Дела добрые, дела дурные

      На площадку верхнего этажа угловой башни дредфортского Великого чертога вела деревянная лестница без перил, настолько ветхая, что по ней далеко не каждый отважился бы подняться. Взрослого мужчину она бы уж точно не выдержала. Если кто сюда и заглядывал, то только Эддард и его приятели. Арья иногда использовала это место, чтобы в одиночестве подумать о чём-нибудь важном.       Но сейчас она оказалась здесь по другой причине.       Балансируя на опасно скрипящих ступеньках, Арья преодолела лестницу. Её появление вспугнуло парочку милующихся голубей. Глянув по сторонам, она заметила между сваленных у стены досок, предназначавшихся, вероятно, для ремонта, незатейливое голубиное гнездо из нескольких веточек. Яиц в нём ещё не было.       В башнях Винтерфелла тоже всегда гнездились голуби. Мейстер Лювин как-то рассказал, что они создают пару на всю жизнь и очень преданны друг другу. Сансу это, разумеется, привело в восторг. Желая стереть с её лица дурацкую радость, Арья спросила мейстера Лювина, что бывает, если один из пары умрёт. Мейстер ответил, что оставшийся в живых обычно создаёт новую пару. Санса не могла скрыть разочарования — она наверняка думала, что второй голубь умирает от тоски. Масла в огонь подлил Теон, который с гаденькой улыбочкой сообщил, что однажды видел, как голубь топтал свою мёртвую голубку. Мейстер Лювин смущённо пояснил, что это, должно быть, потому, что голубь ещё не понял, что его подруга мертва. Санса расстроилась почти до слёз, Арья торжествовала — месть за то, что накануне Санса наябедничала про неё отцу из-за подброшенной в комнату септы Мордейн мыши, удалась. Теперь Арье всегда становилось грустно, когда она вспоминала, какими все они были глупыми в детстве, споря и ссорясь по пустякам.       Арья подошла к проёму между мерлонами восточной стороны башни. Далеко внизу разноцветным лоскутным одеялом расстилались убранные поля. По внешней стене взад и вперёд бродили маленькие фигурки часовых, напоминающие куколок бабочек из-за плащей с капюшонами, в которые они старательно кутались от ветра. Небо затянуто было слоистыми серо-белыми облаками. Такие приносят дождь, а иногда и летний снег.       Упёршись для устойчивости руками в соседние мерлоны, Арья наклонилась вперёд и плюнула в направлении Орлиного Гнезда.       Пекло. Плевка не получилось, слюна просто разлетелась мелкими брызгами, и ветер унёс их.       Арья со злостью стукнула кулаком по каменной кладке. Она совсем разучилась делать это.       Она попробовала ещё раз и ещё, но результат был тот же.       Что сказал бы Тайвин, застав свою жену за этим странным занятием?       Виною всему был Эддард. Сегодня утром Арья завтракала вместе с ним, сиром Давосом и Джоном — нужно было обсудить подготовку к скорому отъезду в Винтерфелл.       Когда подали ненавистную Эддарду овсянку, он толкнул Арью ногой под столом и заговорщицки прошептал:       — Ты умеешь далеко плевать?       — Эээ… да, — тоже шёпотом ответила Арья. В Браавосе она — или та, кем она там была — научилась всяким разным вещам, — полезным и не очень. Красный Рогго показал Кошке Кет, как карманным ножиком незаметно срéзать кошелёк у зазевавшегося горожанина. Она же с помощью Гилоро Дотаре овладела умением так изощрённо ругаться по-браавосийски, что её принимали за местную. А Мерси тощий юнга с «Резвой обезьяны» по прозвищу «Чижик» научил нырять за крабами и плевать, как парни и мужчины. Мерси ему нравилась. Мерси вообще многим нравилась, она ведь была хохотушка и на язык остра. Чижик даже говорил, что женится на ней, когда вернётся из очередного плавания. Мерси не пришлось ему отказывать — на обратном пути из Чаячьего города в Браавос «Обезьяна» попала в страшный шторм, и Чижика смыло волной за борт. С тех пор на вопрос, есть ли у неё жених, Мерси отвечала, что был, да русалки утащили его на дно морское.       