"Твои волосы пахли виноградом 2"

      Какое-то время они лежали молча. Джин смотрел в сторону окна и рассеянно гладил Феликса по спине. Он не пытался узнать, как тот себя чувствует, и было ли ему хорошо. Хван знал, что было. Им обоим было хорошо. И не потому что Феликс шептал об этом между судорожными вздохами и скомканными стонами, а потому что он ощущал это в реакции его тела, чувствовал в аромате и видел в сжимающихся пальцах и подрагивающих ресницах. Ещё никогда и ни к кому Хван не был настолько внимателен, не пытался следить за эмоциями и ловить случайные слова. Наверное, таким и должен быть секс. Таким откровенным, чувственным и вместе с тем покорным и уступчивым. Это была случайная мысль, которая вспыхнула и быстро угасла.       Позже Хван поднялся с кровати. Он помог Феликсу снять мокрую футболку, накинул на его плечи тонкий плед и принёс воды. Сев рядом, Джин протянул ему стакан, после рассеянно коснулся шеи, где остался совсем бледный след от его губ, и убрал руку.       — Может, мне всё-таки стоит съездить к тебе домой и забрать твои вещи? — спросил он.       Руки Ли подрагивали. Он всё ещё был очень горячим, и слова, которые Хван ему говорил, казались далёкими и малопонятными. Первая волна отступила, но она всё равно оказалась изматывающей.       — Если... если ты уедешь, мне будет плохо.       В обычное время он, Феликс, не позволил бы всему этому произойти. А если и позволил бы, то всё было бы иначе. После пары месяцев регулярных свиданий. После того как ему удалось бы узнать Джина лучше. И когда ему самому не нужно было бы бороться за собственную жизнь. Но его природа, сбитый цикл и отчаянное желание организма остаться в этом мире сыграли с ним злую шутку, и Феликс понятия не имел, когда ему снова понадобится альфа.       — Скоро... скоро снова начнётся.       Джин нахмурился, но после понимающе кивнул. Конечно, в другой ситуации они бы провели эту течку Феликса совершенно иначе. Наверное, они бы занимались сексом на всех горизонтальных поверхностях в этой квартире, делали бы короткие перерывы на поесть и вновь возвращались в постель. Это было бы замечательно. В конце, когда уровень гормонов начал бы падать, Феликс очнулся бы испещрённым следами неосторожных прикосновений и, вероятно, помеченным. И это тоже было бы по-своему хорошо. Хвану этого очень хотелось. Он бы мог продолжить прямо сейчас, но знал, что нельзя. Для Феликса это было слишком. Его организм, пусть даже горящий и вышедший из-под контроля, помимо секса нуждался в еде, лекарствах, отдыхе и чистоте. И каждое из этих условий было по-своему важным. И так как сам Ли думать об этом сейчас был не в состоянии, все заботы ложились на плечи Джина. Это он в ближайшие несколько дней должен был кормить его, следить за режимом, менять постельное бельё и думать о том, во что его одеть, в перерывах стараясь не облажаться и не заделать Феликсу ребёнка или не украсить его шею ненужным сейчас шрамом. Точнее эта метка была нужна. Причём нужна им обоим. Во всяком случае, альфа внутри Джина бесновался и требовал, чтобы она там была – в нежном месте с притягательным ароматом свежего винограда. Но травмы Феликсу сейчас были противопоказаны так же, как большие нагрузки и острая еда. И, глядя в его чёрные поблёскивающие глаза, Хван думал, насколько в действительности хватит его самообладания, потому что даже сейчас, когда после их близости прошло совсем немного времени, он хотел Феликса. Снова. И настолько сильно, словно не занимался сексом весь последний год. Хван стиснул пальцы в кулак так, чтобы Феликс этого не заметил, и попытался сохранить обычное выражение лица.       — Сколько у меня есть времени? — спросил он. — Час? Полчаса?       