлость большая, недостойная рыцаря, недостойная принца, мужа королевы.       - Ты пойдешь в замок… Ты же все равно туда идешь! И скажешь принцу Эймонду, мол, мадам его вечером ожидает. Он не откажет… - заострившийся взгляд изучающе шарил по улице, словно принц Деймон мог запросто так из-за угла выплыть в доспехе и шлеме с крыльями растопорщенными.       - С ума сошла! Не могу я с принцем говорить! Он с меня шкуру снимет! Взглядом одним! - заволновался Уилл, который в замке без острой надобности старался не покидать невидимые проходы, ощущая себя немощно и уязвимо даже перед обычным гвардейцем. О принцах и говорить нечего было! Высокомерный одноглазый ублюдок действовал на Мокрицу, как удав на кролика. Его темная аура буквально вдавливала в землю, а он на крысолова ни разу даже и не взглянул! Ледяной аметист клинком рассек доброе лицо парня, и Элия глубоко вздохнула. Привыкнув, к обилию высокородных мужчин в доме сладости, она порой забывала насколько глубока яма меж ними и теми, в чьих руках власть. В руках мальчишки-принца была только Вхагар, но не заметить его неуемных амбиций было невозможно.       - Хорошо… Тогда зайди к мэтру Ориму. Он за монету черкнет, что надо. Записку у кувшина оставишь. Сам смотри, где лучше, чтобы принц приметил…       - Может со мной пойдешь? - как-то неуверенно шепнул Уилл, поудобнее устраивая клети за плечами.       - Ульф не пустит… Там пол до ночи отмывать… - вздохнула девушка. - Ступай! Надеюсь, Семеро будут на нашей стороне. Потоптавшись еще пару мгновений на месте, Моркица скорым шагом направился в сторону писчей лавки, где добродушный толстяк мэтр Орим за свежие сплетни и медячок с радостью исполнял просьбы безграмотных обитателей Гавани отсюда и до самого Блошиного конца. А там дальше далеко не каждый знал о наличии каких-то букв вообще и в принципе. Элия смотрела на широкую спину друга, а беспокойство в груди переходило в панику. Будто не на работу свою он шел, а на смерть верную. Комок стал в горле, так что крикнуть получилось не с первой попытки.       - Постой! Уилл, постой! - закричала девушка и со всех ног метнулась вслед за ним. На всей скорости в грудь широкую влетела. Пальчики в ворот так и вцепились. - Постой, пожалуйста… Шепнула и нерешительно прижалась к губам парня, тут же уступивших ее нежному касанию. Уилл обхватил широкими теплыми ладонями тревожное личико и аккуратно углубил поцелуй, слепо ткнувшись языком в зубы Элии, а потом в горячий вкусный язык, тут же дернувшийся ему навстречу.       - Мне страшно, Уилл… - шепнула девушка, когда воздух закончился и пришлось разорвать объятия. - Очень страшно.

~

      - По-твоему, почему корабли не уходят из гавани? Торчат в порту больше десяти дней! - горячился купец, утирая тыльной стороной ладони густые усы, украшенные хлопьями пены. - Говорю вам! Глотка блокирована! Скоро здесь нечего будет жрать!       - Да брось ты, Торнвуд, страх нагонять! Корабли седмицу разгружаются да еще седмицу загружаются! Тонкая фигурка скользила меж столов бледной тенью. Подать, убрать, подтереть - ловкие отточенные движения. Кто приметит серую спинку? На такой и глаз не остановится! Ручки работали механически, уши сами собой цепляли тревожные пересуды, а сама Элия все ожидала, когда же придет Уилл, чтобы рассказать удалось передать записку принцу Эймонду. Один час вступал на смену другому. Мужчины пьянели, веселели, перебирались поближе к теплым женским телам, чтобы, совсем одурев, оставить там все до последней монеты. Им на смену приходили новые. В душном полумраке таверны спорили, пили, играли в кости, хохотали, жрали. Седьмое Пекло! Уж не вся ли Гавань набилась сюда?! Были все, а Уилла-Мокрицы нет.       - Эй, Элия! Ты у задних дверей нужна! Народ встречать некому! - распорядилась мадам, засунув на мгновение миловидное личико на кухню, где жарилось, варилось, пеклось, булькало, шипело, шкворчало, исходило соками и парами бесконечное множество жратвы. Не похоже, что война! Совсем не похоже… - Диана сама управится. Крысеныш кивнул, нехотя стягивая фартук. Теперь придется ждать, пока само как-нибудь не разрешится. Либо придет принц Эймонд, либо того… Вообще уже не придет. Уилл в бордель ее искать не полезет. Чурается этого дела. Хотя иногда Элию посещала неприятная мыслишка, что такой взрослый парень наверняка уже с кем-то был. И не раз. Не может так быть, чтобы ни с кем! Мужчины редко могут себе отказать в таком простом удовольствии. А на Уилла даже здешние девчонки засматриваются. Уже бы давно соблазнили, будь он при положении. А бедняки никому не нужны. На дверях стоять - работа хорошая! Не то, что собачонкой бегать туда-сюда, туда-сюда. Иной раз так набегаешься, что ног под собой не чуешь! А здесь даже присесть можно. Вот даже местечко особое есть. Одни клиенты уходили, опустошив кошельки и яйца, другие входили, взвинченные, веселые и голодные до этого дела. Смеялись, скабрезничали. Некоторых Элия знала, некоторых нет, но неизменно по виду добротной одежды и крепкой изящной обуви можно было понять, что гости их далеко не из низшего сословия. Цены в доме сладости кусались! Хорошая девочка дорого стоит! А здесь опять же все чистенькие, проверенные. Все шло своим чередом, пока Крысеныш не обнаружил за дверью гостя, от макушки до пят закутанного в плотный серый плащ. Простые кожаные сапоги были замараны грязью. Той же, что мелким узором украсила и низ плаща. Он не был похож на богатенького, но напитанный властью негромкий голос пробрал до самых пят.       - Мне нужно уединение. Когда-то это место было в почете. Мы с братом частенько бывали тут. Найдется здесь что-нибудь особенное для ценителя женских прелестей? - говорил мужчина, улыбаясь Элии красиво изогнутыми тонкими губами.       - Конечно, милорд. У нас есть девушки на любой, даже самый необычный, вкус. - меленько закивала она, натренированная угождать словами любому гостю. - Если, конечно, у вас найдутся монетки…       - Об этом не стоит беспокоиться, девочка… В золоте нет недостатка. - ехидно хохотнул он, ступая под сень дома порока. - У меня не так много времени. Позови-ка мне распорядителя… Провожая странного гостя в уютные покои, где давно зажгли свечи и растопили камин, Элия с удивлением подметила, как в общем зале того обтекает толпа. Люди расходились, словно ощущая опасность или же превосходство этого загадочного человека. Тут же вспомнился принц Эймонд с его холодным высокомерием и темной давящей аурой. Жив ли он еще? Тревожные мысли смешивались, роились, жгли, мешали сосредоточиться на работе. Боги! А что, если одноглазый мальчишка застал Уилла в своих покоях?! Крысоловам строго настрого запрещалось совать носы в комнаты королевской семьи и в обитель лорда десницы. Подобное своеволие могли смело приравнять к воровству и наказать соответствующим образом. Высечь плетью со стальной нитью! Или и вовсе… Отрубить руку. А без руки… На дне Элия встречала одноруких. Участь их была незавидна. Таких не брали ни на какую работу, даже самую грязную. Несчастные выживали, как могли, и иной раз шли на повторные преступления. Колышась в нервной дрожи, как лист на ветру, Крысеныш передал странного гостя в руки мадам и вернулся на пост, где двери открывались, закрывались, распаляя неведомый страх все больше. Девчонка уже хотела сорваться, наплевав на все, и побежать в лачугу Сыра, как очередной требовательный посетитель оказался им, принцем Эймондом Таргариеном. О, благочестивые Семеро! Элия никогда так не радовалась при виде этой надменной физиономии! Да она бы ему на грудь кинулась, не припечатай одноглазый мальчишка ее взглядом к полу.       - Доброй ночи, милорд! Прошу… - радостно пропищала она, отступая в золотой полумрак, и, набравшись неслыханной наглости, робко спросила. - Как дела в замке? Все ли спокойно? Принц Эймонд брезгливо скривил циничные губы так сильно, что на щеках проступили впадины в продолжение уголков рта. Гордый ублюдок! Можно подумать, что это не его братец годами дерьмецом подкармливает!       - Хммм… - едва слышно протянул он. - Все в порядке. Скажи мадам Сильви, что я здесь. Пусть поторопится, раз уж ей хватило… хммм… отваги отправить мне приглашение. Элия возликовала. План удался! Уилл остался незамеченным, принц живым! Боги явили свою милость! Только вот… … Беспокойство… Тугая струна по-прежнему неприятно вибрировала за грудиной, яснее ясного говоря, что опасность не миновала. Может это юный Таргариен так на нее действует? Вон как все засуетились, пропуская королевского отпрыска, почти как того, в плаще. Оставив принца Эймонда обнажать тело и душу в трепетном откровенном ритуале, Элия серой мышью в который уже раз за этот вечер понеслась сквозь толпу, ожидающую ежедневного выступления танцовщиц во главе с прекрасной леди Кики. Сегодня девушки должны были представить танец с веерами, который неизменно приводил зрителей в экстаз. Час волка почти миновал, а белокурая прелестница все не появлялась, заставляя нервничать тех, кто желал предъявить на нее свои права в виде тугих кошельков после священного действа. Крысеныш шустро вертел головой в поисках мадам, что обычно обходила свои владения, подчеркнуто вежливо осведомляясь у гостей все ли у них хорошо. Так она поддерживала связи с постоянными посетителями, запоминая их предпочтения. Конечно, это имело смысл только до того часа, когда уважаемые и не очень гости не начнут терять лицо, погрязнув в грехах. Не было! Надо же! Как сквозь землю провалилась! В отчаянии Элия сунула нос в коридор, где были двери в отдельные покои, и с облегчением вздохнула, приметив там женщину. Нервно заломив руки, она перешептывалась с красоткой Кики.       - … говорит, вы плохо стараетесь. - обиженно говорила танцовщица, поджимая пухлые губки. - В таком заведении должно найтись то, что впечатлит милорда. А я…       - Мадам! - с ходу выпалила запыхавшаяся Элия, подлетая к обеим. - Там принц Эймонд! Он ожидает вас!       - … для него «не слишком свежа, не обижайся, девочка»! Как же так, мадам Сильви?! - возмущалась и возмущалась Кики, пропустив мимо ушей слова Элии. А вот мадам Сильви не пропустила, отчего-то сильно побледнев. Крысеныш редко видел «мамочку» испуганной, но в тот момент готов был поклясться, что видавшая-перевидавшая все на своем веку женщина в шоке. Измученные пальцы мадам громко хрустнули, и вся она разом пришла в движение, засуетилась, подталкивая расстроенную Кики к залу.       - Иди, милая… Тебя заждались на сцене. Я придумаю, как решить этот вопрос. - ласково говорила она, пока глаза то и дело возвращались к тонкой фигурке воспитанницы. Неведомая струна готова была порваться. Похоже нервозность мадам влилась в Элию, заставив занеметь мизинчики на руках.       - А ты… Не могла бы ты… Мне нужна помощь… - женщина задумчиво рассматривала ее, словно не в силах решиться на что-то. - Нет. Забудь. Просто скажи принцу, что я ужасно извиняюсь и спешу к нему. А потом… зайди ко мне.

