Дела добрые, дела дурные

      С тех пор, как Арья расцвела, лунные дни всегда приходили с головной болью, слабостью и мерзким тянущим ощущением внизу живота. Она ненавидела их — за боль, за тряпку между ног, за то, что они начинались в самый неподходящий момент. А ещё за то, что в это время она выглядела настолько скверно, что некоторые люди могли догадаться о том, что с ней происходит.       Именно так и случилось в тот раз, когда Арья, еле живая, с липкой от крови ветошью между ног — чтó с утра попалось под руку в доме Бруско, то и приспособила — прикатила свою тележку с устрицами на продажу в «Счастливый порт».       Уна, — даром, что у неё был только один глаз — сразу поняла, в чём дело, только глянув на Арью. «Да у тебя не эти ли дни, милая? — сочувственно поинтересовалась она, впуская её в гостиную. — На тебе лица нет».       Как и другие обитатели «Счастливого порта», Уна всегда была добра к Кошке Кет — так Арья себя тогда называла, — поэтому она решила не отпираться, и призналась: да, у неё эти чёртовы лунные дни, и ужасно болит низ живота. Уна посоветовала пить отвар имбиря и класть на живот грелку с тёплой водой.       Наверное, это были хорошие советы, вот только для Кошки Кет они не годились. В отличие от шлюх, которые могли не работать во время лунных дней, она вместо лежания в постели с грелкой на животе должна была ежедневно с утра до вечера таскать по городу свою тележку, чтобы успеть распродать устрицы, пока они не протухли. С отваром имбиря тоже ничего хорошего не вышло — после первых же глотков начали чесаться глаза, заложило нос, а кожа пошла красными пятнами.       Морячка, слышавшая разговор Арьи с Уной, стала уверять её, что нужно просто побыстрее родить ребёнка — это, мол, избавляет женщину от болей. Тут к разговору присоединилась Стыдливая Беттани. Она сказала, что Морячка не права — роды помогают далеко не всем. Вот она, например, родила ребенка до того, как попасть в бордель, но у неё как болел живот во время лунных дней, так до сих пор всякий раз и болит. Другие шлюхи тоже стали делиться собственным опытом и чуть не подрались, решая, кто более прав. На крики в гостиную вышла — точнее, вплыла, покачивая своей огромной грудью, — хозяйка «Счастливого порта» Мэрри и велела всем идти готовиться к приёму клиентов.       Верного способа избавиться от боли при лунных днях, похоже, не существовало. Но даже если бы сказанное Морячкой было правдой, Арья не воспользовалась бы предложенным ею способом. Само по себе материнство её никогда не привлекало, она даже не была уверена в том, что сможет полюбить ребёнка — поэтому использовать его рождение для облегчения своей жизни было бы несправедливо.       Зачем боги вообще устроили так, чтобы женщины, не будучи раненными, теряли кровь каждую луну?.. У волков течка случается хотя бы только один раз в год.       В Браавосе Арья пыталась считать дни от крови до крови, чтобы как-то планировать свои дела, но вскоре бросила — точно предсказать, когда дни придут снова, оказалось невозможно. Иногда промежуток между ними составлял около трёх недель, а иногда — все четыре и даже больше.       Этой ночью Арья проснулась от боли, скрутившей живот. Мысленно выругавшись, она поспешила сунуть между ног припасённую для этого дела под матрасом тряпицу, чтобы не испачкать постель.       Оставшееся время до рассвета прошло в каком-то бредовом, изнуряющем душу полусне.       Рассвет она встретила с ощущением, что ночью её колотили палками, а потом вдобавок переехали телегой. К спазмам в животе добавилась головная боль.       Разумеется, о том, чтобы утром пойти потренироваться в стрельбе из лука, как Арья собиралась накануне, и речи быть не могло.       Она не встала к завтраку и продолжала валяться в постели. Вспомнив советы Уны, Арья положила Джесси себе на живот, но той вскоре надоело работать грелкой, и она сбежала к своему тряпичному зайцу-уродцу. Тогда Арья повернулась на бок и подтянула колени к животу — так болело меньше.       Тайвин поглядывал на неё с тревогой и настойчиво предлагал позвать мейстера, но Арья смогла убедить его, что это всего лишь обычное женское недомогание.       Около полудня Тайвин отправился с Джесси в богорощу на прогулку.       После отъезда Мормонтихи и её людей Джон счёл, что в стенах Дредфорта Тайвину больше ничего не угрожает, и он был избавлен от навязчивого присутствия стражников. За пределами замка его, конечно, продолжали охранять, но внутри он мог передвигаться свободно. При этом иметь при себе какое-либо оружие ему по-прежнему было запрещено.       Иногда Тайвин один ходил к сиру Давосу, гулял с Джесси во дворе или в богороще, если Арья бывала занята или уезжала куда-нибудь. Казалось, он окончательно сумел преодолеть свой страх перед Дредфортом и его обитателями.       