"Твои волосы пахли виноградом 2"

      — Привет, — бросил Минхо, и его голос из-за маски показался каким-то приглушённым.       — Привет... — отозвался Феликс.       В комнате повисло молчание, неловкое и какое-то тяжёлое. И брови Минхо в этот момент были сведены к переносице, а во взгляде читалось то, чего Феликс бы никогда не хотел видеть, но чем одаривал его каждый, кто так или иначе с ним контактировал. В глазах Хо было сожаление, и сочувствие, и боль. Много боли, смешанной с каким-то тотальным чувством одиночества, которое не могло искоренить даже присутствие Хана. Он был для Минхо семьёй. Был его настоящим и будущим, но не мог стать его прошлым. Не мог стать кем-то, с кем Хо был бы родным по крови, с кем захотел бы поделиться чем-то особенным и очень сокровенным. Джисон хорошо знал это чувство и, вероятно, только поэтому никогда не злился.       Когда тишина стала удручающей, он ненавязчиво ткнул Хо в спину в надежде, что тот скажет ещё что-то. Хоть что-нибудь. Хотя бы назовёт своё имя. Когда этого не произошло, Хан попытался натянуть на лицо более-менее беззаботное выражение и взять ситуацию в свои руки.       — Феликс, знакомься, это Хо – вдохновитель всех моих бредовых идей. Хо, это Феликс – самый светлый человек из тех, кого мне доводилось встречать. Постарайся не обижать его, — сказал Джисон и повернулся к Минхо. — И не пялься! — последнее Хан добавил беззвучно, так что альфе пришлось читать по губам и красноречивому выражению лица.       Это подействовало. На мгновение Минхо прикрыл глаза и тряхнул головой, чтобы прогнать навязчивые мысли и взять себя в руки.       — Рад наконец-то познакомиться, — произнёс Хо. Он дёрнулся, чтобы подойти ближе и пожать руку Феликса в знак приветствия, но быстро опомнился. — Жать руки не будем. Я только с улицы.       Хо кивнул на щенка.       — И его лучше сначала искупать. От кошачьей шерсти, — уточнил он, помня, что у Джина аллергия, а Лакки эти несколько дней провёл в их с Джисоном съёмной квартире и служил подушкой для его кошек.       — Я тоже рад, — помедлив, ответил Ли. — И приму к сведенью, — пообещал он, говоря о собаке.       Диалог особо не клеился, но Феликса это не волновало. Он смотрел на Минхо, и ему казалось, что тому неловко здесь находиться. А ещё, что в нём, в этом альфе, есть что-то знакомое. Ли хотел спросить о том, не был ли Минхо его очередным клиентом, которого он просто не узнал, но альфа как-то слишком быстро отступил на шаг и произнёс:       — Думаю, мне пора. У меня дела и... — Хо обернулся, чтобы окинуть Джисона взглядом. — Ты сегодня дома? — спросил он, хотя заведомо знал, что Хан сегодня останется здесь.       Тот покачал головой:       — Не парься. Джин уже звонил, так что я всё рассказал.       Хан не знал, задал ли Хо этот вопрос, потому что он просил его быть осторожным в словах и не сдать Хвана раньше времени, или потому что действительно забыл, но не стал акцентировать на этом внимание. Он бросил взгляд на Феликса и коротко улыбнулся.       — Я провожу его и вернусь, ладно?       Феликс коротко кивнул хотя бы потому, что другого выбора у него всё равно не было, и как-то неуклюже махнул на прощание.       — Ещё увидимся, — бросил Минхо, а после Хан взял его за руку и уволок в сторону коридора.       Позже оттуда донеслась возня, шелест плотного бумажного пакета и звук открывающейся двери. Джисон молчал, пока они спускались вниз, и заговорил, только дойдя до крытой парковки:       — Хо, ты как?       — Странно, — честно признался Ли. — Мне кажется, словно меня только что забросили на самый верхний этаж этого здания и заставили забраться на парапет.       Минхо вздрогнул. Он с детства боялся высоты, и уже то, что он находился на двадцать третьем этаже, вызывало у него ещё слабую, но всё-таки панику. Поэтому встреча с Феликсом – его младшим братом, которого он искал со дня смерти своих родителей, – была похожа на прыжок с огромной высоты. Страшно и очень больно. Больно, потому что если бы он приложил больше сил и усерднее работал, то тогда они с Феликсом смогли бы встретиться раньше и при других обстоятельствах. Возможно, тогда он, Минхо, смог бы позаботиться о своём брате, и тот бы прожил счастливую и здоровую жизнь.       — Он похож на угасающее солнце, — уже тише добавил Ли.       Сделав шаг навстречу Хану, Минхо обнял его одной рукой и носом уткнулся в шею, вдыхая аромат спелого арбуза, разбавленный ненавязчивым, но ощутимым запахом свежего базилика. Этот аромат был знакомым, правильным. Он его всегда успокаивал, напоминал, что Хо всё-таки не один, и помогал держаться.       Хан обнял альфу, прижался щекой к его плечу и прикрыл глаза. Он знал, насколько важна была для Минхо эта встреча, и там, в гостиной, почти физически ощутил, насколько тяжело тому было сдержаться, промолчать и остаться на расстоянии.       — Да, — тихо отозвался Хан, — похож. Но он справится. Феликс... он сильнее, чем кажется. С ним всё будет хорошо. Я присмотрю за ним.       От слов Хана в глазах предательски защипало. Хо до крови закусил нижнюю губу, потому что боль немного отрезвляла и заглушала то, что творилось у него в душе. Обычно Ли был куда более открытым к общению. Он был экстравертом – диковатым, немного грубым, но очень добрым. Последний месяц Минхо как-то замкнулся в себе. Они с Ханом отдалились, потому что он, Хо, пытался отвлечься работой, пропадая там сутки напролёт. Ли знал, что это жестоко, и что его Джисон не должен был вообще в это ввязываться и тянуть всё на своих плечах в одиночку, но реальность оказалась сильнее его. Минхо опасался, что его появление всё только испортит.       — Спасибо, — шмыгнув носом, просипел он и крепче прижал к себе Хана, когда тот попытался отстраниться, чтобы взглянуть в его лицо.       Ли не хотел, чтобы тот видел его таким – посеревшим и слабым.       Хан всё понимал. Даже слишком. Иногда понимал настолько хорошо, что на первых порах Минхо это раздражало, но после он привык и начал ценить его ещё больше, потому что если бы не это молчаливое принятие и желание помочь, у них были бы конфликты. Много конфликтов и никому ненужных обид. И тогда вместо пусть редких, но всё-таки жарких и интимных ночей, у них были бы ночи, наполненные ссорами или тишиной и одинокими беспризорными мыслями.       — Не за что, — отозвался Хан. — Ты всегда можешь на меня положиться.       Он пошевелился, и Минхо пусть не сразу, но всё-таки ослабил хватку. Тогда Джисон обнял его за шею и прижался к губам. Он сделал это голодно и вместе с тем покладисто. Хан всегда знал, когда стоит проявить напористость, а когда лучше подарить мягкую неспешную ласку. А ещё он знал, что так сможет отвлечь Ли. Так он сможет заставить его задуматься о том, почему его губы сегодня на вкус, как подбродившие кислые ягоды. Так сам Минхо сможет напомнить себе, что он всё ещё желанен, и вспомнить о том, что вчера ночью они занимались не любовью, а сексом. Голодным, грязным и практически животным сексом. Тогда ему, Минхо, пришлось приложить много сил чтобы не оставить на теле Джисона видимых следов. Таких, какие не объяснить словами. Правда, один очень яркий и интимный он всё-таки оставил на внутренней стороне бедра.       — Я люблю тебя, — прошептал Хо, сам разрывая поцелуй, пока не стало поздно и ему не захотелось затащить Хана на заднее сиденье их не новой, но очень хорошей ауди.       — Я тебя тоже, — сказал Джисон, и Хо был единственным, кому он так отвечал.       Это вряд ли можно было считать каким-то особенным достижением с учётом того, что у Хана было достаточно недолгосрочных отношений до встречи с Ли, но тот всё равно был первым, кому он признавался в любви. Пусть это были только слова, но хотя бы их он смог для него сохранить.       — А сейчас... сейчас тебе действительно пора, — добавил Джисон, нехотя отстраняясь. — Мне лучше вернуться.       Он так сказал, но уйти не торопился. Хан приподнялся на носочках и прижался губами к уху Минхо. Очень тихо и кратко, но всё-таки в красках он расписал ему, как и где именно они займутся любовью в следующий раз, после отдал пакет с обедом и предусмотрительно отступил на шаг.       — Хорошего дня, Хо.       — Джи-сон, — по слогам протянул Ли, и на дне его чёрного зрачка проскользнули знакомые Хану искорки зачаточного веселья или пламени, в котором однажды они оба сгорят.       Минхо сделал глубокий вдох и медленный выдох, а после всё-таки улыбнулся очень мягко и нежно.       — И тебе тоже.       Сказав это, Ли развернулся на пятках и поспешил к машине, но после остановился и бросил короткое:       — Если что, звони.       — Обязательно, — ответил Хан, хотя они оба знали, что он не позвонит.       Во всяком случае, не позвонит до тех пор, пока не случится что-то экстренное, совершенно ненормальное. Что-то такое, с чем он не сможет справиться сам. И дело было не в том, что Джисон не хотел зависеть от Хо. Наоборот, ему нравилось, когда тот брал на себя часть его забот. Но сейчас Хан знал, что для Минхо значит эта работа. Сейчас это был не просто способ заработать на жизнь или продвинуться к цели. В каком-то смысле это было место, где Ли мог справляться со стрессом. Он танцевал, вкладывал в это все силы, и после ему становилось легче. По крайней мере, он уставал настолько, что спал и не видел снов, и ни о чём не волновался тоже. Поэтому с того дня, как всплыла информация, которую Минхо так долго искал, Хан не звал его к себе и не отрывал от дел. Он просто терпеливо ждал, когда закончится вся эта история, и надеялся, что они оба смогут через это пройти и не потерять то, что строили больше года.       Джисон послал альфе шутливый воздушный поцелуй и всё-таки ушёл. Он вернулся в квартиру Хвана и к Феликсу. Закрыл дверь, вымыл руки и прошмыгнул в гостиную.       Он застал Ли сидящим на диване. Казалось, что после его ухода тот не шевелился, и только бегающий по комнате Лакки, таскающий свою резиновую игрушку, говорил о том, что Феликс всё-таки двигался и что-то делал, пока Джисона не было.       — Я ему не понравился? — тихо спросил Ли, когда Хан позвал его по имени, вырывая из тяжёлых и каких-то болезненных мыслей.       Феликс сам не понимал, почему начал принюхиваться после ухода Минхо. Запах альфы был густым и разительно отличался от тонкого и остаточного аромата, который приносил с собой Хан в каждую их встречу. Раньше Феликс воспринимал его спокойно. Тот смешивался с другими запахами, и он о нём забывал. Но сегодня всё было иначе. Глаза Минхо, его запах и спешный уход –что-то во всём этом заставляло омегу внутри Ли нервничать. И сам Феликс тоже нервничал, поэтому он спросил о том, что его беспокоило, раньше, чем успел это понять.       — С чего ты взял? — спросил Хан.       Точнее он знал, почему именно Феликс так решил, но это была не та тема, которую стоило бы развивать, потому что тогда Джисону пришлось бы многое объяснить, а он был не тем, кто должен был это сделать. Он сел на диван, привычно обнял Феликса одной рукой и ободряюще погладил по плечу.       — Конечно, понравился, — заверил Джисон. — Я предупреждал, Хо может показаться немного нелюдимым, но он очень добрый. Он переживает о тебе, просто не знает, как об этом сказать и как себя нужно вести. Если захочешь, он придёт ещё, и вы сможете познакомиться поближе.       