"Твои волосы пахли виноградом 2"

Ли оберегал его сон до тех пор, пока щенок не начал грызть брошенные у дивана тапки. Тогда ему пришлось аккуратно заменить себя диванной подушкой и, спрятав обувь, уйти, забрав с собой Лакки. Феликс постарался одеться очень тихо и вместе со щенком выскользнул из дома. К тому времени дождь прекратился, и Ли хотел забрать из машины мелочи для собаки и отсыпать немного корма. Он вернулся спустя минут двадцать с забитым рюкзаком, содранным коленом и грязным щенком, но абсолютно счастливый. Закрыв за собою дверь и оставив в коридоре рюкзак, Феликс скрылся за дверью в ванной комнаты. Шум воды разбудил Джина. Тот дёрнулся, резко сел и выдохнул: — Феликс! Ему не снилось ничего плохого. Хвану вообще ничего не снилось, но его сердце колотилось так, словно он увидел кошмар. Впрочем, проснуться и не обнаружить Ли рядом было почти равносильно этому понятию. Не то чтобы Феликс должен был сидеть рядом с ним и ждать пробуждения, но его отсутствие всё равно всколыхнуло неприятные мысли и некрепко дремлющие страхи. Хёнджин встал, взъерошил волосы и поплёлся на звук. Он открыл дверь и увидел Ли, стоящего на коленях. Тот как раз закончил мыть лапы щенку и сейчас скользил взглядом по ванной, прикидывая, какое из полотенец он мог бы использовать. Увидев Джина, Феликс встрепенулся. — Прости, я разбудил тебя? Мы слишком шумели? — Нет, всё в порядке, — ответил Хван, и в его голос просочилось уже знакомое плохо скрытое облегчение. Осознание того, что Феликс всё ещё был в этой квартире, сглаживало острые углы и возвращало спокойствие. Только спустя минуту до Джина дошло, что тот всё-таки выходил. Он посмотрел на щенка, после вновь перевёл взгляд на Феликса. — Надо было меня разбудить. Я бы пошёл с вами, — сказал он и, взяв с держателя полотенце, протянул Ли. — Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарил Феликс. Прежде чем ответить, он замотал щенка в полотенце и, поднявшись на ноги, сделал шаг навстречу Хвану. Привстав на носочки, Ли коротко поцеловал Джина в губы. — Ты очень устал за последние дни, так что я решил тебя не будить. Не переживай, я не сделал ничего такого, что могло бы мне навредить. Вывел Лакки на улицу сделать свои дела, забрал из машины миску и немного корма. Машину закрыл. Не беспокойся. А сейчас, если ты уже проснулся, я сварю тебе кофе, и мы можем что-нибудь перекусить, если ты голоден. Хван хотел возмутиться, настоять на том, что тот всё равно должен был разбудить его, но вовремя прикусил язык. Если Феликс вышел один, значит, у него действительно были на это силы. Джин не был против тех действий, которые не оказывали никакого негативного влияния. Он практически произнёс это вслух и согласился на кофе, когда взгляд опустился вниз и зацепился за колено Феликса и совсем свежую рану, которая уже не кровоточила, но выглядела воспалённой. — Что это? — Хёнджин опустил ладони на плечи Феликса и отодвинул его на шаг. — Ты упал? — Упал, — осторожно и тихо согласился Ли. — Это небольшая ссадина. Всё хорошо. Правда. Тебе не о чем беспокоиться. — Это всё равно травма, — покачал головой Джин. Получать травмы Феликсу было противопоказано. Точнее ему нельзя было заболевать. Это бы принесло много проблем, вплоть до отмены курса. Хван корил себя за то, что не сдержался и оставил на нём свою метку, которая постепенно превращалась в аккуратный белёсый след, ненавидел за случившееся с Феликсом в эти дни и сейчас начинал сомневаться, была ли покупка собаки такой уж хорошей идеей. Наверное, да, но он всё равно волновался. — Бери его и пойдём. Джин подождал, пока Ли завернёт щенка в полотенце, а после увёл его в сторону кухни. Уже там, пока Феликс сидел на маленьком диване у самого окна, Хван корпел над его коленом, сначала промывая рану, а после осторожно нанося мазь, которой в последнее время они пользовались достаточно часто. — Прости, — повторил Ли. — Мне, правда, жаль. Такого больше не повторится. Обещаю. Я... Он собирался сказать, что больше не выйдет на улицу один, но после, взвесив все за и против, сказал совершенно иное. Всё же он не мог постоянно полагаться на Хвана. Ли должен был доказать ему и самому себе, что у них есть шанс. Что он сам не сдался. — Я буду осторожнее. — Не воспринимай мои слова так серьёзно, — сказал Хёнджин, подняв на Феликса взгляд. — Я не против того, что ты выходишь один. Это даже хорошо. Я только прошу, чтобы ты берёг себя и брал с собой мобильный телефон. Последний до сих пор мирно лежал на журнальном столе в гостиной. — Прости, — повторился Феликс, а после попытался извиниться за то, что он извинился. Вышло скомканно, и Ли, поморщившись, просто кивнул. — Буду брать. И уходить дальше дома никуда не буду. Без тебя, по крайней мере, — пообещал он. У дома был небольшой сквер, где люди отдыхали или выгуливали своих собак. Они с Хваном там ещё ни разу не гуляли, но Феликс знал туда дорогу, и знал, что этот самый сквер виден с балкона квартиры. — А ты... пообещай мне, что постараешься меньше обо мне заботиться. С момента нашей встречи из-за меня ты выглядишь усталым. Мне очень стыдно перед тобой, твоими родителями и даже Джисоном. — Не говори глупостей. Это не твоя вина, — отозвался Джин. Он залепил рану широким пластырем, вытер руки и опустился на диванчик рядом с Феликсом. — Я просто волнуюсь о тебе, а нервы ещё никому не прибавляли красоты. Сомневаюсь, что ты