Когда ты вернёшься...

От тяжёлой тишины звенело в ушах, захотелось её нарушить, но звуки не проходили сквозь безжизненное горло. Бледные посиневшие губы едва заметно зашевелились. Тэхён с трудом приподнял налитые свинцом тяжёлые веки, но и это крохотное движение отняло невероятно много сил. Затуманенное сознание, плавно выныривая из забытья, нехотя возвращалось, освобождаясь от безвременья. Его янтарные глаза всё ещё подёрнуты мутной пеленой, и ему никак не удавалось сфокусироваться и понять, где он находится. В груди жжёт, горло болит, и глотать больно, очень больно. Сердце еле бьётся и дышать невозможно. Силился вздохнуть маленькими глотками и не получалось. Не мог прочувствовать своё тело. Несносная тяжесть сжимала внутренности. Напрягся, пытаясь сбросить оцепенение, саднящим хрипом протолкнул воздух в лёгкие. Задышал часто-часто, сердце ускорило свой ритм, грудная клетка, судорожно расширившись, поднималась-опускалась, наполняясь таким необходимым целительным кислородом. Вздохнул прерывисто поглубже, радуясь, что наконец, удалось это сделать, от усердия и сосредоточенности капли холодного пота выступили на лбу. Глаза, наконец, прояснились, и он увидел небо. Чёрное бездонное небо со множеством ярких далёких созвездий, сверкающих прямо над ним. В Сеуле он никогда не видел таких звёзд, они равнодушно мерцали, пронизывая мрак ночи таинственным светом. А здесь, внизу, было темно, сыро и мрачно. Он попробовал поднять руку, чтобы откинуть неприятно прилипшие ко лбу волосы, и не смог. Сил не было совсем, тело одеревенело, словно зажатое в тиски, и не хотело слушаться, вызвав неконтролируемый приступ паники. Почему так тихо? Где он находится? Как здесь оказался? Что вообще произошло? Тревога внутри не утихала, Тэхён подумал, что всё это просто дурной сон, и он прервётся, как только он откроет глаза. А они были открыты, отчаянно захотелось моргнуть, чтобы этот кошмар рассеялся, в непонимании захлопал ресницами, зажмурился, поднял в растерянности веки, но всё не просыпался, и ничего вокруг не менялось. Мысли хаотично витали в пустой голове, сталкиваясь, разлетались, пытались за что-то зацепиться, но всё так же вращались в той же беззвучной пустоте. Он лежал неизвестно где, неизвестно в какой местности, в полном одиночестве. Постепенно какие-то звуки извне стали пробиваться сквозь толщу тишины, нарастая с увеличившейся силой, становясь всё яснее и яснее. Прислушавшись, его охватил ужас: омерзительный писк, какая-то возня заставила его напрячь все мышцы шеи и повернуть голову в сторону шума. Зрачки расширились от испуга, и немой крик застрял в горле: совсем рядом с ним копошились в мусоре стая крыс. Большие, тёмно-серые, отвратительные, жирные крысы с поблёскивающими в темноте чёрными глазками. И одновременно с этим вдруг почувствовал окружающий его дикий смрад, в нос ударили тошнотворные испарения от отбросов. Этого оказалось достаточно, чтобы к отяжелевшему телу вернулась чувствительность, и он со стоном попытался пошевелить сначала пальцами, потом ногами. Ему это удалось не с первой попытки. Крысы, абсолютно не испугавшись, наоборот, движения человека привлекли их внимание, стали приближаться, попискивая, как будто передавали сигналы, призывая себе на подмогу других членов стаи. Уши заложило от их ультратонкого писка. Тэхён представил, как они все чёрной волной накинутся на него, разрывая его живую плоть на окровавленные куски, и, наконец, хриплый крик отчаяния прорвался сквозь сухое горло, немного затормозив двигающуюся в его сторону страшную массу. Он с ужасом осознал, что если здесь останется, то к утру от него останутся только обглоданные косточки. Собрав все имеющиеся у него крохи сил, подталкиваемый подступившемся страхом и двигаясь на инстинктах, повернулся набок, всё вокруг закружилось, зашаталось, поплыло, но он, немного переждав, приподнялся на