Жив и ладно...

      9:30, утро субботы, 18 июля, за окном лето, солнце и прочие атрибуты хорошего дня. Хотя я всегда время до двенадцати часов дня в выходной воспринимал как ночь, но в последние месяцы у меня режим, больница же.       После того как с меня и из меня поснимали датчики, капельницы и прочие трубки, попытали дней десять нифига не приятными массажами, начались упражнения – лечебная физкультура. То ещё развлечение, но это дело позволило мне сначала дойти до туалета самому, а потом и начать более-менее двигаться. По палате, а потом и по этажу. Даже до игровой дошёл, но мне там скучно. Такой активности как нормальный девятилетний ребёнок я проявить не могу, но всё впереди. Хотя на фига оно мне? Детское шило в жопе появится? Надеюсь, нет. Хотя хотелось бы, чтобы тело развивалось нормально, мне не нужны ещё и проблемы с отставанием в развитии.       Ещё, пока меня приводили в относительный порядок, меня несколько раз обследовали, по полной. Кроме и так выявленных проблем и динамики их, сильно сказано конечно, лечения, у меня выявили проблемы со зрением. Оно тупо просело до минус четырёх на левом глазу и минус двух с половиной на правом. Этого, конечно, мне не хватало. В моей родной туше только левый глаз был не очень, астигматизм, но я его вылечил. В общем, нужны очки, тут их мне делать не стали, Лиза неделю назад взяла рецепт и заказала несколько штук в другом месте.       С минуты на минуту должна прийти Лиза, чтобы забрать меня. Хорошая погода, я живой, почти ничего не болит, способен общаться, двигаюсь сам, свалю из опостылевшей больнички. Должно и настроение подняться, правда же? А мне вот что-то не очень. Ладно моё состояние, человек ко всему привыкает, но меня начала пугать перспектива жить с Лизой.       Мы не знакомы, что бы она там не думала. Я же не Эмили. Как она ещё не поняла, что в тушке её племянницы другой человек? Или Пейдж не поняла, что со мной что-то не так? Или она решила, что это последствия стресса? Или Лиза так заморочена своими проблемами и проблемами с моим физическим здоровьем, что ей дела нет до текущей крыши дочери брата? Или же они решили, что Эмили сошла с ума, но не опасна и поэтому её можно держать вне больницы? А может я просто ебанутый и это всё у меня в голове?       Заебись мысли и настроение. Сижу на койке спиной к двери, смотрю в окно и стараюсь выкинуть всё это из головы, успокоиться. Очередной раз, если я псих, то я в дурке, меня может даже и лечат, рано или поздно это кончится. Если же нет, что тогда? Считать себя галлюцинирующим психом пусть и забавно, но страшновато, а принять, что я перенёсся на тридцать пять лет назад в другую страну со сменой пола – сложно.       Как себя уговорить? Считая себя психом, я могу ебануться окончательно, а не считая? Или так, если это не галюны, а я буду думать, что я псих, я точно натворю всякой дичи. Тогда уже и тут окажусь в дурке. Каково, псих, лежащий в дурке, галлюцинирует о том, что он ебанутая искалеченная девочка, попавшая в дурку. Охуеть.       Ладно, убедить я себя не могу, но действовать как-то нужно, сейчас Лиза явится. Буду отталкиваться от того, что меня-таки перенесло, а там куда кривая выведет. Лучше всё-таки не творить дичь с неясными последствиями, потому что похую и так ебанутый. Эти последствия могут привести в худшую ситуацию. Нужно стараться жить нормально, насколько это возможно, пусть, скорее всего, я и в галюнах. Вот и весь выбор. Правда, зная себя, ни хрена не буду однозначно следовать этому выбору. Пусть и буду стараться вести себя адекватно, что-нибудь выкину. Я и раньше срывался на всякую дичь, не сомневаясь, что всё реально, и уверенный в своей адекватности. И, конечно, я не смогу сыграть девятилетнюю девочку, актёрского таланта, даже его зачатков, у меня нет.       - Эмили? Ты в порядке? Привет. - Опаньки, не заметил, как она зашла, вот и Лиза. Голос у неё обеспокоенный, хотя и спокойной, не играющей в спокойствие, а именно спокойной, я её не видел. Такое заметно, по глазам, уголкам губ, мимике в целом, а ещё её часто руки выдают, пальцы подрагивают, просто не знает куда их деть.       - Привет, Лиза. Да, я в норме. - А вот я спокоен, точнее, мне похую. Бывает у меня такое, нервничаешь, мечешься, а как что-то началось – накатывает похуизм.       - Готова уехать отсюда? Я привезла тебе кое-какую одежду. - Протягивает мне тканую сумку, на лице слабая улыбка.       - Спасибо, давай её сюда, жутко надоело в этой робе. А куда мы поедем? К тебе? Или в дом родителей? - Вот и первый неадекват, не думаю, что дети спокойно реагируют в такой ситуации, но мне совершенно не хочется что-то изображать, веду себя как веду и похер.       - Ко мне, с домом твоих родителей сейчас сложно, дома объясню. - Морщится, но смотрит в глаза. Вот интересно, она с детьми общаться не умеет или врать не хочет? Хорошо бы второе. А может всё вместе?       Так переодеваться или уйти в туалет? Или её попросить выйти? Она женщина, я теперь в женском теле, чего стесняться? Хотя дети стеснительны как правило. На хрен, так переоденусь.       Стягиваю больничную робу, в душе я часа полтора назад был, так что можно сразу в шмотьё влезать. Что тут у нас, белые хлопковые трусики, белые носки ниже щиколотки, джинсы, я бы сказал широкие, но широкие они для моего времени, бледно розовый лонгслив, льняная ветровка, низкие тёмно-синие кеды и кепка, вот за неё отдельное спасибо.       - Эмили, ты не стесняешься так переодеваться? Может тебе помочь? - Какая же она эмоциональная, удивление, участие, жалость, всё на лице. Ещё и не знает, куда себя деть, стоит дёргается.       - Нет, а зачем? Ты на меня тут смотрела больше трёх месяцев в ужасном виде.       - Ладно, но при других людях ты же не будешь так делать? Это неприлично.       - Даже при врачах? Которые меня будут осматривать? - Бля, мне кажется, я над ней издеваюсь. Нравится мне эмоции у людей вызывать и не обязательно хорошие, отрицательные-то проще. Какое же у неё забавное выражение лица, замешательство всё перекрыло.       - Врачи обычно просят переодеться во что-то или снять только часть одежды, а могут попросить обнажить только часть тела для осмотра. Пока не попросили полностью всё снять, не стоит так делать, хорошо?       - Ладно, Лиза, мне понятно. - Слегка улыбаюсь, интересно, как это выглядит со стороны? Нужно будет перед зеркалом покривляться, тут я этого сделать не догадался, так что буду этой дурью маяться у неё дома.       Пока говорили, я влез в шмотки. Встал, слабость ещё есть, так что придерживаюсь рукой за кровать, но в целом не критично.       - Мы сразу уедем? Я знаю, что при выписке какие-то бумаги оформляют. - Возвращаю ей уже пустую сумку, смотрю в глаза, они у неё синие, необычно.       - Да, Эмили, сразу, всё уже готово. Тебе помочь? Может быть позвать медсестру с креслом?       - Нет, спасибо, достаточно будет, если ты меня за руку возьмёшь, и мы пойдём медленно.       Смотрю на неё, она же совсем девчонка. Выглядит лет на двадцать, но раз умудрилась прокрутиться с моим лечением, думаю, она постарше, но вряд ли ей больше двадцати пяти.       Взялись за руки, пошли. Коридор, сюда я выходил, другие палаты, холл с игровой и лифт. Мы на втором этаже, но, видимо, по лестнице Лиза идти опасается, я не против. Лифт, первый этаж, ресепшн и стеклянные двери выхода, парковка. Машин не много, Лиза подводит меня к тёмно-красной машине незнакомой мне марки, интересненько, открывает её ключами.       - Садись сзади, тебе помочь пристегнуться? Ехать нам недолго.       - Справлюсь, а что это за машина?       - Это Austin Princess 1800, довольно старая, старше тебя, но очень хорошая машина, ты на ней уже ездила, до всего что было. - Твою же мать, я боюсь ездить в машинах, странная такая фобия, но что есть, то есть. Не думаю, что она прошла с моим попаданием сюда и сейчас. На заднем ещё куда ни шло, но, если водитель будет реветь, а она собирается, усрусь со страху.       - Лиза, не думай об этом сейчас. Давай доберёмся к тебе, расслабимся, ты меня устроишь, объяснишь, что будет дальше, это же важно, да? - Ну ведь явно не детские слова, а как ребёнок должен себя вести? Хер знает, своих мы с женой не планировали, а на поведение племянников и детей друзей, знакомых и прочих, кого встречал, я как-то не обращал внимания.       - Хорошо, Эм. Можно же буду сокращать твоё имя? Я так раньше делала, ты была не против.       - Можно. А ты не против если я тоже так буду делать? Звать тебя Лиз, например. Недолго ехать, это сколько? - Ух, она даже улыбнулась, теперь может и доедем без проблем, в смысле я не обосрусь.       - Минут пятнадцать. Ты чего-нибудь хочешь? Можем заехать в магазин, купим что-то. Или может в парке погулять? Ты давно на улице не была. А устраивать тебя дома не сложно, я уже почти всё подготовила. - Так-то лучше, она приободрилась, ещё чуть-чуть болтовни и поездка для неё будет не такой сложной.       - Поехали сразу, не нужно никуда заезжать, и в парк я сейчас не хочу. Я не очень уверенно себя чувствую. А что ты подготовила? Расскажешь пока едем? - Мне на самом деле пофигу, что там, выбора-то всё равно нет. Но разговорить её нужно, и пока она болтает будет меньше думать о плохом, на дороге мне это важно. И её голос мне нравится.       - Я купила тебе новых вещей, оформила комнату для тебя. Ты не помнишь мою квартиру? - Мотаю головой. - Жаль, в общем, я старалась сделать комнату похожей на твою, и вещи для тебя я подбирала похожие на те, к которым ты привыкла. У меня там две спальни и большая кухня-гостиная, квартирка скромная, но вдвоём нам будет удобно. Она на четвёртом этаже, но дом новый, так что лифт есть. Рядом небольшой сквер, несколько площадок для игр. Минутах в десяти ходьбы есть школа, а чуть дальше общественный центр, в котором есть бассейн, спортивные секции, уроки танцев и ещё какие-то кружки.

***

      Почти не дёргался в поездке. Обычно, даже с женой за рулём, сам-то я не вожу, нервничаю из-за любой другой машины, двигающейся рядом, а жена водит великолепно. Эх, Женя… Я здесь и сейчас, она там и тогда. Как и остальные родные. Отец и сестра, ну и друзья ещё, человек пять или шесть, это как посмотреть, не густо. По сути, у меня сейчас и того нет. Если я в дурке с галюнами, они все в изрядном ахере, а если меня перенесло, то что? Я там умер? Или что-то ещё? Бля, вот же хуйня.       Спокойно, я тут. Тут нужно как-то шевелиться, а не сидеть с вселенской печалью на морде, смотря в одну точку.       Доехали, на заднем не так уж и страшно. Болтовня Лиз, видимо, успокоила. Как оказалось, она купила мне кучу шмоток, потому что те, что оставались в доме родителей, мне уже не подойдут, полностью обставила комнату, раньше у неё там была гостевая. Ещё Лиз купила мне каких-то игрушек, зря только деньги потратила, хотя откуда ей знать, что они мне не нужны?       Лиза открыла мне дверь, подаёт руку, отстёгиваюсь, хватаюсь, идём. Припарковалась она буквально в десятке метров от входа в дом. Сам дом явно относительно новый, без особых украшательств, прям утилитарно. Окна, балконы, кирпич.       