бы смог спокойно наблюдать, если бы со мной что-то случилось. Но это временно. Чем лучше будет тебе, тем лучше будет мне. Хван улыбнулся, сплетая пальцы, и кивнул в сторону плиты. — И я всё ещё жду свой кофе, — напомнил он. Не то чтобы сейчас ему очень хотелось кофе, но Хёнджину казалось, что такие мелочи и просьбы Феликса приободряют. — Подержи его, — произнёс Ли, аккуратно отдавая Лакки Хвану. Поднявшись с дивана, он двинулся к раковине, чтобы вымыть руки и умыться, а после взялся за кофе. Прошло не так много времени с момента его увольнения, и руки ещё помнили, что к чему, но в голове всё равно не укладывалось то, как легко может измениться жизнь за столь короткий срок. Из нелюдимого, но работящего парня, он превратился в податливого и нуждающегося в чьей-то заботе. Ли не был готов к своей болезни, если к такому вообще можно быть готовым, и к тому, что встретит истинного. В одиночку справляться было в каком-то смысле легче. В одиночку он переживал всё сам, а теперь приходилось думать о двоих. Или о троих, — пронеслось у него в голове, и Ли, сжав зубы, выключил плиту. Его впервые за долгое время не тошнило, и теперь он понимал почему. — Что насчёт перекусить или плотного ужина? Тебе нужно есть, — тряхнув головой, чтобы отогнать от себя дурные мысли, спросил Феликс. — Только если ты тоже будешь, — ответил Джин, неопределённо пожав плечами. Голоден он пока ещё не был, но если заняться приготовлением чего-то, а не заказывать доставку, то вполне бы успел нагулять аппетит. К тому же Хван ещё ни разу не готовил с Феликсом. Изредка тот просто наблюдал, сидя на этом диване, но чаще отсиживался в спальне или гостиной, где запах еды был не так ощутим или отсутствовал вовсе. Сегодня был тот редкий день, когда они могли бы сделать всё вместе. — Ты же будешь? — поинтересовался Хван. Он поднялся на ноги, подошёл к Ли и, склонившись, поцеловал его в шею. Щенка Джин всё ещё держал на руках. Ребёнка, который у них мог бы быть, тот, конечно, не заменял, но был всё равно живым. Так что они могли заботиться о нём и растить вместе. — Я только устрою его где-нибудь и весь в твоём распоряжении. — Угу, — кивнул Феликс и мягко улыбнулся, ощущая волну мурашек. Он всегда так реагировал на прикосновения и поцелуи Джина. Особенно когда тот касался его шеи. — Я поем с тобой, — пообещал он, хоть и понимал, что вряд ли съест много. Когда Хёнджин ненадолго вышел из комнаты, Феликс устало облокотился о столешницу и прикрыл глаза. В голове гудело, а в груди жгло. Он не перенапрягался, но всё равно устал. Так было всегда, когда он слишком долго оставался на ногах. Как сегодня, когда ему пришлось двигаться больше обычного. — Еда, — прошептал он, стараясь взять себя в руки, и, отлипнув от столешницы, открыл холодильник. За эти дни кулинарным гением он не стал, поэтому сегодня на ужин у них должен был быть салат, варёные яйца и немного мяса. Тоже варёного. Ли понимал, что Джину всё это могло уже надоесть, но ничего другого ему самому нельзя было. — Ты ведь не против салата? Я могу сделать два с разной заправкой, чтобы ты не давился всем несолёным и без специй, — произнёс Феликс, когда Джин вернулся на кухню. — Не надо, мне нормально, — качнул головой Хван, и, говоря это, он почти не солгал. Ещё не так давно такой рацион его бы утомил, но за это время он успел привыкнуть. Конечно, Хёнджин скучал по острым куриным крыльям, хрустящим картофельным долькам и пицце с копчёностями, но не настолько, чтобы есть всё это при Феликсе. Впрочем, даже будучи без него, Хван себе ничего подобного не покупал. Он подошёл ближе, протянул руку и прикоснулся ко лбу Ли. Тот был тёплым, и Хёнджин удовлетворённо улыбнулся, а после кивнул в сторону стола. — Присядь, я всё достану. Готовить мы можем и там. — Хорошо, — согласился Феликс. Он хотел бы ненадолго прижаться к ладони Джина, немного прохладной и такой родной, но после, решив, что это лишнее, направился к столу. Сев на стул, Феликс подпёр голову рукой, ощущая, как в груди всё ещё болит. — Сегодня ты не был на съёмках. У тебя из-за этого не будет проблем? Феликс сам не знал, зачем заговорил об этом. Возможно, дело было в том, что он переживал о Хване, о его эмоциональном и физическом состоянии и о работе тоже. Тот дорожил ею, и Феликс не хотел, чтобы из-за него что-то пошло не так. — В последнее время ты часто жертвуешь сном и работой из-за меня. Хван замер. Точнее он продолжил рыться в холодильнике, но внутри него на какое-то мгновение всё застыло так, словно его окунули в ледяную воду. — Никаких проблем, — в итоге ответил он, выкладывая на столешницу овощи. — Я взял перерыв. Что-то вроде отпуска. Его голос звучал легко и буднично, но в этот раз Хёнджин всё-таки солгал. Он ушёл из студии. Насовсем. Ну, или до тех пор, пока Феликс не выздоровеет, если, конечно, после его примут обратно. Не так давно он действительно рассматривал вариант на какое-то время оставить свою работу, но планировал сделать это ближе к операции, однако в свете недавних событий решил не затягивать. Джин любил свою работу и планировал построить карьеру в этой сфере. Ему нравились перспективы, которые она могла подарить, горизонты, которые открывала, и возможность всякий раз пробовать себя в новом образе. Тем не менее, находиться сейчас дома он счёл более важным и необходимым. Сейчас был сложный период. Решения были соответствующими. Выбирая между