Когда ты вернёшься...

Самые близкие друзья Хосок и Чимин пытались открыть ему глаза на истинное положение дел, на пренебрежительное поведение его парня, на его загулы, но Тэхён, как типичный влюблённый человек, не хотел ничего слышать плохого о Бо, закрывал глаза и уши на правду, оставаясь глухим и слепым. Как можно кому-то верить и прислушиваться, если перед глазами розовая пелена и пресловутые бабочки в животе. — Если вы не хотите испортить отношения, и нашей дружбе пришёл конец, то прекратите разносить сплетни. Ему казалось, что у них с Бо всё хорошо, что у них нет проблем, что между ними нет ни лжи, ни обмана, ни измен, но ключевое слово здесь — казалось. Он жил от одного скандала к другому и радовался временному перемирию. Тэхён думал, что жить с любимым — это сплошные радость и удовольствие: просыпаться по утрам, открыв глаза, видеть своего человека, обнимать, прижавшись всем телом, лежать ещё несколько минут в обнимку, наслаждаясь теплом и счастьем, потом умываться, готовить завтраки, после отправляться на работу, в течение дня переписываться, отправляя друг другу милые смски, после вечером встречаться у выхода, направляться в магазин, закупаться продуктами, вернувшись домой, готовить ужины, мыть вместе посуду. Затем или пересматривать бумаги, намечая дальнейший план действий, или просто смотреть фильмы, сидя в обнимку на диване. В его мире розовые единороги и пони жили в розовых чертогах, паслись на солнечных лугах, тоже розовых. Но реальность оказалась совсем иной: жестокой, грубой и непредсказуемой. Тэхён не хотел рушить свой выдуманный мир, но факты упрямо тыкали его носом в реальность. Лёжа в кровати, Тэ бездумно перелистывал новостные страницы в телефоне. И, прочитав последнюю новость, почувствовал, как проваливается в глубокую яму, внутри всё обрушилось. — Скажи, это правда? — он трясущимися пальцами протянул Бораму под нос телефон, где на экране можно было прочесть новость о помолвке его возлюбленного с дочерью владельца банка. — У тебя что, внештатное замыкание? Что ты себе опять надумал? — Бо резко перебил. — Что лезет в твою тупую голову? — его спокойный невозмутимый голос причинял мучительную боль, и слёзы невольно наворачивались. — Это просто для вида, для прикрытия, просто слух, зато получилась такая действенная реклама нашего бизнеса. — Я не считаю, что нашему делу требуется такая реклама, у нас и без этой шумихи всё отлично. — А я думаю, наши дела пойдут ещё лучше, — Бо, поморщившись, бросил с растущим раздражением, в его голосе проявились властные, не терпящие возражения нотки. Тэ окатило холодом, и он, глотая слёзы, не стал обострять скандал и выяснять отношения. А тот повернулся набок, давая понять, что не желает больше продолжать разговор. Провалился в беспокойный сон он уже почти под утро со щемящим чувством горечи.