Это был чертовски дурацкий вопрос. Конечно, Джин понимал, что у Феликса нет какого-то особого таймера, который подсказал бы точное время, но тот всё-таки знал себя лучше.       — Я никуда не уеду, — на всякий случай пообещал он. — Давай я хотя бы сменю постельное бельё, ладно?       Не то чтобы Джин этого очень хотел. Просто ему нужно было делать хоть что-нибудь. Что-то такое, что помогло бы ему на время отвлечься от омеги в его постели. От распалённого и раскрасневшегося Феликса, чьё тело жаждало его и звало к себе.       — Не знаю, — не сразу отозвался Ли.       Его тело требовало продолжения, а мысли путались и не давали сосредоточиться хоть на чём-то. Феликсу казалось, что всё происходит не с ним. Он чувствовал, как саднила шея, и как становилось влажно там, внизу. Наверное, даже в нормальное время Ли не смог бы ответить Хвану, потому что течка наедине с собой и течка с альфой – абсолютно разные вещи.       — Не знаю, — повторил он.       Феликс повалился на бок и, прикрыв глаза, сипло втянул ртом воздух. Ему хотелось спать. И альфу тоже. Хотелось унять разгорающийся пожар внутри или же наконец-то сгореть дотла. И его кожа становилась всё горячее, а после Джин додумался принести ему воды с лимоном и мятой и влажное полотенце. Точнее сначала он перенёс самого Феликса в спальню с чистой кроватью, а уже после дал ему воды. Больше Хван его ни о чём не спрашивал, но для себя уяснил, что тот сейчас согласится на что угодно, за исключением тех предложений, которые вели к тому, что ему, Феликсу, придётся остаться одному на неопределённое время.       — Так легче, да? — выдохнул Джин, сидя рядом с Ли на кровати.       Постельное было ещё прохладным, в приоткрытое окно врывался приятный вечерний ветер, на лбу Феликса лежало свёрнутое полотенце, смоченное холодной водой, вторым Хван обтирал его тело, полностью обнажённое и очень красивое. Влажная ткань скользила по бледным рукам, тонким ключицам, вздымающейся груди и ногам, которые были достаточно изящными, чтобы ходить по подиуму.       — Да, — на выдохе произнёс Ли.       Он выгибался навстречу прохладным, влажным прикосновениям, словно его ласкали ртом с зажатым между губ кусочком льда. Они, эти прикосновения, заставляли его кожу покрываться мурашками. Они возбуждали его, принося странное, изощренное удовольствие.       — Вот здесь, — перехватив руку Джина, Ли поднёс её к своему горлу. К пульсирующей вене. Так ему было приятнее всего. — Твой запах... Ты всё ещё хочешь меня?       — Так заметно? — усмехнулся Джин.       Одет он был вполне прилично – по крайней мере, широкие шорты немного скрывали возбуждение, – но зрачки его глаз были всё ещё расширены, сердце билось слишком громко и часто и ноздри нервно дёргались, реагируя на аромат омеги. Джин часто облизывал губы, и у него во рту собиралась слюна, и его руки слегка подрагивали, но эту тягу ещё можно было терпеть. Или Хвану так только казалось, потому что на его предплечье красовалось уже два следа от укуса. Кожу он, конечно, не прокусывал, но сжимал зубы достаточно сильно, чтобы боль ненадолго отвлекала.       — Ты лежишь передо мной обнажённый, твой аромат пропитал всю спальню и твои бёдра всё ещё влажные. Конечно, я хочу тебя. Было бы странно, если бы не хотел, — в обычное время они ещё ни разу не говорили на интимные темы, но если сейчас Феликс был настроен задавать такие вопросы, Джин был не против ответить на них.       — Прости, — шепнул Феликс.       Его губы исказила усмешка, и он отпустил руку Джина, а после попытался перевернуться на живот. Вышло неуклюже и не с первого раза. И если бы не спазмы, причиняющие боль, и смазка, которая пачкала бёдра, он бы предпочёл лежать и не двигаться. Желательно больше никогда. Но запах Хвана забирался в ноздри, будил голод и подталкивал к безумным вещам, на которые в нормальное время Ли решился бы с трудом.       — Я помогу, — произнёс он, толкая Джина в грудь. Ли забрался на его бёдра и ладонью скользнул под пояс шорт, сжимая член. — Можно?       — Подозреваю, что в таком положении я позволю тебе всё, что угодно.       Это было недалеко от правды. В конечном итоге пальцы Феликса сейчас касались его самого ценного и деликатного места, и эта хватка казалась Джину чертовски нужной и такой же правильной, как и вес Феликса на собственных бёдрах. Но даже так он всё ещё мог остановить Ли и, наверное, сделал бы это, если бы не знал, что тот нуждается в продолжении. Да, его температура немного спала, и дыхание казалось ровнее, но боль постепенно накатывала вновь. Сам Феликс об этом не говорил, но время от времени он морщился, сводил к переносице брови и прикасался к животу.       — Можно... — всё-таки выдохнул Джин и, не удержавшись, поднял руки, чтобы прикоснуться к Феликсу, очертить изгибы его тела, ощутить, как тот напрягается и подставляется.       Ли шумно выдохнул. Он хотел бы, чтобы его первый раз был другим. Самый настоящий первый раз. Он хотел быть к этому готовым. Выглядеть красиво. Чувствовать себя хорошо. И знать, что всё это не зов инстинктов. Но всё случилось иначе. Вся его жизнь в очередной раз перевернулась, и Феликс устал считать, сколько оборотов сделало это колесо обозрения. Всё уже произошло и, пожалуй, самым главным здесь было то, что рядом с ним был Хван. Омега внутри него ему доверял. Он жаждал его и взывал к нему, и Ли поддался этому соблазну. Снова. Приспустив шорты Джина, он сам медленно опустился на его член. Это вышло не сразу, и его движения были неумелыми, но правильными. Ли закатил глаза, когда Хван оказался в нём полностью, и упёрся руками в его грудь. Взгляд Джина помутнел и дыхание сбилось. Он ощущал уже знакомый влажный жар и то, как Феликс сжимает его в себе. Хван провёл кончиками пальцев по его напряжённым рукам, мягко надавил на плечи.       — Ложись на меня, — шепнул он. — Расслабься. Тебе будет хорошо. Нам обоим будет.       Сейчас было самое время обхватить его обеими руками, сжать и грубыми рывками входить в него снизу так, как это было во сне, который казался как никогда реальным и заставил тело самого Джина гореть в тот вечер, когда он очнулся в больнице. Хван бы очень этого хотел, но для Феликса это была большая нагрузка. Даже то, что тот сидел на нём, широко разведя ноги, уже само по себе отнимало силы.       — Ну же, — Джин двинул бёдрами и раскрыл объятия.       И Феликс, поддавшись, лёг. С его губ сорвался скомканный стон. Носом он уткнулся в шею Хвана, и его губы, выразительные и мягкие, заскользили по бледной коже. Ли целовал его, но не кусал. Он был мягок и нежен. И, быть может, невинен. Даже так, сидя на чужом члене, он казался всё ещё чистым и незапятнанным. И когда его губы приоткрылись, с них не срывались мольбы о большем, потому что то, что они делали, уже было много. Возможно, не для них самих, но для его тела точно. Впрочем, это унимало боль. Мягкие толчки, скольжение пальцев по спине и бёдрам, ненавязчивые поцелуи в шею и более откровенные в губы расслабляли и избавляли от спазмов. То, что бесновалось внутри Феликса, замолкало, становилось ласковым и покладистым. И Джин в какой-то момент осознал, что ленивый секс – это не так уж и плохо. В целом всё было не так уж и плохо, пока рядом был Феликс, пока он мог ощущать его аромат, смотреть в его глаза, прикасаться и говорить.       