возможностями и временем, которое он мог провести с Феликсом, Хван выбрал второе. Он пожертвовал, да, но ни о чём не жалел. Впрочем, сказать об этом Ли Хёнджин тоже не мог. Во всяком случае, сейчас, когда ему и без этого хватало потрясений. — Теперь я смогу выспаться, и тебе не придётся оставаться с моей матерью или кем-то ещё. — Я люблю твою маму. Не так, как тебя, но всё же, — ответил Ли. Он улыбнулся, но в груди с пульсирующей болью зародилось странное чувство тревоги и недосказанности. Чего-то такого, что он сам не мог себе объяснить. Хотелось спросить о том, не лгал ли ему Джин. И Феликс практически сделал это, но после, опомнившись, сомкнул губы. — Но я готов променять общение с ней на пробуждение с тобой. На твоё общество и на прогулки у дома. Феликс так сказал, и Джин ощутил, как постепенно фантомное чувство холода отступает. Он уверился в том, что всё-таки принял пусть и тяжёлое, но правильное решение, и смог вдохнуть полной грудью. Хван сгрёб в охапку продукты, обернулся и улыбнулся. — Мы всё ещё не съездили в зоопарк, — напомнил он, намекая на то, что если у Феликса будут силы и желание, то они вполне могут это сделать в любой понравившийся день. — И если ты захочешь поговорить с мамой, достаточно позвонить или послать сообщение. Она приедет сюда. — Я не хотел бы её напрягать лишний раз. Ни твою маму, ни отца, ни Джисона. Они и так сделали для меня очень много. Но я напишу ей. Обязательно. Скажу ещё раз спасибо за помощь и за тебя тоже. — Протянув руку, Феликс коснулся пальцев Джина, когда тот подошёл ближе. — И насчёт зоопарка… Я согласен. Когда будет хороший день, и мы оба будем хорошо себя чувствовать, мы могли бы съездить туда. Ты, я и... — Ли запнулся и перевёл взгляд в сторону дверного проёма. — А Лакки? Мы возьмём его с собой? А в зоопарк пускают с собаками? А если я буду носить его весь день на руках? Феликс задавал слишком много вопросов, но это было даже хорошо. Он оживал, отвлекался, начинал поддерживать активную беседу. Хван положил перед ним разделочную доску, нож, гроздь помидоров и только после попытался выстроить более-менее последовательный ответ: — Лакки мы можем оставить на Джисона. — Он предложил это как один из возможных вариантов, хотя знал, что Феликс отметёт его практически сразу. — Но если нет, — продолжил Джин, — мы можем взять его с собой. Он достаточно большой, чтобы гулять самостоятельно. Думаю, проблем с входом не будет. И мы можем купить что-то вроде переноски или специального рюкзака для животных. Я видел такие. Выглядят прикольно. — Было бы здорово. А это не будет затратно? — в голосе Ли проскользнуло беспокойство. Конечно, он хотел бы купить это и даже больше, но сам сейчас не работал, его сбережения подходили к концу, а Джин взял в работе перерыв. Феликс не хотел обременять его, но сам зарабатывать не мог. Даже простые вещи, такие как прогулка или нарезка помидоров, отнимали у него силы. Ему нужно было что-то одно и постепенно, поэтому он мог отказаться от зоопарка, даже если это будет его единственная возможность посетить подобное место. — И к тому же насчёт Джисона… Его тоже не хотелось бы беспокоить лишний раз. — Это наша с тобой семья, — ответил Хван, бросив на Феликса мимолётный взгляд. К тому времени он уже закинул рис в мультиварку и сидел напротив, неспешно нарезая огурцы. — Мои родители, этот щенок и даже Джисон. Сейчас они помогают нам, но у нас будет время им отплатить. А Хан... он вообще будет счастлив здесь оказаться. С друзьями у него напряг, а вы вроде бы поладили, так что... — Джин пожал плечами и не стал продолжать, понадеявшись, что его ответ и без того вполне понятен. — И насчёт денег не волнуйся. У нас всё хорошо. Хван имел в виду, что расходы сокращать не стоит. В действительности это было не совсем так, но ограничивать Феликса в чём-либо он не планировал. У него ещё были деньги из тех, что он заработал за время съёмок, а ещё он всегда мог обратиться за помощью к родителям. Хёнджин этого не хотел, но это был не самый паршивый вариант. В конечном итоге он мог заработать ещё и вернуть определённую сумму позже. В крайнем случае, у него всё ещё была эта квартира, которую он мог продать и купить другую, подешевле. Пришлось бы сменить район и отказаться от шикарного вида с высоты двадцать третьего этажа, но зато разницу стоимости он мог бы положить в карман. У него были варианты. Он знал, что не пропадёт и не даст пропасть Феликсу. — Вот как, — помедлив, произнёс Ли и ненадолго замолчал, обдумывая всё, что сказал ему Джин. Он выглядел сосредоточенно и хмурился, пока нарезал помидоры, и если подумать, ему о многом стоило поговорить с Хваном. О тех вещах, которые его беспокоили, и которые беспокоили самого альфу тоже. Но всё это можно было сделать позже, когда Джин наконец-то отдохнёт. Последнее было особенно важным для Ли. — Хорошо, — наконец-то произнёс он, явно придя к какому-то выводу в своей голове. — Я постараюсь больше не поднимать этот вопрос, а ты... скажи мне, если будет сложно, хорошо? Не молчи. Я вполне могу обойтись без многих вещей. Раньше, например, я мог питаться одними бутербродами и кофе с работы и ничего... не умер же… Феликс запнулся, поняв, что сказал что-то не то. Ему вообще не стоило шутить о смерти, хотя на языке и крутились мысли о том, что если он и должен был от чего-то умереть, то точно не от рака лёгких, а от какого-нибудь