***

Борам быстро осознал патологическую зависимость Тэ от него. Ведь Тэхён дал возможность тому распоряжаться его телом, мыслями, деньгами, домом, жизнью. И Пак уже свободно позволял себе не считаться ни с ним, ни с его чувствами. И это всё постепенно перешло в закономерность. А Кима тревожило и мучило состояние долгой тусклой неопределённости, порождающее страх непредсказуемости в их дальнейших отношениях. Ему не нравится такое безнадёжное состояние, не хочет привыкать, не хочет проживать его изо дня в день. Оно настолько его пугало, что уже не мог дальше выносить. И Тэ пытался вывести на честный разговор Борама. — Почему мы никуда не ходим вместе? Вечерами тебя никогда не бывает дома. Ты постоянно с кем-то, но не со мной. — Я должен всё своё свободное время проводить с тобой? Я и так пашу целыми днями, поднимая и развивая наш бизнес. — Так познакомь меня со своими друзьями. — Ты их всё равно не знаешь, и тебе будет скучно с ними и неинтересно. Да и вообще, ты хочешь, чтобы я только и делал, что сидел возле тебя и держал за ручку? — он не давал Тэ прийти в себя и привести вполне резонные аргументы, продолжая давить: — Что за претензии ты мне предъявляешь? Я тоже человек и хочу отдохнуть и расслабиться с друзьями после работы в баре. Или я не имею права на личное пространство? — его раздражали требования Тэ, и подобные попытки всегда заканчивал жёстко: он срывался на нём. Обидные упрёки больно кололи сердце, но Тэхёну нечего было ответить на доводы Бо. И тот в конце-концов добивался, что Ким начинал всхлипывать и тогда он со злорадной улыбкой уходил. И всё чаще Тэ оставался в квартире один. Появляясь дома или под утро, или вообще не приходил два-три дня, в течении которых Тэхён обрывал телефон, беспокоясь о безопасности любимого. Потом, появившись с выражением оскорблённой невинности, он не разговаривал с Тэ, делая обиженный вид. Ему явно доставляло удовольствие страдания и мучения парня. Что он хотел? Что Бо сразу бросится извиняться, покается в своих грехах? Но итог всегда был один и тот же: Ким сам просил прощения, топча уязвленную гордость, первым подходил мириться, начиная разговаривать. Впервые узнав о его измене, Тэхёну было невыносимо больно, его волшебный мир рухнул. Хосок прислал ему видео, где его любимый в ресторане, обнимая, целовал какую-то красивую девушку, в то самое время, когда он вроде должен был быть на деловой встрече. Он судорожно рыдал, сотрясаясь в истерике и заливаясь слезами, царапал ногтями лицо, с надрывом выталкивая из груди в пространство крик отчаяния, крушил мебель, разбивал попадавшие под руку тарелки, стаканы. Легче не стало, но он так самозабвенно любил этого человека и боялся потерять, что закрыл глаза, влекомый обманчивой надеждой, простил с уверенностью, что это была случайность и она больше никогда не повторится.

***

— Очнись, Тэ, разве ты не видишь, что Борам использует тебя? — Чимин не оставлял попыток достучаться до разума друга. — Почему ты упрямо не желаешь признать очевидное? — Я люблю его, — Тэхён поджал губы, удерживая слёзы. — Я готов кричать о своей любви к нему на весь мир, пусть все знают, но до него докричаться не могу. — А он? Он любит тебя? Он получает от тебя любовь, но сам любить не намерен, этот лживый ублюдок только самоутверждается за твой счёт. И к тому же, надеяться, что Борам в алчной погоне за богатством, красивой и сытой жизнью насытится? Сомневаюсь, — Чимин испытывающе заглянул в его глаза, искренне недоумевая, почему красивый, самодостаточный, харизматичный, богатый друг терпел такое отношение к себе? — Ты добрый, отзывчивый, открытый, и он этим пользуется. Он же чуть ли не в открытую изменяет тебе, а ты всё продолжаешь прощать его. Борам — твоя зависимость, и она поработила твоё сознание. Куда подевалась твоя гордость? Где ты растерял своё достоинство? Слова, больные для души, вонзались в него и ранили и так страдающее сердце. Он замерзал от собственного бессилия. От тоски, разъедающей внутренности, лез на стены. Тэ всё прекрасно осознавал, но гнал от себя очевидное, чтобы его сердце не раскололось окончательно.