Эддард поковырял ложкой в миске с густой кашей, сделав в ней воронку.       — Научишь меня плевать?       — Зачем?       — Фреи хотят завтра устроить соревнования, кто дальше плюнет… Я попробовал, но у меня ничего не получается.       — О чём вы там шепчетесь? — отвлёкшись от беседы с сиром Давосом, поинтересовался Джон.       Арья и Эддард одновременно пожали плечами и уткнулись в свои тарелки. Не объяснять же, в самом деле, что лорд Дредфорта пожелал участвовать в соревнованиях по плеванию.       — Ладно, научу, — прошептала Арья, когда Джон снова переключился на сира Давоса. — Приходи в богорощу перед ужином.       Арье давно уже не приходилось поражать кого-либо точным плевком, поэтому перед встречей с Эддардом она на всякий случай решила проверить этот свой навык вдали от любопытных глаз.       «Набери слюны, — учил Мерси Чижик, — сожми губы и потом очень сильно выпускай воздух, как будто соринку со стола сдуваешь».       Сейчас Арья делала всё, как он говорил, но выходило не очень. Хотя с десятого раза результат стал получше, вряд ли она смогла бы соревноваться с Фреями.       Вспугнутые Арьей голуби, покружив над замком, приземлились на вершину одного из мерлонов и теперь оттуда неодобрительно наблюдали за ней.       Арья припомнила, что уроки Чижика принесли плоды далеко не сразу. Она просто целыми днями ходила и плевалась, как пентосский верблюд на ярмарке, пока, наконец, не стало получаться сносно, а со временем даже и получше, чем у некоторых матросов.       Зря Арья обнадёжила Эддарда. Не сможет он научиться этому до завтра. Придется ему сочинить убедительную отговорку, чтобы не участвовать в состязании — иначе насмешек не избежать.       Когда во рту пересохло и плевать стало нечем, Арья перешла на ту сторону площадки, откуда был виден двор перед Великим чертогом.       Во дворе разгружали очередной обоз из Белой гавани. Крестьяне тащили на спинах мешки и катили бочки в кладовые. Ничего интересного.       Внимание Арьи привлек мейстер Утор, медленно бредущий ко входу в подземелье. С двух сторон его поддерживали под руки Вендел и Элис.       Насколько Арье было известно, никого, кроме Тима, в подземелье сейчас не держали. Значит, мейстера вели к нему, вот только — зачем? Паршивца, конечно, слегка помяли, водворяя в камеру, но вроде бы не до такой степени, чтобы ему потребовалась помощь мейстера.       Правда, у Тима была лихорадка, когда Арья держала его за горло в богороще, и волчье чувство предупреждало её в тот момент о какой-то опасности, — но она так и не разобралась, в чём же, собственно, заключалась эта опасность, списав своё обострённое восприятие на лунные дни.       Даже если Тим болен, совсем необязательно тащить к нему мейстера Утора. Достаточно было бы просто коновала позвать. Лошадиный лекарь может лечить почти все те же болезни, что и человеческий.       Мейстер в последние дни совсем сдал. Всё, на что он теперь был способен, это выползти с помощью Вендела из своей комнаты, чтобы подышать воздухом, сидя в кресле на галерее.       Что же такое могло приключиться с Тимом, что потребовалось присутствие мейстера?..       После бегства из богорощи Тима нашли быстро — хотя он и знал все укромные места в замке, Эддард, который решил возглавить поиски, знал их тоже. Его сопровождали сир Кристофер с несколькими солдатами, Энги и старший из Айронсмитов, — Мейнард.       Арья чувствовала себя слишком уставшей и не принимала в этом участия. Она с удовольствием полежала бы в ванной, но от горячей воды лунное кровотечение могло усилиться. Поэтому, вернувшись из богорощи вместе с Тайвином к себе в комнату, она просто стащила с себя куртку и пропитанные липким соком раздавленных спелых слив бриджи и забралась в постель под одеяло.       