гастрита или язвы желудка. — Прости. Прозвучало не очень. Джин бросил на него предостерегающий, но не опасный взгляд и покачал головой. — Ничего, — произнёс он, — но сейчас диета из бутербродов и кофе тебе противопоказана. Хван скинул огурцы в тарелку, отложил нож и, протянув руку, сжал запястье Феликса тёплыми пальцами. — Ни о чём не волнуйся, ладно? — попросил он. — Если действительно что-то случится, или я перестану справляться, или произойдёт ещё что-то очень важное, я тебе обязательно об этом расскажу. Мы сядем, поговорим и найдём выход. Ты не один. И мы не одни. Всё будет хорошо. Ли замер, и его сердце забилось быстрее. Джин ощущал эту пульсацию. Она говорила о том, что Феликс здесь. Что он всё ещё жив. — Я постараюсь, — не сразу нашёлся, что ответить, Ли. И дело было не в том, что Хван обещал, а в том, что он знал, что тот всегда говорил то, что делал, и делал то, что говорил. Для Феликса это было важно. Как и слова о том, что они обязательно всё обсудят вместе. Так Ли ощущал поддержку и то, что он вообще имеет право голоса и может участвовать в чём-то. Быть значимым не в плане истинности, а в плане того, что его воспринимают, как личность. А Хван воспринимал, и Ли невольно улыбнулся. — Кажется... я влюбляюсь в тебя всё сильнее, — произнёс он, и не сразу понял, что сделал это вслух. Он говорил, глядя альфе прямо в глаза, и его щёки медленно покрывались уже знакомыми пятнами румянца. И если бы не события, случившиеся в эти дни, то сейчас они могли бы заняться любовью. По крайней мере, момент был подходящим. На кухне царила спокойная атмосфера, внутри разливалось приятное тепло, и до готовности ужина ещё было время, но Хван только перегнулся через стол и прижался губами к щеке Феликса. Это было нежное прикосновение и, пожалуй, интимное. Так он говорил о том, что любит, напоминал, что находится рядом всегда. Даже в те моменты, когда кажется, что всё рушится. — Это так странно, — выдохнул Джин, возвращаясь на место, — но и приятно тоже. — Ты прав, — согласился Ли. Он и сам не заметил, как научился говорить подобные слова. Да, они всё ещё смущали его, но внутри всё трепетало от осознания, что он может любить и быть любимым тоже. Джин научил его любви, и Феликс был ему за это благодарен. Он сам приподнялся, чтобы бросить в тарелку нарезанные кусочки помидоров, а после перебрался к Хвану ближе, прилипая к его боку. Так было неудобно, но очень тепло, и Ли нравилось ощущать альфу так близко. Это успокаивало. — Но я рад, что сказал об этом вслух. — Я тоже, — согласился Джин, обнимая Феликса за плечи одной рукой, — но я не только об этом. Я вспомнил вечер, когда впервые увидел тебя. И тот день, когда впервые вошёл в твою палату. Ты смотрел на меня таким растерянным настороженным взглядом. Был немногословным и, может, даже напуганным. А я... я, пожалуй, выглядел глупо. С той встречи прошло относительно немного времени, и сейчас всё иначе. Теперь мы помолвлены. Хёнджин отрешённо прикасался к тонким пальцам Феликса, поглаживал его ладонь и рассуждал, толком не понимая, зачем вообще это делает. Впрочем, иногда такое случалось. Иногда ему хотелось поделиться тем, что он чувствовал, или своими воспоминаниями о тех днях, когда они только начинали узнавать друг друга. — Я сам не понимаю, как так получилось, — не сдержавшись, тихо рассмеялся Ли. Его плечи мелко подрагивали, и он впервые за долгое время позволил себе настолько расслабиться. Его тело всё ещё предавало его, раны, нанесённые словами и действиями, только успели покрыться коркой, и в голове ещё не утихли мысли о плачевном будущем, но, несмотря на это, Феликс чувствовал себя как никогда хорошо, если в его состоянии это слово вообще можно было применить. — Я ведь не такой... тактильный, как мне казалось. И не такой зависимый. Но, видимо, мои мысли и действительность очень разнятся. К тому же я здесь только благодаря тебе. И я хочу верить в то, что дело не в истинности, а в том, что ты мой. Просто мой. А я твой. Потому что так нужно. Потому что мы могли бы быть вместе и без истинности. — Могли бы, — согласился Хван. — Правда, это заняло бы больше времени. Ты ведь упрямец, — вообще это было не совсем так, но ему всё равно нравилось, как это звучит, — не подпустил бы меня так просто. Пришлось бы повозиться, чтобы найти к тебе подход, подобрать тему для разговора. А может, я бы набрался смелости и сразу же позвал тебя на свидание, зная только имя. Правда, я почти уверен, что ты бы мне отказал. Но это не страшно. Позже я бы попробовал снова. И пробовал бы до тех пор, пока не получил согласие. Ну, или пока ты не решил бы куда-нибудь переехать или заявить на меня в полицию. — Думаю, я бы точно обратился в полицию. Я думал, что сделаю это в первый день. Ты меня напугал. Честно. Это было так страшно и непонятно, — перестав смеяться, ответил Ли. Прикрыв глаза, он склонил голову к плечу Хвана. — Но это было бы забавно, — продолжил он. — Не полиция, а Хван Хёнджин, бегающий за работником кафе. Жалко, что мы не встретились раньше. Или что не заметили друг друга так, как это должно было быть. Обычно я соглашался встречаться с теми, кого знал, и с кем у меня были неплохие отношения. Но все они были... мудаками. После второго такого парня я решил, что отношения не для меня. Я и не знал, что в отношениях можно любить и быть любимым. Оказывается, это многого стоит. Хван