После ухода Тайвина в комнате наступила тишина, только мышь скреблась в дальнем углу. Джесси не раз делала попытки подружиться с ней, но мышь всячески избегала близкого знакомства.       Из-за стены, за которой была комната Тормунда, не доносилось ни звука. Или он упился до смерти, или уже с раннего утра отправился в казарму, чтобы накачаться там элем, вином или тем, что найдётся у солдат. Со дня проводов Бриенны прошла почти неделя, а Тормунд всё ещё продолжал пить. Позавчера он притащил к себе какую-то девицу, и Арье с Тайвином пришлось ужинать, уткнувшись глазами в тарелки, в то время как Джесси удивлённо подвывала стонам за стеной. К счастью, они довольно быстро сменились мощным храпом.       В день отъезда Бриенны Арье тоже хотелось напиться.       Пустота в душе, возникшая, когда Бриенна скрылась за дальним холмом, сменилась сомнениями в том, что Арья поступила правильно, уговорив её ехать на Стену. Лорд-командующий и его люди, разумеется, будут рады такому пополнению — но вот будет ли Джейме рад Бриенне так, как она надеялась?.. Арья запомнила его самодовольным говнюком с всегдашней презрительной полуулыбкой на губах, и, хотя Бриенна утверждала, что он изменился, в это было трудно поверить.       Что, если Джейме уже смирился со смертью Серсеи и завёл любовницу?.. Хоть из тех же копьеносиц, которыми затыкали редеющие ряды братьев Ночного дозора. Тогда все приготовления Бриенны к встрече с ним — зря. Страшно представить, как сильно это может её ранить.       Впрочем, Бриенна слишком скупо рассказывала о том, что у неё было с Джейме, для того, чтобы Арья могла предполагать, какой окажется их встреча. Подрик должен был знать об их отношениях гораздо больше, поэтому, спускаясь вместе с ним по винтовой лестнице башни, она решилась спросить его об этом. Подрик от удивления даже остановился и долго в задумчивости морщил лоб, а потом сказал, что при нём миледи и милорд только и делали, что резонились между собой, а чем они занимались наедине, ему неведомо.       Что ж, по крайней мере, они не были равнодушны друг к другу. «Равнодушие — самый страшный враг любви» — наставляла Вендейна Арью (к тому времени она уже звалась Мерси и работала у Изембаро), а уж у Вендейны-то был опыт в таких делах.       Так или иначе, Бриенна уехала, и этого было не изменить. Оставалось только выпить за её удачу.       Арья и Подрик долго бродили по замку в поисках Тормунда, но он как сквозь землю провалился. «Может, обойдёмся без него, миледи?», — время от времени вопрошал Подрик, плетясь вслед за Арьей по галереям и лестницам. Она отмахивалась — без Тормунда было бы не то, но она и сама уже начала терять терпение. В конце концов Тормунд нашёлся в оружейной, куда Арья решила заглянуть лишь потому, что встретившаяся им Элис сказала, что видела его направляющимся в это крыло с бочонком на плече.       Оружейная всегда запиралась на ключ, и сир Кристофер в эту святую святых допускал кого-то только в своём присутствии. Оруженосцы-Фреи получили от мастера над оружием хороших тумаков, когда стащили у него ключ и забрались сюда. Тормунда сир Кристофер вообще недолюбливал, и эта нелюбовь была взаимной, поэтому Арья сама никогда не подумала бы искать его здесь.       Толкнув дверь, Арья увидела Тормунда, сидящего за длинной стороной дубового стола. Перед ним стояла огромная кружка. Несколько лепёшек и полукруг овечьего сыра лежали рядом на салфетке.       Компанию Тормунду составляли певец, расположившийся во главе стола с арфой в руках, и бочонок эля на четыре с половиной галлона. Тормунд основательно подготовился.       В оружейном царстве сира Кристофера всё было начищено и блестело. Ряды алебард, копий и мечей выстроились вдоль стен. Шлемы и доспехи лежали на длинных полках. Пахло варёной кожей и оружейным маслом.       Солнце к тому времени уже поднялось, и через узкие стрельчатые окна в комнату лились потоки солнечного света, в котором парили над выскобленным деревянным полом невесомые пылинки.       — Заходите, ребята, — произнёс Тормунд. — Садитесь, угощайтесь. Но сразу предупреждаю — кружка у меня только одна!       В подтверждение своих слов он стукнул кружкой о край бочонка с выбитой крышкой, стоявшего подле него на табурете. Тёмная гладь эля пошла рябью.       Тормунд не спросил, зачем они пришли. Всё было ясно и без слов.       Пока Арья оглядывалась по сторонам, надеясь найти что-то, из чего можно пить, Подрик уверенно направился в сторону полок со шлемами. Пошарив там, он извлёк на свет два оловянных кубка.       — Как ты догадался?.. — удивилась Арья.       — Пока сир Хиль не уехал, сир Кристофер часто запирался с ним вдвоём, — Подрик с ухмылкой постучал кубками друг об друга. — А выходили они довольные и с красными лицами. У нас в замке мастер над оружием тоже любил это дело. Флягу с кубком он обычно держал под своим шлемом. Вот я и подумал…       — Да ты сегодня проявляешь просто чудеса сообразительности, парень! — разведя руками, воскликнул Тормунд.       Обиженно засопев, Подрик с грохотом поставил кубки на стол перед ним. «Начинается», — подумала Арья. Остроты Тормунда её и саму порой раздражали, а Подрик был к ним особенно чувствителен.        Тормунд зачерпнул своей кружкой эль из бочонка и наполнил кубки.       — Такими порциями только младенцев поить, — пренебрежительно заметил он.       Арья присела на табурет напротив Тормунда. Ей было неловко, что они с Подриком явились сюда с пустыми руками. Можно было хотя бы захватить с кухни пару пирогов, но она была слишком занята мыслями о Бриенне.       — Не стесняйся, сестрёнка, — Тормунд подвинул к ней еду.       Арья отщипнула кусочек лепёшки.       Подрик, в отличие от неё, вёл себя по-хозяйски. Достав нож, он стал отпиливать толстый кусок сыра.       — Моё сердце разбито, — хмуро сообщил Тормунд.       Подрик хмыкнул.       — Это тост?       Тормунд не оценил шутки.       — Первый тост — с тебя, парень. Ты ведь знаешь её дольше нас всех.       — Ладно, — согласился Подрик и поднял кубок. — За миледи! Да хранят её боги, старые и новые!       — За миледи! — повторили за ним Арья и Тормунд. Кубки глухо столкнулись с кружкой.       «Пусть у неё всё будет хорошо», — подумала Арья, глотая шипучий эль.       Ей вдруг пришло в голову, что если Бриенна выйдет замуж за Джейме, то они с ней станут как бы немного родственниками. Дети Бриенны и дети Арьи тоже будут родственниками… впрочем, такие мысли могли завести слишком далеко.       — Как ты уговорил сира Кристофера дать тебе ключ от оружейной? — спросила Арья Тормунда. — Его же удар хватит, если без его ведома тут табурет с места на место кто-нибудь переставит. Надеюсь, он сюда не притащится?       — Нет. Старый индюк на днях проигрался мне в кости, а отдавать ему сейчас нечем. Вот я и арендовал у него эту славную комнатку в счёт долга. Хотел напиться в одиночестве…       — А мы, значит, помешали, — прервал его Подрик.       — Чего ты там бубнишь? — Тормунд приставил ладонь уху. — Не встревай, когда говорят старшие, мальчик.       Арья поморщилась.       — Эй, не ссорьтесь.       — Вообще-то я собирался сказать, что рад, что вы пришли, ребята.       Они выпили ещё раз, и ещё, но беседа почему-то не клеилась.       Подрик, подперев голову рукой, тоскливо вздыхал, не забывая, впрочем, периодически отрезать себе сыр. Певец мучил арфу, извлекая из струн какую-то унылую мелодию.       Тормунд слушал его, хмурясь и поглядывая то на Арью, то на Подрика, а потом как рявкнул:       — Какого Иного у вас такие кислые лица, будто вы ослиной мочи напились?! Мы не на поминках. Эй, ты! — обратился он к певцу. — У меня от твоей музыки зубы сводит. Вот, хлебни-ка. — Он зачерпнул эль своей кружкой и протянул её ему. — Выпей этой живой водицы и играй нормально, или я засуну арфу тебе в задницу!       После этого Тормунд произнёс сумбурную, но искреннюю речь, посвящённую Бриенне Тарт, из которой Арья запомнила только фразу о том, что «она на хую вертела эти ваши поклонщицкие традиции». Видимо, он имел ввиду, что в Вестеросе женщинам позволяется намного меньше, чем мужчинам. Вряд ли Бриенна могла вертеть что-то на том, чего у неё отродясь не было, но в остальном Тормунд был прав — она всю жизнь шла своей дорогой. И эта дорога не была лёгкой.       По окончании речи Тормунда захмелевший Подрик, глупо улыбаясь, захлопал в ладоши.       — Мы не в театре, Под, — Арья шутливо ткнула его кулаком в плечо.       Взбодрённый энергичным напутствием Тормунда и элем певец бойко заиграл «Дорнийскую жену».       Музыка ли была тому причиной, или крепкий эль, но гложившая душу Арьи тревога постепенно растворилась в пропитанном запахами кожи и масла воздухе оружейной. Отчего-то она теперь была уверена, что у Бриенны всё сложится хорошо.       Разгорячённая элем кровь бежал по жилам. У Подрика развязался язык. Раскрасневшийся певец, которому периодически наливали, не жалел струн и голоса.       Когда Подрик, пошатываясь, пошёл отлить, Арья спросила Тормунда между куплетами «Медведя и девы»:       — Ну, ты это… как?..       Тормунд перевёл взгляд с певца на Арью. Ей показалось, что в его голубых глазах отражаются снежные просторы Застенья, которых она никогда не видела, но часто представляла, слушая сказки Старой Нэн.       — Бросаться с башни не собираюсь, если ты об этом, — усмехнулся Тормунд. — За меня не беспокойся, сестрёнка. Переживу. Люди вольного народа тоскуют, но не умирают от любви.       «Джон тоже не умер, — подумала Арья. — Но до сих пор не нашёл, кем заменить ту рыжую».       — Что ты дал Бриенне, когда прощался?.. — спросила она.       — Медвежий коготь. Он защищал меня и приносил удачу. Теперь пусть защищает Большую женщину.       Подмигнув, Тормунд вместе с певцом проревел последний куплет песни:       На парочку эту всем любо глядеть:       Прекрасная дева и бурый медведь!       Арья вздохнула. Неизвестно, правильный ли в конечном счёте выбор сделала Бриенна, и кто должен был стать для неё тем самым медведем — но одно она знала точно: так, как смотрел на Бриенну Тормунд — жадно, горячо, восторженно и бесстыже, — никакой Джейме не сможет смотреть.       А вот Тайвин на Арью иногда смотрел украдкой, будто никак не мог решиться на что-то. Это было похоже на то, как сама она в Блошином конце мялась у лотка лавочника, прежде чем первый раз в жизни стащить пирог.       Вернулся Подрик.       Что было дальше, Арья помнила смутно. Её закружил хмельной круговорот песен, лиц и разговоров.       Только когда остроконечные солнечные проплешины на полу дотянулись до стола, Арья вдруг осознала, что ей пора домой.       Тайвин не должен был беспокоиться — встретив днём Элис, Арья попросила её передать ему, что она будет занята до вечера. Вечер пока не наступил, но ещё немного, и её совсем развезёт.       Подрик и Тормунд, конечно, не хотели её отпускать, но Арья не позволила уговорить себя остаться, хотя ей очень хотелось узнать, получится ли у Подрика в этот раз перепить Тормунда.       — По деду своему соскучилась, сестрёнка? — ухмыльнулся Тормунд, когда Арья стала прощаться.       — Заткнись. — Она бросила в него скомканной салфеткой и поднялась из-за стола.       Голова закружилась, Арью повело в сторону. Подрик подхватил её под локоть.       — Миледи? — Арья слышала его голос словно через подушку — уши отчего-то заложило. — Проводить вас?       — Н-нет… — Мягко высвободившись из рук Подрика, она потеряла устойчивость и схватилась за его плечо. — Я в порядке, Под.       Но это было совсем не так.       По дороге из оружейной Арью швыряло от стены до стены — там, где были стены, — а во дворе земля под ногами ходила ходуном и норовила встать дыбом, как палуба «Дочери Титана» в шторм.       Видел ли её кто-то, Арья понятия не имела, потому что смотрела не по сторонам, а только перед собой — в какой-нибудь предмет прямо по курсу, который служил ей сейчас чем-то вроде маяка, чтобы двигаться более или менее ровно, а не выписывать замысловатые кренделя.       На крутом повороте лестницы Арья со всего маху врезалась плечом в стену. Не удержавшись на ногах, она рухнула на колени. Внутри нарушилось какое-то равновесие, и её вывернуло на пол.       Арья не раз слышала о случаях, когда у перепивших людей не выдерживало сердце или случался удар. Клиган, напиваясь, всё время твердил, что не хочет умереть, захлебнувшись блевотиной.       Сейчас Арье казалось, что она как никогда близка к смерти. А если она умрёт, Тайвин останется один… без защиты… Поэтому, преодолевая по коридору последние ярды к своей комнате, Арья повторяла, как молитву: «Не сегодня».       Вроде бы она повторяла это про себя, но какой-то момент из зыбкого пространства возникло озабоченное лицо Тайвина и спросило: «Что именно — не сегодня?»       Кажется, в ответ она рассмеялась, как дура.       Что там было дальше?.. Ах, да. Встав на четвереньки, Арья полезла в корзинку к спящей Джесси и стала целовать её в нос. После этого она пыталась поцеловать и Тайвина, но он отстранил её и велел немедленно ложиться в постель.       Арья начала раздеваться. Это оказалось неожиданно сложным делом. Сил хватило лишь на то, чтобы снять дублет и сбросить башмаки. В кровать она завалилась в нижней рубахе и бриджах.       Ночью Арья изо всех сил боролась с тошнотой, крепко держась при этом за предплечье Тайвина, чтобы её не унесло в головокружительную черноту, в которой не было ни пола, ни потолка.       На следующий день Тайвин вёл себя как обычно. Почти. Арья чувствовала, что он немного сердит на неё, но его недовольство выдавала лишь более жёсткая линия рта.       За поздним завтраком он поинтересовался, чем она вчера была занята. Арья честно ответила, что вместе с Подриком и Тормундом пила эль в оружейной, потому что им всем было очень грустно из-за отъезда Бриенны.       — В оружейной, значит… — задумчиво произнёс Тайвин, накалывая на вилку бекон, и на этом тема была закрыта.       У Тайвина, в общем-то, не было повода для упрёков. По крайней мере, так считала Арья.       Она его предупредила. Она вернулась до наступления темноты. Она не нарушила никаких договоренностей.       