~

      - Понравится, конечно! Все знают, что ему нравится! Вспомни, кто у него жена! - мадам Сильви мерила мелкими шагами собственную уютную спаленку, где каждая безделушка напоминала о роде занятий, которому их хозяйка посвятила жизнь. Нагие тела сплетались в любовной истоме на картинах и гобеленах, извивались причудливой вязью узоров на серебряной посуде, блестели утомленной бронзой подсвечников. Везде, куда ни кинь взор бал правила густая вязкая похоть. Каждая из изысканных вещиц пришла сюда в знак благодарности за приятно скрашенное в доме сладости время. Мужчины могут быть благодарны за сладостную негу, если знать как угодить им. Тихая и неприметная в своем убогом сером тряпье Элия возникла в дверях, заставив обоих вздрогнуть. Ульф резко обернулся, покачнувшись на стуле.       - О, Семеро! Какая ты тихая! Что крыса во тьме! - досадливо хмыкнул он, будто девушка застала их за чем-то дурным. - Ладно! Я принес, что надо. И… Буду там. - похотливый мерзавец махнул рукой в сторону двери и подозрительно поспешно вышел прочь.       - Там принц… Он недоволен. Грозится уйти… - пискнула Элия, которой пришлось извиняться перед голым Эймондом Таргариеном, успевшим уже прильнуть к маковому молоку. Поплывший он ужасно смущал девушку стеклянным взглядом и отсутствием всяческого стыда. - Вы хотели мне дать задание… Мадам бледно улыбнулась и жестом подозвала ее ближе.       - Все уже уладилось само собой. Выпей со мной, милая… Не хочу пить одна. - мадам Сильви нарочито небрежно придвинула девушке кубок, на две трети заполненный рубиновым ядом. - Да позволят на Боги пережить эту ночь! Элия любила вино. Красное и сладкое будто кровь. Золотое, пронизанное мириадами пузырьков, красивое, как самый чудесный сон. Иногда они с Уиллом брали пару фляжек и шли к морю, слушали прибой, делились сокровенным. Таким, что никому не расскажешь, кроме самого близкого, самого родного человека. Слово за словом прялась нить из признаний, мечтаний, обид и робкой надежды, что все в их жизни будет хорошо. Прялась и связывала их все сильнее, все ближе. Уилл уже давно знал, что прекрасная леди Крысеныш - его единственная любовь и судьба, посланная самими Богами в обмен на все перенесенные лишения и неудачи. Элия же… бездумно укладывала серебряную головку на крепкое плечо друга и чувствовала себя абсолютно счастливой в сладком единении с тем, кто принимает тебя такой, какая есть. Пусть даже с коготками и острыми зубками. С ненавистью, злостью, завистью… Со склянкой яда в кармане… Вино мадам Сильви горчило, неприятно обволакивая язык маслянистой пленкой.       - До дна, милая! Чин-чин! - вздохнула мадам и залпом опустошила бокал. На дне оставался еще глоток. Элия взболтала его легким движением, омыв стенки. Вино сбегало вниз вязкими ручейками, расслаиваясь, светясь. Хрусталь холодом обжег губы. Приятно… Перед глазами поплыло, и девушка осела на кушетку, вовремя оказавшуюся рядом.       - Приведи ее в порядок. Так, чтобы нашему гостю понравилось. - кивнула мадам, подоспевшей девице. - Распусти волосы. Можешь немного украсить…сить…сить… Слова дробились на звуки, как стекло на осколки. Сколько не бейся, а не сложить заново! Рассыпались, пряча истину под бриллиантовой мозаикой. Элия пялилась влажными мутными глазами на видавшую виды Бесс, что настойчиво тянула ее за руку. Откуда она здесь? Ведь не было же…       - …дем.. йдем же!.. адо омыть…ся…ся…ся… Элия! Я…я…я…       - Иди, моя… шая…шая… ая… - мадам ласково улыбалась, помогая подняться. - Все… ывае…ет…ет… в первый… аз…аз… Рошо…все буде…ет…ет… Он жен…ен…ен… ин… не… обижае…е т… ет… Горячие ручки мадам ощущались ужасно приятно, обжигая сквозь тонкую ткань платья, и в золотом сиянии распухших шариками свечей она была похожа на саму Мать со своим добрым округлым лицом и понимающими глазами.       - Я… люблю… вас… - язык почти не ворочался, но похоже мадам поняла и чмокнула воспитанницу в лоб, оставив пылающую влажную печать. … Приятно… Это тоже было приятно. Как и прикосновения шлюшки Бесси, бесстыдно сдернувшей с юного тела серое мышастое платьице, обнажив тонкую кожу, аристократически прозрачную, пронизанную едва заметным узором синих венок, в каждой из которых, если присмотреться, можно было увидеть пульс. Глухие редкие удары сердца оглушали, пока Элия тупо таращилась на глубокую лохань, полную горячей воды.       - Са… ись… ись… ись… Жар обжег, но не отрезвил, а наоборот углубив падение, и девушка не запомнила, как умелые руки скоро и бережно омыли юное тело, промокнули распаренную ароматную кожу мягкой тканью, не запомнила, как тела коснулся кипенно-белый шелк, как чужие ловкие пальцы распустили тугие косы, пустив послушное серебро свободно виться по плечам. Все плыло и странно пульсировало. Вокруг размывались границы, и стоило перевести взгляд, как пламя свечи становилось частью пошлой вышивки гобелена, где кентавр сношал деву в коленно-локтевой позе.       - ..онец! Что… ак… долго… долго… долго… - бесконечно тянул старина Ульф, возникнув в дверях. Отчего-то он не казался таким отвратительным, как раньше, и был удивительно плоским, как кентавр на гобелене. - … шли! Тебя ждут… дут… дут… Подцепив Элию под локоть, он потянул ее в лабиринт коридоров. Тепло его руки тоже ощущалось приятно, как и прохладный воздух, легонько закручивающийся вокруг разогретых икр. Тело было неприятно горячим, ужасно чувствительным и, одновременно с тем, чужим. Время остановилось. Сколько они шагали? Пару мгновений или всю ночь? Элия не знала и не желала знать. Под ногами глухо шуршали циновки, недавно замененные на новые. Девушка сама помогала выбирать их, и теперь узнала продавца в мужчине, скрльзнувшем по ней заинтересованным похотливом взглядом.       - Крас…сотка… отка… - похабно ухмыльнулся он, уступая дорогу. Легко заискивающе стукнув в дверь костяшками пальцев Ульф втолкнул девушку в невыносимо жарко натопленную ложу для избранных посетителей, коим ни к лицу утолять голод за шторкой или и вовсе у всех на виду. Свечи и камин выжгли весь кислород, и Элия покачнулась, не заметив ничего, кроме резкого силуэта мужчины, четко выделяющегося звериной грацией на фоне пламени…

~

      - Милорд, простите, что заставил вас ждать, но она того стоит, не правда ли? - сальные губы неудержимо расползались в широкую довольную ухмылку, пока Элия уплыла в забытье, оглушенная контрастом температур и наркотиком мадам Сильви.       - Она едва держится на ногах. - недовольно хмыкнул гость, делая вальяжный шаг навстречу. - Какое удовольствие ложиться с невменяемой? Расслабленная грация хищника произвела впечатление даже на распутного управляющего. В серых глазах мелькнуло неподдельное восхищение, порядком польстившее Порочному принцу. Все же это чертовски приятно, когда один твой вид заставляет людей подобрстрастно пялиться на тебя, пытаться услужить.       - Сейчас станет лучше. Девица немного строптива… Мы дали ей несколько капель аморантума. Ей будет хорошо… С вами. - непрерывно облизывая губы мелкими движениями белесого языка, доверительно нашептывал Ульф, не забывая придерживать Элию. - Но если она не по нраву вам, то есть другие. Это не проблема.       - Строптива, говоришь?.. - уголок рта дернулся сам собой, пока Деймон рассматривал порозовевшее девичье личико. В наркотическом дурмане Элия казалась совсем юной и свежей, как бутон розы в королевском саду. Тонкой ткани не под силу было скрыть пленительные изгибы женского тела. Сжавшиеся соски рельефно выделялись сквозь шелк на идеальных грудках. Тонкие ключицы манили оставить собственнические печати. Серебро волос, аметистовые глаза, юность… Седьмое Пекло! Настоящее искушение даже для столь опытного в любовных делах мужчины. Тонкая валирийская красота дразнила распаленное азартом нутро Деймона. Сердце и без того билось чаще обычного. Не каждый день рискуешь собственной головой по прихоти супруги? О! Принц обожал безрассудный ничем не обоснованный риск. С чем сравнить чувство, когда жизнь висит на волоске, и ты выигрываешь ее безумной выходкой? Пьяняще! Вот и теперь он отчаянно желал заполучить башку одноглазого наглеца, чтобы, перехватив за серебряные патлы, швырнуть к ногам Рейниры. Отличная плата за жизнь Люцериса! Материнское сердце не перестанет болеть никогда, но справедливость восторжествует. Осталось только дождаться. Разум томился в ожидании, исходя ядом порывистых мыслей. Тело сводило от напряжения. Оно требовало действия! Схватиться за меч, нож, рвануть следом… Мммм… Огромный сладкий риск. Вкусный, как все вина Арбора! Но он нужен жене живым, а значит придется потерпеть и дать телу другую разрядку. Не менее адреналиновую, но гораздо менее рискованную и кровавую.       - Немного. Девице не просто в первый раз возлечь с незнакомым мужчиной, и приходится прибегать к маленьким хитростям. - улыбался и улыбался Ульф, довольно подмечая, как плотоядно потемнел взгляд опасного гостя, очевидно, удовлетворившись видом прелестницы.       - Невинна?.. - удивился Деймон, прихлебывая разбавленное вино. Все же в такую ночь надо оставаться в форме! У него всего несколько часов, чтобы смыться из города с бесценным даром для супруги. Потом здесь будет хаос… Ульф охотно закивал, ненавязчиво подталкивая безвольную девушку ближе к принцу. Было ясно, что непокорная сучка, как и предсказывала мадам Сильви, пришлась гостю по вкусу. Еще бы! У них даже профили схожи! Таргариены настоящие психи, если ищут для неги свои отражения! -      Хммм… - вальяжно протянул принц. - Вы знаете, как угодить гостю, мэтр… Так и быть! Можете оставить ее.