***

Борам приходил к Тэ после всех этих женщин, обнимал, целовал, как ни в чём не бывало. Он ощущал эти чужие неприятные запахи, исходящие от его одежды, тела. Шлейф смеси ароматов дорогих алкоголя и сигарет и изысканных женских духов преследовал его. Но с его чувствами никто не считался, он понимал, что Паку не то что нет дела до его эмоций, ему плевать на него самого. Закончился ещё один день в офисе. Тэхён, уставший и вымотанный после работы, долго сидел в автомобиле на парковке, домой идти не хотелось, и он тянул до последнего. Возвращаться не торопился, то место, куда он стремился раньше, уже не приносило былой радости, ведь его там никто не ждал. Еле перебирая ногами, зашёл в квартиру и замер в коридоре. Он вовсе не собирался подслушивать, но, услышав ласковый мурлычущий голос Бо, остановился, притихнув. Потому что давно не слышал такого Пака. — Ну, детка, не злись, потерпи ещё немного, вечером встретимся, и я потушу твой пожар. Обещаю. Тэ приблизился к проёму двери и осторожно заглянул в комнату. Борам, держа телефон у уха, сидел, развалившись на диване, мягкая улыбка освещала его мечтательное лицо. Под рёбрами тоскливо сжалось. Таким Пак был с Тэ в самом начале их отношений. И сейчас он такой для другого человека, для женщины, не для него. От увиденного и услышанного кулаки сжались, внутри разливается уже ставшим привычным неприятное тянущее ощущение, сливающееся с тупой болью. Мужчина почувствовал чужое присутствие, его блуждающий взор остановился на Киме. Томная улыбка увяла, губы вытянулись в тонкую линию. Обольстительное выражение лица сменилось безразличным. — Я перезвоню попозже, — он отбросил телефон в сторону и безучастным голосом спросил: — Ты уже вернулся? Почему так рано? — Рано? Рабочий день закончился ещё три часа назад. Вопрос в другом: почему ты так рано покинул свой рабочий кабинет? — У меня были свои дела, — сузил от недовольства глаза. — Какие у тебя могут быть дела во время рабочего дня? — в его голосе прозвучали истерические нотки, он остановился, прикрыв глаза, помотал головой. — Я так больше не могу. Почему ты так поступаешь со мной? Разве я заслужил такое отношение? — Тэ собирался выйти из комнаты, как Бо, резво вскочив, схватил его за запястье и, заламывая руку за спину, прижал его к своей груди. Тэ кожей ощутил исходящие от Пака волны животной похоти. И старался уйти от их воздействия. Но ему не дали это сделать, Бо сильнее прижал к себе, его взгляд уже жадный и развратный. Настойчиво повёл рукой между ног, потираясь пахом о ягодицы, шепчет на ухо: — Ты думаешь, что ты тут что-то решаешь? Нет, здесь моя воля, моя доля. Запомни это. — Он оттолкнул от себя Тэ, наблюдая со спокойствием сытого удава, как тот от обиды кусает губы в запредельном отчаянии, стараясь не выпустить рвущиеся наружу всхлипы. Неконтролируемая жажда обладания, взыгравшее настолько, что в глазах мутнеет и дыхание тяжелеет — это всё, что Пак испытывает сейчас. Тягучая гибкость красивого тела возбуждает. И его влечёт за пятившимся назад Тэхёном. — Пожалуйста, не надо, — Ким отступал, сжавшись и приподняв плечи. Он, растоптанный и униженный, ненавидел свой жалобный дрожащий голос, стекающиеся по щекам жгучие слёзы. Зная, что Борам питается его слабостью и страхом, сгорает от стыда и унижения. Надменный, самоуверенный взгляд небрежно скользил по телу, разглядывал властно, хищно, задерживаясь на бёдрах. Бо грубо схватил его за плечо и дёрнул на себя с такой силой, что тот буквально впечатался ему в грудь: — Ты такой правильный, занудный, скучный, — надавил на плечи, заставляя опуститься на колени. Он, расстегнув ширинку, освободил свой уже полуставший член и притянул к паху голову Тэ: — Тебе не кажется, что твои губы превосходно смотрелись бы на моём члене? Ну же, любовь моя, постарайся, не расстраивай меня. К горлу подступил тугой комок слёз, и Тэхён пытался не расплакаться перед ним, ему было больно слышать от любимого человека такие обидные слова. У него не осталось никаких сил сопротивляться стремлению Бо удовлетворить своё похотливое животное желание, чувствуя себя уязвимым и беззащитным перед ним. Тэ медленно шевелил губами и языком, лениво лаская большую головку. — Глубже… Быстрее… — возбуждённо хрипел сквозь стиснутые губы Бо и, запрокинув голову, глубоко, прерывисто дышал. Сжав до боли волосы в кулак, он насаживал на свой член голову несопротивляющегося Тэ. Толкнулся как можно глубже в самое горло, кончил ему в рот, не отпуская, несмотря на то, что тот бился, задыхаясь и давясь. Тэ, жаждущий любви, привык только отдавать, не требуя ничего взамен.