О том, где нашли Тима, и как дальше развивались события, Арья на другой день узнала от Эддарда.       Тим прятался в щели между каменной стеной и овчарней. Немало времени ушло на то, чтобы извлечь его оттуда: несмотря на безвыходное положение, сдаваться прачкин сын не собирался. Щель была настолько узкой, что взрослый человек мог протиснуться в неё только боком. Едва только Мейнард Айронсмит сунулся туда, Тим выставил перед собой полоску стали с острым концом и двусторонней заточкой — вероятно, стянул в кузнице заготовку кинжала. Поняв, что оружие будет незамедлительно пущено в ход, Айронсмит, на котором не оказалось даже варёной кожи, ретировался.       Эддард был преисполнен решимости вступить с Тимом в бой — но сир Кристофер, разумеется, не подпустил своего лорда к обезумевшему хорьку.       Солдаты залезли на крышу овчарни, вызвав истошное блеяние потревоженных овец, однако оттуда Тима тоже было не достать.       Сиру Кристоферу быстро надоел этот хоровод вокруг мальчишки. Уже смеркалось, в казарме садились за игру в кости, а сир Кристофер никогда её пропускал. Он предложил привязать факел к длинной палке, с крыши опустить его в щель и выгнать Тима из его убежища огнём. Но никто эту идею не поддержал — так можно было запросто спалить овчарню. К тому же Джон просил не калечить Тима.       В конце концов Энги послали в оружейную за доспехами. Облачившись в них, Айронсмит боком протиснулся в щель, оглушил Тима ударом латной перчатки и за шиворот выволок наружу. Энги и солдаты связали его, оттащили в подземелье и заперли там.       Мальчишек, участвовавших в нападении на Тайвина, сажать под замок не стали — их просто как следует выдрали розгами.       Судьбу же Тима должен был решить Эддард. Поскольку в будущем ему предстояло управлять замком самому — пусть и с помощью сира Давоса — Джон хотел посмотреть, как он справится с этой задачей. Арью и сира Давоса он тоже попросил присутствовать.       Эддард был вне себя. Арья никогда ещё не видела его таким. Он не мог усидеть на месте, метался по комнате и требовал возмездия для Тима за содеянное с кошкой и нападение на Тайвина.       Сжимая кулаки и задыхаясь от гнева, Эддард, в жизни не обидевший ни одно живое существо, кричал, что Тиму нужно сделать больно. Так больно, как он сделал кошке, заживо содрав с неё шкуру. Мучительная смерть животного причинила страдания не только Венделу, но и Эддарду тоже, и теперь он жаждал заставить страдать того, кто стал причиной этих страданий.       Арья молчала. Она разделяла гнев Эддарда и знала, что Тим не избежит наказания, но ей было уже неважно, как именно с ним поступят – отправят ли в Ночной дозор, повесят ли, или вовсе освежуют и сделают чучело, чтобы поставить в тайной комнате, в которой Болтоны, по преданию, хранят кожу своих врагов. Лишь бы скорее завершить все дела и покинуть треклятый Дредфорт.       Сир Давос хмурился, трогал седую бороду, но тоже молчал.       Джон спокойно наблюдал за происходящим. Дождавшись, пока гнев Эддарда поумерится, он спросил:       — Если я правильно понимаю, Нед, ты предлагаешь содрать с него кожу?       Эддард вздёрнул подбородок.       — А разве это не было бы справедливо, дядя Джон? — в голосе прозвучал вызов.       — Возможно. Однако хочу напомнить, что когда дом Болтонов присягнул дому Старков, традиции свежевать врагов был положен конец. — Эддард хотел что-то сказать, но Джон продолжил. — В остальном ты волен решать, как с ним поступить. Только имей ввиду: если ты захочешь отрубить ему голову, тебе придётся сделать это самому.       — Но… почему?! — растерялся Эддард. — У меня же есть слуги, которые могут…       Джон положил руки ладонями вниз на стол перед собой и выпрямился в своём кресле.       — Я не только твой дядя, Эддард. Я — Король Севера и лорд Винтерфелла. Твой король и твой сюзерен, — произнёс он довольно холодно, хотя и не враждебно. — Как и мой отец, я полагаю справедливым принцип: тот, кто выносит приговор, приводит его в исполнение. И я хочу, чтобы мои вассалы поступали так же.       Эддард засопел. Возразить ему было нечего. Это, кажется, было впервые на памяти Арьи, когда Джон столь явно дал понять Эддарду, что отношения между ними не только родственные.       Решение судьбы Тима было отложено. Джон сказал, что Эддард может ещё подумать, но время на это — только до отъезда в Винтерфелл.       Вернувшись в тот день домой, Арья застала Тайвина стоящим на коленях перед кроватью, на которой находилась Джесси. Тайвин уговаривал её прыгнуть оттуда ему на руки. Джесси припадала на передние лапы, подползала к краю и с опаской заглядывала вниз.       Кровать была довольно высокой. Наверное, для крошечного щенка прыгнуть с неё было равносильно тому, чтобы броситься в бездну. Конечно, Тайвин поймал бы Джесси, но откуда ей было знать это?.. Чтобы преодолеть свой страх, она должна была полностью довериться Тайвину.       Он не впервые пытался научить Джесси этому трюку, но она всё никак не решалась, хотя и изо всех сил стремилась получить одобрение хозяина. Может, нужно было просто подождать, пока она подрастет, но если уж Тайвин что-то задумал, ничто не могло заставить его отступиться.        Закрыв за собой дверь, Арья оперлась спиной о косяк. Тайвин поприветствовал её наклоном головы и продолжил уговаривать Джесси. У него был такой серьёзный вид, как будто он занимался делом государственной важности, а не дрессировал собаку.       — Ну давай же, Джесси! — произнёс он, протягивая к ней руки. — Не бойся, я поймаю тебя.       Джесси пискнула, но вместо того, чтобы прыгнуть, повалилась на спину и задрыгала лапами в воздухе, как бы извиняясь, что не может сделать то, что он хочет. Разочарованно вздохнув, Тайвин почесал ей живот.       — Кажется, Нед хочет содрать с Тима кожу, — сказала Арья.       Тайвин повернулся к ней и удивлённо приподнял бровь.       — Вот как… Впрочем, чего-то подобного следовало ожидать — он всё ещё находится под воздействием эмоций… А что лорд Старк?       Арья пожала плечами.       — Сказал, что Нед не может этого сделать. Ведь когда Болтоны присягнули Старкам…       — Да-да, я знаю эту историю. Не сомневаюсь, что твой брат подведёт Эддарда к такому решению, которое устроит его самого.       — А какое, по-вашему, его устроит, милорд?..       Тайвин играл с валяющейся на спине Джесси. Его рука в перчатке «нападала» на неё, а она защищалась, кусая пальцы своими молочными зубами. Зубы у неё были такие же острые, как у Нимерии в этом возрасте, и, порой, оставляли царапины на коже. Из-за этого Тайвин старался давать Джесси на растерзание защищённую перчаткой руку.       — Если смотреть на это событие с точки зрения лорда Старка, то ничего ужасного не произошло, — произнёс он наконец. — Ценный пленник пострадал незначительно. — Усмехнувшись, он коснулся пальцем почти уже зажившей ранки на скуле. Арью всегда поражала его способность отстранённо рассуждать даже о таких вещах, которые имели к нему самое прямое отношение. — Вот кошке, действительно, не посчастливилось, но ведь принадлежала она не лорду Эддарду, а всего лишь дураку. Пара недель в подземелье на хлебе и воде и хорошая порка должны привести парня в чувство. Если уж он не способен жить без крови, разумно было бы отдать его в помощники забойщику скота… Но вот вооружённое сопротивление, которое он оказал — это уже более серьёзное преступление. Хотя, как тебе известно, я и против того, чтобы чрезмерно наводнять Ночной дозор всяким сбродом, — возможно, отправить его туда — лучший выход в этой ситуации.       — Да, но… Тим считает себя бастардом Болтона, милорд. Здесь все знают, что Рамси отравил родного сына лорда Русе и стал его наследником. Однажды Тим тоже может захотеть занять место Эддарда… А из Ночного дозора сбежать несложно, в окрестностях Королевского тракта давно за каждым деревом по дезертиру прячется.       Тайвин покачал головой.       — Только вряд ли парень действительно бастард Болтона.       — Мейстер Утор тоже так говорит. Но важнее то, как считает сам Тим. С этим, — Арья постучала себя по виску, — у него явно не в порядке, и он опасен.       Тайвин подобрал с пола тряпичного зайца и положил на кровать. Схватив игрушку зубами, Джесси начала её тормошить.       — Арья, если, по-твоему, от него нужно избавиться, то это устроить проще простого. Путь в Чёрный замок долог и полон опасностей. Дикие звери, глубокие реки, дезертиры… — Тайвин развёл руками. — Никого не удивит, если с парнем по дороге случится несчастье… Не уверен только, пойдёт ли на это лорд Старк.       Арья тоже не была уверена. Поступки теперешнего Джона она не бралась предсказывать.       Джесси надоело беситься, она бросила зайца и уселась на кровати. Тайвин в очередной раз поманил её к себе.       Подбежав к краю, Джесси поглядела вниз, потом на Тайвина. В следующее мгновение она вдруг прыгнула вперёд. Тайвин даже охнул от неожиданности, но успел поймать её.       — Умница. — Держа Джесси на весу, Тайвин развернул её мордочкой к себе. Она лизнула его в нос.       — А что бы вы сами сделали с Тимом, если бы это была ваша кошка, милорд? — глядя на Джесси, спросила Арья.       Тайвин молча опустил щенка на пол и поднялся на ноги. Отряхнув здоровой рукой бриджи на коленях, он выпрямился во весь рост и посмотрел на Арью.       — Ты ведь знаешь ответ.       Да, она знала. Глупо было спрашивать. Тот, кто посмел бы отнять у Тайвина Ланнистера то, что ему дорого, потом недолго ходил бы по земле.       Но Арья знала и ещё кое-что. Человек в богороще, растерянно прижимавший к себе щенка, которого у него хотели отобрать, не являлся в полной мере Тайвином Ланнистером. Арья была уверена, что он до последнего будет защищать Джесси, закроет её своим телом от всего: от кулаков, пинков, даже от стали, — но убить никого своими руками лорд Тайвин теперь был неспособен, в этом она тоже была уверена. Сказав, «ты ведь знаешь ответ» — какой именно ответ он имел ввиду?.. Уточнять она не стала.        …Пока Арья, стоя на вершине башни, гадала о причине посещения Тима мейстером, во дворе появился Энги и бодрой рысью тоже направился к входу в подземелье.       Арья вложила пальцы в рот и свистнула. Хоть это она ещё не разучилась делать.       Энги остановился и начал озираться по сторонам, потом сообразил посмотреть вверх. Заметив Арью, он что-то прокричал, но она не разобрала. Тогда он призывно помахал обеими руками и скрылся под навесом над входом в подземелье.       Со щекочущим в груди тревожным чувством Арья поспешила вниз. На полутёмных башенных лестницах запросто можно было переломать ноги, но желание поскорее узнать, в чём дело, заставляло её спускаться почти бегом.       Оказавшись на улице, она на секунду остановилась на ступенях Великого чертога, чтобы перевести дух.       Во дворе царило оживление: две повозки сцепились колёсами, возницы пытались их растащить, понукая лошадей и осыпая друг друга ругательствами, — и, похоже, сами уже готовы были сцепиться между собой. Испуганные лошади в упряжках ржали и норовили встать на дыбы.       Обогнув повозки, Арья подошла к входу в подземелье. Дверь была распахнута. Из черного зева подземелья пахнýло холодом и сыростью.       