~

… Приятно… Шарики свечей сливались в единое дышащее полотно. Наверное, его сотворили невидимые ткачи, что изо всех сил стучали спицами внутри камина. Видишь, снопики искр? Сталкиваются вязальные иглы, высекают пламя. Оно нагревает послушную древесину, заставляя дымиться, исходить смолой, пылать… Должно быть, это его искры упали на шею Элии и так невыносимо жгут жаром, горячими струйками растекающимся по телу. Невозможно стряхнуть их… Слишком хорошо. Пусть жгут дальше. Сильнее.       - Какая чуткая девочка… - издалека донесся глубокий бархатный голос. Красивый. Элия никогда не слышала более чувственного голоса. От него горячее больное тело пошло мурашками, и девушка рвано выдохнула. - Да… Вот так… Покажи мне себя. Шелк ласково скользнул по коже, опалив мимолетным холодом. Приятно. Сегодня все было болезненно приятно.       - Мммм… - едва слышно простонала девушка, стоило пальцам Порочного принца ласково поползти вниз по спине, плавно обрисовывая каждый позвонок. Ниже… Ниже… Замереть на пояснице, приласкав чудесные выемки, задуманные Богами не иначе, как для мужских пальцев, походя сжав тугую ягодицу.       - Ты идеальна. - восхищенно промурчал мужчина, жадно разглядывая обнаженное тело, немного угловатое, будто мальчишеское. С острыми плечами, рельефными ключицами, с выпирающими тазовыми косточками и едва приметно прорисованными ребрами. Женской мягкости в нем тоже хватало. На грани желаемого. На унцию меньше, и Элия была бы уже не так красива. Лоб уперся в лоб, и Деймон глубоко вдохнул пряный аромат ее тела, сплетенный из мыльного корня, легкого цитруса, корицы и чего-то еще грубого и темного, горького. … Красивый… Элия тупо таращилась на него, медленно моргая. Под действием наркотика одни черты проступали на гордом валирийском лике ярче других, и тогда мужчина неуловимо походил на юного короля Эйгона. Глаза прикрывались, и вот уже резкая челюсть и прямые серебряные волосы делали его своеобразным подобием принца Эймонда. Мощный горячий он неуловимо собрал в себе то, что случайно привлекло некогда внимание девушки в молодых Таргариенах. И в то же время в нем не было злого ехидства, нарочитой небрежности, пренебрежения к женщине, как не было и холодной отрешенности, замкнутости, темной властной ауры. Только сила и нежность. Наверное, именно таким должен быть тот, кого она могла бы полюбить, кем могла бы восхищаться. Он украл ее дыхание поцелуем, совсем не похожим на невинные касания Уилла этим днем, лишенных запретной порочности и глубокой алчной похоти. Деймон брал что хотел и как хотел, а возбужденное горячее тело само позволяло все, покорно отвечая на страстные ласки. Элия не умела целоваться, но с ним не было нужды в особых навыках. Каждое неловкое движение с лихвой окупалось чужой страстью, ведь именно девичья неловкость и стягивала тугую спираль мужского возбуждения. Что может быть слаще, чем развращать невинность? Едва ли с этой сладостью сравнится познание собственной чувственности. Седьмое Пекло! Деймон бы предпочел видеть ее трезвой, без мутной поволоки в глазах, смущать легкими касаниями, учить чувствовать свое тело и любить мужское, но… Все, что было в его распоряжении, - пара часов до рассвета, пока суматоха не накроет город. Холодная валирийская красота девушки отчего-то напомнила принцу о матери. У той тоже были прямые горячие губы и едва приметная родинка на правой скуле. Сладкая. Непослушные бескостные руки цеплялись за его плечи, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе.       - Не… На… до… - с трудом прошептала девушка, когда властные поцелуи сползли к ключицам. Язык будто распух и совсем не ворочался. Вымолвить хоть звук стоило невероятных усилий, но Элия постаралась, с трудом сообразив что все это значит. Ее трахнут, используют как шлюху, бросив на прощание горсть монет в уплату за приятные минуты. Сознание осталось безучастным к этому откровению. Тело жило своей жизнью, наполняясь неведомым доселе жаром от каждого касания. Одна только гордость нашла немного сил сдвинуть с места язык, который годился только для поцелуев.       - Не переживай, девочка… Я буду нежным… Я умею любить женщин… - успокаивающе промурчал Деймон, для которого едва приметные сигналы распаленного тела значили больше любых слов. Девчонка желала его, а страх… От него только слаще. Рубаху принц скинул еще до ее появления, и теперь прижал Элию к обнаженному мощному торсу, одновременно припав к губам. Свежая… Вкус ее поцелуя отдавал весенними цветами и первыми фруктами. Бархатная кожа приятно мурашилась под широкими ладонями, что непрестанно кружили в успокаивающем танце, оглаживая узкую спину, талию, сногсшибательную задницу, забирались в волосы, чувственно массируя кожу головы. Хотелось пустить в ход зубы, легонько прикусить ласковый неожиданно смелый язычок, чтобы силой украсть ее у наркотического забытья, но Деймон сдержался. Он был везде. Сильный, красивый, сотканный из холодного серебра, жаркого пламени, твердой стали незнакомец заполнил весь мир. Прикосновениями зажигая на коже длинные огненные полосы. Соски терлись о твердую грудь, добавляя огня. Элия толком не поняла, как оказалась в постели. Случайный любовник ласкал припухшие грудки, до приятной боли втягивая соски в рот вместе с аккуратными ореолами. Настойчивые мужские руки силой разводили сведенные бедра, открывая путь к самому сокровенному. Сил нашлось только на то, чтобы еще раз сказать «Не надо…», но вышло слишком возбужденно, и принц принял это за похвалу. Ему нравилось, как на девицу действовал наркотик. Отрешенная и невменяемая она оставалась чувствительной к ласке, остро реагируя на каждое прикосновение. Мягкое бескостное тело не могло противиться, но и совсем безвольной девчонка так и не стала. Губы отвечали на поцелуи, желая их. Мышцы дрожали в сладкой истоме. А ручки, пусть и не сильно, но цеплялись за его плечи, приятно ощупывая, словно изучая. Шлюшку привлекали серебряные волосы, почти такие же прямые и мягкие, как ее. Она тянулась к ним, вдумчиво разбирая на пряди тонкими, почти прозрачными, пальчиками с выражением полнейшего восторга на лице. От этого теплело не только внизу живота, но и в груди, и Деймону хотелось доставить ей удовольствие. Первое, яркое, ни с чем не сравнимое! Пусть даже она и не запомнит. Грубые пальцы танцевали на внутренней стороне бедер, спускаясь на живот, где приятно щекотали тазовые косточки и другие чувствительные местечки. Играли, давая возможность привыкнуть. Для Элии, которой никто никогда не касался даже с менее откровенными намерениями, все это было слишком, и она болезненно зашипела, стоило Деймону легонько пройтись по нетроганным розоватым лепесткам, бдительно скрывающих средоточие женского наслаждения.       - Тише, девочка… Тише… - тяжело дышал он, уткнувшись в основание длинной шеи, и, не удержавшись, оттянул прозрачную кожу, едва приметно прихватив зубами, чтобы тут же зализать кончиком языка. Прозрачная тягучая смазка обильно напитала сокровенные складочки к удовольствию принца. Готова. Деймон усмехнулся. Губы, шепчущие «Не надо…», бессовестно лгут ему в ухо, а тело безропотно признает поражение, двигаясь навстречу опытным пальцам. Один из них был уже в скользком плену, без труда протолкнувшись внутрь.       - Ты слишком узкая для меня. - констатировал факт Порочный принц и неспешно добавил еще один палец, заставив Элию напрячься. - Дыши, моя хорошая… Да, вот так… Я растяну тебя, и все пройдет легче. Не забывая дразнить чувствительную бусинку, он ласкал ее, плавно разводя пальцы. Девчонка тихо постанывала, и по милому раскрасневшемуся личику было видно, что совсем не от боли. Каждый звук молнией пронизывал его тело, отдаваясь сладким толчком в паху. Член стоял, как каменный, истекая прозрачными каплями. Пекло! Так и кончить недолго! В его возрасте, это пожалуй, будет смешно.       - Просто вдохни глубже и расслабься. - пальцы вышли с постыдным хлюпаньем, и, пылая от нетерпения, Деймон поспешил заменить их более подходящим орудием, изнывающим без женского внимания. Тугая головка лениво раздвинула припухшие нижние губки, собрав необходимую влагу, и смело толкнулась внутрь. Острая боль прошила разомлевшее тело Элии, вырвав из волшебной тягучей эйфории. Даже наркотик мадам Сильви отступил, на мгновение очистив рассудок. Девушка дернулась, вскрикнув, но незнакомец держал ее максимально раскрытой, крепко вдавливая в постель, прижав под коленями. Ужасно постыдная поза!       - Хватит! - четко и зло рыкнула она, пытаясь совладать с вялыми руками, чтобы посильнее толкнуть его в грудь, но кто остановится, вкусив запретный плод?       - Потерпи, девочка… Сейчас станет легче. - через силу прошептал Деймон, сгорая от жажды движения. По краю рассудка скользнула жестока мысль, что не стоит церемониться со шлюхой. Чего ради? Вдолбиться до упора, как того требует тело. Только воспоминание о милых пальчиках в его волосах и убавили яростный драконий пыл. Элия успела безразлично отметить, что член незнакомца гораздо больше, чем у Ульфа. Крупный, красиво перевитый венами он распирал, растягивал ее изнутри, проталкиваясь все глубже. Мужчина давал ей время привыкнуть и вдумчиво дарил нежные утешительные поцелуи. Необычное чувство заполненности тяжестью ощущалось внизу живота. А потом он пришел в движение, разом заставив простонать от смешанных ощущений. Ноздри мужчины дико раздувались, а хитрые голодные глаза следили за каждой ее эмоцией. Испарина выступала на золотой подтянутой коже мелкими каплями, выдавая весь накал его желания. Роскошные волосы покачивались в такт размеренным движениям, и Элия вновь уплыла. Боль ушла, оставив ее тонуть в фиалковом мареве чужих темных глаз и горячей непривычной близости. Взгляд девчонки вновь потерял четкость, став размытым, потерянным, дав понять, что принц может довести ее до пика.       - Дай мне это. Я знаю, ты можешь… - невозможно сладко зашептал мужчина, умело притираясь скользким пальцем к волшебной точке в самом верху мягких распахнутых нижних губ. Тело само желало подчиняться. Элия толком и не замечала, как дергает тазом ему навстречу, насаживаясь на напряженное естество. Жарко. В низ живота будто залили раскаленный металл. - Да… Вот так. Папочка знает, как лучше… Такая грязна девочка… Кончи для меня… Мммм… Неведомая струна лопнула, и Элию накрыла оглушающий экстаз, сжав мышцы, перехватив дыхание, останавив сердце. Громкий гортанный стон вышел из самых глубин легких, ядом влившись в уши Порочного принца. Деймон и без того держался из последних сил, стараясь не думать о невыносимой тесноте тугого девственного лона, гостеприимно обнявшего его мужественность скользкими стенками. Но когда они мощно запульсировали, пытаясь вытолкнуть его, остатки самообладания растаяли скорее, чем облачко тумана под жарким солнцем. Элия еще витала в густом дурмане из наркотика и только что пережитого оргазма, когда мужчина резко ускорился, перестав сдерживать алчную драконью натуру. Сильные толчки срывали с распахнутых губ девушки болезненные стоны, музыкой звучащие для перевозбужденного нутра.       - Пекло! Ты б*ядски тугая… - рычал Деймон, впиваясь дикими поцелуями в измученную шею Элии. - Б*ядски тугая и б*ядски красивая… Толчки выходили все более глубокими и хаотичными, как и его напряженное дыхание. И, наконец, густая серебряная струя ударила в лоно девушки, смешавшись с редкими алыми каплями загубленного девичества.       - Умница... - ласково прошептал принц, мелко нацеловывая изящное острое плечико. - Ты отлично справилась. Видишь, это может быть приятно не только мужчине. Тяжело дыша, Деймон скатился с нее. Теплая волна нежности накрыла с головой, заставив прижать к себе девчонку. Та медленно расслаблялась, послушно обхватив ручкой мощный торс. Наркотик не отпускал, рассчитанный на несколько часов, а тело, уставшее после непривычной нагрузки, просило отдыха. Глаза закрылись сами. Чужие руки невероятно приятно гладили ее голову, плечи, и Элия словно покачивалась на волнах, вдыхая запах его тела. Ей вновь стало думаться, что это принц Эймонд или молодой король, а может быть Уилл… С его большими теплыми руками и нежностью в темных глазах… Он надежный и верный… И, должно быть, любит ее…

~