четвереньки и с трудом, еле перебирая руками и ногами, пополз подальше от этих жутких тварей. Всхлипывая от страха, срывался на рыдания, было невыносимо больно плакать, горло сводило спазмами, едкие слёзы выедали глаза, лёгкие жгло и разрывало от хриплого дыхания. Он один в ночи, посреди жуткого места, и никто не придёт ему на помощь. Руки царапали какие-то камни, осколки стекла впивались в ладони, раня нежную кожу. Колени болели, обдираемые острыми кусками расколотых кирпичей, но ничто не могло остановить его. Он быстро устал, но жажда жизни толкала его вперёд, не оглядываясь назад, хотя ему казалось, что он слышит за спиной шорохи цепких когтей и топот множества маленьких лап этих, вызывающих неприятный озноб, тварей. Он, скуля и всхлипывая, пробирался сквозь горы зловонного мусора, не имея понятия, куда двигается. Хотелось пить, и сухой язык царапал нёбо. От тяжёлого спёртого запаха гнили дыхание перехватывало, он отчаянно боролся с приступами тошноты, глаза слезились, но Тэ упорно продолжал шевелить конечностями, стремясь разглядеть при тусклом лунном свете направление. То, что он находится на свалке, уже не вызывало никаких сомнений. Как он очутился здесь, он подумает потом, когда выберется и покинет это дико пугающее место. Впереди показался какой-то тёмный предмет, или это был большой камень, Тэхён не мог разобрать. Приблизившись, он понял, что это старая полуразвалившаяся тумбочка. Оперевшись о крошившийся край руками, попытался приподняться. Кое-как, со стоном, не сдерживая слёзы боли от ран, ему удалось подняться. Колени дрожали от усилий, еле удерживая его на ногах. Оглядевшись, он уже понял, в какую сторону ему надо двигаться, и медленно, пошатываясь, побрёл к краю свалки, стараясь разглядеть под предательски заплетающимися ногами кучки мусора в пакетах, пластиковые бутылки или камни и по возможности обходить их.

***

Тэхён не знает, как он выбрался к дороге. Наверно, свет фар от проезжающей в ночи машины неосознанно привлёк внимание, и он свернул в ту сторону. Ким, задыхаясь, брёл вдоль трассы, уставший и обессиленный. Всё тело ломило и пульсировало раскалённой болью, каждый шаг причинял неимоверные мучения. Хотелось подчиниться желанию своего тела: лечь вот здесь, прямо на землю и не шевелиться. Он с усилием заставлял себя переставлять отяжелевшие ноги, стараясь не упасть. Ведь упади, он больше не сможет подняться. Всё больше страдал от жажды, но откуда взяться воде посреди пустынной бесконечной дороги. Мимо иногда проезжали автомобили на большой скорости, обдувая его прохладным ветерком, и ни одна даже не затормозила возле него. Сначала он хаотично махал руками, пытаясь привлечь внимание, но потом понял, что это бесполезно. И больше не поворачивался на шум приближающихся моторов, не надеясь, что кто-то в этом мире захочет ему помочь. И у него уже совсем не осталось сил даже удивиться, когда один синий пикап, проехав несколько метров впереди него, вдруг резко затормозил. Тэхён смутно видел, как из него выскочил высокий мужчина, но не мог разглядеть в предрассветной дымке его озабоченного лица, только глаза, чёрные, встревоженные. Он лишь едва смог произнести на последнем издыхании хриплым полушёпотом: — Помогите, — его накрыла бесконечная усталость, и измученное сознание ускользнуло в навь. И уже не почувствовал, как мужчина успел подхватить его на руки, не позволив упасть на землю, как занёс его в салон, уложив на задние сиденья, достал из бардачка бутылку воды и попытался влить в приоткрытые, иссохшие, потрескавшиеся губы капли живительной влаги. Не видел, как тот, достав из кармана телефон, сделал несколько снимков лица, отодвинув мятый ворот грязной рубашки, застыл, заметив страшные почерневшие пятна на шее, и, приблизив камеру, снял их с разных ракурсов, затем позвонил кому-то: — Юнги, я через час буду на месте, жду тебя у себя, это срочно.