Хан так сказал, но Феликс не торопился ответить. Он выглядел всё ещё хмуро и, вероятно, о чём-то думал. Тогда Джисон придвинулся ближе, положил подбородок ему на плечо и заговорщически произнёс:       — Хочешь, расскажу секрет? Хо сказал, что ты похож на солнце.       — На солнце? — переспросил Феликс и неосознанно принюхался.       От Хана пахло вином, базиликом и арбузом. Это был странный пьянящий коктейль, и Ли не понимал, чего хотел больше: отстраниться или, прижавшись, вдохнуть этот аромат поглубже. Так, чтобы он проник в каждую клеточку его больных лёгких. Ли практически сделал это, но осёкся, оказавшись лицом к лицу с Джисоном. С губами мягкими и похожими на бантик.       — Я бы хотел встретиться с ним ещё раз и извиниться за то, что так подумал. Может, немного позже, когда у вас будет время, мы сможем поужинать вместе?       — Конечно, — согласился Хан, — это было бы здорово. Я нашёл бы способ заставить его взять выходной.       Джисон хотел сказать ещё что-то, но после опустил взгляд на губы Феликса и вместо слов неосознанно облизал собственные. Он совсем недавно целовался с Хо. Возможно, его слюна всё ещё была кисло-сладкой на вкус. И если бы сейчас Ли поцеловал его так же, как сделал это там, в больнице, то их вкус смешался бы и дополнил друг друга. Хан этого даже хотел, хотя и не знал, в чём причина такого желания: в их странной связи, в извращённом понятии близости или в том, что в венах его истинного и Феликса текла одинаковая кровь. Он прикрыл глаза, глубже вдохнул аромат, потёрся носом о плечо и всё-таки убрал руки. Пока что.       — А сейчас надо бы искупать щенка.       Феликс запоздало кивнул. Он приподнялся и, склонившись, позвал Лакки:       — Иди сюда, пора принимать ванну.       Впрочем, несмотря на сказанное, щенком занимался Хан. Феликс вымотался. Эмоционально, кажется, тоже. Поэтому он только сидел на стуле и поддерживал Джисона ленивой беседой, пока тот пытался отмыть Лакки. И в этот день у Ли больше не было потрясений. Никаких странных новостей. Никаких внеплановых знакомств. Он ощущал себя выжатым, но его хотя бы не тошнило. Только к вечеру температура слегка поднялась, но это было не страшно. Феликс к этому даже привык. По крайней мере, к этому дню он относился спокойно к подобному состоянию. Он лежал на кровати в гостевой спальне, когда Хан принёс ему стакан тёплой лимонной воды. Без своих кричащих футболок и курток в нашивках, в мягких шортах и белых носках, тот выглядел по-домашнему.       Джисон опустился на край и коротко улыбнулся.       — Хочешь что-нибудь ещё? — спросил он.       Ли отрицательно покачал головой. Приподнявшись, он поблагодарил Хана и, сделав несколько глотков отставил стакан на прикроватную тумбочку, а после лёг.       В мягком комнатном полумраке тени ложились хаотично. Они делали лицо Феликса ещё острее, а глаза – больше. Ли улыбнулся и, протянув руку, мягко, но настойчиво дёрнул Джисона на себя.       — Я уже давно не спал с кем-то, — тихо прошептал Феликс, сгребая Хана в охапку. — Я имею в виду с кем-то, кроме Джина. Поэтому я немного волнуюсь.       — Это ничего, — выдохнул Хан, устраиваясь на подушке.       Он был тёплым и выглядел осоловело. Джисон глубоко вдохнул, укладываясь удобнее, и медленно выдохнул. Он просунул руку под бок Феликса и точно так же обнял его. Ему нравилось быть настолько близко, нравилось прикасаться к кому-то, кому он вроде как доверял, и аромат винного винограда ему тоже нравился. Он улыбнулся и уже привычно потёрся носом о шею Феликса.       — Ты приятно пахнешь, — шепнул Хан. — Если не пинаешься во сне, будет вообще идеально.       — Не пинаюсь, — почему-то так же тихо ответил Ли. — Но обнимаюсь.       Он улыбнулся и едва сжался, ощутив теплое дыхание на своей шее. Оно вызывало волну мурашек, приятных и щекочущих.       — Сладких снов, Джисон, — прикрыв глаза, Феликс сделал глубокий, сиплый вздох.       Сегодняшний день не был самым тяжёлым в его жизни. Напротив, он был приятным, как все те дни, когда боль была терпимой, и он мог самостоятельно ходить, смотреть телевизор или разговаривать. Такие дни казались Ли очень тёплыми и душевными, и их он обычно проводил с Джином. То, что сегодня в его объятиях был Джисон, его не огорчило. Пусть он и скучал по Хёнджину, но и с Джисоном было неплохо. Тот был уютным, и от него пахло сладко и очень вкусно.       Аромат арбуза Феликсу нравился, а Хану нравилось проводить с ним время. Сейчас тот был далеко не лучшей компанией для развлечений, но рядом с Ли ему ненужно было защищаться, отстаивать свои границы и быть лучшей версией себя. Феликс принимал его таким, каким Джисон являлся: громким, немного грубоватым, но вместе с тем смешливым и по-своему отзывчивым. Забота Хана была своеобразной, безапелляционной, но он, во всяком случае, пытался быть искренним.       — Спокойной ночи, Феликс, — отозвался Джисон.       Он обнял Ли немного крепче, после расслабился и больше уже не шевелился.       Джисон уснул первым, а после спустя несколько минут, убаюканный его дыханием, уснул и Феликс.       