улыбнулся. Феликс был прав: всё это действительно дорогого стоило. И эта встреча, и череда случайностей и совпадений, которая к ней привела, и то, что сейчас они могли сидеть на этой кухне, обнимать друг друга и говорить. Джин склонился, чтобы поцеловать Феликса в висок, и после продолжил: — И что плохого в том чтобы встречаться с тем, кто готовил для тебя кофе? — спросил он. — У тебя хотя бы была настоящая работа, а не попади я в студию, тебе бы досталась участь встречаться с уличным художником. Это вполне могло быть правдой. Ничего другого Хван не умел. Точнее умел, но все его навыки были связаны с творчеством. Он не заканчивал юридический, как его отец. Не защищал докторскую степень по экономике, как его мать. У него не было ничего, кроме стремления писать картины и как-то проявить себя, поэтому да – если бы его не заметили и не пригласили сняться в пробной фотосессии, у Хвана были все шансы сидеть где-нибудь на бульваре и писать простенькие портреты для всех желающих. — Ничего страшного. Если бы я взглянул на твои картины, то сказал бы, что ты чертовски талантлив и в будущем тебя ждёт успех, а пока я мог бы тянуть нас двоих. Устроился бы на ещё одну подработку, экономил бы, чтобы ты мог покупать холсты и краски, и учился в два раза усерднее, чтобы стать твоей ступенькой в светлое будущее. Ты бы обязательно сиял так же, как и сейчас. Хёнджин усмехнулся. Он ненадолго прикрыл глаза и вдохнул воздух, пропитанный ароматом винограда, свежих овощей и кофе с молоком. После Хван протянул руку, взял чашку и наконец-то сделал глоток. Мягкий и хорошо знакомый вкус растёкся на языке. Вкус вернул его в то прошлое, где он ещё был одинок, а после обратно на эту кухню. — Жаль, что ты не можешь взглянуть на себя моими глазами, — выдохнул Джин. — Знаешь, когда я писал тот портрет, я очень долго не мог изобразить глаза. Около года простоя, сотни набросков и испорченных листов. Многим позже я понял, что написал глаза, когда пересёкся с тобой взглядом. В них было всё, что я искал: тоска, опаска, живой блеск, упорство и таинственность. Я писал твой портрет, когда ещё ничего не знал. Когда не осознавал, кто мы есть. Но уже тогда моё подсознание считало тебя красивым. По-особенному. А ещё, — Джин улыбнулся и невпопад добавил: — Я рад, что тебе не пришлось работать за нас двоих, потому что тогда бы у тебя совершенно не осталось времени на меня. Слова Хвана заставляли Ли чувствовать неловкость. Тот часто говорил о том, что он, Феликс, красивый. Иногда ему хотелось поверить. Просто забыть своё прошлое и отдаться настоящему, чтобы после вместе думать о будущем. Но Ли слишком хорошо помнил все жестокие и обидные слова, которые говорили ему дети в приюте, и те, слова которые говорили ему партнёры, когда он пытался строить отношения. Мир вокруг осуждал его веснушки и большие глаза. Парням не нравился цвет его волос и выбор в одежде, но даже так никто не пытался изменить его сам: взять и отвести за руку в салон, оплатить новый гардероб. Так было до встречи с Джином. Его истинный придал ему ценность, и Ли надеялся, что однажды сможет поверить его словам и принять себя. — Может быть, однажды, — невпопад начал он, но после, тяжело вздохнув, качнул головой. — Не важно. Я тоже рад, что ты будешь со мной. С нами. Когда всё закончится, я продолжу обучение в универе, а ты вернёшься на любимую работу. — Обязательно, — ответил Хёнджин. Он не знал, правильно ли поступает, но действительно верил в такое будущее или, во всяком случае, пытался это делать. Хван вновь прижался губами к виску Феликса, покосился на мультиварку, которая вот-вот должна была выдать им их ужин, и вновь перевёл взгляд на чашку с ещё горячим кофе. — Джисон передал мне наши фотографии, — произнёс он. — Первые совместные. Хочешь увидеть? —Да, — неуверенно ответил Ли. Увидеть он хотел, но опасался, что те будут плохими. Что он мог всё испортить, потому что в тот день Хван был очень красивым. Настолько, что от одного воспоминания у Феликса пересыхало во рту и начинало пульсировать внизу живота. Последнее Ли не нравилось. Это было больно. —Ты их уже видел? — Пару-тройку, — ответил Хван. — Те, что сверху. Вообще он хотел посмотреть их все. Фото были эффектными, по-своему яркими. На них Феликс выглядел так, словно полжизни провёл на съёмочной площадке. Джин хотел добраться до тех, где они близки, где он целует Феликса в губы, а после тот приподнимается на носочки и прижимается губами к родинке у него под глазом, но решил, что они могут сделать это вместе. Хван поднялся на ноги и вышел из комнаты. В скором времени он вернулся обратно с бумажным пакетом в руках. — Всё здесь, — сказал он. Ли снова неуверенно кивнул. Он приподнялся, чтобы убрать со стола мусор и протереть всё сухим полотенцем, и только после вернулся на своё место. Когда Джин вручил ему конверт, Феликс помедлил. Он аккуратно вытянул первую фотографию и нахмурился. После нескольких секунд он вытащил вторую, и его губы сжались в тонкую бескровную полосу. Казалось, что Ли злился или был чем-то недоволен, но на деле он не понимал, почему на фото выглядел так... привлекательно? Он помнил, как ему нравилось то, что с ним сотворил Джисон, но видеть себя в зеркале и видеть на фотографии – разные вещи. — Это правда мы? — почему-то шёпотом спросил он, глядя на их с Джином совместное фото. — Разве непохожи? — поведя бровью, полюбопытствовал