***

Ненавязчивое освещение, свечи, мерцающие на столе, красивые тарелки с эстетично разложенной закуской, бутылка красного вина, два бокала. Белая кружевная скатерть, льняные салфетки, сложенные веером. Тэ критичным взглядом окинул стол, ища изъяны, и не находил. Он решил устроить для Бо романтический ужин. Вся обстановка настраивала на интимный лад. Подумал, что хорошо бы закончить вечер пенной ванной с эфирными маслами. Выложить дорожку из маленьких белых свеч, ведущую в спальню, а там — светящееся сердечко из тех же свечек, только красных, написать записочку: «Моё сердце принадлежит тебе». Он хотел отключиться от жуткой болезненной реальности, в душе теплился крохотный огонёк веры, он ещё надеялся, что как-то что-то изменится, вернутся те времена, когда Борам был совсем другим. Тэ чувствовал, что Пак любил его или ему так казалось, и хотелось верить в это. А тот буквально носил его на руках, смотрел с вожделением, глаза вспыхивали ярким светом при каждом взгляде на Тэ, и именно он был причиной этого сияния. Они занимались любовью при каждом удобном случае, в независимости оттого, где они находятся. Борам зажимал его чуть ли не в каждом углу, целовал до звёздочек под веками, до покалывания в пальцах, до онемения в губах. Всё так романтично начиналось. В какой момент всё изменилось? Услышав, как открывается входная дверь, Тэ поспешил включить тихую музыку и замер у стола в ожидании. Борам, зайдя в комнату, окинул равнодушным взглядом стол, задержавшись на мгновение на Тэхёне, опустился на диван со скучающим видом, вальяжно раскинув руки и закинув ногу на ногу. Губы скривились в пренебрежительной ухмылке. — Что за туса? По какому поводу? — приподнял идеально очерченную бровь. Тэ, поджав губы, опустил голову с чувством безнадёжности, на что он надеялся. Стараясь не показывать, что слова Бо ранят его, открыл бутылку и разлил вино по бокалам: — Просто, — он протянул один Паку и сам пригубил из своего бокала. Его сердце сжималось от любви, и он тихо позвал: — Бо, я люблю тебя, очень-очень. Тот, хмыкнув, повернулся к нему: — Я тебя тоже, — но глаза оставались холодными и непроницаемыми. Отпив, он, поставив бокал на стол, приблизился к Киму и, обхватив за талию, резко притянул к себе. — Ты так постарался ради меня. Думаю, ты заслужил поощрение, — вкрадчивый голос мужчины гипнотизировал Тэхёна, он обладал слишком внушительной властью над его телом, но не только оно находилось в его власти, но и душа. И он сдавался, поддаваясь чарам, усыпляющие разум. Его руки скользнули вниз, сжав бёдра, вызвали грудной стон, и Тэ уже не в силах противостоять его требовательным порочным губам. Он продолжал стоять, покорно позволяя Бораму делать с ним всё, что тому заблагорассудится. — Ты ведь хочешь меня? Хочешь мой член в себе? Отвечай! — впивается болезненным грубым поцелуем. От него саднят губы и неприятно жжёт. Покусывает, заставляя задыхаться от боли и нехватки воздуха. — Да, да, хочу, — возбуждение растеклось по телу, вытесняя обиду и горечь. Борам стянул с него футболку, брюки с нижним бельём, грубо развернув спиной к себе, с нажимом надавил на плечи. Тэ прогнулся, сопротивление сломлено, внутри всё заныло, требуя прикосновений. Он против собственной воли реагирует на действия Бо, не он сам, тело предаёт его, оно ему