На стене в кольцевых держателях торчали горящие факелы. Взяв один, Арья пошла по коридору туда, где слышались приглушённые голоса.       У ближайшей зарешеченной камеры стояли Джон и Эддард с факелами в руках, мейстер, Энги, Элис и Вендел. Присутствие Джона говорило о том, что дело серьёзное. Арья удивилась, что здесь нет сира Давоса, но потом вспомнила, что он вместе с Подриком с утра отправился на мельницу узнать, как новый мельник справляется со своим ремеслом.       Джон не был удивлен появлением Арьи, как будто даже ожидал его. Видимо, Энги сказал, что позвал её сюда.       — Посмотри, — без приветствия и предисловий произнёс Джон, кивнув в сторону решётки.       В полутьме за толстыми ржавыми прутьями Арья увидела Тима. Он сидел в углу на тюфяке, привалившись спиной к стене.       Арья опустила факел, чтобы разглядеть его получше. Когда свет упал на лицо Тима, он болезненно зажмурил глаза и закрылся обмотанной замызганной тряпкой ладонью, но Арья успела заметить испарину у него на лбу и блестящую полоску, тянущуюся из уголка рта. На рубахе в районе груди темнело мокрое пятно.       — Что с ним такое? — спросила Арья. — Почему он пускает слюни, как слабоумный?       — Это мы и пытаемся выяснить, — сказал Джон. — Элис, расскажи миледи то, что рассказала мне.       — Позавчера Тим до смерти напугал Миру, когда она пришла забрать грязную посуду, — теребя фартук, начала Элис. — Он кидался на решётку, рычал, разговаривал с кем-то… невидимым. О подземелье и так слухи нехорошие ходят, миледи, а Тим вёл себя так, будто в него демон вселился. Мира ко мне прибежала вся в слезах и наотрез отказалась спускаться сюда снова. Сегодня я пошла проведать Тима, и обнаружила, что он ничего не ел и не пил уже двое суток. — Перед решёткой действительно стояли на земляном полу кувшин и полная миска с кашей, подёрнутой заветренной плёнкой. — Я пыталась с ним заговорить, но он молчит и дышит как-то странно. Всё это показалось мне подозрительным, поэтому я осмелилась пойти к лорду Старку… хотя, может, и не стоило его беспокоить…       — Ты всё правильно сделала, Элис, — сказал Джон. — Я решил посмотреть сам, что происходит — и то, что я увидел, мне не понравилось. Пришлось попросить мейстера Утора тоже спуститься сюда, поскольку дело, похоже, серьёзное. — Мейстер покивал лысой головой, подтверждая правоту Джона. — Эддарда всё это тоже касается, поэтому я послал и за ним.       — Тимеон! — окликнул пленника мейстер. — Как ты себя чувствуешь?       Тим никак не отреагировал. Немигающими глазами он безучастно смотрел куда-то в пустоту.       Мейстер обратился ко всем:       — Что там под повязкой у него на руке, кто-нибудь знает?..       Мать Тима говорила Арье, что он вроде поранился в лесу каким-то инструментом — то ли топором, то ли пилой. Но с тех пор рана, чем бы она ни была нанесена, должна была бы уже сто раз затянуться.       Элис пожала плечами, Энги отрицательно помотал головой. Арья хотела уже было рассказать то, что слышала от матери Тима, но вдруг заговорил Эддард:       — Его лисёнок укусил.       — Какой ещё лисёнок? — нахмурился Джон. Взяв Эддарда за плечо, он наклонился к нему. — Что тебе известно, Нед?       — Обыкновенный лисёнок, в лесу… Мне сын пекаря сказал. Когда он, — Эддард с гримасой отвращения и ненависти на лице ткнул пальцем в сторону Тима, — был с лесорубами, ночью к их костру вышел лисёнок. Он как ручной был, совсем не боялся людей… Он попытался его убить…       — Зачем?       — Пекарёнок сказал, что он хотел шкурку выделать, чтобы сшить меховой воротник для плаща своей матери, потому что она мёрзнет всегда… Но ничего не вышло — лисёнок его за руку цапнул и в лес убежал.       У мейстера сделалось озабоченное лицо.       — Спасибо, лорд Эддард, это важно… Энги, будь добр, подай-ка мне кувшин.       Энги поднял кувшин и протянул мейстеру.       