В конце концов, она имела право грустить о Бриенне так, как ей хотелось.       Что-то подсказывало Арье, что Тайвин не был бы таким терпеливым по отношению к ней, не случись между ними Дредфорта и Рамси. Выйди она за него замуж сразу после гостиницы на перекрёстке, их отношения складывались бы иначе. Тайвин наверняка давал бы ей меньше свободы, она бы с этим не соглашалась, и это неизбежно приводило бы к ссорам.       Тайвин по-прежнему был старше и умнее, Арья по-прежнему смотрела на него снизу вверх… но Дредфорт словно бы в чём-то уравнял их.       В тот же день Арья узнала, что Подрик не смог перепить Тормунда. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Она ещё не встречала человека, которому бы это удалось.        …Время шло медленно. В конце концов Арье надоело пялиться в стену. Боль в животе немного утихла, в голове тоже прояснилось. До обеда оставалось ещё часа полтора, можно было успеть погулять с Тайвином в богороще.       Встав с постели, Арья прошлёпала босыми ногами к зеркалу.       Оттуда глянуло бледное лицо с тёмными кругами под глазами и всклоченными волосами. Понятно, почему Тайвин хотел позвать мейстера.       Кое-как причесавшись, Арья оделась и спустилась во двор.       Сначала она решила зайти на конюшню проведать Ромашку.       С кобылой всё было в порядке. Отощавшие за время её скитаний по окрестностям Дредфорта бока приобрели округлость, рана на ляжке полностью затянулась. Вычищенная, бодрая и свежеподкованная, Ромашка вполне была готова к грядущему путешествию в Винтерфелл.       Поболтав с одноглазым конюшонком, Арья дала ему нашедшуюся в кармане монету за то, что он хорошо ухаживал за лошадью.       Из конюшни она отправилась в богорощу.       Когда Арья проходила по двору, на землю перед ней что-то внезапно плюхнулось в пыль.       Косточка от сливы. Пнув её носком сапога, Арья подняла глаза. На галерее, свесив ноги вниз и болтая ими, сидел Эддард.       — А я теперь знаю, зачем муравьям гусеницы! — сообщил он.       Арья решила немного побыть септой Мордейн.       — Да будет вам известно, лорд Болтон, что воспитанные люди сначала здороваются, а не швыряются косточками.       Перестав болтать ногами, Эддард расправил плечи, выпятил грудь и напыщенно произнёс:       — Приветствую вас, дорогая тётушка!       Арья скривилась — ведь просила же не называть её так. Ну, да сама виновата.       — Так что там с этими гусеницами?.. — Если уж Эддард узнал что-то интересное, то не отстанет, пока с кем-нибудь этим не поделится.       — Гусеницы бабочек-голубянок, — с важным видом начал он, — умеют подражать запаху муравьёв. Поэтому муравьи считают их частью своей семьи и уносят к себе домой. Там гусеницы находятся в безопасности и питаются муравьиными личинками…       — А муравьи что?..       — До чего же вы непонятливы, тётушка! — снова ехидно поддел Арью Эддард. Ладно, ей тоже представится случай отплатить ему. — Говорю же, муравьи принимают их за своих и поэтому не трогают. А если в муравейнике окажется несколько гусениц, они могут уничтожить всю муравьиную семью. Потом гусеницы превращаются в куколок, а куколки — в бабочек. Бабочки улетают из муравейника, снова откладывают личинки, из них вылупляются гусеницы…       «Ну и подлые же твари эти голубянки, — выслушав рассказ Эддарда, подумала Арья. — Вроде Мизинца». Он тоже долго прикидывался кем-то другим, чтобы добиться своего. Наверняка он собирался уничтожить всех Ланнистеров, как эти гусеницы — муравьёв.       Арья решила, что о муравьях и гусеницах расскажет сегодня Тайвину за ужином. Вряд ли ему было известно об этом, а обо всём новом он всегда слушал с интересом.       — Нед, тебе про муравьёв и гусениц мейстер Утор рассказал?       — Ага.       — Как его здоровье?       — Говорит, что ему лучше. Обещает прожить ещё лет двадцать.       Мейстер, конечно, врал, чтобы не расстраивать Эддарда. Какие там двадцать — хорошо, если он ещё хоть полгода протянет.       На днях Арья заходила к мейстеру, чтобы, как обещала, рассказать о Браавосе, но Вендел её не пустил. Он пытался что-то объяснить, жестикулируя и несвязно бормоча, но Арья поняла только, что мейстеру очень нездоровится.       Жаль, если мейстер умрёт. Эддард мог бы от него узнать ещё много всего полезного. Да и Арья привыкла к нему.       Неизвестно, кого там из Цитадели пришлют на замену. Вдруг это окажется какая-нибудь мерзотная душонка вроде Пицеля?..       — Мейстер Утор сказал, что ему хотелось бы присутствовать на моей свадьбе. — Эддард шмыгнул носом и нахмурился. — Но я не хочу жениться! — Правая нога его снова начала нервно раскачиваться вперёд-назад.       Арья фыркнула.       — Никто тебя не заставит жениться, если ты не хочешь. Это женщин принуждают вступать в брак ради заключения выгодного союза, а мужчины — сами себе хозяева.       — Но сир Давос говорит, что жениться нужно, чтобы … это… ну, продолжить род.       Арья пожала плечами. Спорить сейчас не хотелось.       Взгляд её упал на сливовую косточку, зарывшуюся в пыль.       — Сливы созрели?..       — Ага! Сладкие, но уже осыпаться начали.       Арье вдруг захотелось есть, ведь вместо завтрака она выпила только немного мятного чая.       — Дашь попробовать?       С готовностью сунув руку в карман, Эддард сконфуженно покачал головой.       — Я уже все съел… Но я могу сходить ещё набрать.       — Не надо, я сама схожу. — До обеда было ещё достаточно времени. — Могу ли я быть свободной, лорд Болтон?       Эддард снова напустил на себя важность и благосклонно кивнул.       — Да, миледи.       Изобразив шутовской реверанс, Арья отправилась дальше.       За воротами богорощи она не пошла сразу к чар-древу, где Тайвин обычно гулял с Джесси, а повернула налево и стала пробираться вдоль заросшей кустарником каменной стены туда, где, по словам Эддарда, росло сливовое дерево.       Здесь было прохладно и сыро, и настырно звенели полчища голодных комаров. Землю покрывал сплошной ковёр из плюща, длинные его плети обвивались вокруг лодыжек, мешая идти, ежевичные колючки цеплялись за одежду.       Вот она, слива. Дерево было старым, ствол его имел не меньше фута в поперечнике. Расти вширь мешали густые кусты вокруг, поэтому оно тянулось вверх, своими корявыми руками-ветками, воздетыми в небо, напоминая красного жреца, взывающего к Р’глору. В многочисленных трещинах коры застыла прозрачно-жёлтая смола. Детьми Арья и Джон сковыривали её со сливовых и абрикосовых деревьев и зачем-то жевали, хотя она была почти безвкусной. Интересно, делал ли так в детстве и Тайвин?..       Ворон мейстера расхаживал под деревом и клевал подгнивающую падалицу.       Крупные жёлтые плоды выглядели аппетитно, но висели издевательски высоко. Арья пнула ствол, но это ничего дало, — ветви даже не шелохнулись.       Когда она подняла с земли толстую сухую палку, ворон, недовольно глянув на неё чёрным глазом, взмахнул крыльями и тяжело взлетел на стену.       Арья швырнула палку в крону. Сливы дробно и мягко посыпались на землю.       Подняв одну, Арья обтёрла её о штаны и разломила. Косточка легко отделилась, мякоть оказалась сочная и сладкая, но не перезревшая — то, что надо. Съев ещё пару слив, Арья стала набивать ими карманы.       В этот момент в той стороне, где росло чар-древо, послышались какие-то звуки — вроде бы, голоса. Это было странно, поскольку с Тайвином обычно никто заговаривал.       Немного встревоженная, Арья решила узнать, в чём дело. Сливы можно дособирать и потом.       Она не стала возвращаться к воротам, а пошла прямо на звуки, продираясь сквозь кусты. Вскоре путь преградили заросли крапивы выше человеческого роста. Зелёная стена простиралась и влево, и вправо — не обойти.       Арья натянула рукава рубахи до самых кончиков пальцев и двинулась вперёд, раздвигая толстые стебли. Хоть она и отворачивала лицо, стараясь избежать прикосновения к листьям, всё равно обжигало то лоб, то щёку.       В сплошной зелени наконец появились просветы. Голоса стали громче, теперь они как будто были похожи на детские. Оруженосцы, что ли, выбрали богорощу местом своих игр?..       Стараясь не обнаружить своё присутствие, Арья осторожно отклонила листья, мешавшие обзору.       Никаких оруженосцев здесь не было.       Обращённый к Арье каменно-неподвижной половиной лица, у чар-древа, прислонясь к его белому стволу спиной, стоял Тайвин. Обеими руками он прижимал к груди Джесси.       Ярдах в семи перед ним угрожающе выстроились полукругом дредфортские мальчишки во главе с рыжим сыном прачки. Среди них Арья узнала пекарёнка-сироту и чумазых двойняшек помощника кузнеца. Тут же был и Вендел — судя по его растерянному виду, не по собственной воле.       Арью ни Тайвин, ни мальчишки не видели. Она уже хотела выйти из своего убежища и узнать, что за дерьмо тут происходит, но что-то её остановило.       — Отдай мне свою сучку, лорд! — крикнул Тим, выступив вперёд. Он нагнулся и поднял с земли камень.       Кадык на шее Тайвина дёрнулся.       — Зачем? — сдавленно произнёс он.       — Увидишь! — Тим рассмеялся злым смехом и тряхнул огненными кудрями. Когда Арья увидела его впервые, он напомнил ей Мику, но сейчас он был похож на взбесившегося хорька. — Отдавай, или пожалеешь!       Примерившись, он швырнул камень, но Тайвин сумел уклониться.       Ухмыляющиеся мальчишки переминались с ноги на ногу, держа руки в карманах. Они явно одобряли действия Тима, но пока не решались присоединиться к нему.       