***

      На часах было около одиннадцати ночи. Для многих в это время жизнь только начиналась. Минхо тоже так думал. Он предпочёл бы провести свой редкий выходной с Джисоном. Они бы вместе выбрались в город, шумный и яркий от неоновых огней. Они бы бродили по улочкам, держась за руки, о чём-то спорили и в конце забрели бы в какой-нибудь бар или ночной клуб, где можно было бы выпить, потанцевать и заняться быстрым сексом в туалетной кабинке. А может, они бы нашли детскую площадку и всю ночь качались на качелях и разговаривали, чтобы завалиться домой под самое утро и забыться сном на несколько коротких часов.       Ли очень этого хотел, но сегодня у него были другие планы и другая компания. Они с Джином сидели в съёмной квартире Хана и складывали бумажные фонари. Белые и массивные, они захламляли практически всё пространство гостиной, которую сегодня Минхо драил целый день. Он делал это, чтобы Хван не откинулся раньше положенного. Хо даже пришлось запереть свою живность в спальне.       — Почему мы не додумались арендовать пустое помещение и заниматься этим там? — лениво протянул он, раскладывая уже сороковой по счёту фонарь.       — Потому что у нас не было на это времени, — поморщился Хван.       Днём он действительно встречался с отцом, но к вечеру приехал сюда и сейчас занимал себя тем, что подписывал очередной фонарь из тех пятисот штук, которые заказал, будучи в больнице. Это было спонтанное решение, навеянное разговором, так что времени подготовиться и как-то всё распланировать у Джина не было. Впрочем, даже если было бы, с большей долей вероятности он бы всё равно притащился сюда. Тут его понимали. Тут ему были рады. Почти всегда.       Хван дотянулся до стакана с плотной крышкой, сделал глоток горячего вина со специями и поднял взгляд на Минхо. Если не считать редких фраз, которыми тот пытался поддерживать подобие вялого диалога, сегодня тот был молчаливым и мрачноватым.       — Ты ездил туда сегодня? — спросил Хван. Вообще он ждал, пока Ли сам заговорит об этом, но в итоге взял инициативу в свои руки.       — Да, — коротко кивнул Хо.       Он хотел сделать вид, что ему очень интересен фонарь в его руках, но после понял, что от тяжёлого и испытывающего взгляда Хвана так легко не отделаться, и сдался.       — Знакомство вышло сумбурным. Я испугался.       Минхо не любил признавать своих ошибок. Он был упрямым, и если брался за что-то, то всегда доводил это до конца. Именно поэтому он сидел здесь, и если его правая рука начинала уставать, он использовал левую, чтобы продолжить писать буквы на абсолютно белой бумаге.       — Если попытаешься пошутить по этому поводу, я тебе врежу.       Ли знал, что Хёнджин не станет, но не сказать этого не мог. У него был тяжёлый и грубоватый характер. Многих он отталкивал, но те, кто не испугался и остался с Минхо, узнавали его с другой стороны. Более мягкой и светлой. Джин был одним из таких людей, и Хо рядом с ним чувствовал себя свободно.       Сейчас у них были хорошие доверительные отношения, хотя когда Минхо только приехал и Джисон попытался их познакомить, всё вышло скверно. То есть никакой грандиозной ссоры не случилось, но это всё равно была напряжённая и молчаливая встреча. После Хёнджин сам позвонил Хо и поговорил с ним отдельно. Он сказал прямо, что в определённый период времени имел виды на Хана, но никогда с ним не спал и отбросил эту идею задолго до того, как тот укатил в рабочую поездку. Джин принимал, что у Джисона есть альфа, и не претендовал на него. После этого диалога отношения между ним и Минхо наладились. Ли перестал метить территорию и проводить границы, а Хан в любое понравившееся время мог спокойно заваливаться в квартиру на двадцать третьем этаже и оставаться там ночевать, если Минхо не было дома.       — Даже если бы я захотел, ничего толкового на ум всё равно бы не пришло, — дёрнул плечом Джин.       Вообще он не знал, что Ли сегодня поедет туда. Хан об этом не заикался, но он заметил отсутствие щенка в машине и сам пришёл к закономерному выводу: Хо привезёт собаку, и тогда его визит будет оправданным и недолговременным. Нормального знакомства не вышло бы, но так Минхо мог хотя бы ненадолго увидеть брата.       — Феликс сейчас не в лучшем из своих состояний. Дня два-три он будет отходить от больницы.       Джин так сказал, и губы Минхо сжались. В этот момент они с Феликсом были чем-то похожи. Чем-то неумолимо тонким и в то же время очевидным. Хван невольно улыбнулся, а после качнул головой, уловив на себе непонимающий взгляд альфы.       — Когда ему будет лучше, ты не против, если я приду к вам снова? — спросил Хо.       Минхо знал, что время не на их стороне. Да, сейчас по рассказам Джисона и Джина Феликсу было лучше. Он вернулся домой, чтобы отдохнуть и набраться сил перед операцией. И, судя по анализам, химия работала, и всё было не так плохо, как казалось на первый взгляд, но Минхо всё равно переживал. Он знал, какое у судьбы отвратное чувство юмора, и что в любой момент всё может измениться не в лучшую сторону. Ли мог бы набраться смелости и прийти без приглашения, но Феликс был ещё слаб, и новые потрясения в виде новоиспеченного старшего брата могли не пойти ему на пользу. Минхо не хотел ничего усугублять, поэтому терпеливо ждал, когда всё немного устаканится, и он сможет быть не просто истинным друга Феликса, а кем-то большим. Семьёй, например.       — Нет, не против, — сказал Хван, плохо понимая, что могло бы заставить ответить его иначе. — Феликс спрашивал о тебе у Хана. Он волнуется, что тот проводит слишком много времени с ним. Если бы вы пришли оба, возможно, его бы отпустило.       Хёнджин отставил в сторону очередной фонарь с банальным пожеланием и потянулся к следующему. Он рассеянно покрутил его в руках, но после вернул на место и, привалившись к стене, попытался размять затёкшее плечо.       — Только предупреди заранее, чтобы было время привести его в порядок. Феликс... он чувствует себя неуютно из-за внешнего вида.       Хван завалился набок, кое-как дотянулся до рюкзака, выпрямился и запустил руку внутрь. Он выудил маленькую папку с несколькими студийными фотографиями Феликса и протянул Хо.       — Не знаю, нужны ли они тебе, но пусть будут.       