не принадлежит, не владеет им. Но его взяли без предварительных ласк, причиняя боль, на глаза навернулись слёзы, он их не смахивал, не желая показывать свою слабость, закусывал губы, прерывая всхлипы. — Тебе же нравится так, ты любишь боль. Скажи, тебе же хорошо? — мужчина упивался узостью тела, болезненно впивался ногтями в бёдра, оставаясь глухим к его немому крику, толчки, размашистые и ритмичные, не обещали скорейшей разрядки. — Ты получил то, что хотел, так что наслаждайся, мой маленький грязный секретик. Чтобы не закричать от обиды и боли, Тэ прикусил ребро ладони, рыдания рвались наружу, но он боялся ещё больше разгневать Борама. Он тряпичной куклой распластался на столе, не в силах удерживаться на ногах. Внутренний огонь потух, жаждущие порывы гасятся низменными страстями, в которых нет ни капли любви, и он мечтал только об одном: когда же его отпустят. Бо натянул брюки, взяв со стола оливку, забросил в рот, равнодушно скользнул взглядом по лицу Тэ, слёзы парня совсем его не трогали, и вышел из комнаты. Тэ, тяжело сглотнув, с тоской оглядел стол, который он так старательно сервировал: нетронутые закуски, на белоснежной скатерти яркими кроваво-красными пятнами выделялись пролитые остатки вина из опрокинутых бокалов. Наивный, доверчивый идиот. Обжигающее горестное чувство разочарования заполняет бездонный разлом в сердце. Морально и физически разбитый, собрал свои вещи с пола, стараясь не издавать ни звука, каждое ничтожное движение вызывало вспышку адской боли. Руки и колени потряхивало. Прихрамывая, превозмогая слабость и давясь слезами, с трудом добрёл до ванной и уже там, предварительно открыв кран, под шум воды, с болезненным стоном обречённо опустился на кафель. Уткнувшись подбородком в колени, запустил пальцы в спутавшиеся волосы и, сжав их до боли, беззвучно всхлипывал, жалея себя, размазывал слёзы по щекам, катившиеся из-под опущенных ресниц, и от которых горело лицо. Сейчас ему больше всего хотелось ослепнуть, чтобы не видеть этот равнодушный холодный взгляд, заставляющий чувствовать себя униженным и ничтожным. Что-то хрупкой трескается внутри, глубоко раня. Розовые очки разбиваются внутрь, и душа покрывается коркой льда. А он, глупый и наивный, надеялся, что Бо изменит своё отношение, ведь именно он говорил ему все те слова, от которых он терял голову. И которые до сих пор звучат в его ушах, и именно они лживо питают его надежды, а он, одурманенный, идёт на их поводу, топча своё внутреннее Я. Слова — пустое, любовь — разочарование, он сам — разочарование. Поднявшись, умылся, посмотрел на своё покрасневшее от слёз и боли лицо. Разглядывая собственное отражение в зеркале, пытался найти себя прежнего, того самого: уверенного, упрямого, решительного и не находил. Провёл ладонью по лицу, утомлённый изматывающими мыслями. — Что со мной не так? И впервые ощутил отвращение от прикосновений Бо. Ким чувствовал себя вывалившимся в грязи, от омерзения залез в ванну с невыносимым желанием смыть с себя все следы прикосновений этого человека, его запах, его поцелуи. Но они как будто прожигают, и ему хочется содрать с себя кожу, чтобы не осталось не то что следов, но и воспоминаний. Долго стоял под душем, тщательно моясь, не решаясь выйти. Ему казалось, что если он выйдет, то опять станет грязным.