***

Чонгук занёс на руках бессознательное тело в свой дом, уложил на диван и ещё несколько минут разглядывал грязное, покрытое пылью лицо, стараясь не замечать внушающий отвращение зловонный запах. Затем направился в ванную, набрал в тазик холодную воду, стянул с крючка полотенце, вернулся обратно в гостиную. Намочив полотенце, он осторожно обтёр скулы, щёки, лоб. И, забыв, что надо дышать, восхищённо замер от представшей перед ним пленительной красоты. Чёрная бахрома густых длинных ресниц слегка прикрывала тёмные круги под запавшими глазами, прямой нос с симпатичной родинкой на самом кончике, полные губы необычной формы. Заметив трепетание ресниц, он сделал шаг назад, решив, что парень может испугаться, увидев незнакомого человека совсем рядом. Тэхён второй раз за последние сутки оказался в неизвестном для него месте, опять ощутил тяжесть во всём теле, виски сдавило, глаза болели от света. Пошарил вокруг руками, ожидая нащупать под руками мусор или сырую землю, но почувствовал лишь тёплую мягкость ткани. Медленно подняв веки, упёрся взглядом в незнакомый потолок с потемневшими поперечными деревянными балками, со страхом и непониманием обвёл мутным взором пространство вокруг себя и столкнулся с чёрными пронзительными глазами, которые пристально разглядывали его. Где-то он их уже видел, попытался вспомнить, но ничего не получилось. Сухие губы с усилием зашевелились, стараясь что-то произнести, но звуки застряли в болезненном горле. Мужчина наклонился к нему, осторожно приподнял ему голову и приложил ко рту горлышко бутылки, Ким жадно сделал несколько глотков прохладной воды и с облегчением откинулся на диванную подушку. Он окинул взглядом хозяина дома. Красивый с фигурой античного бога, чёткие рельефные контуры мускулатуры прорисовывались сквозь белую футболки. — Кто вы? — наконец удалось выдавить из себя едва слышным шёпотом слова. — Я местный житель и хозяин этого дома, Чон Чонгук, а вы? — Я?.. — Тэхён открыл рот и снова закрыл, постарался вспомнить своё имя, но в сознании — гулкая, стерильная чёрная пустота, ничего из прошлой жизни о себе не напомнило. — Как вы себя чувствуете? Вы можете рассказать, что с вами произошло? — Я… не знаю… — с усилием выдавил всё тем же шипящим шёпотом Тэ, вглядываясь в лицо напротив. Оно не производило неприятного впечатления, наоборот, его глубокие выразительные глаза лучились добротой, внушая доверие. — Я не помню… — Вы не помните, как вас зовут? — Чонгук всё так же внимательно, участливо смотрел, и Ким вдруг подсознательно почувствовал, что рядом с ним, абсолютно незнакомым человеком, безопасно. Не боязно. Он не знал, чем это объяснить, но так спокойно никогда себя не ощущал. Только сейчас осознал, как ему было страшно, в каком эмоциональном напряжении он находился. Слёзы облегчения полились по щекам, он громко всхлипнул, вызвав панику в мужчине. Тот, сорвавшись с места, подскочил, с тревогой ища на бледном, измученном лице ответы на беспокоящие его вопросы. Он вытер ладонью мокрые щёки, успокаивая: — Не бойтесь, с вами всё будет в порядке. Вам ничего не грозит. Я не позволю, чтобы вас кто-то обидел. И Тэхён поверил уверенным интонациям в сильном голосе. Он, тяжело дыша, лежал ещё какое-то время, успокаиваясь, пока не почувствовал смрадный запах. Сморщился, не понимая, что в этой чистой и аккуратной комнате может так пахнуть, пока не догадался, что эта отвратительная вонь идёт от него самого. Похоже, хозяин понял его недовольство, встал и вышел. Было слышно, как со скрипом, натужено открываются какие-то двери, звуки льющейся