***

      Феликс уснул около десяти, изнеможённый, разморенный и в объятиях Джина, а на следующий день тот не пошёл на работу. Хван позвонил в студию, пока Ли ещё спал, и отменил съёмки на несколько ближайших дней. Это било по его репутации, но ничего другого он всё равно сделать не мог, так же как и не мог оставить Феликса одного. Ли нельзя было накачать таблетками, потому что те были вредны для его и без того подорванного здоровья, а заставлять его мучиться пусть даже несколько часов Джин не хотел. Боль выматывала. Жар тоже. Феликсу нужны были силы. Пока он находился поблизости, Ли становилось лучше. В конечном итоге Хван осознавал, что в каком-то смысле и сам виноват в его состоянии: омега внутри Феликса его чувствовал, тянулся и жаждал, поэтому сам процесс был куда активнее и ярче, и с этим уже ничего нельзя было сделать.       — Проснулся? — повёл бровью Джин.       Уже около двух часов он лежал рядом со спящим Феликсом, наблюдал за тем, как вздрагивают длинные ресницы, и ждал, пока тот откроет глаза.       — Кажется, — хрипло отозвался Ли.       Феликс поморщился, ощущая сухость во рту и ещё не до конца осознавая, где он и кто. Всё тело отзывалось болью. Эта боль была сковывающей и тягучей, словно вчера он принимал участие в марафоне и бежал несколько километров, не останавливаясь. Впрочем, эти ощущения были недалеки от правды. В марафоне он участвовал, но не в том, в котором хотелось бы. Запоздало до него дошло, что вчера произошло. Эти мысли были ленивыми, но цепкими. Они смешивались с ощущением приятного покалывания внизу живота.       — Вчера... это ведь был не сон? — открыв глаза, спросил Ли, ощущая, как лицо обдаёт жаром. Запах Джина, до этого убаюкивающий, забился в ноздри, заставляя инстинктивно прикрыться и прижать ладонь к шее, к тому месту, на котором ещё ощущался след от чужих зубов.       — Ты же... Ты же не сделал этого?       — Чего именно? — хмыкнул Джин, свешивая ноги с кровати, и привычно подцепил с тумбочки стакан с лимонной водой.       Когда он только наливал воду, она была ещё горячей, но к этому времени уже остыла. Стакан Хван протянул Феликсу, отрешённо сравнивая след от укуса на его шее со следами на собственном предплечье. Те были глубже, но выглядели вполне нормально.       — Не смотри на меня так, — сказал Джин. — Да, всё не было сном. Мы переспали, но твоя шея в порядке. Я ничего тебе не сделал. Ничего не порвал. Внутрь не кончал. Не кусал. — После Джин добавил короткое «пока», но не стал заострять на этом внимание. — Я был осторожен. После помог тебе принять душ, сменил постельное бельё. Ты устал и уснул. — Хван поморщился и опустил взгляд на шею, которую Феликс так отчаянно старался прикрыть. — Скажи... тебе было хорошо?       — Я не …— Феликс замялся, садясь в кровати и забирая стакан из рук Хвана. Смена положения заставила его несколько ссутулиться, а глоток воды отозвался в желудке неприятной тяжестью. — Я не это имел в виду.       Или это, —мысленно добавил Ли, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота от собственных слов: Джин не сделал бы ничего из того, что ему не понравилось. Об этом ему говорила память, услужливо подкидывая картины прошедшего дня. Его тело было целым и чистым. И следы на шее ощущались действительно неглубокими.       — Я не такой сильный, как ты. Я бы не сдержался, — его взгляд зацепился за руку Хвана. За следы, яркие и свежие, и явно принадлежащие не самому Феликсу.       Не сразу, но он протянул руку, чтобы коснуться Джина в извиняющемся и каком-то преданном жесте. Ли нарочно оттягивал момент ответа на последний вопрос, потому что ему было хорошо. Он помнил это смутно, но тело, даже уставшее и тяжёлое, по-прежнему тянулось к Хёнджину, и омега внутри него хотел повторения.       — Думаю, — уже тише добавил он, — было хорошо. Это был мой первый раз.       Хван растянул губы в задумчивой улыбке и коротко кивнул каким-то из своих мыслей. Он приблизился к Феликсу и, казалось бы, собирался поцеловать, но в последний момент скользнул губами к уху.       — Мне тоже было хорошо, — шепнул Джин. Он понятия не имел, важно ли это, но счёл необходимым сказать. — В свой первый раз ты был прекрасен.       Это было правдой. Несмотря на то, что всё было не так красиво, как хотелось бы, несмотря на кашель, необходимость прерываться и сдерживаться, несмотря на невозможность доставить друг другу такое удовольствие, чтобы после тело ещё долго содрогалось от остаточных спазмов, Джин всё равно считал, что всё было замечательно. Что важнее, всё было естественно и просто. Они подходили друг другу, чувствовали друг друга. Им не приходилось договариваться. Им хватало коротких фраз и реакции тела, чтобы понимать друг друга, поэтому всё прочее меркло перед ночью, проведённой с тем, кто тебе предназначен. Несмотря на боль в руке, всё ещё чёрные глаза и лёгкий жар, Хвану никогда не было лучше, чем сейчас. Он коротко поцеловал Феликса в щёку и вновь занял своё место напротив, но он всё ещё держал его за руку, и почему-то сейчас это прикосновение казалось ему очень интимным.       — Позавтракаем сегодня здесь, ладно?       — Всё должно было случиться не так, — слабо и невпопад запротестовал Ли. — Мне нужно одеться, наверное, — неуверенно продолжил он, и его пальцы дрогнули и разжались. Он сильнее укутался в простыню и запоздало добавил: — От еды не откажусь.       — Подожди, я принесу одежду, — сказал Джин, поднимаясь с кровати.       Ненадолго он вышел из комнаты и вернулся со стопкой вещей. На этот раз те действительно принадлежали Феликсу и не висели бы на нём, как на вешалке. Хван коротко улыбнулся, отдал одежду Ли и скрылся в направлении кухни. Вернулся он только через пятнадцать минут с деревянным подносом на ножках. Как-то Джин купил эту вещицу для завтраков в постели, но ещё ни разу не приводил домой кого-то, для кого захотел бы готовить.       — Я вернулся, — произнёс Хван, и Феликс смущенно улыбнулся ему в ответ.       Обычно он не был таким робким, но произошедшее вчера и пока ещё лёгкие спазмы внизу живота говорили о том, что ему, Ли, было мало. И пусть он предпочёл бы сексу сон, но его организм всё равно тянулся к альфе, и укус на шее казался неполноценным, как незавершённая картина, как недочитанный роман.       Хван поставил столик на кровать и уже собирался сесть, но Феликс не дал ему этого сделать. Точнее он не дал ему сесть напротив, утягивая к себе, мягко толкая в грудь, чтобы тот облокотился об изголовье. Так Ли было проще устроиться в его объятиях.       — Я не приверженец секса на одну ночь, — тихо проговорил он, не оборачиваясь, чтобы взглянуть на Хвана. — Поэтому... мы можем начать встречаться. Потом. Когда я выздоровею. Если ты, конечно, будешь не против. — Феликс говорил, и его тело снова было горячим.       — Буду, — выдохнул Джин. Он ощутил, как Феликс напрягся, и обнял его на случай, если тот решит дёрнуться, встать и уйти или сделать что-то такое, что ему в любом случае не понравится. — Я буду против, — продолжил Хван, — потому что не хочу ждать. В этом нет смысла. Я знаю о тебе далеко не всё, но то, что успел узнать, мне нравится. Ты мне нравишься. И даже если в чём-то наши вкусы и взгляды не сойдутся, думаю, мы сможем найти решение. Так ведь делают люди? Пытаются отыскать компромисс.       Джин склонился, утыкаясь лбом в его макушку, вдохнул аромат волос и продолжил:       — Я не хочу быть просто знакомым с привилегиями до тех пор, пока не наступит день Х. Позволь мне быть с тобой уже сейчас. Быть по-настоящему. Даже если я чего-то не умею, то научусь и смогу позаботиться о тебе. Мы сможем позаботиться друг о друге.       — Это нечестно! — вспыхнул Феликс.       