Насколько Джин знал, Феликс был единственным родным человеком Минхо. Родным по крови. И когда были сделаны эти фото, он хотел отдать пару штук Хо, чтобы у того был альбом, отдалённо напоминающий семейный, но возможности как-то не представилось. Ли много работал, а Хван если не был в больнице, то находился рядом с Феликсом дома. С Хо он не виделся уже около месяца. Для них это было одно из самых долгих расставаний, потому что обычно, несмотря на плотный график, Минхо всегда находил хотя бы один вечер раз в две недели, чтобы они могли просто посидеть где-нибудь, выпить и поговорить.       — Знаешь, — тихо произнёс Минхо, прикасаясь к лицу Феликса, запечатлённому на фотографии. Тот выглядел очень красиво. На его щеках был румянец, на мягких выразительных губах блуждала улыбка, и тёмно-карий взгляд словно искрился изнутри. Ли на фотографии и Ли в гостиной отличались друг от друга, словно тот мальчишка на диване с щенком ретривера на руках был всего лишь бледной тенью или угасающим солнцем, горящим из последних сил, — я бы не узнал его.       — Знаю, — безрадостно усмехнулся Хван.       Пожалуй, сейчас он лучше прочих понимал, о чём говорит Минхо. Феликс угасал на его глазах, и это был достаточно быстрый процесс. Когда они только встретились, тот ещё был похож на собственный портрет, который Джин писал так долго и тщательно, но с течением дней это изменилось. Феликс потерял волосы и потерял в весе. Под его глазами залегли непроходящие тени, губы часто сохли и лопались, бледная кожа стала совсем меловой, и только веснушки оставались по-прежнему яркими.       — Когда придёшь в следующий раз, постарайся не смотреть на него таким взглядом, — сказал Хван. Он наблюдал за Хо и видел, как тот смотрит: с сожалением, с болью, с толикой отчаяния от собственного бессилия. — Ему это не нравится. — Возможно, в этих словах было что-то грубоватое, но Хёнджин хотел как лучше. Феликс нуждался в поддержке, но не терпел жалости. Он и без этих взглядов знал, что болен. Необходимости в напоминании не было. — Говори с ним так, как если бы он был здоровым, ладно?       — Это сложно, — ответил Ли.       Джин был прав, и Минхо это прекрасно понимал, но он был единственным из их немногочисленного окружения, кто познакомился с Феликсом, когда тот уже был таким – ломким и иссушенным болезнью. Ли хотел бы последовать совету Хвана и сделать вид, что ничего не случилось, но он так долго искал брата, что новость о том, что тот был настолько близко и так нуждался в поддержке и семье, выбила его из колеи. Хо замкнулся в себе. Он стал угрюмее, и не жалел себя на тренировках. Ему не с кем было поговорить о случившемся, и он не заводил беседу с Ханом и Джином, только потому, что знал: им хуже, чем ему. Те проводили с Феликсом много времени и наблюдали за течением его болезни. И в тот день, когда Феликс потерял ребёнка, он, Минхо, тоже не смог быть рядом. Это убивало морально, а физически... Физически с Хо всё было в порядке. А может, так просто казалось.       — Но я постараюсь. Правда. И если вдруг у меня не получится, просто врежь мне и приведи меня в чувства.       — А варианта, чтобы твоё лицо осталось целым, нет? — полюбопытствовал Хёнджин. — Если я тебя разукрашу, Хан мне спасибо не скажет. Феликс, впрочем, тоже. Оба решат, что я рехнулся.       Хван отбросил рюкзак в сторону, взял своё недопитое вино и вновь расслабленно привалился к стене. Какое-то время он смотрел на Ли взглядом своих синих, но сейчас будто бы слегка потемневших глаз. Когда они только встретились, Минхо был другим. Он улыбался в развязной лукавой манере, отпускал какие-то колкости и в шутку лапал его за задницу. Хван привык к этому. Пара Ли и Джисона была самой яркой и живой из всех, которые он знал. Их отношения были дикими, они сами постоянно горели какими-то идеями, но сейчас это прошло. Хан перестал улыбаться так часто и к нему вернулись его прошлые страхи. В последние дни в студии Хван видел, как у того дрожат руки, когда вокруг оказывалось слишком много людей. Минхо стал молчаливым и нелюдимым уже по-настоящему.       — Послушай, Хо, если тебе надо выговориться, я всегда выслушаю. Сейчас у нас общая проблема.       — Выговориться? — переспросил Минхо, а после отложил фото с Феликсом на край журнального стола.       Слова Джина заставили внутри что-то всколыхнуться. Это было неприятное и очень болезненное чувство. Такое, от которого так просто не избавиться, потому что оно было похоже на раковую опухоль. Она росла и развивалась, питаясь страхами и сомнениями, и Ли не был уверен, что простой разговор сможет это исправить. Он слишком привык держать всё в себе и быть сильным, что открыться даже перед Джином было бы очень сложно.       — Всё хорошо, если это слово вообще можно использовать в сложившейся ситуации.       Ли качнул головой и тяжело вздохнул. Он переживал о брате, и о Джине тоже. Последний выглядел практически так же паршиво, как Феликс, и Минхо не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить свою поддержку, и не мог помочь финансово, потому что Хван всё время отказывался от денег. Джин знал, что Минхо всё это время работал ради квартиры. Их с Джисоном квартиры, которая принадлежала бы только им, и которую не пришлось бы снимать. Минхо хотел преподнести её в качестве подарка на годовщину, но появление Феликса в его жизни всё изменило. Ли готов был отдать всё, что у него было, лишь бы тот был здоров.       — Правда. Просто мы с Джисоном видимся всё реже из-за моей работы и из-за...       