воды. Вернулся со стопкой одежды. — Вот, они чистые, правда, будут вам немного великоваты, но всё же лучше, чем то, что на вас, — он чуть улыбнулся. — Я положу их в ванную. И давайте помогу вам встать. Можете идти? — он протянул руку, ожидая, когда гость вложит в неё свою. Тэ, немного помедлив, взял его ладонь и, неожиданно вздрогнув и охнув, отдёрнул. Прикосновение отдалось вспышкой пульсирующей пронизывающей боли, на мгновение ослепляя, он посмотрел на пальцы, не понимая, что могло причинить такую острую резь. Чонгук осторожно повернул его ладони к себе, рассматривая раны, покрытые подсохшей сукровицей. Как он раньше не заметил их. — Подождите, надо промыть и дезинфицировать, чтобы не было заражения, — он взял тазик и вышел, вернулся уже с чистой тёплой водой и аптечкой. Подхватив под мышки парня, усадил, одновременно замечая и на рваных коленках коричневые пятна засохшей крови. Опустил по очереди руки в тазик, смывая налипшую грязь. Рассматривая внимательно ладони, аккуратно пинцетом вытаскивал осколки стекла, попавшие в раны крупицы земли и песка. Тэхён ойкал, шипел, шмыгал носом. — Потерпи немного, это ещё не больно, а вот сейчас будет больно. Что? О чём это он? И тут же буквально беззвучно взвыл, слёзы брызнули из глаз, Тэ попытался вырвать руки из чужого захвата. Чонгук, щедро вылив на ладони обеззараживающее средство, тут же, поднося к самому рту чужие ладони, начал дуть на ранки. И Тэхёну стало легче на самом деле. Он смотрел, как старательно надуваются щёки мужчины, и в груди тоскливо защемило. Никто никогда раньше не делал для него вот так, никто не стремился облегчить его боль. Он этого не помнил, но откуда-то знал, что так оно и есть. Закончив с руками, Чон неуверенно посмотрел на гостя: — Надо и здесь обработать, — он указал пальцем на его ноги, выжидательно глядя на него. — Снимешь штаны? Тэ нервно дёрнулся и вцепился в ширинку побелевшими пальцами, хотя подспудно понимал, что никто его насильно раздевать не будет. — Хорошо, тогда попробуем так, — Чонгук приподнял, закатывая, грязную штанину, обнажая острые коленки, и сочувственно присвистнул. — Охуеть, как ты с такими ногами и идти-то смог? Тэхён неопределённо пожал плечами, как бы говоря, что он и сам этого не знает. Мужчина, сидя на полу, приподнял его ногу, удерживая одной рукой, второй, смочив полотенце в воде, осторожно очищал кожу от грязи и засохшей крови. Ким, не замечая своих движений, положил ладонь тому на плечо и сжал, каждый раз вздрагивая от влажных прикосновений. Когда он увидел, как мозолистая рука потянулась к флакону с антисептиком, чуть не заплакал вновь: — Не надо. Может, обойдусь без этого? — Надо! Или ты хочешь умереть от инфекции? Тэхён закусил верхнюю губу, но слёзы всё равно закапали. — Ну, ты чего? Я ведь ещё ничего не сделал. — Больно. — Я подую. Ким обречённо кивнул головой и ещё крепче впился ногтями в плечо мужчины. Чонгук не стал говорить, что ему вообще-то тоже стало больно. Плеснув на коленку препарат, тут же, надув щёки, со всей силой своих лёгких обдувал сгиб ноги, стараясь не особо заглядываться выше. — Ну вот и всё, а ты боялся. Теперь другая, — он повторил процедуру, промолчав, что, очевидно, на его плечах останутся красные следы от чужих ногтей. Не поднимая глаза, прислушивался к сопению, хриплому мычанию сквозь закушенные губы у себя над головой. — Ну всё, теперь можно принять горячую ванну, — он вдруг неожиданно, не брезгуя, подхватил Кима на руки и вышел из комнаты, направляясь в другой конец дома. Тот только и сумел, что выдохнуть, ухватившись за