Раздувая огонь

Ливень выдохся уже после рассвета. Едва он утих, как жители высыпали на раскисшие улицы. Сгрудившись в кучки на тех местах, что были посуше, они принялись оживленно обсуждать последствия необычной грозы. Убытков насчитали немного - поврежденное колесо на водяной мельнице, да сгоревшая крыша овчарни на краю поселения (туда вдарило молнией, но, к счастью, потоки воды быстро затушили огонь). Гораздо больше внимания привлекали Верданские горы, пострадавшие от разгула природы. - Главное, чтобы перевалы не завалило… Надо бы отправиться, проверить… Вдруг там кому-то нужна помощь… - звучало то тут, то там. Мамоно, пользуясь случаем и изображая волнение, ласкались и льнули к мужьям. На ярком утреннем солнце от земли поднимался легкий парок. Все вокруг было мокрым насквозь, но в тоже время - зеленым, умытым и свежим. Пока селяне были увлечены разговором, Рроку собрал нас за сараем возле таверны. Его седые неопрятные волосы торчали пучками, его потряхивало от возбуждения. - Горы обрушились, - говорил Рроку сухим, горячечным шепотом, ежесекундно оглядываясь, чтобы нас не подслушали. - Я такое видал в Туманных Хребтах. Там тоже полгоры отвалилось, а за ней оказалась богатая серебряная жила. Вдруг и у нас так же? Спешить надо! Спешить! Застолбить первыми, пока другие не сообразили! - Так ведь ливень недавно прошел, - попробовал было возразить ему Зоммер, опасливо ежась. - Разобьемся мы там! - Ничаго! Небось не разобьемся, - оптимистично промычала Крумма. Похоже из всего сказанного она поняла только то что, для того, чтобы разбогатеть нам надо всего лишь опередить остальных. - Никто не заставляет! Боишься, так оставайся! - взъелся на волшебника Рроку. - Только потом никакой доли от нас не получишь! Обычно он был крайне покладистым и миролюбивым, но тут словно с цепи сорвался. Под его неожиданным напором Зоммер сдался и отступил, невнятно бурча, дескать ни капельки он не испугался и вообще просто высказал мнение. - Тусклый! Ты с нами? - спросил Рроку. Говоря объективно, его затея идти прямо сейчас была сплошной авантюрой. Она мне откровенно не нравилась. Но бросать их в одиночку, да еще в том состоянии, когда голова идет кругом от нетерпения, представляло намного более опасную альтернативу. Горы ошибок не прощают. Поэтому в группе должен быть хотя бы один здравомыслящий человек. Я молча кивнул. - Видишь и Тусклый с нами, - сказал Рроку волшебнику. - А ты кочевряжился! Мое присутствие в компании придало магу уверенности. Зоммер махнул рукой, мол все сомнения в прошлом, а Рроку поманил нас загнутым пальцем. - Собирайтесь! - сказал старик хрипло, когда мы наклонились к нему. - Но тихо, как мыши, чтобы никто не догадался! Встречаемся в рощице за садами. Только не сразу все вместе идите! По одному, как будто случайно, понятно? Получив от нас обещание, что мы будем вести себя осторожно, Рроку, насвистывая, пошел в свою комнату, готовиться к выходу. Я же не знал, радоваться мне или печалиться. Одно я чувствовал точно: скоро что-то очень сильно изменится.