Он хотел сказать, что Джин слишком много на себя берёт. Что то, что они истинные и между ними есть секс, ещё не является причиной становиться парой. Это были бы эгоистичные и очень жестокие слова. А ещё неблагодарные, и Ли озвучил бы их, если бы его вспышка не утихла так же быстро, как и появилась.       — Нечестно, — повторил он. — Я не хочу, чтобы ты заботился обо мне или как-то подстраивался под мои требования и моё состояние, потому что сейчас я не смогу дать тебе того же. Понимаешь? Я не умею только брать, Хёнджин. Я чувствую себя неуверенно. Чувствую, что наглею. Когда я выздоровею, я смогу быть лучшей версией себя. Быть кем-то достойным тебя. Тогда тебе не придётся пытаться как-то мне угодить. Я буду стоять с тобой на одном уровне, а не быть обузой, тянущей тебя на дно.       — Я дам тебе простой пример, ладно? — протянул Джин, расслабленно облокачиваясь об изголовье и прижимая Феликса к своей груди. Вообще изначально он хотел начать спорить, потому что пока Ли говорил, внутри него всё клокотало, но после Хван решил, что это бессмысленно: на сухие факты и логичные доводы Феликс реагировал лучше. — Представим на пару минут, что мы уже встречаемся. Какое-то время. Месяц, к примеру. — Джин пожал плечами и продолжил: — Я возвращаюсь домой и попадаю под машину. Предположим, мои травмы оказываются серьёзнее обычных ушибов. Например, у меня сломаны ноги и я не могу делать вещи, которые раньше не вызывали трудностей. Не могу сам принять душ, сходить в магазин, приготовить поесть. Ты бросишь меня из-за этого? Уйдёшь, потому что нам придётся временно перекроить свою жизнь под другие реалии? Или это мне нужно будет бросить тебя, потому что я стал скверной версией себя, или потому что слишком полагаюсь на твою помощь, или потому что не могу заняться с тобой сексом так, как делал это раньше? Или мы, — Джин разжал хватку, чтобы взять ладони Феликса в свои руки, — всё-таки попытаемся пережить это вместе? Быть друг для друга поддержкой и опорой даже в самых дерьмовых жизненных ситуациях – это отношения. А вот сравнивать, кто сколько взял и дал – это бизнес. Я хочу встречаться с тобой, а не вести дела.       — Это не одно и то же, — попытался возразить Ли, но после тихо чертыхнулся и закрыл глаза.       Напряжение не спало до конца, но Феликс больше не казался таким каменным. Он сидел и молчал достаточно долго. Настолько, что приготовленный Хваном чай остыл. И казалось, что этот разговор утомил его настолько, что, не найдя решения, он просто уснул. Что так его организм попытался справиться со стрессом, но на деле Ли пытался подобрать аргументы против слов Хвана. Донести до него, что рак и переломанные ноги – принципиально разные вещи, и что, возможно, он сам не был бы таким сильным и терпеливым, как Джин, потому что ему сложно было представить, что он вообще когда-то с кем-то сойдётся даже в те дни, когда всё было хорошо. Он бы отказался от Хвана в пользу своей мечты. Так Феликс думал, и омега внутри него изливался желчью, шипел и ненавидел его. Он протестовал, и Феликсу не хватило сил ему противостоять.       — Кажется, я нашёл черту, которая мне в тебе не нравится. Это твоё умение находить правильные слова. — Он тяжело вздохнул и крепче сжал ладони Джина. — Хорошо. Я соглашусь сейчас с тобой встречаться, но при одном условии, ладно?       — Допустим, — помедлив, отозвался Джин, и Ли продолжил:       — Пообещай мне, что уйдёшь, если всё будет плохо. Уйдёшь и попробуешь начать жизнь с чистого листа, а не будешь смотреть на то, во что я могу превратиться. Пообещай мне, Джин.       — Нет, — ответ получился резким и жёстким, а голос самого Хвана прозвучал куда твёрже, чем обычно.       