Хван. Он обнял Феликса, уложил подбородок на его плечо и вновь скользнул взглядом по фотографии. — Это вроде бы я, — улыбаясь, протянул он, указав пальцем на фигуру в широких штанах и белой майке. — А это ты. Смотри, даже веснушки видно. Мне нравится. Хван знал, что фото настоящие. Они не предназначались для журнала, и редактировать их не было нужды. Точнее для него бы сделали любую ретушь, но он торопился получить снимки на руки, потому предпочёл забрать их такими, какими они были изначально. — Выбери несколько для нашей спальни. Ли хотел ответить, что парнем рядом с Джином был не он. Что это всё ложь или, быть может, плод его сонного воображения, но вместо этого он указал на фото с поцелуем. На то самое, где он целовал Джина в родинку под левым глазом. — Эту, — произнёс он, ощущая, как снова становится слишком жарко. — А остальные выбери сам, потому что они все красивые, а повесить всё будет странно. — Хорошо, — согласился Хёнджин, откладывая в сторону фото, на которое указал Феликс. — Давай возьмём ещё это. И вот эти три. Хван выбрал то фото, где целует Ли в губы, где тот отвечает ему, прижимается и обнимает в ответ. И ещё три менее пикантные, но по-своему броские фотографии, где они позируют на камеру – молодые, красивые и с виду здоровые. — Для этих я закажу рамки, а для оставшихся можем купить альбом. Возможно, это было старомодно – хранить такие вещи, но Джину всё равно хотелось. Его спальня всё это время выглядела пустовато и не обжито. И он надеялся, что появление Феликса вдохнёт в комнату жизнь. — Может, в следующий раз сразу фотоаппарат возьмём в постель? — поинтересовался Ли, окинув взглядом фото с поцелуем. Он не был против рамок и висящих на стене фотографий и не был против фотоальбома, но фото с поцелуем его всё равно смущало. — Выглядит так, словно если бы там была кровать, мы бы не дотерпели до дома. Тебе так не кажется? — Кажется, — остро ухмыльнулся Джин, — но мне понравилось это чувство. Оно было ярким, настоящим. Я хотел тебя так, как никогда и никого. Но я бы всё равно не переступил черту там. Я бы никому не позволил увидеть тебя обнажённым и таким уязвимым. — Хван повернул голову, чтобы оставить на шее Феликса едва ощутимый поцелуй и тише добавил: — Но мы могли бы уединиться в гримёрной. Конечно, сейчас Джин шутил, но в его словах всё равно была доля правды. Если бы Феликс был здоровым и не таким уставшим, он бы нашёл в студии укромный угол, где взял бы его. Он бы зажал ему рот ладонью, и мягко входил в него сзади, и им обоим было бы очень хорошо. — А насчёт камеры... если ты когда-нибудь захочешь обзавестись домашним видео, я буду не против, — уже громче произнёс Хёнджин, и его улыбка стала ещё шире, а Феликс тихо хмыкнул, зная, что в эту игру можно играть вдвоём. Ли быстро учился плохим, но очень приятным вещам, поэтому, несмотря на смущение, он всё же посмотрел Хвану в глаза и произнёс: — Могли бы, — согласился он со словами о том, что они могли бы уединиться в укромном уголке. — В тот день ты был настолько красивым, что я бы согласился на всё, о чём бы ты ни попросил. Я бы опустился перед тобой на колени, — выдохнул Феликс, облизывая пересохшие губы, — и сделал бы тебе приятно ртом. — Ли едва подался вперёд, к губам Джина, немного шероховатым, но всё равно желанным. — И мы купим камеру. И тогда... — Феликс склонился ещё сильнее и продолжил едва сминая губы Джина своими. — И тогда, — повторил он, — я сделаю много видео с Лакки. И с тобой. Я буду снимать, как ты рисуешь, и как вы играете вдвоём. И у меня будет целая папка таких записей. Хван усмехнулся и выдохнул в его губы горячий воздух. — А у меня будет видео, как ты стоишь передо мной на коленях, — пообещал он, ощущая, как по телу растекается жар. Джин знал, что им нельзя заниматься сексом, но он всё ещё оставался альфой. Близость Феликса, его аромат, тихий шёпот и эти ненавязчивые прикосновения возбуждали его, делали кожу горячей, а глаза – практически чёрными из-за расширяющихся зрачков. Хван шумно втянул воздух, сжал нижнюю губу Феликса собственными губами, слегка оттянул и увлёк его в поцелуй. Влажный и чувственный, он продлился совсем недолго. Вскоре Хёнджин отстранился. Он как-то очень преданно потёрся щекой о щёку Феликса и кивнул в сторону мультиварки: — Наш ужин готов. — Как же мне хочется послать ужин к чёрту, — выдохнул Ли, ощущая, что проиграл в сражении, даже не успев ничего сделать. Внутри всё сжималось и пульсировало. Внутри всё желало продолжения, но Феликс кусал щёку изнутри, понимая, что нельзя. Ему нужно было держать себя в руках. Ещё несколько часов назад он был уверен, что больше в жизни не будет заниматься сексом, чтобы не повторить свои ошибки, но вот они здесь, на кухне, голодные и молодые, говорят глупости, от которых по телу Ли пробегают мурашки. — Я люблю тебя, — не сдержавшись, Феликс чмокнул Джина в щёку и всё же отстранился. — Но поесть нужно. Нам обоим. Джин кивнул и поднялся на ноги. Он подошёл к кухонной тумбе, потянулся за тарелками и, ненадолго обернувшись, произнёс: — Если хочешь, позже я могу сделать тебе приятно. Только губами. Хван сказал это как бы между прочим, коротко пожал плечами и вернулся к своему рису и пропаренному мясу. — Хочу, но не сегодня. Давай немного потерпим, — качнув головой, ответил Ли. Он, правда, хотел, но боялся, что после оргазма ему придётся пить обезболивающее. К тому