      - Эй, живая?.. - донесся откуда-то издалека голос Бесси. - Утро уже. Сколько можно спать? Мне комнату надо в порядок привести. Перед глазами стоял туман, за густой пеленой которого, гремя мебелью, сновала норовистая молодая женщина. Элия нехотя моргнула один раз, другой, на третий взор прояснился, явив непривычную комнату, залитую холодным светом пасмурного утра. Свечи растеклись лужицами, камин давно прогорел, затхлый воздух пропитался тяжелым духом вина, похоти и того, что обычно остается от мужского удовольствия. Мысли рассыпались в тяжелой гудящей голове, пока девушка пыталась усесться в постели, кутаясь в одеяло. Спутанные пряди скрывали припухшее со сна лицо, заласканную шею, испещренную вдоль и поперек фиалковыми печатями любви, сползали на плечи.       - Все хорошо? Он не обидел тебя? - немного обеспокоенно спросила Бесс.       - Кхх... - голос не желал повиноваться, и Элия глухо перхнула, чтобы уже громче повторить. - Кто?..       - Э! А я говорила мадам, что молоко будет лишним! Аморантум сам по себе хорош! Оставляет разум чистым, а тело так разогревает, что сама на член залезешь! - болтала женщина, лопаткой отскребая натеки воска. Шорк-шорк! От мерзкого звука мурашки скручивали кожу, заставляя передергивать плечами, а под черепом будто шуршал рой шершней. Низ живота странно тянул. Почти так же остро, как в первый день регулов. Меж бедер неприятно липло, и, неприметно скользнув туда пальчиками, Элия без труда обнаружила остро пахнущую белесую жидкость с примесью алых капель. Кровь бросилась в голову, и вместе с ней пришли обрывки видений тягучей сладкой ночи. … Невообразимо красивый мужчина… Немолодой, но сильный… Невероятно притягательный… Хитрые лисьи глаза… Чувственный бархатный голос… Руки, перевитые венами… Горькое злое чувство поднималось из груди, перехватывая горло тугой удавкой.       - … обошлось! Разминулись они! Только представь, у обоих оружие!.. … бесстыдно изучающие ее тело… Дюйм за дюймом… Жадные губы… Тонкие, но умелые… Требовательные… Элия брезгливо прошлась кончиками пальцев по плечам, ключицам, измученным сухим губам, что совсем недавно расступились под натиском чужой всепоглощающей страсти. Кожа хранила легкий аромат мужского тела. От мысли, что вся она перепачкана чужой слюной и полна семенем, стало дурно. Грязная! Вся! Вся грязная! Снаружи, внутри! Даже под кожей! Шорк-шорк. Бух воск в ведерко. Если не убирать, до самого потолка гора дорастет! Свечи мало живут да весь век плачут. Капля за каплей жизнь тает, застывая белесыми слезами.       - Правда, что о нем говорят? - Бесс застыла, любопытно зыркнув на Элию. - Хорош он в этом деле? Больной взгляд непонимающе воззрился на болтливую бабу, по мнению которой девка давно уж могла бы прослыть жемчужиной заведения, а ее все берегли почем зря.       - Любая бы с ним и так легла, а он за тебя Ульфу два тугих кошеля дал! Говорит, когда власть сменится, часто заходить будет… Везучая ты! Моим первым пивовар был! Так вонял хмелем сбродившим, что я едва не блеванула! Сунул на сухую, потерся и захрапел. А тебе сам принц достался… - говорила и говорила краснощекая Бесси, сковыривая последние следы жизни некогда гордых своей осанкой восковых столбиков. … Принц… Нехорошая догадка заставила онеметь руки, и, подавшись вперед, Элия прошипела, как полоумная:       - Кто со мной был?! Говори, старая сука, или не видать тебе завтрашнего дня! Тишина повисла в комнате. Настолько идеальная и гладкая, что было слышно, как воздух с присвистом покидает тело девушки. Глаза горели нехорошим дурным блеском, едва приметные меж спутанных серебряных прядей. «Такая, и правда, убить может.» пронеслось в туповатой башке старушки Бесси, и, решив сгладить острые углы, та сдалась.       - Неужто сама не догадалась? - примирительно сказала она. - Все поняли, еще когда ты его через зал проводила. Деймон Таргариен - один такой! Вот кто настоящий хозяин Гавани, а не мальчишка на троне. Ладно! Ты это… Приходи в себя. На столе лунный чай. Выпей, чтобы ублюдка не прижить. Я белье позже сменю… Элия не слышала. Во рту расцветал многогранной палитрой вкус унижения, который в ее сознании навечно спаялся со вкусом коричневой жижи горшка Кривой Лу. Кожа горела от омерзения. Липкая и грязная она словно все еще ощущала тяжесть его тела. Не выдержав, девушка выпуталась из кокона замаранных простыней. Холод жег ступни, сводил икры, бессильный отвлечь хотя бы на мгновение. Вода в кувшине для умывания была еще холоднее, но Элия, не раздумывая и мгновения, наспех вылила на себя все до последней капли. Ожесточенно размазывая по телу влагу, она нещадно царапала ногтями кожу, раздирая до мелких кровавых капель. Рычание вырывалось из груди придушено и дико. Взгляд упал вниз. Туда, где по бедрам стекала сперма, смешанная с ее соками и первой чистой кровью. Мерзкая слизь не желала оттираться, размазывалась по коже липкой пленкой, обволакивала ослепительно белую валирийскую кожу, пачкала руки. Боги! Да всех океанов Вселенной не хватит, чтобы смыть ее позор и очистить тело. Бессильная и сломленная Элия заревела. Глухо и надрывно. Неумело. И это тоже был первый раз.