Взгляд Тима упал на Вендела. Схватив дурака за шиворот, он пихнул его в сторону Тайвина:       — А ну-ка забери у лорда щенка!       Вендел испуганно затряс головой и попытался убежать, но кто-то из мальчишек подставил ему подножку, и он беспомощно растянулся на земле.       Всё это выглядело совершенно дико. С ума, что ли, прачкин сын спятил? Тайвина Ланнистера в этих землях каждый мечтал вздёрнуть на воротах, но нападение на пленника Короля Севера не могло остаться безнаказанным. Судя по тому, как нерешительно вели себя мальчишки, они это понимали, — однако азарт травли постепенно захватывал их.       Арья разрывалась между вызванным гневом побуждением немедленно вмешаться и соблазном позволить Тайвину самому справиться с этим.       Тайвин говорил, что не способен никого защитить. Но сейчас Арья видела, как он отчаянно пытается защитить Джесси, хотя заметно было, что ему очень страшно.       Однажды он уже сумел преодолеть свой страх и вышел один за пределы комнаты, когда нужно было отнести Джесси к мейстеру. Стоит ли сейчас лишать его шанса самостоятельно решить проблему? Может быть, если угроза сделается более реальной, если Тайвин поймёт, что может потерять то, что ему дорого, в нём вдруг произойдёт какой-нибудь перелом, и он станет прежним?..       В конце концов, ничего плохого с ним и с Джесси не могло случиться, Арья готова была в любой момент придти на помощь.       Тим достал из кармана монету и показал мальчишкам.       — Кто первый расшибёт лорду лоб, получит грош!       Мальчишки одобрительно загалдели. Пекарёнок, осмелев, поднял с земли камень, а за ним и один из близнецов.       Тим успешно подражал поведению Рамси, с помощью поощрения заставляя мальчишек делать то, что ему нужно. Но вот во внешности его не было ни малейшего намёка на болтоновскую породу. Как вообще Тим мог воображать себя бастардом Рамси, видя в зеркале своё лицо с яркой россыпью веснушек, карими глазами и вздёрнутым носом?..       Тайвин сильнее прижал к себе Джесси. Бежать он не собирался, но и сопротивляться, кажется, тоже.       «Пекло, ну почему он не может справиться с горсткой мелких засранцев?!» — прикусив губу, с досадой подумала Арья. Для того, чтобы мальчишки с визгом разбежались, Тайвину достаточно было просто прикрикнуть на них. Впрочем, момент, когда это могло возыметь действие, был упущен. Преследователи уже поняли, что жертва полностью в их власти.       Арья не могла отделаться от ощущения, что в её жизни что-то подобное уже происходило. Она машинально потянулась рукой к карману бриджей, но до бусины было не добраться — она лежала на самом дне кармана, под сливами.       Тем временем пекарёнок как-то неловко швырнул свой камень — вроде и желая попасть, и боясь. Камень врезался в одну из толстых боковых ветвей чар-древа, вспугнув сидевшего на ней ворона, и отскочил в сторону. Мальчишки заулюлюкали и подступили ближе. Ворон перебрался на ветку повыше.       Глупая Джесси вырывалась, думая, что с ней хотят поиграть. Тайвин уже с трудом удерживал её на руках.       Камни полетели чаще.       Нужно было немедленно прекратить это, но Арья оцепенела и не могла двинуться с места. Какое-то воспоминание, от которого слабели ноги и подступала к горлу тошнота, неумолимо поднималось на поверхность из глубины сознания.       Тайвин продолжал уворачиваться от камней, но один всё-таки ударил ему в плечо.       Следующий, казалось, не задел его, однако через несколько мгновений на скуле проступила алая полоска. Тим издал торжествующий вопль.       У Арьи потемнело в глазах. Ослепительно яркая молния прошила сознание, и оно явило другую картину.       Отец, стоящий на кафедре септы Бейелора между золотыми плащами. Люди из толпы швыряют в него камнями и вопят: «Изменник!». Кровь из раны на лбу течёт по лицу лорда Эддарда. Джоффри отдаёт приказ Илину Пейну, золотые плащи бросают лорда Эддарда грудью на мрамор… Палач поднимает Лёд…       Арья теперь словно одновременно находилась и в богороще Дредфорта, и на площади перед септой.       Она знала, что то, другое, на площади, уже произошло, она не смогла его предотвратить. И она видела всё, хотя Йорен пытался закрывать ей глаза, когда палач опустил руку с мечом.       Арья замотала головой, пытаясь избавиться от ужасного видения.       В себя её привёл жгучий крапивный укус.       Мгновение спустя Арья уже сидела верхом на Тиме, держа его левой рукой за горло. Правая искала кинжал на поясе. Коленями она придавила руки Тима к земле. Он задёргался под ней, пытаясь освободиться, но Арья была тяжелее, сильнее и опытнее.       