же он сам не мог бы оставить Джина без внимания, а уделить его должным образом не мог, поэтому предпочёл отказаться. — Хорошо. Джин не настаивал. Он только мягко предлагал и не огорчился, когда Феликс ответил отказом. Хван всё понимал. Даже слишком. В конечном итоге ещё несколько часов назад всё было крайне паршиво. Ещё несколько часов назад Феликс был совершенно другим, и физически, наверное, ему всё ещё было больно или хотя бы некомфортно. Хёнджин не знал точного ответа на этот вопрос и боялся спросить прямо. Это была опасная тема, на которую они ещё не были готовы говорить. Он точно не был. Его устраивала атмосфера, которая была сейчас, и устраивало то, что Феликс был способен улыбаться, обнимать его и находиться рядом. Джин был уверен, что однажды они сядут и поговорят о том, что с ними случилось, если это будет необходимо, но сейчас предпочёл идти дальше. — Тогда у нас есть время придумать занятие на вечер, — сказал он, ставя перед Феликсом тарелку. — Спать? — предложил Ли. Сейчас он не то чтобы хотел этого, но в Хване было не больше пары часов сна, и Феликс переживал о его здоровье. — Или фильм. Мы можем посмотреть то, что нравится тебе. Ли помнил, что Джину нравилось фэнтези и романтика, и что тот не любил фильмы ужасов, поэтому он был не против посмотреть то, что нравилось именно Хвану. — И тебе не покажется это скучным? — спросил Джин, усаживаясь напротив. Конечно, он помнил о том, что Феликс мало что смотрел в своей жизни, но то, что они были истинными, вовсе не означало, что их вкусы должны были совпадать. К тому же Хёнджин с трудом решался на просмотр новых фильмов, до дыр засматривая то, что когда-то счёл увлекательным. — Нет, —ответил Ли. — Сегодня мне хочется стабильности и того, что я уже знаю. Феликс не был уверен, что не уснёт до конца фильма, поэтому он не хотел, чтобы Джину пришлось досматривать в одиночестве или останавливаться, чтобы после сделать это вдвоём. Его вполне устроило, если бы они лежали на диване и не беспокоились об этом. — К тому же тебе нравятся эти фильмы, а нам сейчас нужны положительные эмоции. И желательно много. — Положительные эмоции? — повторил Хван. Он хрустел салатом и напряжённо думал. Феликс, в общем-то, был прав: им нужно было делать то, что помогло бы обоим втиснуться в нормальный ритм жизни. Пока они были чем-то заняты, его, Хёнджина, не тревожили ненужные мысли и не тянуло напиться в попытке забыться. Так что да, им нужны были положительные эмоции. Руководствуясь этим убеждением, Хван выбрал сказку. Обычную старую сказку, переснятую современными режиссёрами. Это был интересный и, что важнее, лёгкий сюжет. А ещё там было место для чуда. В чуде они сейчас нуждались не меньше. И Ли даже осилил половину, но после всё-таки уснул, уложив голову на грудь Хвана и обнимая лежавшего рядом щенка. Последнему не сразу разрешили залезть на диван. Сперва было решено, что Лакки не стоит баловать, но после пары минут вглядывания в щенячьи глаза, Феликс сдался и смог подобрать такие слова, которые уговорили альфу позволить мелкому лечь рядом. Только в этот раз. Впрочем, история повторилась, когда они перебрались в кровать. Сонный Ли ждал, когда из ванной вернётся Джин и принесёт с собой запах мятной пасты. — Можно ему в кровать? — спросил он, надеясь, что Хван сдастся и в этот раз. — Феликс, — выдохнул тот, подходя к шкафу в поисках футболки, — это он сейчас маленький и милый, а когда вырастет, что случится относительно скоро, спать на полу придётся нам. Что хуже, мы можем его придавить или столкнуть с кровати. Это вполне могло случиться. Иногда они спали спокойно, но бывало, что ему, Хвану, становилось жарко, и он начинал ворочаться, или Феликсу снились сны, и тот ползал по всей кровати, выпихивая подушки или, напротив, сгребая их в кучу. Кровать, к слову, была большой и довольно высокой, ковёр на полу отсутствовал, а ехать среди ночи в ветеринарку Джину не улыбалось. — Лучше оставь лежанку у кровати. Если ему надоест спать, у него хотя бы будет возможность спокойно бродить по квартире. Ли нахмурился. Он собирался пообещать Джину, что сегодня ему не будут сниться кошмары, если тот разрешит, но после кивнул. Кошмары в последнее время стали неотъемлемой частью его жизни. Феликс привык просыпаться в холодном поту и с адской болью в груди. Он не хотел бы, чтобы Лакки пострадал, поэтому ему пришлось согласиться с Хваном. — Ты прав. Я сейчас всё принесу, — убрав одеяло, Ли попытался подняться с кровати, но, сделав это слишком быстро, тут же сел обратно. Перед глазами на несколько секунд потемнело, и он привычно поспешил заверить Джина, что с ним всё хорошо. — Я принесу, — повторил Феликс, устало потирая переносицу. — Отдыхай. Я сам принесу, — сказал Хван. Он помог Феликсу опуститься на подушку и мягко коснулся щеки. Когда Ли испытывал какое-либо недомогание, внутри него всё всегда сжималось и обдавало холодом, но сейчас это чувство было не таким ощутимым. Нет, Хёнджин всё ещё боялся за него, но сегодня он знал, что на Ли свалилось слишком много эмоций. Большая часть была хорошей, но они всё равно истощали. — Лежи, — настойчивее произнёс Джин, — я сейчас. Он поправил одеяло и ушёл, а вернулся со стаканом воды и лежанкой. Стакан он оставил на тумбочке у кровати, лежанку бросил на пол рядом. — Ты как? Хочешь пить? — Нет, — отрицательно покачав головой, ответил Феликс, а после добавил