Минхо едва не сказал, что из-за Феликса. Это было бы неправильно, потому что он сам не мог сделать для брата того, что делал Джисон. Тот его поддерживал и был рядом. И к нему, к Хану, Феликс вроде как испытывал симпатию, а это как оказалось многого стоило.       Хо сдержался и не произнёс этого вслух. Вместо него Феликса, как вторую причину, назвал Хёнджин. Впрочем, сам Хван не видел в этом ничего плохого. По крайней мере, это была та реальность, с которой им нужно было мириться. У Джина было достаточно знакомых, которых он мог бы пригласить в свой дом, и очень мало тех, кому он доверил бы Феликса, поэтому при необходимости он всегда звонил Джисону. Это было неправильно, но у него не всегда имелся хоть какой-нибудь выбор. Конечно, изредка Хана мог бы подменять Хо, но объяснить это Феликсу было бы сложнее. В конечном итоге на данный момент Минхо был для него просто незнакомым парнем, альфой его друга.       — Прости, — произнёс Хван, хотя знал, что в этих извинениях нет необходимости. — Могу дать совет: прекрати бегать от Хана. Возвращайся домой вечером, а не к полуночи. Забери его пару-тройку раз с работы. Ты нужен ему не меньше, чем он тебе, так что завтра верну его домой.       Минхо открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл. Он бросил в Джина свёрнутый кусок бумаги, всем своим видом давая понять, что он не нуждался в советах. На самом же деле это было не так. Ли всегда прислушивался к чужому мнению, но после делал всё по-своему. И всё же в чём-то Хван, конечно, был прав, и даже если Минхо не хотел этого признавать, им с Джисоном нужно было поработать над отношениями. Вернее поработать нужно было ему.       — Осталось совсем немного, — произнёс он, имея в виду квартиру. — Поэтому я и пропадаю. — Он не лгал, скорее недоговаривал. Ли действительно много работал, и нужная сумма была скоплена ещё месяц назад, но он продолжал изматывать себя, словно этого было мало, а на деле просто сбегал от реальности и от своего истинного тоже. — Но я понял тебя. Мне правда нужно взять паузу и напомнить себе о том, что я живу не один.       Ли едва заметно усмехнулся, но после его лицо помрачнело.       — Скажи, — начал Хо, — почему ты отказываешься от моей помощи? Сейчас ты не работаешь, и Феликсу нужны дорогие лекарства. Если бы ты взял то, что я предлагаю, вам обоим было бы легче.       — Нам не тяжело. Финансово. Я только недавно ушёл из студии. У меня ещё остались кое-какие сбережения. Отец выиграет дело в суде. Так что операцию и реабилитацию оплатит больница.       Хёнджин понимал, что Хо беспокоится о Феликсе и хочет помочь, но всякий раз отказывался от этого предложения. Средства Минхо какое-то время были для него чем-то вроде подхватного варианта, и если бы он сам исчерпал свои ресурсы, то обратился бы за помощью к нему, но пока этого не случилось, Джин соглашался брать только небольшие суммы. За эти деньги он покупал Феликсу его любимые ягоды и морсы, всё то, что тот любил и мог есть. Конечно, он не мог сказать, от кого это на самом деле, но так у Минхо была возможность участвовать в жизни брата. На большее Хёнджин не соглашался, подозревая, что при первой же возможности Ли отдаст все скопленные деньги, а после вновь будет зашиваться на работе, и тогда его отношения с Ханом дадут ощутимую трещину. Не потому, что Джисон не поймёт, а потому что, по сути, они перестанут жить вместе. То есть продолжат находиться под одной крышей, но будут здесь только спать и принимать душ, и в итоге станут абсолютно чужими. В какой-то степени Хван был убеждён, что отношения, в которых всё держится только на сексе, обречены на провал. Даже если это отношения с истинным.       — Просто прибереги их пока. Если будет туго, я сообщу. И не переживай, я не пожертвую им ради собственной гордости.       Минхо тихо хмыкнул. В Хёнджине он был уверен, как ни в ком другом. Тот был амбициозным и талантливым, упрямым, как тысяча чертей, и в то же время не зазнавшимся ублюдком. Тот мог и заботился о его брате, жертвуя всем ради него. Лучшей пары для Феликса Минхо представить не мог.       — Просто не забывай, что ты не один, — на выдохе произнёс Хо, и в какой-то степени это было лицемерием, потому что он сам часто отказывался от помощи и тянул всё на себе, стиснув зубы. Это была плохая черта, но с ней ему было трудно бороться, и в этом они с Феликсом были похожи. — Ты, конечно, альфа, но это не значит, что можно гнуть себя, пока не сломаешься.       — И это ты мне говоришь? — повёл бровью Хван.       Он хотел сказать, что сложно втолковать окружающим истины, которым не следуешь сам, но после решил, что не стоит. Пусть Минхо много работал, но делал это тоже не только ради себя самого. Хо старался и для Джисона тоже. Проблема заключалась в том, что для Хана всё это не стояло во главе угла.       — Скажи, — начал Джин, поглаживая бока тёплого стакана, — ты не против, что я с ним?       В принципе, после всего случившегося за последние пару месяцев спрашивать об этом было в каком-то смысле странно. Джин был у Феликса первым, он оставил на нём свою метку и почти сделал ему предложение. Он был тем, кто заботился о нём, держал за руку в больнице и, кажется, спасал его жизнь. И если бы Феликс однажды не сбежал, и он не подключил своего отца, чтобы узнать о жизни омеги немного больше и понять, в какое место тот мог бы пойти, то Минхо бы так и не узнал, что бариста из кофейни в соседнем квартале приходится ему братом. И всё же Хван посчитал правильным об этом спросить.       Ли поморщился, а после его лицо стало серьёзным, а взгляд отстраненно-холодным.       — Против, — ровным тоном ответил Минхо, и Хвану показалось, что тот сейчас не шутил.       