Взяв кувшин обеими руками, мейстер зачем-то наклонил его, неотрывно глядя при этом на Тима. Вода струйкой пролилась на землю.       От этого зрелища безучастность пленника как рукой сняло. Вдавившись в стену затылком, Тим задышал часто и неглубоко, кадык заходил на шее, как будто он силился что-то проглотить.       Мейстер вернул кувшин Энги и сделал рукой знак всем отойти.       — Это бешенство, — вполголоса произнёс он, когда все переместились за ближайший поворот. — Уберите отсюда воду и еду. Мальчику они уже вряд ли понадобятся. Он не может ни есть, ни пить.       При слове «бешенство» Джон и остальные изменились в лице, а у Арьи внутри всё похолодело. Один лишь Вендел остался безмятежен — что взять с дурака…       Арья сжала бусину в кармане. Вот, значит, в чём была причина безрассудства Тима и полного отсутствия у него страха.       Однажды в Браавосе, отправившись, как обычно, поутру продавать устрицы, Арья-Кет не досчиталась одной знакомой кошки — из тех, что обычно ходили по пятам за ней и её тележкой. Красный Рогго сказал, что накануне она вдруг ни с того ни с сего начала с шипением кидаться на рыбаков и матросов. В конце концов какой-то проходивший мимо брави рассёк её клинком надвое. Арья-Кет расстроилась, ведь та кошка была самой умной и ласковой из всех. Она даже имя мысленно ей дала — «Пятнышко», из-за рыжего пятна на боку. «Она взбесилась, Кет, — пожал плечами Красный Рогго. — Она бы так и так сдохла, только помучившись».       Итак, в богороще волчье чувство не обмануло Арью. Она вовремя отступила, и Тим не укусил её, хотя смотрел так, будто вот-вот вцепится в горло. И слюна его на неё вроде бы тоже не попала.       — Вы уверены в том, что правильно определили болезнь, мейстер Утор? — спросил Джон.       Мейстер утвердительно кивнул.       — Полностью, милорд. Все признаки налицо. Скорее всего, Тимеону осталось жить дня два-три. Может, и меньше.       — А почему он не ест и не пьёт? — глядя на мейстера широко открытыми глазам, спросил Эддард.       — Болезнь, милорд, вызывает спазмы мышц гортани. Человек теряет способность глотать не только воду и пищу, но и собственную слюну. — Арья непроизвольно сглотнула, убедившись при этом с облегчением, что у неё это получилось. — Иногда, как в этом случае, даже не может смотреть на воду… Яркий свет и громкие звуки тоже могут вызвать неприятные ощущения.       Мейстер обвёл глазами стоящих вокруг него.       — Наверное, всем известно, что лекарства от бешенства не существует. Смерть неизбежна, и это воистину ужасная смерть. Обычно через некоторое время начинаются судороги, помрачение сознания, потом наступает паралич… К сожалению, я ничем не могу облегчить состояние несчастного. Могу только помолиться, чтобы боги скорее прибрали его.       — У меня на псарне во время зимы одна сука взбесилась, — почесав затылок, сообщил Энги. — После того, как с волками в лесу загуляла, дурища. Пришлось просить Свежевальщика зарубить её… уж очень мучилась, бедняга…       Некоторое время все безмолвно переваривали сказанное мейстером и Энги.       — Мейстер Утор, — прервал молчание Джон. Арье показалось, что он торопится быстрее покончить с этим. — Поскольку смерть от бешенства мучительна, будет ли угодно богам, если оказать Тиму последнюю милость?       Мейстер кашлянул, прочищая горло.       — Милорд… прошу прощения, но я не септон, чтобы рассуждать о том, что угодно богам. Моё мнение, как человека, видевшего много умирающих: если начнутся сильные судороги, возможно, милосерднее будет избавить Тима от страданий… Как на это посмотрят боги, мне неведомо.       Он хотел ещё что-то добавить, но просто со вздохом махнул рукой.       — Так тому и быть, — заключил Джон. — Кто-то должен будет сделать это, если потребуется.       