***

По дороге мы шли, утопая в липкой грязи. Хуже всего приходилось Крумме. Копыта тяжеловесной девушки-минотавра проваливались чуть ли не по щиколотку, вынуждая ее оступаться и терять равновесие. Тогда Рроку подгонял ее дорожным посохом, постукивая по мохнатым ногам, как будто простую коровку. - Живее! Живее! - приговаривал он. Его было совсем не узнать. Он вел себя буквально как одержимый. Представляете, как выглядят горы после дождя? Опасности подстерегают вас на каждом метре пути. Искалечиться или погибнуть можно буквально на пустом месте. Крохотные ручейки выходят из берегов и превращаются в бурлящие мутные реки. Кажется, что глубина там - тьфу, по колено, - но даже не вздумайте в них заходить! Вас тут же собьет с ног и утащит течением, разодрав на камнях как на терке. Тропинки размывает до состояния скользкой сметаны. Всего лишь один необдуманный шаг - и вот вы уже катитесь в пропасть, панически хватаясь за все, что попадется под руку. Я уж не говорю об острых наклоненных пластах, где неудачно поставив стопу вы можете запросто сломать себе голень! Но Рроку все это очевидно не волновало. Охваченный золотой лихорадкой, он попросту не видел препятствий. Мы свернули с дороги на тропку, ведущую вверх, на уступ. Помогая друг другу и постоянно съезжая, наша компания с огромным трудом вскарабкались на низкий отрог. Я поразился. За полтора года я видел это место раз двести, однако сейчас меня окружала абсолютно незнакомая местность. Половина пропасти справа исчезла, как исчезла и скала слева. Теперь вместо них была крутая гора из земли вперемешку с камнями. Очевидно обрушившись, скала завалила часть провала рядом с собой. И еще я заметил, как среди темных от влаги камней что-то слабо поблескивает. Рроку издал утробное урчание, словно пес, почуявший кость. Он кинулся вниз, поскальзываясь и удерживаясь лишь благодаря палке, которую втыкал в щели между камнями. Швырнув на землю поклажу, Крумма бросилась с ним наперегонки, а за ней последовал Зоммер. Все трое были близки к тому, чтобы скатиться с осыпи кубарем, несомненно убившись в процессе, однако удача была на их стороне. Рроку достиг цели первым. Я видел, как, задыхаясь, он вытащил из земли кусок золота размером с крупный грецкий орех и молча продемонстрировал его подоспевшим старателям. - Нашли! - завопила минотавр, задрав ко мне голову. Нашли… нашли… нашли… - повторило за ней гулкое эхо. С этого мига они совсем обезумели. Старатели ползали по осыпи, как муравьи по разворошенному муравейнику. Они лишь чудом избегали то одной, то другой смертельной опасности. Они нашли еще несколько кусков золота, но не таких увесистых, каким был первый улов. - А ну, поднажмите, ребятки! - слышал я надтреснутый голос Рроку. - Поднажмите! Сейчас мы все здесь обшарим! Я с сожалением думал, что мое чистилище было не таким уж плохим и что оно скоро развалится. Еще несколько порядочных самородков и наших совместных вылазок больше не будет. Крумма обзаведется мужем и станет стандартной мамоно. Зоммер - вот потеха! - действительно укатит в столицу, а Рроку, что ни говори, уже стар, да и не протянет он долго с такой-то неосторожностью. Последние два года я полагал, что больше всего люблю одиночество. Но оказавшись перед перспективой действительно остаться одному, без товарищей, понял, что мне будет еще хуже и скоро я совсем опущусь. - “А как же иначе? - с тоской думал я. - Какие еще есть варианты? К селянам нашим что-ли податься?” К селянам! К селянам с их монстродевами! Ха! На ум приходил недавний случай в деревне, когда на полмесяца пропал хозяин водяной мельницы. Поиски не давали эффекта. Мельник бесследно исчез, словно в воздухе растворился, причем исчез он вместе с женой - красной слизью. Надо сказать, что молоть сильно впрок здесь было не принято, так что уже шесть дней спустя у местных хозяек иссякли запасы муки. Целую неделю в селении не выпекали ни хлеба, ни булок, ни пирогов. При этом никому даже в голову не приходило выломать дверь в мельницу и воспользоваться ей без владельца. А еще через неделю мельник вернулся как ни в чем ни бывало. Я помню, как его обступили возмущенные односельчане, обвиняя во всех смертных грехах, но мельник лишь смущенно сдвинул шапку себе на затылок и объяснил: - Да я как начал с женой миловаться в подполе, так и не мог остановиться. А что? Дня два или три миновало? И все. И как отрезало. Только что деревенские были нормальными живыми людьми, раздраженными из-за неурядицы с мельницей - и вдруг бац! - в один миг ситуация перевернулось с ног на голову. Все перестали хмуриться, заулыбались, стали шутить и хлопать мельника по широкой спине, беззлобно и одобрительно… Как всегда в такие моменты, меня пронзило острое чувство нереальности происходящего. Примерно то же самое я испытал, когда услышал от скорняка, что волкодлаки изнасиловали его старшего сына, после чего забрали его к себе в стаю осеменителем, а его дочь заразилась паразитической слизью и теперь охотится за деревенскими мальчиками. И всем всё было нормально! И все всем были довольны! Казалось, я стал актером в какой-то дурацкой комедии и что вот-вот, после какой-нибудь особо удачливой реплики, над ухом у меня прогремит закадровый смех. Поэтому-то я и отстранился при первой возможности, подальше от монстров и их пародийной идиллии. При всем желании, я не мог представить себя частью такого образа жизни. Беда заключалась в том, что другие и общества были не лучше. Бежать было некуда. Это я выяснил еще в самом начале. Наше селение располагалось в монстродружественном государстве Камбрезии, где мамоно имели те же права, что у людей. Подобные страны считались золотой серединой, во всяком случае, по сравнению с крайностями. Одной из таких крайностей были демонические царства. Там, по словам одной заезжей суккубы, “прекрасные монстродевы предаются бесконечному разврату с людьми, насилуя и муштруя из них идеальных сексуальных рабов”. Идеальных рабов! Нет уж, спасибо, не надо… Имелась, впрочем и абсолютная противоположность этим гнездам порока. Чистые государства людей, поклоняющихся Верховной богине. Правила там теократия, которая держалась за счет веры, подкрепленной жрецами и пылающими клинками валькирий, ангелов и прочих небесных созданий. Мне, как человеку светскому до мозга костей, жизнь там тоже казалась не сахаром. Оставалось только признать, что меня окружают существа и люди с иными принципами и с чуждым мне менталитетом. Ну и пожалуйста. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но втягиваться и играть по местным правилам я не мог, да и честно сказать не хотел. У меня не хватало на это моральной энергии. Из мыслей меня вывело пыхтение Рроку. Старик взобрался по осыпи и сел рядом на камешек, отдыхая. Его тощая грудь часто вздымалась, но взгляд как и прежде горел лихорадочным блеском. - Эй там, внизу! - крикнул он Крумме и Зоммеру. - Кончайте копаться. Переведем дух и двинемся дальше. Нас ждет жила. Если раньше, за счет своего опыта, он был нашим неформальным лидером, то отныне его слово стало непререкаемым - разумеется для Круммы и Зоммера. Минотавр и маг послушно бросили поиски. На данный момент птица удачи смогла вырваться и улететь, оставив им в виде трофеев парочку золотых впечатляющих перьев, однако старатели верили, что настоящий приз лежит впереди. И они не ошиблись. Правда это была вовсе не жила, а нечто совершенно иное.