Он открыл рот, чтобы спросить почему, но губы Хо растянулись в какой-то абсолютно кошачьей улыбке, и он тихо рассмеялся. — Испугался, да? —спросил Хо. — Ты действительно думал, что я отвечу так?       Потянувшись к Джину, Ли звонко шлёпнул его ладонью по ноге.       — Не против. Лучшего альфу для него я бы и представить себе не смог. — Улыбка Хо из кошачьей превратилась в мягкую и тёплую. — Будь я омегой, то был бы только рад, если бы кто-то вроде тебя обратил на меня внимание и тем более оказался бы моим истинным. Я бы с тебя не слезал. Приковал бы к батарее, кормил бы, заботился о тебе, но никогда не выпускал на улицу.       Ли дурачился, стараясь разрядить обстановку, и в целом он вёл себя так, как обычно: нагло, немного дерзко. Он любил дразнить и прикасаться к тем, кто ему нравился и с кем он сам был близок. К этой категории относился и Хван, который был одним из немногих, кого Минхо мог впустить в эту квартиру и к кому мог отпустить своего омегу.       — Тебя такой тактике Хан научил или сам додумался? — косо усмехнулся Хёнджин.       Слова Минхо сработали – на какое-то время его лицо посветлело, но это быстро прошло, и брови вновь свелись к переносице. Сегодня Джин часто хмурился. Внутри засело странное чувство тревоги, и он пока до конца не осознавал, чем именно оно было вызвано. Ему казалось, что в скором времени что-то случится. Обычно он никогда не полагался на интуицию и по большей части считал это глупостью, но сейчас что-то не давало ему покоя. Хван тряхнул головой и не сразу понял, что Ли зовёт его по имени. Он ушёл в свои мысли слишком глубоко и, кажется, пропустил ответ на собственный вопрос.       — Не смотри так, я в порядке. Просто мысли в голову лезут, — ответил Хёнджин на многозначительный взгляд. — Хо, — произнёс он, — когда ты собираешься ему рассказать?       — Джисон сказал, что ему нужно несколько дней, чтобы прийти в себя после больницы. Я возьму выходной, как только ты скажешь, что я могу прийти к вам и всё ему рассказать.       Минхо хотел рассказать Феликсу всю правду, но он опасался, что новость о том, что у него есть брат, негативно скажется на и без того расшатанной психике, поэтому он терпеливо ждал, когда сможет это сделать. И когда Джин даст ему зелёный свет.       — Лучше бы нам поторопиться, пока... пока не стало поздно.       Хван не хотел говорить этого вслух так же, как и всего того, что уже сказал, но всё же он действительно допускал мысль, что Феликс может не выжить. Пусть сам он был настроен оптимистично настолько, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, но даже так отрицать такую возможность было, по меньшей мере, глупо.       — Ты единственный родной человек, который у него есть. Ему стоит знать. Может не сразу, но он примет это. Я попытаюсь его как-то подготовить.       Сказанное Джином заставило Минхо замереть. Не сказать, что он сам был законченным оптимистом, но в этом случае предпочитал верить в лучшее. Феликс был единственным человеком, в венах которого текла такая же виноградно-винная кровь. Родители Минхо поженились рано. Их брак не одобряла ни одна из сторон. Достаточно долгое время они жили относительно бедно и без чьей-либо поддержки. Хо всегда считал, что был единственным ребёнком в семье, поэтому, когда родители погибли, он ощутил себя как никогда одиноким. Он учился в университете и подрабатывал в вечерние смены, чтобы оплачивать квартиру, в которую переехал. Она была небольшой и совершенно пустой, и Хо с трудом заставлял себя в неё возвращаться. С появлением кошек всё изменилось. Кого-то он забрал из приюта, кого-то ему подкинули друзья. Кошки не могли заменить ему семью, но так ему было проще справляться с чувством одиночества. Так он знал, что не может умереть, потому что без него те не выживут.       Когда Хо встретил Хана, всё изменилось. Это было сумбурное и немного агрессивное знакомство. Эта встреча стала для Хо смыслом жизни, и он без раздумий поехал за своим истинным в другой город и другую страну. И он бы сделал это снова, если бы понадобилось. Хана Минхо любил, но эта любовь и эта семья были иными. С Феликсом всё было по-другому. Минхо нуждался в нём и надеялся, что он тоже нуждается в нём.       — Только не переусердствуй. И не щади мои чувства, если он не захочет меня видеть. Я приму любой его ответ.       Хо так сказал, но знал, что если Феликс не захочет его видеть, то он всё равно придёт.       — Я не стану говорить о том, кто ты, — предупредил Хван. — Но поинтересоваться тем, хотел бы он отыскать кого-то из своей семьи, всё-таки стоит хотя бы для того, чтобы понимать, как действовать в дальнейшем. Пока ты можешь прийти и провести с ним время хотя бы как друг. В скором времени ему станет легче, — по крайней мере, Джин на это очень надеялся, — сможете приехать, проведём вместе день или хотя бы вечер.       Джин допил своё вино и задумался о том, как бы Феликс отреагировал, если бы он действительно сказал ему правду, но так и не смог отыскать ответа на этот вопрос. Зная Ли, реакция могла быть совершенно непредсказуемой. Особенно сейчас, когда тот был на препаратах. Он попытался отогнать от себя паршивые мысли, поставил стакан на пол и потянулся к фонарю.       — И ещё, Хо, постарайся не выдать то, что всё знаешь. Ну, о том, что случилось с ним. С нами.       — Я конечно идиот, но не настолько, — качнув головой, ответил Минхо. — Есть вещи, о которых лучше не говорить при первой встрече. И при последующих тоже. Если однажды он захочет поделиться со мной этим секретом, я приму это. А если нет, тогда ничего страшного.       