Все посмотрели на Арью — даже мейстер. Кажется, они считали, что для неё лишить человека жизни — что постельного клопа раздавить.       Не так уж они были неправы. Но почему-то ей в равной степени не хотелось ни становиться орудием возмездия, ни оказывать последнюю милость.       Арья покачала головой.       — Что тут за сходка? — внезапно произнёс хриплый голос позади неё.       Арья вздрогнула и резко повернулась, едва не ткнув при этом факелом в лицо Тормунду.       — Эй, потише, сестрёнка! Бороду мне подпалишь.       Для человека, неделю не выпускавшего из одной руки мех с вином, а из другой — женскую грудь, Тормунд выглядел неплохо. Только белкú глаз обильно проросли красными прожилками, и борода свалялась в плотный рыжий войлок.       — Ты-то чего здесь забыл? — хмуро спросила Арья, злясь на Тормунда за то, что он сумел неслышно подойти к ней.       — Да бочонок с элем заходил проведать, который тут держу. Прохладно, и никто не сопрёт, хе-хе — его местные призраки стерегут. — Судя по мокрым усам и бороде, свой бочонок он уже проведал. — Услышал голоса: дай, думаю, погляжу, с чего это призраки вдруг разболтались. — Он подмигнул Эддарду, и тот слабо улыбнулся. — Обычно-то они молчаливы.       Неожиданное появление Тормунда заставило всех немного расслабиться. Джон коротко рассказал ему о происходящем, закончив тем, что, возможно, потребуется оказать Тиму последнюю милость. Тормунд великодушно предложил взять это на себя.       — К Тимеону нельзя подходить слишком близко, — предупредил его мейстер Утор. — Брызги крови, слюны — всё может представлять опасность.       — Да уж знаю я, мейстер, — беззаботно отозвался Тормунд. — При разделывании туш тоже можно заразиться этой дрянью. А сколько я их разделал за свою жизнь! Но тут дело другое… Пожалуй, мне понадобится арбалет. Хоть я и не любитель этих ваших поклонщицких штучек.       Арья почему-то вдруг подумала о маленькой женщине с красными от стирки в ледяной воде руками, умолявшей её не отсылать Тима из замка, — Мэнди.       Похоже, мать была единственным человеком, которого в своей короткой глупой жизни любил Тим. Много раз Арья видела, как он помогал ей в работе, таская тяжёлые корзины с бельём, но это ещё не говорит о любви. А вот то, что, оказывается, он заботился о ней и хотел подарить тёплый меховой воротник… Жаль, что Мэнди не получит подарка. Вряд ли это её вина, что Тим вырос чудовищем. Она имеет право увидеть своего непутёвого сына перед тем, как он отправится в преисподнюю. Что он отправится именно туда, Арья не сомневалась.       — Позовите его мать, — сказала она. — Пусть попрощается.       — Да! — встрепенулся мейстер. — Вы правы, миледи. Нужно дать ей возможность побыть рядом с сыном, пока он ещё временами приходит в сознание… Вы позволите, милорд?.. — обратился он к Джону.       Элис быстро стёрла что-то ладонью со щеки. Слезу, должно быть.       — Хорошо, — сказал Джон. — Мы ведь всё решили?.. Нед, ты согласен?       — Да, дя… милорд.       Кивнув, Джон повернулся на каблуках и зашагал к выходу.       — Пошлите за мной, если понадоблюсь, — сказал Тормунд и двинулся за ним. — Я буду в казарме.       Мейстер попросил Элис привести мать Тима.       Арье не хотелось видеть то, что будет происходить дальше. Вслед за Тормундом она выскочила из сырого нутра подземелья на улицу, радуясь, что смерть вот-вот придёт не за её близким. Эддард, наверное, тоже был рад, что ему уже не придётся ничего решать.       Дальше всё произошло так, как предсказывал мейстер. К утру следующего дня у Тима начались судороги. Он кричал, плевался, бился о решётку и раздирал себе лицо до крови.       Тормунд прикончил его из арбалета.       Тело сожгли.       Так закончилась история фальшивого бастарда Рамси Болтона.