совсем тихо о том, что ему самому нужно всё это делать. Справляться с такими бытовыми мелочами, потому что он сам не мог спихнуть все обязанности по уходу за Лакки на Джина. Это было бы нечестно. — Мне просто нужно немного больше времени, хорошо? Джин непонимающе поднял бровь. То есть саму фразу он, конечно, понял, но к чему именно она относилась – нет. Он не мог влезть в голову Феликса и прочесть все его мысли или хотя бы какую-то их часть, хотя иногда ему этого очень хотелось. Он не мог знать, о чём именно тот сейчас думал: об уходе за собакой или о чём-то большем. — Я не совсем понимаю, — честно признался Хван, садясь на кровать рядом. — Ты беспокоишься о том, что я принёс лежанку? Феликс снова кивнул. — Я знаю, что это прозвучит глупо, и что, возможно, я веду себя капризно, но я тоже хочу что-то делать. Я имею в виду, что могу принести воды и лежанку. Просто мне нужно на это немного больше времени и сил, но так ведь будет не всегда. Ли пытался объяснить, что пусть он и болеет, но хочет ощущать себя нормальным. Он не был против помощи, но хотел, чтобы Джин заботился и о себе тоже. — Я люблю тебя и мне приятно, что ты заботишься обо мне, — улыбнувшись, Феликс коснулся руки Хвана. — Правда. Но я тоже хочу заботиться. О вас двоих. Джин улыбнулся как-то по-особенному мягко. — Ты слишком много об этом думаешь, — сказал он, и это было правдой. По крайней мере, Джин действительно так считал, потому что сам не придавал значения таким мелочам. — Ты выгулял его без меня, а я без тебя принёс лежанку. Ты сварил мне кофе, я принёс тебе воды. Ужин мы готовили вместе и фильм смотрели тоже вместе. Так что за сегодняшний день мы в расчёте. Хван прикоснулся к руке Феликса и аккуратно погладил пальцы. — Ты заботишься. Я это вижу и чувствую. Не думай, что я считаю себя обделённым. Просто не забывай обо мне. Не забывай, что я рядом. Этого будет достаточно. Пальцы Ли дрогнули, и он, нахмурившись, приподнялся. Он сделал это, чтобы обнять Джина за талию со спины и поцеловать в мягкое место на стыке плеча и шеи. — Мне кажется, что этого мало. Ты делаешь для меня слишком много, а я словно пользуюсь этим. — Я так не думаю, — ответил Джин. Он опустил ладонь поверх рук Феликса, отклонил голову в сторону, подставляясь, и продолжил: — Просто сейчас так нужно. Тебе необходимо беречь силы. Конечно, Хван знал, что Феликс не нуждается в напоминаниях о том, что болен, но вместе с тем он понимал и то, что из-за болезни Ли не способен делать множество вещей, и ещё часть ему даётся тяжелее обычного. И Хёнджин не видел причин этого стыдиться. В конечном итоге это было не чем-то постоянным, что не изменится со временем. Заболевание не прогрессировало, да, но оно и не отступало. Оно являлось не тем, к чему можно привыкнуть или научиться как-то с этим жить. К примеру, если бы во время той аварии он, Джин, каким-то образом лишился руки, то рано или поздно он бы научился выполнять все бытовые дела оставшейся или привык бы пользоваться протезом. Но если бы у него обнаружили заболевание лёгких, он бы никогда не смог научиться дышать как-то иначе, потому что других способов не существовало в природе. Так Хёнджин думал. Возможно, эти рассуждения были слишком плоскими и не соответствовали действительности, но вести себя как-то иначе он всё равно не намеревался. — Ты прав в том, что так не будет всегда, — в конечном итоге произнёс он. — Но до тех пор тебе придётся меня потерпеть. — Или тебе меня, — безрадостно ответил Ли. Хватка его рук стала крепче, и он, прикрыв глаза, прижался щекой к спине альфы. Иногда он делал так, чтобы успокоиться или надышаться ароматом коньяка и чабреца. Ароматом Джина. Так он впитывал тепло его кожи и прислушивался к биению сердца, и тогда его собственное дыхание становилось не таким тяжёлым. — Прости, если я через время снова заговорю о чём-то таком, или если вдруг разозлюсь на твою помощь. Сложно быть беспомощным, когда у тебя вроде как всё целое снаружи. И когда привык почти двадцать лет делать всё самостоятельно. Он уже говорил о чём-то подобном раньше и сейчас напоминал только для того, чтобы обезопасить Хвана от тех слов или действий, которые он, Ли, мог сделать не со зла, а поддавшись моменту или эмоциям, как пару минут назад с лежанкой. Той самой, которую облюбовал подаренный Джином щенок. — Поэтому прости и давай ложиться спать. День был... насыщенным. Думаю, ты устал. — Устал, — согласился Хван, хотя обычно редко это признавал. Джин практически никогда не жаловался, не говорил о том, что ему тяжело, не рассказывал о своих сожалениях. Он не обсуждал это ни со своей семьёй, ни даже с Джисоном, хотя время от времени тот наседал с вопросами. Причём Хёнджин толком не знал, в чём именно кроется причина такого молчания: в нежелании показывать слабость или в опасении, что после он уже не сможет держать себя в руках и продолжать бороться. Последний вариант был самым паршивым, потому что эта борьба была не такой уж и долгой. Чуть больше месяца – слишком маленький срок. — Давай ложиться. Он подождал, пока Феликс вновь опустится на подушку, лёг рядом и, дотянувшись до лампы, погасил свет. — Я люблю тебя, — в мягком полумраке повторил Ли. Он прижался к тёплому боку сильнее и закрыл глаза. Его голос затих, и вскоре дыхание стало сиплым, но спокойным. Феликс уснул, и впервые за долгое время его не мучали ни кошмары, ни утренняя тошнота.