На мгновение из него исчезли спокойные ноты и игривые ноты тоже. И в целом он мог смириться практически с любой прихотью Феликса, кроме этой. Они могли бы спать в разных спальнях, если бы тому так захотелось, он мог бы купить постельное бельё необходимого цвета, убрать картины, которые Феликсу чем-то не понравились, пользоваться только определённым освежителем воздуха и много чего ещё. Причём это не означало бы, что он, Хван, как-то прогибается под его желания. Скорее, это были мелочи, не стоящие особого внимания, в отличие от того, что Феликс сказал сейчас.       — Я не уйду. Прости, но тебе придётся с этим смириться, — Джин крепче сжал горячие ладони и продолжил раньше, чем Ли успел что-то возразить: — Если я уйду в такой момент, думаешь, смогу после жить нормально, спокойно есть, ходить на работу? Кого я буду видеть, глядя на себя в зеркало? Как смогу после себе доверять и строить хоть какие-то отношения? Не думай, что всё, что я делаю, это только для тебя. Я заинтересованное лицо. Ты мне нужен. И ты выздоровеешь. Чего бы это ни стоило.       — Прекрати говорить так самоуверенно! — Феликс снова вспылил. — Одно дело видеть меня сейчас таким, а другое, когда от меня не останется ничего! Ты это понимаешь?!       Ли злился. И дело было не в том, что Джин говорил, а в том, что этот разговор вообще существовал. Что рядом с Хваном всё шло не так, как он хотел. Феликс разжал пальцы и попробовал высвободить руки. Это был скандал на пустом месте. Внутри него бушевала буря, и вместе с тем Ли ощущал, как его слова начинают меркнуть перед желанием развернуться и уткнуться носом в шею Хвана, вдохнуть аромат его кожи и оседлать бёдра.       — Да, чёрт возьми, — всхлипнул он, чувствуя, как низ живота свело и между бёдер снова стало влажно.       Джин усмехнулся. В сложившейся ситуации не было ничего смешного или даже отдалённо забавного, но Феликс злился, показывал характер и ему это нравилось. Тот отличался от всех омег, которых Хвану доводилось видеть раньше. Он не был робким, покладистым и мягким. Точнее был, но не всегда. Так что это не приедалось. От этого потока нежности не начинало тошнить. А ещё Джин уяснил, что в случае чего сможет на Феликса положиться, если вдруг жизнь вывернется так, что ему нужно будет чьё-то плечо. Для Хвана это было важно. Важно видеть рядом с собой кого-то, кто был достаточно силён и смог бы поддержать его и идти с ним в ногу. Но то, что Феликс всё-таки был омегой и его организм решил вспомнить об этом именно сейчас, ему было на руку. Хван хотел закончить этот разговор и получить ответ, который устроил бы их обоих. Точнее он знал, что получит его ещё сегодня, потому что кое в чём Феликс был всё-таки прав: Джин был самоуверенным, и эта самоуверенность была вполне оправданной. Он ощутил, как аромат Феликса становится тяжелее и ярче, глубоко втянул воздух, и улыбка на его губах стала широкой и острой.       — Кажется, чему-то внутри тебя не нравится то, что ты говоришь, — склонившись, шепнул Хван и поцеловал Феликса за ухом. — Иди-ка сюда.       Джин убрал поднос на тумбочку и аккуратно опрокинул Ли на кровать. Он приспустил его мокнущие шорты, не спрашивая, может ли вообще это сделать, потому что знал: даже если Феликс скажет нет, тело всё равно попросит об этом, – и скользнул ладонью меж бёдер. Пальцами он собрал смазку, огладил влажный вход и легко проник внутрь горячего тела. Они занимались сексом не так давно. Феликс был податливым, и мягким, и очень чувствительным. До вчерашнего дня Ли казалось, что в сексе он будет очень пассивен, что ему не понравятся эти монотонные движения, но с Хваном всё было иначе. С ним даже пальцы ощущались хорошо, и Феликса злило то, что его протесты утонули в скомканном стоне и ноги сами собой разъехались в стороны.       — Вытащи! — дёрнулся Ли. — Я не... я не договорил, — всхлипнул он, цепляясь пальцами в плечи альфы.       — Я знаю, — согласился Хван. Его дыхание было тяжёлым, голос звучал низко и хрипловато, на Феликса он вновь смотрел хищным практически чёрным взглядом и его член стоял и требовал к себе внимания, но это ещё можно было терпеть. — Проблема в том, что я больше не хочу слушать. Точнее хочу, но точно не то, что ты собирался сказать.       Джин говорил и не двигал рукой – только пальцами. Они ласкали Феликса изнутри, оглаживали, надавливали. Они распаляли его, заставляли становиться мокрым и сильнее цепляться за плечи. Хван убрал их, когда Феликс начал насаживаться сам, сорвав с его губ разочарованный стон, и вытер руку о покрывало.       — Я же сказал: ты мне нужен, — хрипло продолжил он, стаскивая с Ли шорты и устраиваясь меж его разведённых ног. Джин приспустил собственные штаны, провёл членом меж ягодиц, и ему понравилось, как задрожал Феликс, когда он задел пульсирующий вход. — Я хочу быть с тобой и жить с тобой. — Хван двинул бёдрами, надавил, но не вошёл. — Я хочу просыпаться с тобой в одной постели, ощущать твой запах и таскать тебе дурацкие подарки. — Он сделал так ещё раз и подался назад. — Я хочу с тобой встречаться.       Джин надавил сильнее, и крупная головка проникла внутрь, дразня, растягивая стенки, заставляя дрожать в предвкушении. Он тихо зарычал от удовольствия, тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и сжал бёдра Феликса, не давая тому ни отстраниться, ни насадиться полностью.       — Феликс, — позвал Хван, — ты будешь моей парой? Моим парнем?       Он спрашивал, но Ли молчал, кусая губы. Тот выглядел дико и очень юно. Его тёмные глаза поблёскивали от возбуждения и обиды. Он смотрел на Хвана так, словно в одночасье был готов убить его и съесть тоже. Голодный и жаждущий, Феликс попытался ещё несколько раз дёрнуться, но слишком быстро выбился из сил и только слабо ударил Джина кулаком в плечо, прежде чем лечь обратно и, прикрыв глаза изгибом локтя, просипеть короткое «да». Он хотел Джина, и это ожидание изматывало его. Сегодня оно диктовало ему свои правила. Оно и то, что бесновалось внутри него от одного только запаха Хвана. Ли ненавидел себя за слабость и за то, что он больше не властен над своим телом. Теперь это было тело Хёнджина. Он сам принадлежал Хёнджину.       — Какой же ты дурак, — всхлипнул Ли и, убрав руки от лица, протянул их к Хвану, не подозревая, что сейчас был неумолимо похож на оживший образ картины, которую так боялся.       У Джина перехватило дыхание. На мгновение ему показалось, что он вернулся назад в свой сон, навеянный то ли обезболивающими, то ли его собственными потаёнными желаниями. Что бы это ни было, Хвану было всё равно. Сейчас он готов был смириться даже с тем, что до сих пор спит. Аромат винограда и юного пота отравил его, подчинил, присвоил. И если всё это действительно было сном, Хван предпочёл бы никогда не просыпаться.       Он склонился, чтобы обнять Феликса, притянуть к себе и наконец-то войти в него полностью. И его стон сплёлся со стоном Ли, потому что этим ожиданием Джин мучил и себя тоже.       — Теперь это твоя проблема, — запоздало ответил он и накрыл губы Феликса своими.       Он целовал его, ощущая хватку пальцев на своих плечах. То, как Ли отчаянно цеплялся за него, и как едва подрагивал в зачаточном кашле. Эти полчаса разговоров выпили из Феликса остатки сил. Он больше не хотел и не мог сопротивляться, и если бы вдруг ему сегодня сказали, что его время пришло, Ли сдался бы без боя. Ему пришлось отвернуться, чтобы стало немного легче дышать. Он попросил Джина остановиться. А может, ему только так показалось. Но Джин всё равно сменил положение, усаживая его на свои бёдра. Так Феликсу было проще держаться и не приходилось много двигаться. Так они могли продолжить заниматься тем, чем занимались до тех пор, пока изнеможённый Ли снова не уснул.