***

Хмурый Чимин, приоткрыв дверь, заглянул в кабинет. — Тэхён, ты свободен? Есть минута? После кивка зашёл с папками в руках. И, разложив перед Тэ бумаги, ткнул в столбцы цифр: — Смотри, со счетов фирмы снята крупная сумма, и мы знаем, кто её снял. Это не первый раз. Разберись с этим, Тэ, иначе твой бизнес разорится, ты всё потеряешь и останешься ни с чем. Ким, просматривая документы, мрачнел всё больше. — Спасибо, Чимин, ты иди. Я поговорю с Борамом. Тот удручённо покачал головой и вышел. Его друг совершил самую большую ошибку в своей жизни, сделав алчного любовника партнёром по бизнесу. Тэхён потянулся к телефону и замер. Он не хотел разборок, скандалов, а они неминуемы, неприятное ощущение тревоги нарастает, скребясь о рёбра. Куда Пак тратит столько денег, он догадывался. Ладони стали мокрыми и холодными, пальцы свело судорогой, с тоской смотрел на мобильный в руках, но, стараясь умерить участившееся сердцебиение, пересилил себя и набрал номер. — Борам, пожалуйста, зайди ко мне в кабинет. Через пятнадцать минут тот соизволил появиться с недовольным лицом. — В чём дело? Ты отрываешь меня от работы. У меня запланированы ещё две встречи, так что не задерживай меня. — В этом дело, — Тэ, вышел из-за стола, показал ему листы из бухгалтерии. — Как ты это объяснишь? Тот равнодушно пожал плечами, смерив холодным взглядом. — Мне надо было кое-что купить себе, — нагло ухмыльнулся. — В чём, собственно, проблема-то? По сравнению с твоими доходами — это сущие пустяки, мелочь на семечки. — То, что у меня есть деньги, вовсе не означает, что я готов бесконечно растранжиривать их на все твои непомерные хотелки и ненужные безделушки, — Тэ разозлился, ему уже надоело, что его используют как кошелёк. — Что? — Пак, полоснув тяжёлым взглядом, грубо схватил его за руку, сильно сдавив до синяков. От нахлынувшей ярости лицо побагровело. Серые глаза вспыхнули злобным огнём, и кулаки сжались. Ким испугано вскинул голову. По интонации голоса и выражению лица Бо он понял, что тот закипает от гнева и готов его разорвать. Внутри всё сжалось и напряглось, сердце тревожно ухнуло в груди и запульсировало прям у горла, стало тяжело дышать. Он вырвал свою руку, потирая запястье. От пугающего злого взгляда по спине пробежал неприятный холодок. — Не смей мне указывать, что делать, — Бо тихо, с ненавистью цедит сквозь зубы, обхватил ладонью подбородок, больно сжав, и вцепился острыми наманикюренными ногтями в щеку, раня тонкую кожу. Склонившись близко к лицу, прошипел в самые губы: — Моё терпение не безгранично. Хлёсткая пощёчина на мгновение ослепила. — Тебе при рождении мозгов не добавили? Так чётко и доходчиво? — в глазах вспыхивали искры злости. Мир закружился и покатился в бездну. В глазах потемнело, и прошивающий удар болью отозвался по всему телу. От потрясения не мог вымолвить ни слова. Шок переплёлся с обидой и непониманием, дышать удавалось с трудом, всё размылось из-за набежавших слёз. Задрожал от бессилия и негодования, удары пульса в висках оглушили, и от них звенит в ушах. Он замер, только открывая и закрывая рот, еле шевеля онемевшими, непослушными губами, пытался выдавить хоть слово, но все звуки застряли в пересохшем горле. Эмоции переполняли, не давая взять себя в руки. Бо с удовлетворением оглядел дело рук своих и, окатив застывшего парня презрением с ног до головы, вышел, так и не проронив больше ни слова и не испытывая сожаления, и, словно по привычке, громко хлопнул дверью. Лицо горело, Тэ, коснувшись скулы, ощутил горячую липкую влагу под пальцами. В уборной он опустил руку под струю холодной воды и прижал мокрую ладонь к обожжённой щеке, приобретшей насыщенный пунцовый цвет, охлаждая и вытирая кровь из мелких ран, оставленных острыми ногтями Пака. Нервно медленно выдохнул, сжимая виски с одним желанием — исчезнуть, быть как можно дальше от Бо. Уткнулся лицом в ладони, сквозь пальцы просачивались горячие слёзы, зябкие мурашки расползлись по всему телу, покрывая холодным и липким потом дрожащее тело и выдирая невыносимо болезненные эмоции наружу, и он воет, надеясь, что его никто не услышит. Почему так сложно перечеркнуть те сильные чувства, которые он испытывает к нему? Он ощущает себя заложником своих эмоций и чужого эгоизма, чужой воли. Борам, наслаждаясь своим всевластием, каждый раз поднимал планку дозволенного всё выше и выше, как бы проверяя, как много ему могут простить, как далеко он может зайти, расчётливо и жёстко препарируя самое ценное, что есть у Тэхёна — его душу. И Тэ прощает, превратившись в комочек страха и неуверенности, хотя разум отвергает маниакальную, саморазрушающую одержимость и патологическую страсть этим мужчиной, граничащие с сумасшествием. Все мысли Бо крутились только вокруг своей единственной и неповторимой персоны, как будто только от него зависели чужие жизни. Не державший в узде свою похоть, он казался себе древнегреческим богом, таким же красивым и развратным. Извращённое желание обладать красивым телом, и неважно, мужским или женским, давало ему ощущение всесилия, пьянящее превосходство удовлетворяло прихоть более сильного. Обходительный внешний вид, галантность — маска, под которой Пак умело скрывал своё порочное, гнилое нутро.