крепкую шею. Чон нёс его с такой осторожностью, что Тэ почувствовал себя каким-то значимым и важным, и это было странно, ведь они почти незнакомы. В ванной комнате его поставили на кафель, ванна уже набралась, горячая вода нагрела помещение. — Вот тут пенка, — он указал на полочку со множеством баночек. — Не знаю, какой аромат вам нравится. Тэхён пожал плечами и обвёл себя рукой, что явно означало: «Сейчас мне без разницы, лишь бы смыть с себя всё это». — Тогда мой любимый, — Чон взял одну бутылочку и вылил в воду жидкость с терпким запахом берёзовых почек. Дождавшись, когда хозяин дома оставит его одного, Тэхён снял с себя всю одежду, он, даже не раздумывая, без сожаления выкинет эти тряпки, несмотря на то, что стоят эти шмотки, судя по всему, бешеных денег. С тихим стоном наслаждения погрузился в ванну и отмокал в душистой воде, смывая с себя зловонные запахи, пока она не остыла, и ему пришлось с сожалением выбираться из неё. Ещё несколько минут постоял под тёплым душем, удостоверившись, что его тело уже просто скрипит от чистоты, выключил воду. Полотенце пахло свежестью, с каким-то маниакальным удовольствием Тэ прижал его к лицу, втягивая в себя приятный аромат. Надел одежду, которую его спаситель положил на стиральную машину. Она была не только немного великовата, он просто утонул в ней. Спортивные штаны затянул шнурком, и они собрались вокруг тонкой талии парашютом, футболка никак не хотела умещаться на плечах и норовила постоянно сползти, обнажая острые ключицы и одно плечо. Тэхён подошёл к зеркалу на стене и обомлел: на шее неровной линией растянулись цепочкой какие-то тёмные пятна. Откуда они взялись, как появились на его изящной шее, он совершенно не помнил. Но теперь понял, почему так сильно болело горло и почему ему трудно говорить. Собрав ткань на груди в кулак, решив найти хотя бы булавку и заколоть ею лишнюю ткань, вышел из ванной и направился в гостиную, но там никого не было. Он растерянно оглянулся, не зная, что ему сейчас делать, сел на диван. Но вскоре услышал приглушённые голоса, встал и двинулся в том направлении. — Юнги, он ничего не помнит, даже имя своё, меня просто раздирает от злости, что с ним могли такое сотворить, — Чонгук хотел сказать ещё что-то, но замолчал, увидев на пороге кухни гостя. Каштановые полувлажные длинные волосы волной обрамляли красивое точёное лицо, непокорные пряди упали на лоб. Взглядом бегло окинул фигуру, задержавшись на шее, где почерневшими синяками выделялись чьи-то отпечатки пальцев. Судорожно сглотнул и быстро встал навстречу. — Проходи, садись. Знакомьтесь, это мой друг Мин Юнги, он офицер полиции. Тэхён, нерешительно переминаясь, перевёл взгляд на того, отметив про себя его почти белоснежную кожу и красивые лисьи глаза. Обхватив себя ладонью за горло, склонил голову в знак приветствия. — Ты ничего не помнишь? Он сокрушённо развёл руками. — Даже как оказались на свалке? Парень отрицательно покачал головой. — Хоть что-то? Тэ, нервно сжимая ворот футболки в кулак, почувствовал, как слёзы опять скапливаются в уголках глаз. — Даже вот это? — Мин указательным пальцем провёл линию вокруг своей шеи. Ким опустил голову, как будто он был виноват в том, что с ним произошло, с трудом протолкнул комочек в горле. — Нет… — Ладно, Юн, не дави на парня, тебе надо преподавать искусство по ведению допроса, — Чонгук уже хлопотал возле плиты, наливая чай. Поставил зелёную пузатую кружку перед Тэ: — Выпей, я травы заварил, скоро бульон будет готов, думаю, пока ты не сможешь есть твёрдую пищу. Тот, слабо кивнув, с удовольствием