Первая же дверь с кучей странных больших звонков или это домофоны? Холл, справа пара лифтов, чуть дальше пара дверей, широкая дверь со стеклянной вставкой слева, за ней лестница, по той же стене ещё пара дверей. Прямо, в конце холла ещё одна широкая дверь со стеклянной вставкой, за ней видно улицу.       Поднимаемся, выходим из лифта, тоже холл. Такие же двери, наша, как оказалось, дальняя справа. Входим, сразу же кухня-гостиная, намёк на прихожую, конечно, есть, но это так, закуток с ковриком и вешалками.       На противоположной стене от входа пара окон, слева две двери, я так понимаю, как раз в спальни. Пара шагов и мы в этой самой кухне-гостиной. Слева по стене идёт кухня, плита газовая, над ней вытяжка, разделочная поверхность, раковина, шкафчики над всем этим. От подоконника левого окна идёт что-то типа барной стойки, которая отделяет кухонную зону от остального. У неё стоит четыре высоких стула. Между окнами телевизор на специальном столике, под ним магнитофон или что-то типа, перед ним довольно широкий диван и журнальный столик. У спинки дивана невысокие стеллажи с книгами. Ещё пара дверей на противоположной стене от входа, наверняка туалет и ванная.       - Эмили, твоя спальня вот эта. - Показывает на ближайшую ко входу в квартиру дверь. - Отдохнуть не хочешь?       - Нет, Лиз, лучше поговорим, мне много не понятно, а валяться в кровати – хватит с меня. - Лёгкая улыбка и взгляд ей в глаза. - Я понимаю, что ты мне многого не говорила, про моих родителей, например, волновать не хотела?       - Да. Не хотела, и тяжело это. Садись на диван, сейчас я сделаю нам чаю и расскажу, что смогу.       Расстроилась она от моего вопроса. Ну а чего она ожидала? Что я не буду спрашивать? Странное дело – ребёнок, не интересующийся родителями. Пусть они и не мои, но всё равно интересно.       У меня совершенно уродская, как многие мне говорили, привычка не сидеть, а почти лежать везде, где это можно. В больнице, кроме кровати и пары стульев в палате мест присесть у меня не было. В игровой ковролин, дети же играют на полу, так что проверить, осталась ли эта привычка в новой тушке, я не удосужился. А тут диван, ногу можно на подлокотник закинуть, вторую на журнальный столик. Удобно, видимо это не от тела зависит или же Эмили тоже предпочитала полулежачие раскоряки обычному сидению на заднице.       Чашки с чаем на блюдцах, вазочка с печеньем, Лиза устроилась рядом, сидит боком, сложив под себя ноги.       - Эмили, тебе так удобно? - Смотрит удивлённо.       - Да, очень. Лиз, со слухом у меня всё в порядке и разговоры врачей и то, что говорила миссис Джексон мимо моих ушей не прошло. Я в курсе, что у меня нашли амнезию. Я правда ничего не помню. - Я спокоен, чего нервничать-то? А вот Лиза опять нервная и расстроенная, главное, чтобы не ревела, по крайней мере пока не расскажет что-нибудь стоящее.       - Но имя же ты своё вспомнила?       - Нет, мне его миссис Джексон сказала. И что родители, как и я, пропали ещё в январе только в больнице услышать удалось. Так что лучше расскажи как можно больше. Про меня, про родителей, про себя. Про остальных родственников. Про то как мы жили до января.       Выдал, красавец, и чего теперь? Ну вот это же совсем не по-детски, вот она сейчас осознает, что я веду себя совсем не нормально и будет какая-нибудь гадость. Дурка, например.       Сидит, глаза мокрые, руки дрожат, хорошо ещё чашку она на столике оставила. И я, молодец такой, в странной позе, не характерной для девочки малолетки, а главное спокойный, смотрю ей в глаза. Сказать ещё что-то? Успокаивать? Просто подождать пока заговорит или ещё как-то среагирует?       - Ты с родителями пропала в середине января. Ты помнишь, как их зовут? - Всё-таки она заговорила, хотя глаза уже не просто мокрые, сейчас будут слёзы.       - Нет, но их имена я знаю, разговоры вокруг… Ещё я знаю где и когда меня нашли. Пару раз мне на глаза попадались полицейские, но со мной они не говорили, только с врачами и с миссис Джексон. Наверняка и с тобой. Лиза, что произошло? Я серьёзно ничего не помню до того дня, когда меня нашли.       Всё, разревелась, слёзы текут ручьём, руками лицо закрыла. Как же противно искажаются лица плачущих людей, жуть. Успокаивать её? Или дать прореветься?       Двигаюсь ближе, обнимаю, утыкаюсь в грудь. Она кладёт подбородок на макушку и обнимает. Нужно было снять кепку, неудобно сейчас в ней. Дышит глубоко и медленно, старается успокоиться.       - Миссис Джексон мне говорила, что воспоминаний у тебя не осталось, мне сложно это принять. Ты ведёшь себя совершенно по-другому. Даже не по-детски как-то. Она сказала, что это из-за стресса, травм и отсутствия памяти. Но всё равно это странно, ты совсем другая. - Заговорила-таки, и сразу такие мысли, чувствует что-то, подозревает. И как мне с этим поступать?       - Лиз, я не знаю, что со мной произошло, не знаю, как себя вести и как это было до всего. Есть так как есть. Может быть миссис Джексон поможет разобраться, она же психолог. Пейдж же будет со мной дальше работать?       - Да, будет.       - Ну так ты мне расскажешь? Хотя бы в общих чертах?       - Ты Эмили, твои мама и папа Алекс и Элис. Вы жили на окраине Брентвуда, это в Эссексе. У вас свой дом, который сейчас мы не можем использовать. Там ты ходила в начальную школу, училась ты хорошо, оценки выше среднего. Я младшая сестра Алекса, он старше меня на одиннадцать лет. Наши с Алексом родители, твои бабушка и дедушка, Валери и Джеймс Радлет, уже не с нами, папа ушёл семь лет назад, мама через два года после него. Они оба были единственными детьми своих родителей, так что других родственником кроме тебя у меня нет. - Замолчала, опять дышит, старается не расплакаться ещё раз? Продолжаю её обнимать, кажется, ей так легче.       - А про мою маму? У них с папой разные фамилии, это так? Почему?       - Твоя мама, Элис Чатер, из Тонбриджа, это в Кенте, она единственный ребёнок в семье, её родители тоже уже ушли, насколько я знаю ещё до твоего рождения. Да, фамилии у них разные, она не стала менять, когда вышла замуж за Алекса, если честно, я не спрашивала, почему.       - А чем они занимались?       - Твои мама и папа? - Киваю, их предки мне мало интересны, особенно если они уже давно мертвы. - Они оба экономисты, работали в небольшой консалтинговой фирме. Учились они вместе, на учёбе и сошлись.       - Сколько им лет? А тебе? – Чувствую напряглась, обнимаю крепче. Снова хнычет, тяжело ей. Сочувствую, но что поделать? Мне нужно общее представление, а ей бы выговориться, может легче станет.       - Алексу тридцать один, день рождения у него 20 июля. Элис ещё тридцать, у неё день рождения будет 3 ноября. А мне двадцать четыре, двадцать пять будет 18 октября.       - У тебя же есть их фото?       - Конечно, сейчас покажу. - Пытается вывернуться из моих объятий.       - Давай чуть позже, хочу ещё так посидеть, подумать.       Красота, родственников у Эмили и Лизы нет. С одной стороны мне это удобно, с другой мы только вдвоём и это хреново. Удобно – потому что чем меньше знающих Эмили людей, тем проще мне будет, не нужно изображать из себя что-то, а Лиза и так привыкнет. А хреново – потому что не думаю, что у двадцатичетырёхлетней девушки хороший доход. Что там осталось от родителей и их предков не понятно, но не думаю, что много. А моё лечение, наверняка, много съело, а ещё и жить на что-то нужно. Ещё и дальше лечиться. Сам-то я сейчас не заработаю, да и в этой стране мои навыки ничего не стоят, значит нужно учиться, а тут хорошее образование тоже не бесплатно. Блеск.