Она мельком огляделась по сторонам. Мальчишек как ветром сдуло. Дурак, что-то бормоча и неестественно выгибая шею, как больной вертячкой голубь, пятился в сторону ворот. Тайвин неподвижно стоял у чар-древа, Джесси у него на руках тоже притихла.       Арья вырвала кинжал из ножен.       — Ты освежевал кошку?       Веки с белёсыми ресницами медленно прикрылись — кивнуть Тиму не позволяла рука Арьи, прижимавшая его шею к земле.       — Зачем?       Арья немного ослабила хватку, чтобы он мог ответить.       — Я… так захотел, — прохрипел Тим и закашлялся.       Спрашивать было вроде больше не о чем.       Возомнивший себя сыном Болтона гадёныш жестоко убил кошку, заставив рыдать Эддарда и доведя дурака до припадка, напал на Тайвина и ранил его, собирался сделать с Джесси что-то очень плохое — что ещё ему нужно сотворить, чтобы Джон, наконец, что-то предпринял?.. Напасть на Эддарда?..       Тим не исправится. Он порченый. Такой же ублюдок, любящий причинять боль просто так, как Гора и Болтон. Лучше покончить с ним сейчас. Джон будет недоволен, но в душе благодарен Арье за то, что ему не придётся принимать решение.       Арья перехватила нож в левую руку. Правой она тоже могла перерезать горло, но не так чисто.       Тим больше не сопротивлялся. Он просто лежал, шумно дыша приоткрытым ртом, и смотрел на неё чёрными дырами расширенных зрачков.       В прошлый раз, когда Арья повалила Тима на землю и предупредила, чтобы он больше не издевался над дураком, он испугался до смерти.       Но сейчас всё было иначе. Он её не боялся. Совсем.       Арья втянула носом воздух. От него не пахло страхом. Только щёлоком, как и положено прачкиному сыну.       Пальцы Арьи, сжимающие горло Тима, ощущали толчки крови в артерии. Кожа была странно горячей, как при сильной лихорадке, на бледном лбу блестела испарина.       Что-то с ним не так.       Волчица внутри Арьи вздыбила шерсть.       Каждым дюймом позвоночника Арья ощутила исходящую от прачкиного сына необъяснимую опасность. Она не понимала, в чём дело. Щуплый десятилетний паренёк не мог представлять для неё никакой угрозы.       Волчица внутри неё вдруг заскулила и поджала хвост.       Не нужно до него дотрагиваться, — пульсировало в висках. — Не нужно прикасаться к нему.       — Арья, — прозвучал голос Тайвина. — Это человек твоего племянника. Его судьбу должен решать он.       Внезапно Арья почувствовала смертельную усталость. Силы просто вытекли из неё — между ногами стало мокро. «Это же лунная кровь», — сообразила она.       Тайвин прав. Пусть решает Эддард.       Но Арье всё равно хотелось причинить Тиму боль.       — Рамси Болтон — не твой отец, — сказала она, глядя ему в глаза.       Отравленная стрела достигла цели. Лицо Тима приобрело растерянное выражение, губы обиженно дрогнули. Но через секунду глаза его полыхнули ненавистью.       Арья с трудом разжала одеревеневшую от напряжения руку на его горле и сползла вбок, на землю.       Тим мгновенно испарился из её поля зрения. Но это было неважно, из замка ему никуда не деться — решётка всегда опущена.       Тайвин спустил Джесси с рук на землю. Она подбежала к Арье, мокрым носом ткнулась ей в руку и, не получив отклика, весело унеслась куда-то.       — Земля холодная, — сказал Тайвин. Подойдя к Арье, он присел перед ней на корточки. — Вставай.       Земля и правда была холодная. А во время лунных дней переохлаждаться вредно. Так говорила Уна.       Арья вложила кинжал в ножны, упёрлась ладонями в землю и встала на четвереньки. Потом с помощью Тайвина, удивительно крепко взявшего её здоровой рукой под локоть, поднялась на ноги.       Царапина на скуле Тайвина уже не кровоточила.       Арья ткнулась лбом в его плечо.       Догадался ли он, сколько времени она наблюдала за происходящим, прежде чем вмешаться?.. Хорошо бы нет. Ей было стыдно за это.       Тайвин обнял её.       Пока они так стояли, Джесси притащила палочку и, виляя хвостом, бросила у их ног.       Всё было в порядке, только сливы в карманах помялись и потекли, пока Арья возилась на земле с Тимом. Бриджи противно липли к ляжкам, и несколько привлечённых сладким запахом полосатых ос уже кружили поблизости. И ещё зудело лицо от крапивы.       — Вы жевали в детстве смолу с деревьев, милорд? — прижимаясь щекой к шерстяному сукну дублета Тайвина, спросила Арья.       — Что?       Она улыбнулась, представив, как его брови удивлённо поднялись вверх.       — На фруктовых деревьях летом бывает такая загустевшая смола, — попыталась объяснить Арья. — Вы жевали её, когда были ребёнком?       Последовала пауза, потом сухой смех.       — Да, разумеется. Я предпочитал вишнёвую.       Вдалеке у ворот началась какая-то суета. Наверное, Вендел пришёл в себя и смог кому-то рассказать о том, что произошло в богороще.