хлебнул обжигающую жидкость. После изматывающей бессонной ночи и горячей ванны ему захотелось спать, уставший, измученный организм отказывался функционировать. Чонгук, глядя на распластавшегося на столе парня, предложил с сочувствием: — Может, поспишь немного, отдохнёшь? — Ага, — еле промычал, его неумолимо клонило ко сну. Тэхёну казалось, что он и здесь, прямо на кухне, может заснуть без проблем. Но его опять подхватили, и он будто поплыл по воздуху. Почувствовал прохладную ткань под щекой, тело размазалось по постели, его заботливо укрыли пледом, скрипнула закрывающаяся дверь. До слуха доносились тихие разговоры вполголоса. Хотел прислушаться, но больше не мог бороться с сонливостью и окутавшей его усталостью, удушливая тьма накатила, и он провалился в тревожный липкий сон. — Но что нам делать, Гук? Ты понимаешь, что ты должен заявить о нём в полицию? Ведь парня явно хотели убить. Его душили и, очевидно приняв за мёртвого, вывезли на свалку и бросили там с уверенностью, что крысы завершат их чёрное дело. — А если эти люди узнают, что он выжил, что тогда будет? Ведь есть почти стопроцентная гарантия, что они захотят повторить свою попытку. Нет, Юнги, всё должно остаться в тайне. — Я почему-то не удивляюсь, что ты со своим альтруизмом головного мозга хочешь помочь абсолютно незнакомому человеку, но сколько времени ты собираешься скрывать его? — Я не могу остаться равнодушным, видя его боль. Пусть те, кто сделал это с ним, считают его мёртвым. А мы подождём, ведь рано или поздно память к нему вернётся, и тогда мы решим, что будем делать дальше.

***

Чонгук проснулся среди ночи и не мог понять, что его разбудило, он лежал, прислушиваясь к шорохам и скрипам своего старого дома. Какой-то непонятный звук насторожил его, замер, напрягая слух, медленно встав с кровати, он двинулся из комнаты, стараясь беззвучно переступать ногами, но это было нереально: старые половицы скрипели так, что и покойника поднимут с могилы. Остановившись, он понял, откуда шли эти странные звуки. Включив свет в коридоре, он распахнул двери своей спальни, где временно поселил своего гостя, и вздрогнул, его сердце затрещало по швам от увиденного. Парень сидел на полу и с ужасом смотрел на него полными слёз глазами, в которых плескалось столько боли. Его всего трясло от рваных несдержанных всхлипываний, измученные хриплые полустоны застревали в горле, на лбу выступила холодная испарина. Чон медленно приблизился и опустился на пол напротив. — Посмотри на меня, ты в безопасности, — он осторожно взял его ладони в свои, ласково поглаживая. Тэхён выглядел таким хрупким, беззащитным. — Тебя никто не тронет, никому не дам тебя в обиду, я с тобой, ты не один, — пробормотал и, подчиняясь внутреннему непонятному позыву, притянул безутешно рыдающего парня к себе на колени и обнял, поглаживая плечи. Чувствуя, как гулко ухает сердце испуганного парня, укачивал его на руках как младенца. А Тэхён медленно приходил в себя, он был разбит, потерян, обессилен. Слушая мягкий голос, закрыл глаза, опустошённый, более не в силах плакать, он прижался к мощной и твёрдой, но такой уютной груди, как будто искал защиты. Не дающий дышать колючий ком под сердцем растворился. Забота Чонгука так приятна и непривычна, отчаяние, тревоги и страхи отступают. Тэ захотелось просто согреться на чьём-то плече, и сильное мускулистое татуированное плечо было как раз самым подходящим. Его убаюкивали, прижимая к себе и похлопывая по спине, и где-то на периферии сознания пробежала мысль, чтобы его не отпускали ни сейчас, ни потом.