Отложив фонарь, Ли поднялся на ноги. В этой квартире кухонная зона и гостевая были соединены в подобие студии, поэтому Минхо мог слышать Джина, пока рылся в кухонном шкафчике в поисках бутылки вина. Он бы не отказался сейчас и от виски, но завтра ему нужно было на работу, да и если они напьются, некому будет складывать фонари.       — Я постараюсь быть максимально естественным, — произнёс он и, запнувшись, добавил: — но шутить не буду.       У него был специфический юмор. Ли мог и трогал за задницу кого и когда хотел, а ещё отвечал резко и не всегда с улыбкой. Порой это отталкивало от него людей и оставляло только тех, кто принимал его таким, какой он есть.       — На самом деле вы похожи больше, чем ты думаешь, даже несмотря на то, что выросли раздельно, — заметил Хван. — Во всяком случае, Джисона он спокойно выдерживает, но дело твоё. Веди себя так, как посчитаешь нужным. Можешь даже что-то подарить, если есть свободные деньги.       — Подарить? — переспросил Минхо, выуживая из шкафчика заветную бутылку и подхватывая со стола две чашки. — Я не против, но понятия не имею, что ему нравится. Если ты мне в этом поможешь, буду благодарен.       Ли вернулся на место и, откупорив бутылку, плеснул в чашки вина. Одну из них он протянул Хвану.       — Джисона не подарю, — на всякий случай добавил он. — Мне он и самому нравится.       — Зажал, значит? — хмыкнул Хван. Сказал он это беззлобно, почти в шутку, но если задуматься, то Джисон сам уже переехал в его квартиру. Вещи он, конечно, не перевозил, но появлялся там с завидной частотой и, вероятно, не собирался отходить от Феликса. Или, по крайней мере, не собирался оставлять его слишком надолго. Между ними была какая-то особенная связь, которую Хёнджин не хотел рушить. Рядом с Феликсом Хан становился мягче и тише и, пожалуй, это общение шло на пользу им обоим.       — Феликсу нравятся простые вещи, — продолжил Джин, решив не заострять внимание на Джисоне. — Ничего другого он в любом случае не пробовал. Сейчас у него минимум потребностей: тёплый душ, лекарства, вкусная еда, вода с лимоном. — Губы Хвана вновь дрогнули в усмешке от осознания, что, несмотря ни на что, он знает, как заботиться о своём омеге, пожалуй, даже лучше, чем о себе самом. — Подари ему хорошую одежду. Болезнь его иссушила, но когда он поправится, то вновь станет собой, начнёт выходить из дома и ему будет, куда её носить. Можешь докинуть тёплый свитер и толстые носки, потому что он часто мёрзнет. Купи какую-нибудь интересную книгу или, если подороже, то ноутбук. У Феликса никогда не было нормального железа, но ему вроде бы нравится иногда зависнуть в какой-нибудь игрушке. Если притащишь какую-нибудь примочку для щенка, он тоже будет рад. Несколько упаковок ягод, пакет моркови и что-то от себя. Не дари всё сразу. Оставь что-то до дня его рождения.       В действительности Хван сам мог купить Феликсу эти вещи, но Минхо просил у него совет, так что он был не против поделиться кое-какими знаниями. В конечном счёте, Джин хотел, чтобы Феликс принял брата и доверился ему. Это было не то чувство, которое можно было бы купить, но его было возможно заслужить проявлением тепла и своеобразной заботы.       Ли задумчиво кивнул. Он сделал глоток из своей чашки, и на языке появился уже знакомый вкус перебродивших ягод, слегка кисловатых, с нотками пряных трав. Всё, о чём говорил Джин, он мог себе позволить. Каждая из этих вещей была простой, не считая ноутбука. С этим можно было заморочиться и выбрать что-то действительно стоящее. Остальное было мелким и не требовало ни больших затрат, ни большого ума, и за эти идеи Минхо был благодарен Джину. Ему и возможности провести с Ханом день. Нет, конечно, Ли осознавал, что мог провести практически любой день со своим омегой, но сейчас у него был стимул выбраться в город за покупками.       Ли как никто другой знал, что его омега тоже любил простые вещи. Джисон был интровертом. Диковатым и грубым, но безмерно добрым и очень ласковым. Минхо любил его от кончиков волос до кончиков пальцев, и в последнее время говорил об этом так редко, что начинал забывать, какие эмоции это вызывало на лице его истинного. Радость или раздражение? Что бы это ни было, Хо облажался. Ему нужно было реабилитироваться, и он, кажется, придумал как.       — Спасибо. Я приму к сведению, — кивнув, Минхо улыбнулся. — Позже давай устроим двойное свидание. В центральном парке недавно открыли новое колесо обозрения. Я сам туда не полезу, но Джисону и Феликсу может быть интересно.       — Я обещал Феликсу зоопарк, — задумчиво протянул Хёнджин. — Пару месяцев назад.       Он смутно помнил тот разговор. Кажется, он случился в те дни, когда Феликс только переехал в его квартиру. Тогда Джин был решительно настроен его куда-нибудь вытащить, но как-то не сложилось. Они жили от химии до химии. В перерывах Феликс восстанавливался. Иногда это был затяжной и не очень приятный процесс. В итоге они не выбирались дальше парка с жирными озёрными утками и крохотных кафе в шаговой доступности от дома.       — Но можно и в парк, если ему позволит состояние.       — Я не против и зоопарка. Это куда безопаснее и не так высоко, — едва заметно вздрогнув, ответил Ли.       Ему на самом деле было без разницы, куда идти. Главное, что этот день он мог провести в компании своего истинного, и младшего брата, и Джина тоже. Это было бы неплохим началом и возможностью познакомиться с Феликсом ближе.       — Просто свистни, когда будете готовы.       — Договорились, — ответил Хван.       Он отпил вина, облизал губы, и его лицо вроде бы разгладилось. Во всяком случае, за следующий фонарь он взялся с тем же рвением, которое было в нём в самом начале этого мероприятия. И свет в квартире погас только после полуночи.